Искупление

Когда рухнула вера, Скрошился алмаз — И свет нам стал серым, И нет больше нас. Подрезаны крылья. Раскрывши глаза, Смешались мы с пылью, Забыв небеса. Нас в бездну столкнули На вечные муки, Но вдруг протянули Друг к другу мы руки… Не видя во тьме Ни личин, ни лица, Душа скажет душе: «Будь со мной до конца! Будь опорой и мерой, Будь светом моим!» И, полны новой верой, Над миром взлетим. Звуки отчаянной битвы не доносились сюда, за надёжно запертые дюрасталевые двери. Тишина. Холодный электрический свет. И Тьма. Здесь, на Звёздной Кузнице, детище почти забытой расы раката, Тьма ощущалась… как-то иначе. Более глубоко, чем когда-либо ранее. Словно являла собой не один из двух первозданных аспектов Силы, в основе которого — эмоции и вечная борьба, а необъятную пустоту. Как ни странно, Бастила, используя свою Боевую Медитацию для смятения и фактически убийства тех, с кем ещё вчера сражалась плечом к плечу, ощущала покой. Не тот прекрасный и созерцательный, дарующий облегчение и ясность мыслей, — не тот лживый, какой даровала Светлая сторона своим адептам, а ледяной, равнодушный, смертельный, словно дух девушки почти слился с бездной, где нет места ни сожалениям, ни состраданию, ничему тленно-человеческому. Ведь сердце не дрогнуло, позволяя одного за другим посылать на смерть бывших союзников, отравляя их мысли ядом страха и сомнений, на драгоценный миг лишая их чистой идиллической веры, которой навсегда лишили её саму. Выбей врагу землю из-под ног — и зубы его вылетят сами от этого удара. Она точно знала, каково это, ведь с ней такое происходило уже не один раз. Только дольше, болезненнее, и гораздо более безнадёжно. Настолько, что в свои девятнадцать Бастила ощущала себя почти старухой. Справедливости ради, за последнее десятилетие психологические переломы стали спутниками жизни огромного количества разумных, но в том, что справедливости не существует, девушка убедилась ещё до того, как стала ученицей ситха, а теперь на природную самонадеянность у неё были идейные основания. Сейчас, в этой холодной, сосредоточенной пустоте, было место только одному — размышлениям. Испуская волны энергии, словно сверхмощный генератор, повергая армию врагов в смятение одним лишь усилием воли, погружённая в медитацию Бастила отстранённо смотрела на свой ещё короткий жизненный путь длинной в девятнадцать лет. …Большинство юнлингов не помнили своих родителей, а те отдавали своих детей джедаям не без помощи Убеждения Силы. Лишь пару лет назад Бастила задумалась над тем, что это, в сущности, жестокость, в чём-то противоречащая непогрешимой джедайской идеологии, но её случай был несколько иным: не искатели Ордена обнаружили её, а мать сама обратилась к Ордену, чтобы те забрали одарённую девочку, надеясь, что там у неё будет лучшая жизнь, нежели в семье охотника за сокровищами. Родители вечно переезжали из одного края галактики в другой, едва сводя концы с концами. Повзрослев, Бастила осознала разумность решения матери, но глубокая рана в сердце не зажила даже после того, как при последней встрече с матерью были сказаны заветные слова прощения. Она всегда будет помнить тот ужас и потерянность, которые ощущала, впервые оказавшись в незнакомом джедайском анклаве, среди совершенно незнакомых разумных. Очень скоро она поняла, что мама за ней не вернется, да и с отцом будут лишь весьма редкие встречи, ведь Орден, восхваляющий миролюбие и свет любви, запрещал привязанности, заглаживая кроющееся в этом неистребимое противоречие возвышенной, но холодной философией. А чувство абсолютной ненужности ещё долго преследовало девочку, заставляя жаждать компенсировать его несовместимыми потребностями: обрести новую опору в виде непоколебимой веры в Орден, и в то же время чем-то выделиться, стать чем-то лучше других… стать нужной. Где та грань, за которой уверенность превращается в глупую самонадеянность, а мудрость — в вековое пустословие?.. Вспыльчивой, гордой и в чём-то эгоистичной Бастиле так и не удалось нащупать эту грань и держаться за неё, однако именно поэтому она считала, что идёт по правильному пути, с которого её никому никогда не согнать. Считала, что мудрость её наставников становится всё более далёкой от искренности и сострадательности, которой, по её мнению, должен обладать любой рыцарь, и