f!ck valentine’s day

день влюблённых — такая бессмыслица, если честно. юнги не разделяет всеобщих восторгов. юнги никогда не любил этот день — день, потому что праздником его назвать язык не поворачивается. и не потому не любил, что проводить его не с кем — но, наверное, если и был кто, то ничего бы не изменилось. эти вырвиглазно красные сердечки повсюду, блевотно-слащавые признания и сплошь одинаковый текст на открытках, охапки несчастных цветов, которые завтра же отправятся на помойку, воздушные шары всех форм и размеров, нещадно загрязняющие и без них задыхающуюся планету, ужасный на вкус шоколад — снова в форме сердец — и раздращающе счастливые парочки, концентрация каких на квадратный метр просто зашкаливает. и — сердечки-сердечки-сердечки, везде сердечки, воистину ненормальное количество. юнги от этой витающей в воздухе показушной любви мутит и тошнит. он закупается пивом тринадцатого вечером, на всё четырнадцатое запирается в квартире и живёт исключительно на кофе, пиве и энергетиках, разлагаясь в кровати и выуживая из своей головы обрывок бита, привидевшийся ему во снах и требующий воссоздания. так было все десять лет, что он живёт и работает в сеуле. он крутой продюсер, и у него нет времени на личную жизнь — следовательно, будет глупо заморачиваться с такой нелепостью, как день святого валентина.

⋆⋆⋆

на календаре — воскресенье и презренное четырнадцатое февраля, но это нисколько не умаляет его тягу к работе; не умаляет её и тот факт, что студия находится в сорока минутах езды. не то чтобы ему критически понадобилось специфическое оборудование (у него дома оборудование не хуже) или наработки с рабочего компьютера (которые юнги носит везде с собой записанными на флешку, а ещё безупречно знает наизусть) — всего лишь захотелось сменить атмосферу. и он определённо не надеется втайне увидеть кого-то конкретного, нет. абсолютно нет. юнги заканчивает второй или третий стакан кофе и давится, когда слышит стук в дверь своей “genius lab”. этаж точно был пуст, когда он заходил, а все остальные студии по дороге сюда — заперты, и он совсем не ждал, что в ком-то ещё проснётся трудоголизм, и этот кто-то явится на работу. точно не сегодня. — продюсер мин? так и думал, что найду вас здесь. на пороге стоит... ким сокджин? и, признаться, выглядит он как всегда великолепно — юнги теряется вдруг, и дар речи возвращается к нему лишь спустя томительно долгие несколько секунд. (самые долгие несколько секунд в его жизни. а сокджину шёлковые рубашки невероятно к лицу.) — сокджин-ши, что привело вас сюда? — могу я отнять несколько минут вашего времени? — сокджин улыбается очаровательно, и юнги думает, что — пожалуйста, отнимай хоть всё, я и слова тебе против не скажу. — конечно, проходите, — говорит вместо этого юнги и жестом приглашает сокджина сесть. тот вплывает в студию и располагается на диванчике у стены. сокджин — актёр, записывающий под их лейблом саундтреки к своему текущему проекту, и его контракт с компанией скоро заканчивается — к огромному сожалению юнги. у сокджина потрясающий голос и уникальные идеи, и юнги хотелось бы поработать с ним ещё, да только как сказать об этом — ни малейшего понятия. юнги почему-то чувствует себя, как старшеклассник, который боится признаться кому-то в симпатии. и всё ещё не совсем понимает, зачем сокджину понадобилось явиться лично к нему. — как вы знаете, на следующей неделе моя последняя запись. начинает сокджин уверенно и твёрдо, но с каждой следующей фразой всё больше и больше тушуется и точно разом теряет весь свой запал. вся его обычная собранность и спокойствие улетучиваются. он не смотрит на юнги и явно нервничает, голос его звучит слегка надломанно, он глубоко дышит, пытаясь успокоиться. такой сокджин перед ним впервые, и юнги вдруг почему-то кажется, что он стал невольным свидетелем чего-то слишком личного, не для посторонних глаз, чего-то слишком... интимного? — мы работали вместе некоторое время, и я, ну... вы отличный продюсер, юнги-ши, и... и как человек — тоже... я подумал, что... словом, я решил — если не скажу сегодня, не скажу никогда. так удачно ещё вас застал тут — и как хорошо, что застал, знаете, — сокджин делает глубокий вдох, потом выдох, даёт себе передышку и очень серьёзно выдаёт: — вы мне нравитесь, юнги-ши, и я хочу пригласить вас на свидание. у юнги воздух встаёт комом в горле, и сердце принимается как ненормальное колотиться, и всё это неожиданно так, что кажется, что он ослышался. и юнги надеется почти, что ослышался, потому что какого чёрта оно смущающее такое всё? и его хватает только на: — я вам ч-что?.. лучше бы он ослышался. — я пойму, если вы откажете, — сокджин снова начинает тараторить и нервничает, кажется, пуще прежнего, — вы в принципе кажетесь человеком, которого ничего не интересует, кроме работы, и я повторяю, что пойму, если вы откажете, я просто подумал, что или сейчас — или никогда, и... ох, подождите, я очень давлю, да? прошу прощения, я не хотел ни в коем случае, я и ответа от вас прямо сейчас не жду — если не хотите, или не можете, или надо подумать — можете позже, я пойму, я всё пойму, просто хотел вам сказать, пока я здесь ещё, а то будет неловко, если вдруг оно взаимное, а мы как разойдёмся после истечения срока моего контракта, так и не увидимся больше никогда... ах, простите, вы же не ответили мне пока, а я уже надумал себе чего-то, простите меня, поспешил. а вы не спешите, пожалуйста, подумайте хорошенько — я приму любой ответ и всё пойму... юнги-ши? юнги выпал из реальности где-то ещё в середине этой сбивчивой тирады. он нравится сокджину? этому потрясающему сокджину, в чью сторону юнги боится лишний раз посмотреть, потому что вечно кажется, что они разных уровней и сокджин на него никогда в жизни внимания не обратит, сколько ни пытайся. и этот сокджин приглашает его на свидание? почему его? юнги всегда был уверен, что это должен быть намджун — потому что сокджин записывается в студии намджуна, а юнги у них с чонгуком на пару просто на подхвате, если вдруг что, и, хотя сокджин всегда улыбается юнги — дежурно, рабоче вежливой такой улыбкой, но всё-таки улыбается, — когда намджун предлагает сокджину пообедать вместе, охотно соглашается. юнги предлагают тоже, но юнги никогда к ним не присоединяется, потому что- подождите-ка. юнги, выходит, сам себе напридумывал, что сокджину нравится намджун? что ж, хорошие новости. — ...юнги-ши? — обречённость в голосе сокджина выдёргивает юнги из размышлений. — можно без “-ши” и менее формально. всё-таки мы не совсем на работе, и — ты мне тоже нравишься, сокджин-хён, и я принимаю твоё приглашение. — тогда... жду тебя внизу? — ага. я быстро, мне совсем немного осталось. и всё-таки, наверное, в этом всеми обожаемом дне влюблённых что-то да есть.