galão

— Если пирог, то какой? — ты улыбаешься так ярко, что у Юджи спирает дыхание. Разве можно кого-то любить настолько сильно — нет никаких слов, чтобы выразить ту лёгкость в груди, из-за которой на лице появляется непроизвольная улыбка? Он чувствует себя большим дураком, способным свернуть горы и достать звезду с неба, если это заставит тебя улыбнуться и сказать робкое «спасибо» куда-то в плечо крашеному брюнету. — Хм, — юный шаман хмурится, будто обдумывает серьёзный вопрос, когда на самом деле ответ пришёл сразу же с вопросом, — я думаю, что шоколадный. — У засранца нет вкуса, милая, — рот на щеке появляется в самые неподходящие моменты, и Юджи стонет от разочарования: неужели у Короля внутри него нет такта? Сегодня особый день, можно было и оставить влюблённых наедине, — вишнёвый намного лучше. — О, так ты любитель ягодных начинок? — «не улыбайся ему так же ярко, как и мне» хочет кричать Итадори, но вынужден молчать и слушать насмешку Двуликого в своей голове. — Нет, конкретно вишня, — парень бьёт себя по щеке — привычный жест, когда проявляется ненужная метаморфоза. — Юджи, всё хорошо, — ты берёшь его за руки и не перестаёшь улыбаться, из-за чего он просто не может не поддаться чарам. — Если ты так говоришь, то ладно, — сжимает твои руки чуть сильнее, прежде чем отпустить.       Обычное февральское воскресенье и необычный день, когда люди дарят друг другу всякие мелочи в розовом и красном цветах самых разных форм и размеров, потому что банальность сердец уже поперёк горла. В комнате Итадори расставлены свечи в произвольном порядке, несколько пустых коробок лежат в пакете у двери, и сейчас это просто момент между вами двумя с глупыми вопросами, чтобы узнать вкусы друг друга чуть лучше. Юджи даже не думает и отвечает правдой, иногда шутит и валит на кровать: щипает твои бока и наслаждается смехом.             Всех языков мира не хватит описать любовь Итадори Юджи к тебе.       Рот на щеке шатена не исчезает спустя время. Сукуна наблюдает и даёт знать о своём молчаливом присутствии тяжёлым воздухом, в котором таится невысказанная власть, и всё же ты думаешь, что в душе Короля найдётся место обычной страсти: томной, подобной медленному огню, где утопают оба. Временами от него хочется задохнуться, в молчаливом служении склонить голову и выполнять любые приказы. Сукуна является таким контрастом твоего молодого человека, что мысли об этом сбивают с ног. Однако как же ты готова умолять Юджи улыбаться и оставаться собой — любая хмурость на лице шатена тревогой отдаётся в груди, а оттуда крепчают корни защиты молодого шамана.             Если объятия могут скрыть от всего мира, то ты бы никогда не отпускала Итадори Юджи дальше вытянутой руки. — А если напиток? — делаешь заметки в будущем приготовить шоколадный и вишнёвый пироги — невежливо уделить внимание только одному. — Чёрный чай с цедрой апельсина и ложкой сахара, — тут уже шаман не думает долго, раз есть некто, кто готов опередить его в ответе. — Чёрный чай с травами, — прикрываешь лицо ладонями и смеёшься: иногда они такие одинаковые. — Вы похожи на кофе два-в-одном, — говоришь спустя время, когда успокаиваешь ненормальные приступы смущения, выраженные в бесконтрольном хихиканье. — Не смей смешивать меня с этим засранцем, женщина, — конечно Сукуна против любого сравнения с хозяином тела, даже если их ставят на одну ступень; он должен быть выше и никак иначе. — Когда-нибудь пробовал галлон? — Юджи лишь отрицательно мотает головой. — В нём смешано эспрессо и вспененное молоко, классика как по мне. Так вот, — тыкаешь в рот на щеке, который тут же норовит укусить, — Сукуна — эспрессо, с неповторимым ароматом и возбуждающий мозг, а ты, Юджи, — молоко: мягкий, вкусный, тёплый и по-домашнему уютный. Ваша смесь потрясающая. — Ты назвала меня возбуждающим, — шатен снова хлопает себя по щеке и глубоко дышит, чтобы скрыть метаморфозы, обнажающие другую душу, тлеющую в его теле.       Прикосновения Юджи столь же легки, как лепестки сакуры на ветру. Он внимателен к каждому своему действию, ещё больше — заботлив, потому поцелуи медленные, наполненные всеми оттенками красок, которые хочет рассказать молодой шаман, но не может из-за отсутствия таких слов вообще. Временами его поцелуи становятся грубыми: слишком тянет за губу или неосторожно кусает, благодаря чему появляются ссадины и небольшие синяки. В полутьме не видишь отметин на лице.             Рёмен Сукуна старается оставить как можно больше пятен на коже, ведь только так он выражает призрак привязанности, который никогда не признает даже для себя.