Сurae

Антоний провожает взглядом Марсию, которую под руки ведут по территории форта. Люпа, успевшая привязаться к доброй девушке, поскуливает недалеко от мужчины. Ветерану ничего не остается, как успокаивающе погладить ее по голове. Антоний даже не переводит взгляд на свою любимицу, когда ладонь касается ее головы. — Ты ведь умная сука, не доставляй мне неприятностей, — спокойным тоном говорит легионер Люпе. Чуть с хрипотцой, голос не выдает того, как сильно мужчина волнуется. Именно из-за него, с Медичи сейчас могут сделать все, что угодно. Почему он сказал ей те ужасные слова? Зачем позвал с собой несколько легионеров? Взял собак? Намеренно вывел ее на тот диалог? Позволил схватить ее? Антоний не знал ответов на свои вопросы…. Он даже не хочет думать, что с ней сейчас происходит. Желание спасти, отгородить ее от того, что было задумано, привело его к такому решению. Никто не подозревал Антония, именно поэтому все получилось. Ему не хотелось смотреть в глаза Вульпеса, которого оставили под стражей у палатки Цезаря. Антоний чувствует его гневный взгляд, чувствует опустошение внутри себя и чувствует вину…. Вину, о которой нельзя просто так забыть. Все не могло быть так радужно, как легионер думал изначально. Он надеялся, что Марсию и Вульпеса предупредят или просто приставят стражу, но это оказалось слишком наивно. Крики Медичи постепенно стихли, отчего сердце Антония буквально падает вниз. Она мертва? Вероятней всего. Крик Вульпеса раздается, казалось бы, по всей территории форта и слышен даже в Вегасе. Но его нет. Этот крик слышен только в голове легионера. Мужчина представляет, как фрументарию больно. Они узнали о положении Марсии пару часов назад и, вот, Вульпес уже потерял ее. Не только ее, но и их ребенка. Собаковод сейчас думает о том, что именно этот факт подтолкнул его к предательству. Он хотел уберечь не только ее, но и ее с Вульпесом ребенка. Это было так глупо с его стороны, и он понимает это только сейчас. На его совести не только смерть Медичи, но и невинная душа. Антоний кусает щеки, пытаясь прогнать образ девушки из головы. Он любил ее. Сильно любил. Их отношения были похожи на братско-сестринские, и все думали именно так. Все, кроме Антония. Он любил ее не так, как любят родственников. Он любил ее безумной любовью. Даже, можно сказать, животной. Ему всегда были близки собаки, может, поэтому он испытывает именно такие чувства? Легионеру хочется закрыть лицо руками, дабы сдержать все эмоции, но он не может. Он не может вот так просто разоблачить себя. Антоний даже не может выразить сожаления Вульпесу. Мужчина набирается смелости и, таки, смотрит на Инкульту. Он ожидал чего угодно: ненавидящего взгляда, мертвого тела мужчины или даже лезвия, летящего в его сторону, но никак не пустого взгляда. Мир лучшего фрументария Цезаря, казалось, был разрушен с последним криком девушки, носящей под сердцем его ребенка. Антонию всегда были близки собаки, но тогда почему он стал трусливым щенком, а не верным другом?