что их неверие в возможность искупления, возвращения к Свету для любого разумного — ни что иное, как закостенелость взглядов, противоречащая светлому учению. Стремилась к некоему идеологическому абсолюту, не подозревая, что при этом мыслит почти как ситх. Наставники так и не смогли внятно объяснить ей, почему они постоянно твердят о наивысшей ценности каждой жизни, но при этом легко, не мучаясь совестью, убивают противников во время мало-мальски опасных миссий, а падение на тёмную сторону в большинстве своём считают окончательным смертным приговором. Не лицемерие ли это?.. Размышляя так, Бастила каждый раз искусственно убеждала себя: наставники не могут ошибаться, ведь они неизмеримо сильнее и мудрее, и полное понимание истинности их наставлений когда-нибудь придёт к ней с опытом. Она, обогретый и заботливо выращенный ими брошенный матерью птенец, должна им верить, отринув ведущие во тьму сомнения. Ведь если нет правды в их словах — то правды нет вовсе. Вера в них — её единственная опора в океане безумия, наполняющем галактику. Именно поэтому, когда в ней открылся дар Боевой Медитации и на неё наконец действительно обратили внимание, она настойчиво отгоняла от себя ощущение, что в ней видят исключительно ресурс. Именно поэтому она, будучи совсем зелёным юнлингом, с не менее искусственным осуждением смотрела вслед реваншистам, осмелившимся пойти против воли наимудрейшего Совета и отправиться в освободительный поход. Бастила полагала, что за решением Совета стояли некие тактически сложные намерения, на самом деле магистры не бросили бы Республику в огне войны, просто вмешались бы лишь в тот момент, когда силы Республики уже не смогли бы без них обойтись (впоследствии именно так и произошло). В конце концов, они — хранители мира, а не воины… Это суждение оставляло неприятный привкус фальши и поверхностности, но позволяло сохранить столь важный джедаю духовный покой. Не будь его, этого суждения, и всё, что наполняло смыслом и стремлениями её жизнь, посыпалось бы прахом… чёрным пеплом охватившей галактику войны. Как и многие другие в переломный момент, Бастила, хоть ещё не достигшая тогда возраста призыва, металась между тайной жаждой поверить самоназванным освободителям (лишь много позже необходимого, с видимой неохотой благословлённым Советом) и воспитываемой с раннего детства непоколебимой верностью Ордену. В итоге выбрала второе. Смелая, сильная и талантливая Бастила не боялась смерти за то, во что верила, однако потери этой веры боялась смертельно. Эти раздирающие внутренние противоречия, эта потаенная неуверенность, скрытая за апломбом, этот страх в совокупности были ее величайшей слабостью, опасность которой она не осознавала в полной мере. Тот факт, что Реван и Малак впоследствии стали ситхами, подкрепил её напускную твердость: часть неё — та, что крепко держалась за догмы — воспринимала их воплощённым злом ещё с тех пор, когда они сбили с пути стольких джедаев своей убедительной ложью. Как ей тогда казалось, тот, кто ради победы над чудовищем сам становится чудовищем, начинает бессмысленный круговорот разрушений, прикрываясь маской «меньшего», «допустимого» зла. Но где-то глубоко оставалась и та часть своенравной девушки, которая считала эту ложь убедительной, которая наполняла сердце губительными сомнениями и мучила жаждой понять: что сподвигло двух сильнейших одарённых на такое, осталась ли в них хоть капля света, и что движет ими теперь? Только ли безумие Тёмной стороны?.. И как бы сама она поступила на месте того же Ревана — чувствуя себя и всю галактику преданной, брошенной Орденом на произвол захватчиков, увидев собственными глазами неизмеримое количество грязи и смертей, обладая тактическим гением и желанием, возможностью, ресурсами перекроить под себя весь изведанный космос?.. Страшась собственного любопытства, сомнений, амбиций, девушка поступала как многие до неё, так, как уже привыкла — прятала глубинную уязвимость за показной самоуверенностью. На самом деле, это всё равно что столкнуться с ранкором и притвориться, что его не существует — легче, чем взглянуть в глаза своему главному страху, бороться, смело встретить то, что так пугает, но и исход в таком случае предрешён. Тем не менее, самообман ей отлично удавался. Настолько, что она, тогда всё