Это не любовь.
Реки знает.
Реки уже почти месяц мнёт в карманах до боли в зубах банальные незабудки и не решается. У Реки чувства нежные, трепетно дышащие и громкие. Они льются из него наружу, в основном слезами в подушку. Реки ярко улыбается. Он хочет быть Ланге лучшим другом. Но это чертовски сложно. Ланга же весь не от мира сего. Его внешность как у принцев из сказок, его образ, весь вымечтанный, его смех и улыбка, весь спектр его эмоций, даже его непомерный аппетит и ледяная невозмутимость. Сложно когда твоя влюбленность это чертов мальчик-мечта, мальчик-сказка. Он на грани, и с каждым днём сдержать свои нежные порывы все сложнее. Ему даже интересно как быстро все поймут что его неловкость в разговорах об отношениях с женщинами, просто гейская паника. (потому что Ланга слишко хорош даже в своих нелепых подкатах и Каян готов отдаться ему просто за один томный взгляд) Кажется Джо понял. Он вообще слишком хорошо его понимает и смотрит так… Словно кто-то уже увёл из-под носа любовь всей его жизни. Реки собирает сложные цветочные композиции в надежде передать в них весь спектр своих чувств к голубоглазому мальчику-сказке. Реки не боится проигрышей (если дело не касается Ланги), Реки не боится больно падать, сбивать ноги и руки в кровь, быть осмеянным. Ему чертовски страшно признаться. Признаться в убийстве кажется легче, чем в любви к лучшему другу. Он боится последствий. Он боится что мальчик-сказка не примет этого. Но он хочет. Хочет хоть как-то выразить всю свою любовь и переживания. Хочет облегчить эту ношу. Цветы смотрят на него из вазы и не понятно почему, но кажется будто они смеются над незадачливым влюблённым. Реки трусит до дрожи в коленках, что поделать, его всегда отвергали. И он знает. Этот раз не будет исключением. Неожиданная, на грани с маниакальной, увлечённость Адама Лангой вносит свои коррективы. Удушливый розовый запах не сходит целый вечер. И все последующие вечера когда Адам снова врывается в его с Лангой жизнь. Ревность жжёт внутренности, словно язва. Кажется не ему одному. Кажется Джо теряет пару кило, и цвета в смуглой коже. А его мальчик-сказка так охотно поддаётся в чужие руки, с такой жаждой думает о другом, что Реки выворачивает наизнанку. Терять больше нечего. Бояться тоже.***
— Откуда это? — Ланга острожно касается цветов. Людей в классе нет, только Реки сопит за соседней партой. Когда он выходил из класса, всё было так же, за исключением цветов на его столе. Роза, необычного жёлтого цвета. — Эй — Хасегава растолкал друга, тот нехотя открыл глаза, возмущение так и сыпалось из них. — ты видел кто их сюда положил? — Последнее что я помню, это нудный урок и твою кислую мину. Мальчик-сказка вертит в руках стебель, без колючек, бережно обрезанных, и ничего не понимает. — И кто их мне подарил? Мне же их подарили? — Как кто, твоя очередная фанатка, их тут вся наша школа и две соседние, вместе с началкой. — Ты преувеличиваешь… — Из всех языков, я выбрал язык фактов. Ланга смеётся, этим своим чертовски красивым смехом, посмотрел на цветы чуть задумчиво и сгреб их в сумку к учебникам. Сердце пропустило удар от одного того факта, что цветы не полетели в мусорку. Это делало Реки чуть счастливее чем обычно. Через день Ланга нашёл у себя в парте амаралис. — Откуда они берутся… Нет как у неё получается так незаметно их оставлять. Это явно кто-то из нашего класса. На всё Реки отвечал безразличное «мгм» и переводил тему, ведь им столько ещё нужно обсудить и скейт, и трюки, и заезды. Когда ещё через два дня, из сумки Хасегавы приветливо торчали жёлтые нарциссы, тот стал всерьёз задумываться о личности их таинственно дарителя. На всё догадки Реки кривился и отвечал почти всегда одинаково: — Да забей, если этот человек такой трус, что не может подойти и признаться тебе лично, то он тебя не достоин. А потом Ланга спросил неожиданно: — А какие цветы ты подарил бы мне? — Тюльпаны. — и чуть помедлив добавил — жёлтые — Почему? — любопытно уточнил Ланга — Просто — Лаконично — А ты мне? — Реки спросил из чистого любопытства, он уверен что Ланга, пенёк в эмоциях других людей и иногда своих собственных, ни сном, ни духом о каких-то там языках цветочных. — Ландыши Дыхание сбилось, кончики ушей стали алеть. Блин. Да нет. Быть не может. — П-почему — Просто — хитро сощурившись ответил ему мальчик-мечта***
Реки провожал взглядом Джо и Черри. Они снова о чем то спорили. Но не так как обычно. Джо был напуган, зол и печален. А Черри словно пылал какой-то болезненной надеждой. Реки всё понимал. И ему страшно. Страшно оказаться на их месте однажды. Безумно страшно стало несколькими часами позже, когда Нанджо нес Каору на руках, всего переломанного и разбитого.***
В больнице свет в глаза бьёт, и пахнет стерильностью и отчаянием. Джо без лица, всё держит здоровую руку Каору, надышаться на него не может, ждёт когда тот откроет глаза, чтобы высказать всё что о нём думает. Но когда его глаза открываются Джо молчит. Он молча вытирает горячие слезы с чужих щёк. А мы делаем вид что в коридоре Адам пляшет в балетной пачке, и так талантливо, что не оторваться. А Реки мерещится его мальчик- сказка на больничной койке рядышком. И он сам, без лица.***
Ланга его не слушает, Ланга сказочно туп. Он нарушает обещание. Он выбрал другого. Реки злится. Он избегает мальчика-мечту. Он подбрасывает ему в карманы энотеру Реки завидует Адаму. Реки хочет чтобы на него Ланга смотрел так же. С таким же восхищением. Но выше головы не прыгнешь, как не пытайся. А Реки упрямый всё мечется, из кожи вон вылезает, пытается и падает лицом в грязь.***
Адам уходит, оперевшись плечом на того странного мужика из лав отеля. Выглядит тошнотворно довольным и Реки это бесило бы. Если бы не лицо Ланги, что светится улыбкой ярче любой звезды. Реки протягивает победителю красную камелию и пытается скрыть румянец. — Да скажи ты уже нормально! — смеётся его мальчик-сказка и обнимает порывисто. Ланга прячет их с Реки ото всех. Ему не хочется чтобы кто-то ещё видел то как его мальчик-солнце краснеет и плачет от счастья. Он целует его в щеки, как давно хотел. У него дома лежит гербарий из каяновских чувств. Ланга не может больше сдерживаться. Он целует страстно и пылко. В крови бурлит адреналин и возбуждение. Он сцеловывает слезы с розовых, тёплых губ и не верит своему счастью. В голове бардак и одно слово на все мысли: «Реки» Их первый настояший поцелуй мокрый и бесконечно долгий. Самый сладкий и желанный. Ланга творит с его языком какие-то невероятные вещи и смотрит прямо в глаза. Довольно и хитро. Реки прикусывает его губы, и плотнее прижимается к его груди. — Я подарю тебе незабудки. — шепчет Ланга — Скажи уже нормально — смеётся РекиБонус
— Мам откуда ты знаешь Ханакотобу? — Я так твоему отцу в любви признавалась, правда он ничего не понял, а я потом сидела и объясняла ему на ломаном английском, вся красная, но счастливая.