Ты хочешь снова в детство?

— Это что? У Се Ляня руки в боки и взгляд направлен куда-то за спину Ци Жуна. Последний как-то слишком наигранно вздыхает и скидывает с ног ботинки. А потом и сам смотрит себе за спину. — Это мой ребëнок, — заключает он. — Это не твой ребëнок, — парирует Се Лянь. Его уже не слушают. Какая разница что там говорит этот идиот, ничего хорошего, слушая его, не выйдет. Ци Жун опускается на колено, чтобы поровняться с ростом этого самого ребëнка и помогает тому выпутаться из шарфа. Се Лянь смотрит настороженно, но действовать не торопиться. Было не так много вариантов для событий, предшедствущих этому. Либо Ци Жун попросту украл этого мальчика прямо из рук родителей, что мало вероятно — кишка тонка. Либо сделал это, пока родители не видели. — Я сказал, что мой, — повторил Ци Жун, сосредоточенно стараясь расстегнуть молнию на куртке. И когда это он стал читать мысли Се Ляня. Он прикрыл глаза и невесело подумал, что нужно что-то с этим делать, как можно скорее, пока Ци Жун не сделал с мальчиком ничего, что могло бы ему навредить. Не сказать, что он хотел бы делать с ним что-либо в целом, но это же Ци Жун. Когда мальчик остался без верхней одежды, Се Лянь, не препятствуя, проводил взглядом, как Ци Жун, немного подталкивая за плечи, ведëт его в свою комнату, и лишь тихо сказал: — Его родители, наверное, переживают. — Ага, очень, — и дверь с хлопком закрывается. Мальчик заходит в комнату и осматривается: кровать, стол, плакаты, какие-то фигурки и комиксы в шкафах, одежда на полу, на стуле, пустые пачки от еды — сплошной беспорядок. Он крутится на месте ещë пару раз и неуклюже плюхается прямо на пол. Ци Жун смотрит на него сверху вниз, создавая у ребëнка не самое приятное впечатление. — Ты замëрз? — пытается сказать хоть что-нибудь Ци Жун. В ответ на него смотрят круглыми глазами и неловко открывают рот, но через секунду сразу же закрывают. — Как тебя зовут? — не унимается, сводя брови к переносице. Мальчик опять молчит какое-то время, пока Ци Жун взвешивает все «за» и «против» того, чтобы немного потрясти мальца, дабы тот в себя пришëл хоть чуть-чуть. — Гу Цзы… — тихо отзывается мальчик. — М… Ясно. А потом происходит это… Не сказать, что Ци Жун этого боялся, но подозревал, что рано или поздно… Все дети плачут. — Э-эй… А ну прекращай! Предвестник этому? Неизвестно. Он испугался, что его буквально передали в руки незнакомому человеку, который всем своим видом показывал, что абсолютно не желает принимать таких «подарков»? Он испугался, что его привели куда-то и это не его дом? Гу Цзы плакал тихо, это был какой-никакой плюс, смаргивал слëзы и сразу же стирал их рукавами кофты с машинками. Он пытался то ли объяснить что-то, то ли попросить, было не очень понятно, то есть совсем не понятно. Дети в целом не понятно говорят. Особенно лет до шести, особенно, когда рыдают на полу дома у незнакомого человека. Ци Жун оперативно достал телефон и попытался найти хоть что-то; что-нибудь яркое и чтобы было как-нибудь ну… Громко, весело, как там дети любят. «Контент для детей» пестрит откровенной хуйнëй. Ну, ярко, да, на этом все плюсы заканчивались. Хватило и двух секунд, чтобы понять — такое давать смотреть ребëнку… Себе дороже… — Так, мелкий, — почти грубо начал Ци Жун, от чего мальчик мигом замолчал, но хлюпать носом не перестал. В нынешние перспективы не входило его пугать ещë больше или что-то вроде этого… Пока что… Наверное… — Ты что-нибудь из великой классики знаешь? Гу Цзы опускает взгляд, всхлипывает ещë раз и молчит дальше. Пиздец у него мамашка была. Ци Жун хмыкает и почти приказным тоном указывает Гу Цзы сидеть на месте и, по возможности, молчать. А потом быстренько валит из комнаты на великие поиски. Се Лянь следит за удаляющейся фигурой из-за стены и, наблюдая, как зелëная макушка скрывается за дверьми гостиной, быстро пробирается к нему в комнату с тарелкой печенья в руках. А там зрелище