1995's
POV RUTH
Этой ночью я плохо спала. И все из-за сранного старого матраца, который проваливался чуть ли не до пола. Когда моя мама покупала этот дом в Детройте, хозяева сказали, что они продают его вместе с мебелью. Еще бы, ей уже лет двадцать как минимум, ее пора на свалку выкидывать. Но более лучших условий мы себе не можем позволить, поэтому приходится довольствоваться тем, что есть. Мне и моей сестре выделилась небольшая отдельная комната со скрипящими полами одним небольшим окном с видом на задний двор. Мама же спит в гостиной на диване. Сегодня она уже исчезла в шесть утра на новую работу в швейный цех, где ее взяли главным технологом. Но как бы эта профессия громко не звучала, зарплата выдается наихудшая. Если не повезет, то с тебя еще могут взять штраф, за то, что ты не уследил за товаром, который украли другие рабочие. Вечная беготня к каждой швее, чтобы проверить качество выполнения, посчитать нужное количество товара для заказчика, куча бумаг, которые нужно заполнить, выдача зарплаты рабочим, взятки. И что после этого? Тебя лишь отчитают за очередной косяк, который ты не заметил, пригрозят увольнением и не выдадут «обещанную» премию. А больше моя мама ничего и не умела. Работать обычной швеей круглые сутки и получать еще меньше денег она не хотела. Приходилось терпеть. Когда нас выселяли из нашего прошлого дома в Дэнвилле, я пообещала маме, что тоже найду работу. Не знаю, как я буду совмещать ее параллельно с учебой. Мама, конечно же, рассчитывает, чтобы я окончила школу и поступила в хороший колледж, но мои оценки не дотягивают даже до «хорошо». Сегодня я это наглядно продемонстрировала в новой школе на уроке математики. — Ты думаешь, это смешно, что ты не можешь решить это простейшее уравнение? Моя новая учительница строго взглянула на меня, приспустив свои большущие очки. Я по-глупому качнула головой и осмотрела ребят, сидящих за партами. Они лишь тихо хохотали над этой ситуацией. — Никак нет, мэм. — с сарказмом наконец ответила я. Женщина, имя которой я даже не запомнила, раздражительно вздохнула и что-то записала у себя в блокноте. — Садись. Я не спеша двинулась в сторону своей парты и громко плюхнулась на стул, чем вызвала очередную волну хохота у новых одноклассников. Что ж, репутация клоунессы точно уже моя. Ничего нового. Учительница продолжила монотонно читать что-то из учебника. Класс мигом замолк. Мне лишь оставалось облокотиться на стол и задумчиво вертеть ручкой. — Эй. — послышался шепот позади меня. Я обернулась. — Ты это мне? — Ага. Я внимательно посмотрела на одноклассницу. Ее ярко-малиновая майка поверх оранжевой кофты ослепили меня в сию же секунду. Я прищурилась. Афроамериканская внешность так и кричала в ней: одно ухо было полностью проколото, куча разных браслетов и цепочек на шее, странная прическа, заплетенная такими же вырви-глаза маленькими крабиками, которую я бы ни за что не сделала себе, но ей она однозначно шла. Она хитро улыбалась, когда я посмотрела на нее. У нее оказались красивые большие глаза. — Обычно миссис Элион все боятся. — шепнула она. — Ты смешная и ты мне нравишься. Я Мари. — Рут Тайлер. — протягиваю руку для приветствия. — Короче просто Рут. Предупреждаю сразу, никогда не зови меня Рутти. На лице моей знакомой мелькает усмешка. Не могу не поддержать эту атмосферу приятного знакомства и улыбаюсь в ответ. — Хорошо, Р-уууу-уут. — протягивает Мари. Снова смеюсь, что замечает миссис Элион и демонстративно начинает громко кашлять. Я кидаю прощальный взгляд Мари и отворачиваюсь обратно. Спустя двадцать минут скучнейший урок за всю историю моей жизни был окончен и все мигом побежали к выходу, включая меня. Несмотря на то, что я много наслышана о Детройте, как о далеко не богатом и опасном городе, эта школа выглядела более-менее прилично. Улицы, конечно, никто не моет мылом, как в Европе, но это можно пережить. Я знала, что по другую сторону города все намного хуже, чем здесь: вечные перестрелки, убийства, кражи и прочее. Этим я себя и тешила, ведь наша семья могла оказаться там. Хотя мы были близки к этому, но мы накопили с мамой денег на белый район. Но не все было настолько гладко, на самом деле наш дом был буквально в нескольких кварталах от границы пригорода, поэтому в первую же ночь я услышала выстрелы. Ну что же, чувствую, тут