ещё падаван, практически возглавила небольшую группу джедаев на самоубийственной миссии по проникновению на Обсидиан — флагманский корабль ситхской флотилии. Крейсер Ревана, владыки ситхов, который был в шаге от окончательного завоевания галактики. Девушка с трудом поверила своим ушам, когда Совет сообщил ей об этой сумасшедшей, с какой стороны ни посмотри, миссии и роли в ней самой Бастилы. Но более всего изумил не «блестящий» план доведенных до отчаяния магистров, а то, что именно в этой ситуации они вдруг вспомнили о ценности каждой жизни, не забыв припомнить ей её собственные пылкие, хоть и основанные лишь на теории и домыслах, речи о возможности искупления для каждого. Они приказали… захватить Ревана живым. Разум упорно нашептывал, что это — бессмысленное безумие. Джедаям стоило бы беречь жизнь Бастилы, как важный козырь, запереть где-нибудь подальше от авангарда боевых действий, чтобы пользоваться её Боевой Медитацией и спрятать от врагов, а не посылать прямо к ним в зубы, значительно упрощая задачу. На худой конец, стоило послать туда наиболее опытных магистров, а не горстку рыцарей, пусть и хорошо владеющих боевыми навыками, во главе с неоперившимся самонадеянным падаваном. Но кто она такая, чтобы спорить? Разве смеет она всерьёз усомниться в мудрости Совета? К тому же, внутренний голос соблазнял обещаниями немыслимой победы, которая не просто докажет её полезность для Ордена, но и вознесёт над другими. Тогда уж точно никто и никогда более не сочтёт её недостаточно сильной, недостаточно ценной самой по себе, не сочтёт ненужной. Невероятно, но факт: уверенность в себе и чуткое сродство с Силой помогло ей добраться до мостика вместе со значительной частью их маленькой боевой группы. И только там… когда она ощутила мощь и Тьму, исходящую от мрачной фигуры мужчины в мандалорской маске, ставшей его лицом… ей стало по-настоящему страшно. — Сдавайся, Реван, — помнится, преувеличенно храбро сказала она, глядя на могущественного ситха как упрямая банта на новые ворота, хотя уже совсем не ощущала той уверенности, которую так пыталась излучать. Он обернулся медленно и даже как-то лениво, словно к неприятным, но ожидаемым гостям; впрочем, трезво оценивая свои навыки сокрытия в Силе, девушка вполне могла предположить, что он мог почувствовать их приближение едва они вышли из гиперпространства. В коротком, издевательском смешке было столько неприкрытой иронии, что остатки напускного апломба Бастилы посыпались, как каменная крошка со взорванной скалы. Непонятно какими силами удалось удержать лицо, твёрдость боевой стойки и недрогнувших рук, когда ситх, чуть склонив голову, рассматривал их сквозь узкий т-образный визор своей маски, словно диковинных зверей на убой. — Сдаюсь: со слабоумием бороться бесполезно. Не то чтобы многоуважаемые магистры раньше походили на светил разума, но даже я был лучшего о них мнения. — одним незаметным движением Реван перетёк в боевую стойку Джуйо, зажёг алое лезвие меча и добавил с лёгкой скукой, обращаясь к сопровождающим Бастилу джедаям: — Можете потом так им и передать, скоро они встретятся с вами в Силе. Первая же атака чуть не сбила с ног, девушка едва успела поставить блок. Ей доводилось сражаться с мастерами разных стилей и нередко — одерживать победу, но понадобилось несколько секунд, чтобы убедиться: Ревану она не ровня в бою, даже со своей Боевой Медитацией, что лишь оттягивает неизбежное. Природное упрямство не давало пасть духом от осознания очевидной разницы; с отчаянием обречённого девушка убеждала себя, что умрёт, но не сдастся, а значит, вероятность пережить этот день для неё стремительно близилась к нулю, когда произошло то, к чему не был готов решительно никто из пассажиров Обсидиана. Турболазерный огонь на поражение, прямо по мостику, который открыл другой такой же ситхский крейсер — Левиафан. Верный соратник и ученик Ревана, Малак, счёл момент наиболее подходящим, чтобы убить двух кат-гончих одним выстрелом: учителя, победить которого в открытом бою не вышло, и серьёзную помеху планам в лице Бастилы с её Медитацией. Потому что путь ситхов — предательство и разрушение. Пол под ногами девушки дрогнул; в ослепительной вспышке рухнули, как подкошенные, последние соратники-джедаи, тут же погасли, слились с Силой; и только