такое себе. Мальчик лет трëх-четырëх старается сдержать слëзы, сидя прямо на полу. Се Лянь вздыхает, его «брату» нельзя доверить буквально ничего. Он ставит тарелку на стол (о да, нашëл какую-никакую ровную поверхность в лице учебника, что явно лежал здесь именно с целью подставки) и поднимает мальчика на руки. — Как тебя зовут? — Я уже говорил… — тихо отзывается ребëнок и утыкается Се Ляню в плечо. Этот парень ему нравится больше, от него приятно пахнет и волосы совсем, как у матери. — Мне — нет, — не сдаëтся Се Лянь, осторожно поглаживая мальчика по макушке. — Гу Цзы его зовут, — раздаëтся недовольно в проëме двери. — И поставь его, блять, куда-нибудь, не настолько он мелкий. Се Лянь отходит на пару шагов, когда Ци Жун пытается выхватить ребëнка. — Откуда он у тебя? — Се Лянь, тварь ты этакая, я уже сказал, это мой ребëнок. Его это мало убедило. — Реально мой ребëнок… Ну типо… Се Лянь молча смотрел на Ци Жуна, сначала недоверчиво, затем, будто постепенно разжëвывая слова, его глаза постепенно расширялись. — Да не может быть… — Се Лянь почти рассмеялся, если бы Ци Жун не выглядел… Действительно огорчëнным. — Отдай мне моего чëртового сына, — Се Лянь почти нехотя, но передаëт Гу Цзы Ци Жуну, который действует на удивление осторожно, придерживая его одной рукой, пока во второй спокойно себе лежат какие-то коробки с дисками. Слëзы на щеках уже почти высохли, а сам мальчик вроде как и забыл, что находится не совсем в привычной обстановке. — А это что за хрень? — кивнул Ци Жун в сторону тарелки на столе. — Подумал, что просто так он со мной не заговорит, — покачал головой Се Лянь. — Не заговорит, — усмехнулся Ци Жун; а после стал шептать мальчику на ухо: — Ни за что не говори с этим ужасным человеком. — Эй! — Смотри, он уже разозлился! — Ци Жун. — Он хороший… — быстро, но в так же тихо, попытался оправдать Се Ляня Гу Цзы. — Пиздец! Ты его уже завербовал! — Не матерись ты хоть при ребëнке! — Пошëл нахуй! — Ци Жун! — Гомосек ебаный, на хуе тебе самое и место, проваливай! А потом он снова слышит всхлипы, совсем рядом. И тихо выругивается себе под нос, пока у него отбирают Гу Цзы обратно. Се Лянь что-то шепчет ему, осторожно улыбаясь. — Не уноси его только. Но, поворачивая голову на Ци Жуна, его взгляд резко холодеет. — Серьëзно, я по-твоему просто так по всему дому бегал? — Да, — честно говорит Се Лянь и снова смотрит на мальчика. Улыбается. Опять улыбается. Ци Жун не отвечает, вздыхает и включает компьютер. У того вместе с характерным шипением загорается экран и Ци Жун пару раз щёлкает мышкой, вставляет в дисковод диск из коробки и продолжает что-то задумчиво искать. Ему Се Лянь так же улыбался когда-то. Лет десять назад, если честно. Когда Ци Жун тоже плакал много. Он уже тогда был невыносимым, говорил слишком громко, рисовал фломастерами по стенам и кидал камни в голубей. А Се Лянь всë равно улыбался, говорил что-то, слишком часто брал вину на себя, хотя и так было ясно, что это не его проделки. Объяснял, почему так не надо и по-другому тоже не стоит. Ци Жун искренне слушал… И забивал. Кому какая разница, его бросила родная мать, родной отец, он нахер здесь никому не нужен. Он ожидал, что и Се Лянь, и его родители тоже скоро исчезнут из его жизни, поэтому ему было плевать. Но проходил год, Се Лянь не сдавался сделать из Ци Жуна адекватного человека. Он никогда не забудет, как его позвали куда-то драться, запиской в куртке. Он неспеша шëл к «месту встречи». Он сильнее, он победит и неважно, что позвал его старшеклассник, девушке которого Ци Жун решил заглянуть под юбку. Он опоздал, ведь крутые опаздывают… И увидел Се Ляня, у которого из носа кровь хлестала ненормально сильно и пара пальцев посинели, а он всë отбивался как-то слишком хорошо. — Да ты мне всю репутацию испортил! — Пожалуйста, успокойся. Ци Жун бы не победил. — Ты тварь, понял?! Полнейшая тварь, я ненавижу тебя! Ненавижу! Ситуацию замяли довольно