крисализм

Как и полагается всем артистам в сфере корейской поп музыки, Stray Kids тоже справляются со своим делом на все 200%. Очередное изнурительное, но тем не менее, энергичное и запоминающееся выступление позади. Крик толпы, шум в ушах от бушующего в крови адреналина, бешеный ритм сердца при виде своих преданных фанатов - достойная награда за проделанную работу и потраченную энергию. После этого шумового эпицентра общежитие становится чем-то вроде расслабляющего уголка для восьмерых парней. По традиции все собираются в гостиной, чтобы услышать от лидера похвалу и некоторые замечания по прошедшему выступлению. Длится это недолго: Чан отмечает плюсы и минусы проделанной работы и отпускает всех отдыхать. Как обычно Минхо и Джисон бегут со всех ног в душ, каким-то чудом успев захватить полотенце и хоть какую-нибудь одежду. Сынмин плетется за своими наушниками в комнату Криса и, в последствии, остается там на ночь. Оправдывает он это усталостью и слабой отговоркой "не чувствую ног". Хотя остальные шестеро знают, что он не чувствует себя как дома, кроме как рядом с Чаном. Чанбин забирает Феликса на кухню, обещая продемонстрировать несколько новых выученных рецептов (и поз, возможно). Чонин плюхается на диван в гостиной, где только что проходило мини-собрание. Просыпается он от легкого прикосновения к волосам: Хенджин нависает над ним и поглаживает по голове. Судя по тому, что в гостиной выключен свет и стоит полная тишина, все уже давно разбежались по комнатам. Хенджин улыбается сонному лицу младшего и осторожно тянет его за руку, помогая принять вертикальное положение. Затем он садится на корточки перед Чонином и пытается уложить его торчащие в разные стороны волосы, не переставая при этом нежно улыбаться. Чонин сонно потирает глаза, все еще налаживая связь с реальностью и, не справившись, опускает голову на плечо старшего. Хенджин обнимает его за плечи и осторожно встает с места, садясь на диван. - Малыш, посмотри на меня,- говорит он и оба без объяснений понимают что это значит. Чонин поднимает голову с плеча старшего и смотрит, не отрывая взгляда. Стоит Джинни только легонько кивнуть, Чонин тут же откидывается на спинку дивана, широко расставляя ноги. Хенджин на четвереньках нарочито медленно перебирается на чониново бедро, а потом уже садится между ног. Льнет спиной к его груди и откидывает голову на плечо. - Поможешь папочке расслабиться? - сказано так сексуально, что Чонину мгновенно выбивает кислород. Он с силой сжимает хенджиновы бока своими длинными пальцами, проводит носом по шее и в ответ слышит судорожный вздох. Чонину всегда нравилось то, как быстро Хенджин заводится. Он как классический клавишный инструмент: стоит только знать правильные ноты и задать длинными пальцами правильный ритм - тут же отзывается мелодичным, приятным звуком. Вот только Хенджин был лучше чем любой инструмент и его голос был лучше всякой заеженной мелодии. Чонин медленно проводит ладонями по вздымающейся груди и целует старшего в мочку уха: - Расстегни,- смешок,- папочка. Хенджин дрожащими руками хватается за пуговицу джинс и легким движением снимает ее с петли. Дальше слышится быстрое вжикание молнии, а руки Чонина уже сжимают бедра старшего. Ладонями он медленно пробирается к внутренней стороне бедер, оглаживает ногу до колен и скользит обратно. Хенджин поворачивает голову к младшему и мажет губами по линии челюсти, выдыхая горячий воздух. Чонин млеет от такого простого прикосновения и закатывает глаза от нахлынувшего возбуждения. Он скользит руками еще выше, ощутимо задевая большим пальцем полувставший член через грубую ткань джинс. Хенджин резко прогибается в спине и втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. - Давай уже,- старший заводит одну руку назад и сжимает волосы на затылке Чонина, слегка царапая ногтями кожу. Младший лишь усмехается на такое нетерпеливое требование, но тянется затылком к пальцам Хенджина с желанием еще раз ощутить отросшие ногти. Одной рукой он скользит под легкую футболку, задирая ее и оголяя плоский, подтянутый живот с явными очертаниями пресса. Чонин любит в Хенджине