Реван, которому должно было достаться больше остальных, почему-то всё ещё дышал, хотя не подавал признаков жизни и ранен был явно критически. Это она почувствовала ещё до того, как сумела осознать происходящее и подняться на ноги. Каков шанс на то, что одна чудом уцелевшая девушка-джедай сумеет выбраться с сотрясающегося от ударов крейсера, окружённого вражеским флотом? А каков шанс на то, что ей удастся это провернуть ещё и с умирающим ситхом на руках?.. «Оставь его! Он принёс столько зла!», «Он не достоин жизни» — вкрадчиво шептал ей внутренний голос, заглушая приказ Совета. И даже осознание того, что захваченный живым Реван, возможно, единственная ниточка к тайне бесконечных, неизвестно откуда взявшихся ошеломляющих ресурсов Империи Ситхов, не являлось неопровержимым аргументом — наверняка должны быть и другие пути узнать необходимое, без неоправданного риска в виде оставления жизни человеку, способному перевернуть галактику! Лишь только наивная, идиллическая вера в искупление, которую так хотелось подтвердить, не дала ей поддаться искушающему голосу, склонив чашу весов и заставив склониться над врагом… поделиться с ним Силой… хоть немного исцелить, удерживая едва держащуюся в теле жизнь — пусть немного неловко и неумело, уж как получалось. А ещё она, поддавшись жгучему женскому любопытству, сделала последнюю глупость, какая только могла прийти ей в голову на горящем корабле: потратила несколько драгоценных секунд на то, чтобы снять с врага маску. Ранее ей не доводилось лично видеть Ревана, когда тот был джедаем, но девушка и представить не могла, что этот вопрос вообще будет её волновать, особенно в такой момент. Крепления поддались с тихим щелчком, неслышным под громом атаки, являя любопытному взору волевое лицо мужчины, которое могло бы быть привлекательным, если бы не некоторая хищность резких черт, сеть проступающих чёрных вен — словно кровь отравлена Тьмой — и мертвенная бледность. Удержать затухающую искру жизни на пределе сил, в условиях, когда почти невозможно сосредоточиться и предельно велика вероятность погибнуть самой, — та еще задачка, тем более что она никогда не была особенно сильна в целительских техниках. Сейчас, оглядываясь назад, Бастила презрительно кривила губы, сокрушаясь о собственном безрассудстве, но тогда ей не составило труда убедить себя в том, что если уж взялась реализовывать безумную идею, то нужно во что бы то ни стало идти до конца. И хотя выбраться с корабля вместе с «пленником» удалось лишь с помощью Великой, и хотя Реван оставался в глазах девушки воплощением харизматичного всегалактического зла — уверенность в правильности принятого решения была до странного твёрдой. Без сомнения, то была воля Силы. Крепкие Узы, быстро возникшие между бывшим ситхом и безрассудным падаваном, были прямым тому доказательством. Может, поэтому девушка пришла в неописуемый ужас, когда ей поведали о решении Совета уничтожить личность ситха, навязав ему другую, фальшивую, верную светлым идеалам. Переделать, словно не поддающегося ремонту дроида. — Не верю! Не верю, что другого выхода нет! — пылко заявляла она, пытаясь доказать очевидное. — Возможно, наше положение позволяет нам немного отступиться от наших нравственных принципов… допросы с применением Силы, сыворотки правды и иных средств я ещё могла бы принять, но это… это за гранью добра и зла. Разве посмеем мы после такого называться джедаями?! Магистры уверяли, что это самый быстрый возможный способ закончить войну, что иначе вырвать из бывшего Императора необходимые сведения никак не удастся, что это поможет избежать многих жертв и страданий… В конце концов, она поддалась. Поверила тем, чьей воле привыкла следовать. И сама, как некогда осуждаемые ею реваншисты, стала чудовищем, чтобы побороть чудовище. Её участие в ритуале было обязательным из-за уз, связавших ее с ситхом. И девушка знала: то, что согласилась участвовать в этом, она никогда не сможет полностью простить самой себе. Чувство вины исподволь душило её при новой — «первой» — встрече с бывшим ситхом на Тарисе. «Обновлённый» Реван по-прежнему излучал харизму и внутреннюю силу, однако без единого следа влияния Тёмной стороны ни на лице, ни в словах, ни в поступках. Бастила привычно закрывалась от этого чувства бронёй самонадеянности и джедайских