маленький мальчик складывал пазлы собирал кусочки цветов в картину на которой есть мы
маленький мобэй сидел на полу, перебирая разноцветные листья, камни и цветы, подолгу рассматривая каждый и аккуратно раскладывая их перед собой. детские пальчики со всей возможной осторожностью держат хрупкий цветок цвета морской волны. листья растения оставались нежными даже после полного иссушения, и мальчик искренне любовался даром человеческой природы, который принес ему в подарок дядя. повернувшись назад, он увидел такую тонкую и изящную мать. она напоминала этот прекрасный цветок— мягкая и красивая до неприличия. дядя линьгуан сидел рядом с ней, что-то рассказывая. мама улыбалась. видеть улыбку матери казалось чем-то незаконным, но очень манящим. радовалась она крайне редко, в основном, глядя на что-то прекрасное. маленький демон хотел показать ей этот цветок, рассказать, как они похожи, как отлив глаз матери напоминает ему драгоценности и со всей своей ребяческой прыти прижаться к её худому телу, утыкаясь носом куда-нибудь в плечо. отождествить её с божеством, глядя льдистыми глазками в её медовые. вдохнуть родной аромат тепла и чего-то непонятного, но до одури родного. мальчик не знал всех этих слов, просто думая, что так пахнет дом. поднявшись, мобэй взял прекрасное голубое растение для матери. подойдя к ней, он протянул цветок и, краснея, заговорил: —мама, я.. этот цветок похож на тебя. такой же красивый. возьми.— и, как мечтал, приник к ноге, обнимая мать. мальчик ожидал ответного прикосновения, но ничего не происходило. отринув, демонёнок вгляделся матери в глаза, но не нашел там ничего, окромя молчаливой печали и отвращения. надеясь исправить ситуацию, он продолжил шепотом,— я люблю тебя.— в ответ теплые глаза стали на тон темнее, точки соприкосновения их тел будто бы вспыхнули и ребенок расстроенно отшатнулся. попытаться стоило. —дядя, спасибо за подарок. это тебе.—мальчик протянул ему львиный зев*, стараясь улыбаться сквозь слезы. тогда он еще не знал, что подаренный матери цветок окажется камелией*, предвещающей скорую смерть.***
идя в кабинет отца, мобэй собирался отдать яркий вкусно пахнущий базилик*, но лишь завидя растение в руках сына, тот моментально его переломил, выкидывая в сторону. демоненок с грустью в глазах посмотрел на отца: —почему?—казалось, юный наследник был готов расплакаться от негодования. —мужнины не дарят друг другу цветов.— произнес отец, отодвигая сына в сторону. —а что тогда делают мужчины?— мальчик встрепенулся, стараясь узнать как можно больше от молчаливого родителя. он оперся на столешницу, нависая над бумагами. демон отодвинул всё в противоположную от сына сторону, негодующе смотря на него. —дерутся. избивают друг друга до крови. несут свою истину поверженным. —почему они не могут делать все мирно?—мобэй обошел стол и положил свою ладошку на ногу отца, стараясь услышать сокровенную тайну всех мужчин как можно четче. —потому что либо подчиняешь ты, либо подчиняют тебя.—мужчина скинул руки сына, подталкивая того в направлении двери.— а теперь уходи. я занят.***
что-то неправильно, что-то неправильно но так красиво
—это неправильно! так не может быть! мама.. она не могла...— мальчик бился в слезах, умоляя бессердечного отца о поддержке невербальными знаками. жался к руками, заставляя демона отдергивать их из раза в раз. обхватывал за талию, рыдая в темный мех. —запомни, мобэй, мужчины не плачут. это слабость, а от слабости нужно избавляться.— оттолкнув ребенка в сторону, король ушел, оставив наследника подле хладного тела матери в гробу. серебряная диадема с голубыми самоцветами казалась излишне яркой в сравнении с безжизненным лицом. на фоне черных волос и белых траурных одежд кожа казалась серой, как и подобает мертвецу. мальчик вытащил из-за пазухи тонкий цветок, что в тот самый день матушка оставила на столе, не принимая подарок сына. а может и его самого. трясущимися от всхлипов руками мальчик складывал сухой, но от этого не менее пластичный цветок в кольцо, обвязывая, пока стебелек не обвился вокруг самого себя несколько раз подобно уроборосу.собрано воедино, с нежностью создано