будет весело. В коридоре меня догнала та самая милашка-Мари. Она ухватила меня за запястье и оттянула в сторону из толпы. — Мы с тобой так и не поговорили. — выдала она, продолжая держать мою руку. — Как тебе школа? — А ты приставучая, Мари. — пошутила я. — Школа как и все остальные — полный отстой. Мари игриво изогнула бровь и протиснула свою руку под мой локоть, тем самым прижавшись ко мне. Это самый бестактный человек, из всех бестактных людей, которого я встречала. Ну что же, значит — пойдем как парочка влюбленных голубков. — Ты ведь не из Детройта? — продолжала расспрашивать знакомая. — Из Дэнвилла. Место так себе, но жить можно. На самом деле Дэнвилл был отвратным местом, но я слишком много к чему привязалась, проживая там. Родилась я в Чикаго, пробыла там совсем немного, года три, поэтому толком ничего не помню. Когда мои родители разругались окончательно, мама взяла меня на руки с одним чемоданом на двоих и ушла куда глаза глядели и на что денег хватило. Папаша-мудак не оставил нам ничего и вышвырнул на улицу. Впрочем для моей мамы это было ожидаемо, потому что ничего серьезного, по типу родившейся меня — она не планировала с ним. Они даже не были женаты. Встречались от силы полгода. Каков вывод? Они оба безответственные идиоты. Так мы скитались по ее друзьям и хостелам, пока ее не уволили с работы, и она осталась ни с чем. Мама говорит, что другую работу она не могла найти, везде было предостаточно работников, но я не верю в это. В одном из огромнейших городов Америки? Серьезно? Можно было бы и поднапрячься и мы бы остались в Чикаго. Когда нам уже в очередной раз пришлось выселяться из съемной комнаты за неуплату, мамина подруга с прошлой работы предложила небольшой домик в Дэнвилле, который она никак не может никому продать. Полностью купить у мамы не хватало денег, поэтому ими двумя было решено, что подруга будет его нам сдавать в аренду. Цена была маленькой из-за его разваленного состояния, но это было лучше, чем жить на улице. И мама согласилась. В пять лет мне было тяжело понять, почему моя мама постоянно хлещет с горла бутылку вина, а потом полночи рыдает в подушку. Я всякого себе тогда напридумывала. « А может у мамы что-то болело? Или я плохо себя веду? Или ее снова обидел папа?» Она никогда не отвечала мне, приговаривая любимой фразочкой всех взрослых «подрастешь — поймешь». До меня стало доходить в то время, когда я пошла в школу. По сей день вспоминаю, как наш класс постоянно выезжал в разные школьные поездки, а я оставалась сидеть в классе. Мама не могла тратиться на мои развлечения, так как и без того сводила концы с концами. Почти вся зарплата уходила на дом. Остальное на пропитание. Поэтому мне не слабо доставалось от одноклассников. Колкие фразы о финансовом положении моей семьи летели в меня день за днем. Спасали только учителя, которые проявляли сострадание ко мне, хотя могли и не обращать внимания, ведь я была еще той занозой в заднице. Если в Чикаго можно было запросто найти работу, которая бы вытянула нас из этого дерьма, то в Дэнвилле это было сложнее. Город не очень большой и перспектив как таковых нет. Мама устроилась в очередную швейку, а я осталась сама с собой. — Никогда не была там. — выпалила Мари. Лучше и не надо. День закончился на удивление быстро. Большую часть времени я лежала лицом к парте и пыталась не вырубиться. Пасмурная погода за окном окутывала мое сознание и мое желание уснуть только усиливалось. Кажется, на уроке истории, я так и сделала. С Мари мы пересеклись еще один раз в коридоре перед последним уроком и решили пойти вместе домой. Я была не против компании, так как оставила свои наушники дома. — Йоу, черномазая! — послышался голос позади нас. На выходе из здания мимо пронесся какой-то парень и ехидно глянул на Мари. Буквально же через секунду, ее кто-то толкнул, от чего она чуть не свалилась на пол. Послышался гогот еще двух парней. Вся звездная троица уже нас опередила и прошла чуть дальше. Я заметила, как лицо моей новой знакомой резко скривилось в недовольную гримасу, а через секунду она уже крикнула им вдогонку: — Пошел к черту! — прокричала она, показывая средний палец. Они, видимо уже были слишком далеко, так как никакой реакции от них не последовало. Мари обозленно фыркнула себе под нос и снова взяла меня под руку. Через