поучений, но надолго её не хватило. Она тогда ещё помнила, как втайне восхищалась победами Ревана в войне с Мандалорцами. А уж непосредственное наблюдение за тем, как он решает совершенно неординарные задачи подчас ещё более неординарным образом, при этом проявляя себя настоящим джедаем, не могло не поставить её в тупик, не вызвать вновь полузабытого восхищения. Только в этот раз, помимо прочего, прямо в сердце Бастилы зажёгся маленький огонёк, который с каждым днём всё разрастался, становясь неумолимым пожаром. И первоисточник всех этих волнений не стремился облегчить ей задачу, препарируя внутренний мир девушки то искромётными остротами, то мозговыносящими словами, то ответными чувствами. Это обостряло и так мучавшие её противоречия до невозможности: теперь от них никак нельзя было скрыться. Возможно, она смогла бы обмануть даже Ревана, который видел её насквозь, но вот саму себя обмануть впервые не получалось. Более того, попытки сделать это приводили к обратному результату, как в случае с тем разговором в дальнем отсеке «Эбенового ястреба». Она увела его туда с целью без посторонних ушей убедить в том, что между ними невозможны желанные обоими отношения, а закончилось всё поцелуем — жарким и греховно-сладким, как запретный плод… От этого яркого воспоминания Бастила на секунду утратила концентрацию, и, прошептав какое-то случайно услышанное татуинское ругательство, постаралась загнать его в самый дальний уголок памяти, вновь сосредотачиваясь на сражении и поверхностном анализе своего прошлого. Определённо, Узы, связавшие её с Реваном, отнюдь не просто проявление Силы, а нечто куда более сложное и прочное. Но Бастила упорно старалась это отрицать; раньше — потому что знала, кем является храбрый капитан «Эбенового Ястреба» на самом деле, а теперь — потому что вернувшийся на светлую сторону Реван вновь стал её главным врагом. Великая Сила то связывала их так, что не разорвать, то ставила по разные стороны баррикад, а потому однозначно понять её волю почти не представлялось возможным. Так же, как и собственные чувства: Бастилу охватывал то слепой гнев от воспоминания об отказе Ревана присоединиться к ней, повести её за собой по пути могущества, то боль и смятение окончательно и бесповоротно влюблённой женщины, не способной даже помыслить о смерти возлюбленного, чего бы это ни стоило. Последнее теперь стало новой непростительной слабостью, и новоиспечённый ситх тщательно прятала эту слабость глубоко внутри, бросая в пропасть охватившей её ледяной пустоты. Хватит с нее слабостей. Если таковая существует — нужно избавиться от её источника раз и навсегда. Даже если кажется, что куда проще самой расстаться с жизнью… Увы, такова цена могущества. И если у неё может всё получиться, то только здесь, в сосредоточии великой Тёмной стороны. Лучше места для окончательного духовного перерождения в ситха и не придумаешь. Едва промелькнула эта мысль, написанная кровью тех, чьи жизни прямо сейчас обрывались одна за другой, отдаваясь глухим эхом в груди, как с тихим шипением открылись двери за спиной. Сосредоточившись на космическом сражении и собственных неясных размышления, Бастила только теперь ощутила присутствие Ревана, который куда как лучше нее владел навыками Сокрытия. Впрочем, в том, что без него эта битва не обойдётся, она была уверена ещё до того, как об этом предупредил Малак и велел убить своего бывшего Учителя, прикончить которого так долго не получалось. Они будто в какой-то степени поменялись ролями… Он пришёл не один: с ним была Джухани и Джоли Биндо. Бастила не уставала удивляться тому, с какой лёгкостью, почти играючи Ревану — пусть и носящему другое имя, считающему себя другим человеком — удавалось привлекать на свою сторону интересных ему разумных. Казалось, он способен убедить кого угодно и в чём угодно, когда действительно в этом заинтересован. Этим талантом он славился со времен Мандалорских войн, отчасти именно поэтому Бастилу не покидала уверенность, что Совет не полностью уничтожил его истинную личность, более того, он всё больше походил сам на себя, только в некой новой ипостаси, словно получил второй шанс. Шанс… на искупление?.. «Какое, к хаттам, искупление?! — почти отплёвываясь от предыдущих размышлений, подумала девушка, вспоминая битву и разговор на