эту его сторону: он трудолюбив и самокритичен. Он всегда считает себя недостаточно хорошим, недостаточно красивым или недостаточно талантливым. Он может выжимать из себя всю энергию и все силы, чтобы хоть на один шаг приблизиться к идеалу. Он всегда недоволен результатом работы и думает, что его старания не дают должного прогресса. С одной стороны он даже прав: как идеалу стать еще большим идеалом? Чонин был бы рад твердить ему это каждую гребаную секунду, шептать ему на ухо насколько он красивый и заставить его хоть раз увидеть себя глазами младшего. Чонин царапает пупок старшего ногтем указательного пальца и слышит первый полноценный стон. Не громкий, но достаточной громкости, чтобы заставить его член, обделенный внимания, дрогнуть. Хенджин уже вовсю плавится под умелыми пальцами, которые, кажется, знают каждый миллиметр его тела. Он жмется ближе к груди младшего, скользит руками ниже по его бедрам и сжимает пальцы под коленками. Короткие шорты Чонина позволяют ему касаться оголенной, горячей после сна кожи и он бесстыдно этим пользуется. У Чонина начинает кружиться голова: у него под пальцами голая грудь Хенджина, а под коленками его пальцы. Знает же где касаться, чтобы определенно точно отправить его в нокаут. Младший решается на ответную атаку. Одной рукой он продолжает оглаживать живот Хенджина, то и дело задевая пальцем пупок; а второй медленно накрывает пах. После судорожного вздоха старшего он слегка сжимает уже полностью возбужденный член. Грубая ткань неприятно сжимает возбуждение, поэтому Хенджин тихо шипит ругательства, при этом крепче держась за коленки младшего. Чонин смеется в ответ и спускает джинсы, наконец-то позволяя Хенджину вздохнуть полной грудью. Ткань боксеров уже мокрая и неприятно липнет к руке, но Чонин не упускает возможности услышать старшего еще раз. Он почти невесомо касается головки через тонкий материал одежды, а Хенджин выгибает спину, уже в который раз проклиная медлительность младшего. Приведя дыхание в порядок, он убирает руки с колен Чонина и резко спускает свои боксеры, ерзая на месте. Затем берет младшего за запястье и сам направляет на свой вставший член: - Не заставляй папочку ждать,- приказной тон, от которого Чонину всегда срывает крышу- Будь хорошим мальчиком, Чонин-а~ Чонин не перечит, ведь хорошие мальчики не перечат. Он обхватывает рукой член старшего и проводит по нему вверх-вниз несколько раз. Хенджин снова откидывает голову на плечо Чонина и низко стонет ему на ухо. У Чонина мурашки и в паху тяжелеет от этого голоса. Он проводит большим пальцем по уздечке и дразнит ногтями чувствительную кожу под головкой. Старший закатывает глаза от удовольствия и заводит одну руку назад, сжимая ею возбуждение младшего. Чонин от такого неожиданного действия стонет Хенджину прямо в затылок, посылая по его телу табун мурашек. Он начинает наращивать темп и когда стоны Хенджина становятся более слышимыми, поворачивает голову к нему и целует. Целоваться с Хенджином всегда приятно. Его губы отдают приятным вкусом клубничного бальзама, а юркий язычок так и норовит залезть если не в душу, то в рот точно. Он целуется без определенной скорости: иногда быстро и больно - в порыве страсти, а медленно и сладко - в моментах нежности, разделенной на двоих. Если бы Чонину сказали описать поцелуй с Хенджином, он бы назвал это термином "гигил", описанным в филиппинском словаре тагальского языка. Когда хочется укусить человека от переизбытка чувств. Поцелуй, как обычно, передает все неозвученные слова: Хенджин благодарит, а Чонин принимает. Старший стонет уже открыто и довольно громко, а младший старается ловить губами все звуки, слетающие с его уста. Интимный момент, сопровождающийся возбуждением и похотью, нарушает тихий скрип двери комнаты Чана. Двое в гостиной резко замирают и, кажется, даже не дышат. Дальше слышится шарканье тапочек по голому паркету и парни понимают, что проснулся Сынмин. Только ему нужно надевать эти громкие и бесячие тапочки в любое время дня и ночи. Он ленивыми шагами плетется в сторону кухни, минуя при этом гостиную с двумя бесстыдными гостями. Когда