секунду она снова стала милашкой-Мари, по крайней мере она пыталась. Я же увидела на ее лице грустную улыбку. — И часто так с тобой? — наконец спросила я. — Временами. — Почему? Я заметила, как зрачки Мари начали резко метаться в разные стороны. Она нервничает. Стоит ли нервничать мне? — Ну, если ты заметила, — вяло начала она. — здесь не так много таких как я. — Ты имеешь в виду — черных? — И да и нет. Я не с этого района, Рут. *** Мне кажется, она была готова провалиться сквозь землю от стыда. Я недоуменно вскинула бровями. Только не говорите, что она стесняется этого, Боже. Я прожила в городе, где расовая дискриминация процветает по сей день с невероятным стремлением. Где черные не имели права высказывать свое недовольство никаким образом. Им разрешалось только радоваться, что их вообще пустили жить в этот город. Почти все афроамериканцы, которые жили в Дэнвилле, а их было половина населения, поселились на правом берегу, и почти ни один белый чувак туда не совался. Все дошло до того, что черные обслуживали самих себя. Черный парикмахер мог подстричь только черного, черный адвокат защищал только черных клиентов, черный предприниматель нанимал только черных рабочих. Хрена с два ты получишь какую-то помощь, если ты белый. И точно так же наоборот. Белые ребята были с белыми ребятами. Когда я была поменьше, то застала время забастовок, которые длились изо дня в день на протяжении двух месяцев. Афроамериканцы пытались надавить на правительство города, чтобы у них были такие же права, как и у белых людей. Конечно, обернулось это ничем, кроме побоев. *** В том возрасте для меня это было странно, ведь в основном я дружила только с ребятами как раз-таки с правого берега. Я одна из немногих, кто мог сунуть туда свой зад. У меня быстро получилось с ними наладить контакт и влиться в толпу. Большинство семей были похожи на мою: взрослые не покладая рук работали, чтобы иметь хоть какую-то копейку в своем кармане, а дети пущены на самотек самобичевания и воспитанием улицами. Это меня и сближало с ними, ведь тут никто не осуждал меня за то, что я не могу купить себе нормальный завтрак в школьной столовой или за то, что у меня нет отца. — Ты живешь за восьмой милей? — искренне заинтересовалась я. Мари неуверенно кивнула головой и видимо ожидала от меня какой-то реакции, я предполагаю, что плохой. Но мое лицо не выражало никаких эмоций. Я снова вскинула бровями, пытаясь понять, что тут не так. — Ну это… Типа… Не самый лучший район… Ну если ты понимаешь. — промямлила Мари. — Я в курсе, что твориться за восьмой милей. — я немного замедлила шаг. — Но мне так и не стало ясно, какого хрена тебя достают эти белые мудаки. Не должно вообще быть наоборот? Вы же самое криминальное место в Детройте! — По осуждающей физиономии Мари, я сделала вывод, что ей не понравилась эта фраза. — Ну… Я имела ввиду, тебя должны тут уважать хоть немного… — Я поняла, что ты имела в виду. — отрезала она. — Но я перешла в эту школу не для того, чтобы качать свои права. Я просто хочу нормально доучиться. В этой школе у меня есть такая возможность, в отличии от школ в нашем районе. Я понимающе кивнула и крепче прижала ее руку к себе. Она мне нравилась, и плевать я хотела откуда она. Мари сильная, я это чувствую. Как минимум потому, что она взяла свою судьбу в руки и решила двигаться вперед к лучшим условиям жизни. Со временем мы дошли до центрально парка. Я тут еще не была, не успела пройтись по ближайшим местностям. Он был большим, но грязноватым. На детских площадках почти все качели были сломаны, скамейки исписаны в граффити, мусорные баки переполнены. Да, Детройт, я бы никому не пожелала сюда переехать. С такими-то видами. Нами было принято решение немного задержаться и прогуляться по центру. Через два часа мне нужно забрать Мейбл с продленки, а идти домой совсем не хотелось. Мари согласилась провести это время со мной. Мы не ходили слишком далеко, шатались в основном возле того самого парка; пускали слюни на витрины, за которыми стояли манекены с одеждой, обсуждали учителей, которых мне довелось сегодня увидеть впервые, смеялись над глупыми шутками друг друга. — Мне тогда знатно досталось от мамы, она потом мне целую неделю не разрешала выходить из дома. — рассказывала Мари. Она оказалась еще той сучкой, которая может натворить