хрупкое сокровище, подаренное и принятое посмертно, венчало образ матери в гробу. мобэй был уверен, что при жизни матушка ни за что не приняла бы подарка от нелюбимого сына. перед последней церемонией серебряную диадему сняли, являя лик смерти. гроб спускали в глубокую яму в фамильном склепе, вокруг было холодно и сыро. слегка поежившись, мобэй опустился на колени. слез уже не осталось, а самого ребенка непреодолимо клонило в сон. с самой смерти матери, с той глубокой и холодной ночи мобэй не спал, все время следя за любимой родительницей. "она проснется, я уверен, проснется. еще немного..."— вторил разум ребенка. но надежда ускользала с каждым часом, и сейчас, видя как большой и тяжелый гроб заколачивают, внутри не осталось ничего. лишь звенящая пустота смешанная с шумом метели, что уже не первые сутки бесновалась за окном. а сам юный хозяин севера был уверен, что вместе с матерью потерял и душу.***
видишь, с возрастом глупость не убавляется и я говорю загадками
—с возрастом глупость не убавляется...— потянул линьгуан-цзюнь, выпивая что-то из праздничной чаши. племянник уже совсем вырос и возмужал, однако добрый дядюшка вглядывался в суть. он видел все того же отринутого матерью ребенка, что остался с самим собой в молчаливом одиночестве на долгие годы, черствея и замыкаясь в себе все больше и больше. недолюбленный в детстве мальчишка, который никому не доверял и полагался лишь на себя, закрываясь ото всех внутренними стенами. —а ты все так же говоришь загадками и мешаешь мне работать.- мобэй уткнулся в очередные свитки, что принес ему шан цинхуа. заклинатель петлял из комнаты в комнату суетясь и хозяйничая в документации. мобэй взглянул на читаемые им бумаги и недовольно произнес— эй, какого черта тут одно и тоже по три раза? я что, должен трижды выполнять что-то? сюда. —что именно, мой король?—заклинатель вынырнул из неоткуда, появляясь подле короля сию же секунду. мобэй со скучающим видом молча ткнул когтем в листы, что лежали перед ним—о. это не три разных договора, а копии одного. один мы отошлем второй стороне союза—южанам, еще один останется у нас, а третий направим императору ло, чтобы в случае стычки на этой же почве предъявить документ и исчерпать конфликт без кровопролития. — смышленый парень, далеко пойдет. без него племянничек бы и шагу не ступил на политической арене.—усмехнулся линьгуан-цзюнь. —хотите чаю?—заклинатель обратился к линьгуан-цзюню, смотря так, словно видел его насквозь, знал все его мысли и мотивы, предугадывал действия и спрашивал нарочно, зная, что тот с максимальной вероятностью откажется. —благодарю, но нет. мне, пожалуй, пора.— цинхуа почтительно поклонился, лукаво улыбаясь, и дождавшись знака от мобэя, пошел дальше заниматься своими делами. —мобэй.— подойдя к племяннику,он положил руку на его плечо, аккуратно сжимая.—береги этого человека. хозяин ледяных пустошей лишь отринул жест, как когда-то делал его отец, сидя за этим самым столом. длинные шторы колыхались на ветру, окна были открыты— впервые за долгие годы в снежных пустошах теплело, вея приближающейся весной. и ледяное сердце мобэя тоже таяло, звеня капелью.***
ведь Гудвин не подарил мне смелости но сделал ласковым и податливым
цинхуа ринулся к падающему с огромной высоты королю, совершенно не представляя что делать дальше. меч вылетел из ножен раньше, чем цинхуа успел подумать о происходящем, надеясь спасти ледяного демона всеми силами. летел вниз не разбирая пути, лишь цепляясь взглядом за темную фигуру в ворохе ткани.сделал пятнышком света цепляющим за живое цепляющим за живое
глаза мобэя слезились от обиды, скорой смерти и ветра, но неожиданно чья-то теплая рука обвила его талию, останавливая падение в нескольких метрах от земли. этот кто-то явно был худым и слабым, потому, не удержав демоническую ношу, свалился с меча, оказываясь с хозяином севера на пару в сугробе. мобэй вгляделся в лицо человека, что высился над ним. яркое солнце позади патлатой макушки не давало разглядеть спасителя, но то было понятно без слов. заклинатель, плача, ринулся на шею демона. мочил слезами дорогие одежды, всхлипывал и благодарил богов, что успел. шан цинхуа. кто же это еще мог быть.***
ну и как тут не устать от яркости если свет застрянет болью в глазницах