свет на кухне загорается, загорает и лампочка прекрасной идеи в голове Чонина. Он видит, как напрягся Хенджин из-за присутствия Сынмина во время такого интересного занятия. Он медленно убирает руку Хенджина с запястья своей руки, которой сжимает его член. Видимо Хенджин думает, что Чонин просто хочет убрать свою руку, но знал бы он как ошибается сейчас. На кухне слышится звон стаканов и шум воды из крана. Чонин думает: Сынмин вышел попить воды, значит есть 2 минуты. Он не убирает свою руку с члена Хенджина, как предполагал тот, а начинает медленно двигать ею, надрачивая. Хенджин сразу же шипит раздраженное "что ты делаешь?", но его быстро затыкают, свободной рукой зажимая рот. Чониново "расслабься" ничуть не помогает, а зарождающаяся в груди истерика начинает мигать красным. Она горит красным ровно до того момента, когда Чонин смыкает зубы на оголенном плече из-за вечно спадающей футболки. Брыкающийся до этого Хенджин резко замирает и тихо мычит в руку Чонина. Младший же начинает двигать рукой на члене быстрее, между укусами шепча нежности в ухо Хенджина. Сынмин выключает свет на кухне, затем слышится звук закрывающегося окна: Сынмин слишком сильно заботится о своем голосе. Тапочки снова шаркают по полу, а по груди Хенджина шаркает паника, смешанная с диким возбуждением и приправленная адреналином. Чонин сильнее сжимает чужой рот рукой, так же сильно кусает за плечо, не волнуясь о предстоящем нагоняе от старшего за оставленные синяки. Сынмин доходит до комнаты в полной психической стабильности, а рука Чонина набирает еще более быстрый темп, заставляя Хенджина почти что вскрикивать от удовольствия. Если бы не рука, зажимающая его рот, он бы разбудил не только парней, но и всех соседей своими стонами. Хенджин больно царапает кожу выше колен младшего, заставляя того болезненно стиснуть зубы. Он убирает руку со рта Хенджина, а большим пальцем другой руки проводит по чувствительной уздечке. Хенджин дышит тяжело, жарко и сбивчиво, тихо повторяя все маты и слова благодарности младшему. По его телу проходится предоргазменная судорога, глаза широко раскрываются, а губы открываются в немом стоне. Чонин резко перестает двигать рукой и сжимает член у основания, не давая старшему кончить. Хенджин почти что плачет от такого издевательства и хнычет, стараясь получить долгожданную разрядку. Свободной рукой Чонин разворачивает его голову лицом к себе и целует. Глубоко, со всей страстью и любовью. - Я люблю тебя,- шепчет со всей отдачей и преданностью, с оглушающим трепетом в голосе. - Я люблю тебя,- в ответ такое же тихое признание на грани слез. Чонин разрывает поцелуй, засовывая два пальца свободной руки Хенджину в рот: знает, что тихим стоном не обойдется. Замершей рукой начинает заново набирать темп и указательным пальцем массирует головку. Хенджин зубами сжимает пальцы во рту и молится внутри, чтобы не разбудить всех в общежитии. Тело пробивает знакомая судорога, зубы смыкаются сильнее и старший кончает, пачкая руку младшего и свой живот. Стон выходит довольно громким, но тишина в гостиной обнадеживает. Хенджина трясет еще несколько секунд, он хватается за руки младшего как за единственную связь с реальным миром. У Чонина мутнеет перед глазами от такого старшего, кружится голова от любви и болят пальцы от сильных укусов. Он вынимает пальцы изо рта Хенджина и этой рукой снимает с себя футболку. Он стирает сперму с другой руки и с живота старшего этой футболкой и кидает её на пол. Завтра разберется. Хенджин дрожащими ногами встает с места и смотрит на младшего вопросительным взглядом: - А ты? - Завтра. Давай спать. Хенджин переступает через штаны и боксеры и идет в комнату. Через минуту возвращается с одеялом и ложится рядом с уже лежащим на диване Чонином. Накрывает себя и Чонина одеялом, поворачивается к нему лицом и шепчет: - А папочка-то тут ты,- усмехается и в ответ слышит короткий смешок, состоящий из гордости и смущения. - Сладких снов, Чонин-оппа~ - Сладких снов, принцесса~ Оба засыпают под смущенные бормотания друг-друга, общий тихий смех и признания. Что, если не любовь, заставляет творить безумные вещи?