вершине Храма древних. — Да, он по-прежнему силён… но не настолько, как был раньше, как мог бы быть, если бы вернулся к Тёмной стороне. Приверженцы лживого джедайского учения не могут обладать истинным могуществом, поэтому сегодня… я одержу победу» И почему эта мысль, мягко скажем, не приносит ожидаемого удовлетворения?! — Реван. Я знала, что ты придёшь за мной. — спокойно произнесла, медленно поднимаясь и будто кожей впитывая Тьму Звёздной Кузни. Одним движением она отправила спутников бывшего ситха в Силовой Стазис и закрыла дверь, отрезая себя и свою главную головную боль от всего внешнего мира. Статный мужчина, облачёный в особую мантию Кузни (как только раздобыл?.. впрочем, вопрос риторический), скинул капюшон, пронзительно глядя на возлюбленную ясными, ныне лишёнными желтизны карими глазами, пламя в которых никогда не гасло. Внешне он остался совершенно невозмутимым, словно и не заметил этого однозначного выпада. — Я никогда не потеряю веру в тебя, Бастила, даже если ты эту веру утратила. Я знаю, что ты не потеряна для света. Весь его вид, твёрдость слов вызвали странный диссонанс: с одной стороны, перед ней однозначно джедай, благородство которого некогда так её подкупало, и в то же время в нём по-прежнему оставалось что-то от матёрого ситха, которого она встретила на борту «Обсидиана». Возможно ли это? Если да, то как? С самой первой встречи, а может и задолго до неё, Реван оставался для Бастилы неразрешимым вопросом, парадоксом в человеческом облике. Тем не менее, большее её не должно это волновать. — Ты зря тратишь своё время. — зло усмехнулась аколитка, злясь на сумятицу в собственных чувствах, такую жалкую в сравнении с его уверенностью, пусть и наивной. — Я уже видела джедаев такими, какие они есть: слабыми и трусливыми. Ситхи — истинные повелители Силы. Ты забыл этот урок, но я, так и быть, напомню. Здесь, в Звёздной Кузне, могущество Темной Стороны достигает своего пика. На этот раз ты меня не победишь! Напитавшись тёмной энергией, ученица ситха с быстротой молнии обрушила мощнейший удар на причину своих сомнений. Только с ним бой мог быть таким — на пределе сил, заставляющим во всех смыслах прыгать выше головы. И всё же — ни бушующая в груди чёрная ярость, ни энергия Кузни не помогали ей найти брешь в его глухой обороне. Меч джедая словно превратился в абсолютно непроницаемый щит. — Теперь понятно, почему за тобой последовал Малак. — вынужденно давая себе передышку, процедила сквозь зубы Бастила. — Хоть от тебя прошлого осталась лишь оболочка, ты всё ещё грозный противник. Я даже не могу представить, какое у тебя было могущество, когда ты был Тёмным Лордом. Ты был дураком, раз так легко отказался от этого и перешёл на сторону светлых. Непрошенным воспоминанием возник в голове их прошлый разговор на вершине Храма. «Присоединись ко мне… и я последую за тобой куда угодно, навсегда стану твоей, как и вся галактика». Но, как оказалось, искусственно привитая обновлённому Ревану идеология и чувство долга оказалось сильнее, чем предлагаемое ею искушение… сильнее, чем желание быть с ней. И осознание этого оказалось куда болезненнее, чем Бастила могла себе сейчас позволить, по-прежнему отдаваясь тупой болью где-то внутри. — Тёмная сторона действительно дарует могущество, но поглощает самую твою суть. — чуть помедлив, ответил Реван. — Поверь, я знаю, о чём говорю. Задолго до того, как джедаи попытались уничтожить мою личность, то же самое пыталась проделать и Тёмная Сторона. При этом сложно теперь сказать, кто из них больше в этом преуспел. То, что от меня прежнего остались хоть какие-то крупицы — воля Силы, и я уверен, что если бы не наша с тобой встреча, если бы не предательство Малака, если бы мне удалось осуществить задуманное — однажды Тьма поглотила бы меня полностью, и я уже ничем не отличался бы от тех, с кем поклялся бороться. Ты не ощущаешь, как постепенно Тьма, искушая самыми разными соблазнами, разрушает тебя, и в этом состоит её коварство. От этой прочувствованной речи Бастила чуть заметно вздрогнула, но попыталась это скрыть. — Напротив, Тёмная Сторона сделала меня сильнее, чем когда-либо. Когда Малак обучит меня секретам ситхов, я раскрою весь свой потенциал, и со временем моим возможностям не будет границ! — вторя голосу Бездны, ответила