одно нахождения шан цинхуа в комнате делало её ослепительно светлой. даже темные закутки замка вроде пыльной библиотеки и подземелья. все вокруг него приобретало жизнь. все к нему тянулось. да что уж там, сам мобэй тянулся к нему. тянулся и сходил с ума от ревности ко всему, к чему мог ревновать: к шень цинцю, с которым он говорил на только им двоим понятном языке; к шиди и шисюнам, что так пренебрежительно к нему относились; к другим демонам, которые просто находились рядом. хотелось присвоить этот луч солнца и не показывать никому, чтобы неповадно было. владеть целиком и полностью, наслаждаться им, не показывая всему миру. в прекрасном цветке или певчей канарейке нет смысла, когда они заточены в неволе, когда радуют глаз лишь одного хозяина. присвоить нестерпимо хотелось, но одновременно с этим мобэй прекрасно понимал, что от такой любви завянет даже самый стойкий цветок. как увядала с годами его мать. и в тот день хозяин севера поклялся самому себе, что никогда не заставит цинхуа жить той жизнью и умирать той смертью, которые настигли его мать. потому что второго такого взгляда, с отвращением и печалью, он уже не выдержит.***
ты спросишь, как это выключить прости меня, это не механизмы, не рычаги так что, пока не поздно, беги, и себя береги
—как от этого избавиться?—мобэй взволнованно расхаживал по кабинету, теряясь в догадках и выводах. дядюшка появился из пустоты, присаживаясь на край стола и набивая кисеру*. —избавиться от чего?— недоуменно спросил линьгуан-цзюнь. —от этого чертового наваждения. от всего того, что я чувствую, глядя на него.— мобэй еще раз обошел комнату, по итогу все же приземляясь в свое кресло. закрыв голову руками, он вымолвил— я не хочу, чтобы он закончил как мама. —чтобы он не закончил как твоя мать, не повторяй ошибок моего брата.— как нечто обыденное ответил линьгуан-цзюнь. —ты не понимаешь! я не хочу...чтобы в конце он смотрел на меня так. не хочу лишать его свободы и счастья, которое он может найти везде, кроме этого места. этот чертов север проклят, я знаю. никто не будет счастлив здесь, в заточении этих стен.—мобэй уронил голову на руки, измотанно шепча в стол.—я не хочу чувствовать это всё, чтобы ему было легче. —это не механизм, мобэй. не рычаг, нажав на который все пойдет в другом направлении. это чувства. просто подумай, дорогой племянник, готов ли ты всю жизнь страдать из-за того, что когда-то отпустил то, что дорого? если да, то беги от себя, от него и от всех этих проблем, беги, пока не превратишься в меня.— демон крепко затянулся, выпуская пар кольцами. —при чем тут ты?— мобей поднял глаза, все так же оставаясь лежать на собственных руках на столе. —как будто ты не знаешь о чем я. я любил твою мать, но не сумел правильно это показать, не сумел противостоять брату. и во что это вылилось? я прошу тебя не повторять его ошибок, но и на мои посмотреть тоже стоит. если он и впрямь тебе дорог, то беги к нему, и береги как самое драгоценное сокровище. —линьгуан-цзюнь вновь положил руку на предплечье племянника, ожидая, что его вновь отвергнут. но сверху легла вторая ладонь, сжимая и благодаря в ответ. —спасибо.—мобэй встал и, оттряхнув одеяния от несуществующей пыли, направился к выходу. — пока не поздно, беги. и береги себя.—демон улыбнулся уголками губ, видя то, как любимый племянник перестал быть ребенком. он больше не был малышом, ищущим тепла в пустых обещаниях и холодных объятиях. пред его взором стоял взрослый демон, способный поступить так, как должен. как нужно.***
диадема матери смотрелась просто превосходно. она выглядела так, словно была тем самым недостающим элементом. она сочеталась со светло-голубым ханьфу, как тот нежный цветок с холодом глаз годы назад. мальчик уже давно вырос и превратился в мужчину, но все так же по-детски падая на колени перед мужем, он не мог сдержать катящихся слез, утыкаясь носом в мягкий рукав. пальцы скользили по его плечам и голове, успокаивая и лаская, даря то самое недостающее тепло и ощущение защищенности. заклинатель нежно и трепетно дарил то, чего так недоставало все эти годы. от шан цинхуа пахло так же, как от матери- теплом и домом, чем-то мягким и приятным, слегка щекотящим нос. ледяной демон поднял голову и со всей душой, словно в последний момент своей жизни выдохнул: -я так тебя люблю.