быстро. Деньги, да и Се Лянь давно слыл хорошим парнем. Про Ци Жуна старались не заикаться. Ещë через два года по школе пошëл слушок, что Се Лянь сосался в коридоре с каким-то парнем. «Друг его этот, нет, не этот. Стрëмный такой, он всë время с ними ходил, не понимаю, как они с ним вообще общались…» «Ну да, мерзкий такой. Я просто попросил его списать, он меня матом покрыл!» «Я помню, как он прямо на уроке уснул». «Он вроде работает». «Да хуйня все эти разговоры, он просто ленивый и тупой». «Не, я тоже слышал, у него вроде мать болеет». «Какая разница? Он же перевëлся уже». «Ага, или пошëл полы драить куда-нибудь». Смех. «Так погодите, Се Лянь реально?..» «Фу… Блять, заткнись, это же отвратительно». «Ага, сразу видно, что оба ебанутые». «Я думал, Се Лянь нормальный». — Ты что, гей? Вопрос жëстко, как нож, прилетел прямо в спину. Они только пришли домой и Се Лянь не особо понимал, почему его брат всë время держится от него на расстоянии и вместо обычных громких криков, какие все его учителя и одноклассники ублюдки, он шëл молча. Теперь понял… — Ци Жун, послушай, — мягко начал Се Лянь, поворачиваясь. — Не подходи ко мне! — Ци Жун. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! Господи! Пошëл нахуй! — нервно засмеялся он. — Да! Нахуй! Туда тебе и надо! Понял! Иди и сдохни, Се Лянь, мразь! — Ци Жун, пожалуйста… Ещё пара лет «ненавижу» и он тоже почувствовал что-то подобное. — Тащи его сюда. — Что ты собираешься ему показывать? — Порнуху. Се Лянь хмурит брови, говоря что-то про «ужасный юмор у твоего отца», когда Гу Цзы пытается разузнать у него, что такое эта самая порнуха. Садится на кровать, отодвигая слой одежды в сторону, и устраивает рядом мальчика. Ци Жун собственнически чуть ли не ложиться на стуле, перемещая экран ближе к краю стола, чтобы было видно, а сам отодвигается в сторону, успев быстро захватить в свои владения тарелку. — Черепашки-ниндзя? — тихо спрашивает Се Лянь, всматриваясь в заставку. Ци Жун угукает, засовывая в рот сразу две печеньки. — Я тебе их включал, когда ты плакал раньше. — Правда? — глухо спрашивает Ци Жун. — Я уже забыл, — он помнил. И знал, что это действительно идеальный способ успокоить всякую малышню. Он, продолжая пялиться в экран, протянул тарелку себе за спину. Гу Цзы, точно так же не отрываясь от смеющих друг друга картинок, осторожно взял печеньку. А затем Ци Жуна схватил за запястье Се Ляня. — Э-э, я не тебе! Его резко дёргают, что он чуть не падает со стула. Не упал, зато ближе к кровати продвинулся. И, когда он только собирался заорать благим матом, желательно на весь дом, ему затыкают рукой рот. Се Лянь быстро переводит взгляд с него на Гу Цзы и обратно: внимание ребёнка непоколебимо к мультикам, даже если его отца собираются чуть ли не душить. — Не хочешь ещё раз объяснить мне, откуда у тебя грёбанный ребёнок?! — злым шёпотом спрашивает Се Лянь. — Не хочу, — так же угрюмо отзывается Ци Жун. — Сколько ему вообще?! — Почти четыре. — Чем ты, бл- — вовремя опомнился Се Лянь. — Чёрт возьми, занимался в свои тринадцать?! — Тебя ебать не должно! — О! Да! А ты-то у нас эксперт, что должно и, если ты сейчас мне всё не расскажешь, то разговаривать будешь именно с этим «должно». — Мудак! — единственное, что смог выдавить из себя Ци Жун, задыхаясь от злости, когда Се Лянь почувствовал, что его тоже куда-то тянут. Только очень осторожно и всего лишь за рукав. Он сразу же отпускает Ци Жуна, натягивает на себя самый заботливый из возможных выражений и поворачивается к Гу Цзы. Мальчик смотрит на него секунды две, а потом быстро говорит прямо на ухо: — А тебя как зовут? Се Лянь готов почти запищать от умиления, точно так же подвигается к мальчику, будто у них тайна, неважно, что говорят они достаточно громко, дабы заглушить даже звуки из колонок. — Се Лянь. — А ты хороший? — Думаю, что да. — А папа? Се Лянь немного в ступоре, но, тихо вздыхая, всё же говорит: — Уж надеюсь.