она. — Подумай хотя бы о том, что Малак не позволит тебе стать такой сильной, как ты воображаешь. — не сдавался Реван. — Он убьёт тебя прежде, чем это случится. — Ты уже забыл учение ситхов? — ядовито улыбнулась она. — Однажды я вызову своего Учителя на бой, и если окажусь достойной, то одержу победу и сама стану Учителем. Затем я возьму себе Ученика, и всё повторится по циклу. Таков закон, он заставляет наших лидеров совершенствоваться, становиться сильнее и лучше всех остальных. Закон, сообразный самой природе — естественный отбор. Он не ошибается, не даёт сбоев. «Бессмысленная вечная борьба» — тоненько шептали крохи Света, не искорёженные пытками и тёмным учением, робко спрятавшиеся в самых глубинах настрадавшейся юной души. — Ты обрекаешь себя на бесконечный цикл смертей и предательства. — будто вторил этому голосу Реван. Нет, он и был этим голосом — голосом всего светлого, что в ней осталось. Именно поэтому он должен погибнуть исключительно от её руки. — Нет, Реван. Это ты обречён! С ещё большей яростью Бастила набросилась на него, как безумная, с ужасом осознавая, что теряет контроль над ситуацией. Над собой. Но Реван не должен почувствовать этого, не должен даже заподозрить, поэтому спустя несколько минут ожесточённого боя Бастила, заметив, что противник таки отступил на чуть заметный шаг, произнесла: — Ты устаёшь, я чувствую это. Тем временем сила Звёздной Кузни наполняет меня энергией. Скоро всё будет кончено. «кончено… кончено…» — гулким эхом где-то в сердце отдавались собственные слова, заставляя глупый орган трусливо сжаться от боли и отчаяния. Словно зверь, разрывающий изнутри ровно пополам. Как и прежде, Реван не стремился облегчить ей задачу, заставляя сделать исключительно осознанный, кристально-бесповоротный выбор: — Тогда убей меня. Я откроюсь для твоего удара. — показательно выключив лайтсейбер и чуть раскинув руки, всё с той же твёрдостью глядя ей в глаза, предложил он. — Давай. Уже занесённая для очередного удара рука дрогнула и замерла в паре сантиметров от беззащитной цели. Он не шутил и не притворялся, это она ощутила совершенно точно. — Что ещё за фокус?.. — вмиг теряя весь боевой запал, растерялась девушка. Невозможный человек. Мудрый дурак, безумный гений, он в свойственной ему манере обезоружил её парой слов, и для этого ему даже не понадобилось выбивать из её рук световой посох. Что, ну вот что такому можно противопоставить?! — Когда-то мы много значили друг для друга. Для меня ничего не изменилось. Я не верю, что ты убьёшь меня. — Сейчас я ученица ситхов. — Тьма внутри девушки корчилась, завиваясь невообразимыми спиралями, но не собираясь отпускать свою запутавшуюся пленницу без смертельного боя. — Ты слишком веришь в меня… в то, что осталось от меня. И ты за это заплатишь! Бой продолжился. Бастила вновь подпиталась энергией Кузни, но вместо того, чтобы почувствовать себя непобедимой, почувствовала лишь слабый прилив сил, как тонкий ручеек, который вот-вот перекроют плотиной. Реван же, напротив, будто с каждой секундой становился всё уверенней, и никакая сила не способна была его остановить. Вскрикнув от лёгкой, но лишившей её последних сил раны, Бастила отшатнулась. Затравленный взгляд её стал совершенно потерянным. — Нет… этого не может быть! Ты отверг Тёмную Сторону, ты слабый и жалкий слуга Света. Как ты можешь быть сильнее меня? Почему я не могу победить тебя?.. — шептала, словно в полубреду, неприкаянно метаясь меж противоположными началами, утратив последние ориентиры. В очередной раз. — Теперь ты видишь, что Тёмная Сторона не сильнее Светлой. — удивительно ласково, словно и не было боя не на жизнь, а на смерть, в очередной раз надавил на возлюбленную джедай, в котором немало осталось от ситха, привыкший играть словами и чувствами разумных. И Бастила сдалась. Окончательно рухнула в пропасть, из которой не видела возврата. Искупление для всех, да?.. ныне звучит, как жестокая насмешка. — Да… я вижу, ты говоришь правду. Я тебе не ровня. Пожалуйста, ради того, что между нами было, не заставляй меня страдать. — тихо попросила она, обессилено склонив голову. — Заверши мою жизнь быстро. Другого выхода нет. «Пусть Тьма поглотит меня… я сама выбрала этот путь» — мелькнула, и тут же пропала мысль. Реван медленно покачал головой, явно и в этот