Плоть

Дипперу двенадцать и он может считать себя полноценным взрослым. Дипперу двенадцать и ничего кроме подростковых заебов у него нет, но зато гордостью за себя искрится ярко. На год ближе к заветной цифре четырнадцать, когда многие девочки перестают думать о сказках, стремясь к чему-то более серьезному. К неземной любви, например. И чтобы у неземной любви была пачка денег в кармане и пахла дорогим одеколоном. Вполне возможно, что одноклассница за третьей партой левого ряда раздвинет ноги в школьном туалете специально для Диппера, ведь у неземной любви высший балл за контрольную по математике и речь у Диппера красивая, слаженная. Диппер знает много комплиментов и девочкам это нравится. Но когда одноклассник задирает соседке по парте юбку, то румянцем щеки не жарит, только бьет по голове больно. Им же всего лишь двенадцать. Чудеса переходного возраста, когда Диппер считает себя достаточно взрослым, чтобы прятать под кроватью стопку журналов с фотографиями девушек, обладающими такой грудью, что при желании Пайнс мог бы в ней задохнуться. Диппер уже достаточно взрослый, чтобы принимать решения и понимать, что для него лучше, а что — нет. он пробует первые сигаретки, задыхаясь в никотиновом дыме, только содрогается немного. Старается не кашлять перед пацанами. Не круто. Диппер ворует у отца свою первую банку пива, растягивается на диване перед телевизором, когда дома никого нет и делает первый глоток: немного горько и странно. В принципе не очень, но Диппер убеждает себя в том, что ему это нравится и после своей первой выпитой банки картинки на телевизоре плывут и растекаются. Встает и падает, тело одновременно легкое и тяжелое. Диппер уже достаточно взрослый, чтобы делать то, что вздумается, но банку выкидывает на улице, а не дома, чтобы родители не заметили. Отец заметил, что банки не хватает. Но никому ничего не сказал. Подростковое время прекрасно, подростки тянутся к чему-то новому, запретному, будто Ева к яблоку. И в этом нет ничего странного. Мелло, отец Пайнса младшего, делает вид, что ничего не замечает на протяжении двух месяцев, пока одна из семи банок перестает исчезать. Просто в какой-то момент их больше не трогают. И Мелло никому ничего не говорит — верит в лучшее. Дипперу четырнадцать и он уже достаточно взрослый, чтобы выбросить порножурналы и перейти к пленке, внимательно вслушиваясь в стоны красавиц, находя их страшно возбуждающими. Он кончает на несколько минут быстрее, чем обычно, пачкает спермой ручки и плед, вытирает следы влажными салфетками, прячет куда подальше. Диппер уже достаточно взрослый, чтобы мастурбировать на красоток с пленки, но вряд ли когда-нибудь позволит увидеть кому-нибудь из семьи его грязные салфетки и пятна утренней эякуляции на простынях. Никто и никогда не узнает о том, что дрочит он минимум три раза в день. Диппер никогда не узнает о том, что мама давно нашла его пленку и просто делает вид, что не заметила. Юность — прекрасное время, в которое подростки желают заняться взрослыми вещами, стирая на ладошках мозоли. Юность — прекрасное время любви, страсти, необдуманных поступков и первых сигарет. У Диппера ни любви, ни необдуманных поступков и страсть приходится разделять только со своей верной правой, но одноклассница с третьей партой смотрит на него периодически, и Дипперу хочется верить, что в трусах у нее влажно. У него на лице пару прыщиков гнойных цветет, в трусах засохшие пятна после утренних поллюций и потом от него несет за километр, а всего лишь душ утром принять не успел. Юность — прекрасное время, когда от волнения и не только потеют ладошки, которые приходится все время вытирать об джинсы и одним глазом следить за одноклассницей на третьей, при этом внимательно слушая тему урока. Он уже достаточно взрослый для больших амбиций, будущее расписано по часам, в которое обязательно входит хорошая работа, красавица жена с третьим размером груди и никаких детей. Но о планах забываешь, когда сестра поворачивается к тебе голой спиной, расстегивает лифчик и надевает ночную рубашку. У нее красивые лопатки, тонкая талия и позвонки немного выпирает. А у Диппера выпирает в штанах тоже и дрочить, представляя девушку с такой же спиной как у Мейбл — немного страшно, но никаких угрызений совести он не чувствует. Юность — это прекрасное время, когда можно увидеть красоту в незначительных вещах. Но в вонючих после дрочки руках ничего прекрасного нет. И мыть их приходится слишком часто. Диппер не чувствует себя нормальным, когда его времяпровождение состоит из учебы, сна и дрочки. Диппер чувствует себя дефектным, когда слушает краем уха тысячу охуительных историй одноклассников и понимает, что рассказать ему нечего. Даже поныть на ссоры с родителями не удается. Потому что юность — это прекрасное время юношеского максимализма и драматизма, проще сделать вид, что ничего не замечаешь. Дипперу семнадцать и он прокалывает себе бровь, губу