дел. Вечные тусовки и прогулки до глубокой ночи были для нее обычным делом. Алкоголь она называла своим лучшим другом, а травку прекрасным любовником. Вот так вот, не ожидала, что девчонка, которая учиться практически на отлично — может творить подобное. Признаюсь честно, это талант, о котором я мечтаю. Вообще никогда не понимала, как у людей вообще хватает силы воли и времени на учебу и при этом успевать наводить шуму вокруг. Пока она увлеченно вещала о своей очередной убойной вечеринке в местном баре, я обратила внимание на здание, где в окнах виднелись танцующие люди. Окна были на уровне моей шеи, поэтому я могла спокойно разглядывать танцоров. На миг я встала как вкопанная и стала наблюдать. Приглушенная музыка из окон, которая отдавала вибрациями в мои ноги, на секунду вернула меня в Дэнвилл. Я прикрыла глаза. — Чего ты уставилась? — непонимающе спросила меня Мари. Она встала на носочки и тоже заглянула в окно. В зале было немного людей, все стояли в паре и грациозно двигались под ритм. Скорее всего, они танцуют сальсу. Я плохо разбираюсь в бальных танцах. Я так и не ответила на вопрос своей знакомой, продолжая таращиться в окно, будто меня загипнотизировали. Музыка и танцы имели большое значение в моей жизни, очень большое. Ничему другому я так никогда не отдавалась, как громкой музыке в колонках, из-за которой у меня перехватывал дух, и я начинала танцевать. Сердце в груди сжалось. Легкая дрожь окутала все мое тело. — Любишь танцы? — поинтересовалась Мари. — Давно танцуешь? — Всю жизнь. Это все что я смогла ответить. Краем глаза я заметила, как одноклассница уже раскрыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но ее отвлекла машина, которая начала сигналить в нашу сторону. Я тоже обернулась на противный звук и прищурилась, чтобы разглядеть, кто же это. Прямо возле нас мерзким скрипом резко затормозила потрепанная жизнью машина. На одном из задних дверей красовалась небольшая вмятина, мелкие царапины были повсюду. Винтаж блин, ей Богу. Не успели мы с Мари опомниться, как из машины вышел парень с густой копной дред на голове. Лицо у него было серьезное, и он явно направлялся к нам. — Йоу, Мари, че ты тут делаешь? — воскликнул он, все ближе подходя к нам. Я в замешательстве повернулась к Мари, глазами выпрашивая у нее ответа, что происходит. На ее лице появилась измученная мина, она закатила глаза. — И тебе привет, ДеШон. — Мари цокнула языком. — Я гуляю, как видишь. Что уже случилось? — Я тебя обыскался! — возмущался парень. — Ты срочно маме на работе нужна, она послала меня за тобой, а ты, блять, не дома! Какого хрена? В голове сразу же образовалась ясная картина. Этот агрессивный чувак ДэШон — брат Мари. Я немного успокоилась и продолжила молча наблюдать за их диалогом. — Господи, не начинай, — фыркала Мари. — как будто мне гулять нельзя. Я же не виновата! — Из-за тебя мне пришлось дергать Маршалла и гонять на его тачке, чтобы тебя найти. Так что да, ты виновата. Семья, понимаю. Я выглянула изо плеча брата Мари и увидела парня в шапке за водительским сиденьем. Он задумчиво смотрел в другую сторону. Интересно, он не наблюдает за их ссорой просто из вежливости, или потому что он видит эти ситуации постоянно и ему просто надоело это все? В любом случае я этого никогда не узнаю. В один миг он повернулся в нашу сторону, и мы пересеклись мимолетным взглядом, в котором я успела уловить нотку грусти и усталости. Он подложил щеку под руку и через секунду протяжно чуть ли не выдавил из себя эту фразу: — Давайте вы повыясняете отношения в другой раз, у меня тоже дела есть. — Плюс время, Мари, мне пора идти забирать Мэйбл. — не с того ни с сего подхватила я. Мари язвительно фыркнула в сторону брата и направилась за ним в машину. — Мы с тобой еще не договорили, Рут! — вдруг выкрикнула она, не успев еще сесть в эту колымагу. — Завтра ты мне расскажешь об этом подробней! — Заметано, — хихикнула я, — а теперь — едь, ради Бога. Завтра увидимся. — А тебя куда-то подвезти? — неожиданно обратился ко мне парень в шапке по имени Маршалл. — Нет, мне тут недалеко, но спасибо. — я постаралась выдавить из себя как можно более правдоподобную улыбку. Он лишь пожал плечами и кинул тихое «Пока». Через минуту уже и их след простыл. А я осталась одна возле танцзала, в котором продолжала играть музыка.