раз не спеша соглашаться. — Я никогда не смог бы убить тебя, Бастила. — А у тебя есть другой выбор?.. — вскинулась она. — Я — ученица Тёмного Лорда. Ты не можешь оставить меня в живых. — Я нашёл путь к искуплению, значит, и ты сможешь. Ему не нужно было напоминать, что он — особый случай. Смысл этих слов крылся куда глубже, и остро, будто нож по гнойным нарывам, вскрывал старые раны. Искупление… если оно и существует, то к чему должно привести? К победе отнюдь не безгрешной, насквозь прогнившей Республики и Ордена, раз за разом предающего свои же основополагающие принципы? Или… к чему-то иному? Что может стать тем самым светом в конце тоннеля, если уже не веришь в свет?.. — Я действительно… испытываю чувства к тебе. Но, может быть, это только иллюзия, порождённая нашей связью? И какова цена? — вновь она заглядывала в его глаза в поисках неожиданных ответов. И находила их. — Помоги нам победить, и это искупит твою вину. Не перед Советом, не перед галактикой — а прежде всего перед самой собой. Это было понятно и без слов. — Я не прошу тебя стать полностью прежней: это невозможно, да и ни к чему. — добавил он. — Для нас обоих больше не останется однозначных цветов, верных сторон, единственно правильного выбора. Это и разрушение, и развитие. Но мы сможем быть свободными более, чем когда-либо. Мы сможем быть вместе, если ты согласишься пройти со мной этот, без сомнения, сложный путь. Едва дыша от переполняющих эмоций, девушка вдруг поразилась, поняв одну вещь: среди всех когда-либо встречавшихся ей соблазнов искушение искуплением является самым неодолимым. — Да, я могла бы присоединиться к тебе. Вряд ли это полностью загладит мою вину, однако может стать шагом в верном направлении. — в конце концов после затянувшейся паузы кивнула она. — Но как ты можешь теперь доверять мне? Как можешь быть уверен, что во время битвы с Дартом Малаком я не предам тебя вновь? — Я ведь открылся для твоего удара. — почти беспечно пожал плечами тот. — Ты могла бы убить меня, не встретив сопротивления, но не сделала этого. Я доверяю тебе. — Уверен, что риск стоит того? Я ведь и впрямь могла убить тебя одним взмахом светового меча, получить одобрение Лорда Малака, и, может быть, всё ещё могу. — зачем-то безбожно лукавила она, желая убедиться в и без того очевидной уверенности возлюбленного. — Ты не сделаешь этого. Потому что я люблю тебя и верю в тебя больше, чем ты сама. Поистине, Сила даровала ему умение превращать слова в бластерные выстрелы, бьющие прямо в цель сквозь любые преграды… — Ты смел… и в то же время глуп. Но кроме того — ты прав. Тёмные силы ещё не полностью поглотили меня. Я не могу поднять на тебя свой клинок. Ты победишь Малака, в этом я не сомневаюсь. Из Императора ситхов вновь станешь спасителем галактики. Это так… на тебя похоже. — Бастила вновь усмехнулась, но уже не зло, а с теплотой и слегка обречённо. — Не самое подходящее время для таких слов, но… я тоже люблю тебя. Всем своим сердцем. Вот — точка невозврата. Признание абсолютного поражения… или невозможной победы. — И ты больше не боишься любить? — припомнил её прошлые, исполненные догматических нравоучений попытки отказаться от чувств, связавших их крепче Уз Силы. — После всего этого? Нет. Ничто не дарит мне такого покоя, как твоя любовь. — словно просыпаясь от затянувшегося кошмара, ответила Бастила. — Тебе нужно идти. Малак ждёт. Это ещё не конец… для всех нас. Мне нужно остаться здесь: боюсь, его тёмное присутствие сейчас пересилит меня, вновь сломит. Я не хочу подвергать нас обоих риску. Реван светло улыбнулся ей, развеивая всякий страх, возрождая. Молча протянул пару медпакетов, а после с лукавым блеском в глазах тыльной стороной упакованной в перчатку ладони в невесомой ласке провёл по щеке возлюбленной, будто очерчивая линию скул. Мелкая дрожь пробежала по губам девушки, вновь коснувшись самого сердца, а в серо-голубых глазах поселилась нежность — и вера. Не та фанатичная, что вела её все эти годы до сегодняшнего дня, но гораздо более осмысленная. — Ты можешь использовать Боевую Медитацию для помощи республиканскому флоту. — отстранившись, сказал он, явно мысленно уже просчитывая варианты последнего боя с блудным учеником. — Да, я так и поступлю. — кивнула Бастила. — Удачи, любовь моя. Да пребудет с тобою Сила.