и нос. Наспех обработанными иглами, без какой-либо помощи профессионалов. Сам. Дипперу семнадцать и у него нет друзей. Дипперу семнадцать, он слушает эмокор, ворует у отца сигареты и упивается жалостью к себе, сдав очередной тест на отлично. Одноклассница с третьей отсасывать ему не спешит. Не смотрит вообще, а потом исчезает из города с поломанными пястьями. Может, в жизни у нее все не так радужно. Может, ему бы стоило в двенадцать поискать друзей, забить на учебу и иметь за спиной тысячу охуительных историй и неуд за тест. Диппер украл жвачку. На этом охуительные истории заканчиваются. И он все еще дрочит на предположительных будущих жен, которые на десятки лет старше него и сосут на камеру. Но там они сосут за деньги, а ему будут сосать по любви. Огромной и необъятной, чистой и невинной, только с зубами будь осторожнее, родная. Мастурбация стала неотъемлемой частью жизни, новой зависимостью. Диппер тоже хочет получать свою порцию эндорфинов. Пусть даже и так. Когда тебе семнадцать, а твоей девушкой была только Кэсси из интернета, которая находится в другом штате — ситуация выглядит удручающей. Для Диппера. Зависть. Абсолютная зависть, спрятанная за тонной тоналки, заглушенная тяжелой музыкой и прикрытая мрачным образом. Диппер самый натуральный ботан и задрот. Лицо Диппера похоже на белый шоколад с орехами: огромные прыщи тоналкой не замажешь. Он старается каждое утро, тратит кучу карманных на средства для ухода за кожей и акне разрастается по коже. Есть легенда, что у Мистера Фримена появляется веснушка каждый раз, когда он успешно решает какое-то дело. Может у Диппера появляется прыщ каждый раз, когда он успешно сдает тест по математике? Жизнь протекает стабильно, прыщи сходят, он успешно сдает экзамены и поступает в хороший университет. На члене язвы от агрессивной дрочки и девчонки в его сторону не смотрят. Диппер думает о том, что можно попробовать и с мужчиной, Диппер смотрит на голую спину своей сестры, врет о том, что у него есть красивая девушка и переходит на гей-порно. Два стонущих мужика — необычно, поначалу даже неприятно, но на руку попадает что-то белесое и гей-порно выглядит уже не так плохо. Проблема только в том, что на Диппера даже парни не смотрят. Вроде есть друзья, вроде в университете отношения с людьми лучше, чем в школе, но жопу никто подставлять не собирается. Пайнс смотрит на себя в зеркало и не понимает. Пайнс щупает свое лицо, костлявые ноги, выпирающие ребра и не понимает. Дрыщи сейчас в моде. Кудри сейчас в моде. Нонконформизм из моды не выходил никогда. Т, а к в ч е м п р о б л е м а? Простое осознание непривлекательности, новшество уродства, новая мода любить мудаков, которая существовала всегда. Диппер не мудак, не урод, но член ноет от боли и он ластится к каждой девчонке. Боже, обрати на меня внимание. Любовь — что-то незнакомое, то, что не удалось пощупать, попробовать, в с т, а в и т ь. Диппер хочет любви и секса, Диппер хочет ласки, боже, обнимите его кто-нибудь. Двадцать лет, а он все еще дрочит на голую спину своей сестры и девочка с третьей больше не пишет, она нашла кого получше, даже не попробовав с ним. Первая любовь самая сладкая, но что есть первая любовь? Диппер знает, что люди зачастую путают привязанность и желание с любовью. Диппер знает, что такое не счастливый брак. Его родители поженились по залету или под влиянием момента? Мать отвечает холодно, но гладит мягкие кудри. Говорит, что отец, вообще-то, мудак и одна из первых ее главных ошибок. Не стерпелось, не слюбилось. Их безразличие к друг другу ощущается через стены. И кажется, что они не делят с друг другом постель. Отец просто прирос к дивану, став частью интерьера. И все как у людей. Серо. У него есть прадядя. Мать говорит, что у него шизофрения, отец говорит, что на старости лет ему нечем заняться. Прадядя Стенфорд дарит дневник на День рождения, заполненный кривым почерком и более-менее различимыми рисунками. Твари, о которых говорят только в кино. Твари, о которых никогда не опубликуют статью ученые. Больная фантазия поехавшего старика, могилу которого никто не посещает годами. Стенфорд был липким пятном в родовом древе семьи Пайнс. Старик, живший среди таких же безумцев, как он. Может ли безумие передаваться воздушно-капельным? Или просто собрали всех отбитых, но не опасных для общества и скинули в один город? Может ли все это быть п р, а в д о й. Диппер думает о том, что менее реально найти себе девушку, чем треугольный демон. Диппер думает о том, что хотя бы попробовать можно, когда маменьки не будет дома. Диппер какой-то частью своего мозга хочет верить в гномов, вампиров и демонов. Прадядя Стенфорд был замечательным. И Диппер, после очередной отчаянной дрочки, грязными руками от слез, крови и спермы, рисует круг. Не смотря на то, что вся жизнь впереди, любимым хочется быть сейчас. Хотя бы на одну ночь. И какой-то частью мозга он все-таки верит.