(Рас)плата

Солнце почти село, последние розово-оранжевые лучи мягко озаряли бревенчатые срубы домов. Человеческая жизнь замирала, а существа ночного мира просыпались, готовясь выйти на охоту. Именно в этот сумеречный час на дороге появились странники. Трое, но лошадей при них — в два раза больше. Может быть, трофеи, доставшиеся после стычки с разбойниками. А может, и сами эти трое разбойники, поди разбери. Местные привыкли к гостям. Никто не выбежал навстречу, однако, когда они въехали в деревню, многие украдкой смотрели с любопытством. Темная кожа, совершенно белые волосы и остроконечные уши выдавали в одном из приезжих чистокровного темного эльфа, а их здесь видели нечасто, особенно — путешествующих вместе с людьми. По человеческим меркам эльф был среднего роста, хотя среди сородичей считался бы высоким. Скупость и грация движений выдавали в нем воина. Одним из его спутников был угрюмый мужчина зрелого возраста. Через его левую щеку тянулся шрам, пересекающий нос: в прошлом рубанули по лицу. Больше ничего примечательного в нем не было. Совсем юная девчонка казалась лишней на фоне мужчин, выглядевших опытными бойцами. Наглый тяжелый взгляд зеленых глаз скользил по местным жителям, которые не могли его выдержать дольше пары мгновений. Маленькая, тощая, она то и дело нервно поправляла растрепанные иссиня-черные волосы. Когда мимо будто случайно прошел мальчишка лет десяти, она ухватила его за локоть: — Эй, где тут на ночь кости кинуть можно? — А денежку? — На тебе денежку, — хмыкнул человек со шрамом, бросая ему пару монеток. — Дом на окраине, черные ворота, — косясь на безмолвного эльфа, зачастил пацан. — Хотите, проведу? — Веди. Странная компания устремилась за проводником. В указанном доме жил старый вдовец, чьи дети давным-давно ушли в город искать лучшей доли, а жена скончалась лет десять назад. Теперь слишком просторное для него одного жилище служило приютом приезжим, способным раскошелиться на десять медяков за ночь. * Большинство жителей выбросило странников из головы, едва за теми закрылась дверь, но мыслями одного человека они завладели полностью. То был Арлен, внук и ученик умершей пару месяцев назад знахарки. Ему и раньше жилось несладко, но после ее смерти стало невыносимо. В деревне его ненавидели и боялись, обвиняли во всех бедах и не сегодня-завтра готовились сжечь. Неудивительно, что незнакомая компания подозрительного состава казалась ему неплохим шансом покончить с этой недожизнью, отправившись в путешествие. Может, даже навстречу подвигам и славе. Перспективы открывались гораздо более заманчивые, чем терпеть здесь издевки и трястись в ожидании расправы. Выждав, пока стемнеет и все разойдутся по домам, и набравшись храбрости, Арлен постучался к вдовцу. Дверь открыла девчонка. — Чего надо? — нелюбезно осведомилась она. — Можно зайти? — Зачем? — Поговорить, — решимость Арлена таяла на глазах, однако он еще на что‐то надеялся. — Ну, говори. — Я хочу к вам присоединиться, — выпалил он, нервно сжимая в кулаки вспотевшие ладони. — Что, вот так сразу? Даже не спросишь, кто мы такие? — девчонка оглядела его со смесью жалости и презрения. — На кой ты нам сдался! — Я маг, — озвучил свой главный аргумент Арлен. — Я подумал... вдруг вам это будет интересно... — Обалдеть как. Ладно, входи, поговоришь с Лес'Кетом. Арлен переступил порог и оказался в тускло освещенной комнате с широкими лавками вдоль стен. У стены напротив лавок не было, там теплился очаг, возле которого кто‐то сидел в кресле. Второе пустовало. — Вон он Лес'Кет. Донимай его, не меня, — кивнула в сторону кресла девчонка. Арлен несмело приблизился. Эльф повернул голову в его сторону. Арлен сглотнул, глядя, как отблески пламени переменчиво играют на тонких чертах лица этого... существа. Контраст волос и кожи, белые брови и ресницы, темные глаза, в которых невозможно было различить границу между зрачком и радужкой — Арлен в жизни не видел ничего более прекрасного и вместе с тем пугающего. — Здравствуйте, — сказал он, стараясь, чтобы не дрожал голос. — Я Арлен, и я... — Маг, — закончил за него Лес'Кет. — Я не глухой, мальчик. Вашу с Витой беседу трудно было не услышать. Помолчав, он добавил: — Вита довольно грубо с тобой говорила, полагаю, мне стоит за нее извиниться. — А... да нет, все нормально, — вконец смутился Арлен. — Ближе к делу. Чем ты можешь быть полезен? Покажи, что умеешь. — Да всякое... — Арлен растерялся, не зная, с чего начать. — Исцелять можешь? — Да. — Покажи. Арлен несколько секунд непонимающе смотрел на Лес'Кета, потом сообразил и полез за ножом. Он боялся боли, но еще больше боялся, что останется в деревне. Наточенное лезвие сверкнуло неожиданно ярко, отразив в себе рыжий свет огня. Арлен моргнул, перед глазами поплыли зеленоватые пятна. Волнуясь и чуть злясь, что медлит, он полоснул себя по предплечью, стараясь резать поглубже. — Так можно задеть вену, — заметил Лес'Кет. Ничего не сказав, Арлен сосредоточился на ране. Заживлять порезы было делом привычным, и беспокойство отступило на задний план. Кровь, тонкой струйкой стекавшая на пол, остановилась. Почти незаметное голубоватое сияние окутало рану, и та на глазах начала затягиваться. Когда от нее остался только незаметный шрамик, Арлен осмелился посмотреть на Лес'Кета. По невозмутимому лицу того ничего не было ясно. — Впечатляет, — наконец сказал он. К тому времени Арлен уже успел увериться, что все пропало. — Что еще ты можешь? — Управлять животными... не всеми. Могу наслать порчу на скот или человека. Еще могу создать огненный шар. — Огненный шар? — Лес'Кет изогнул бровь, демонстрируя удивление. — Не самое типичное умение для деревенского ведуна. — Однажды к нам приезжал маг из города, он меня и научил. — Любопытно, почему он не взял тебя с собой — судя по тому, что я видел, способности у тебя неплохие... Но это его проблемы, — Лес'Кет потер переносицу. Он казался усталым. — Почему тебе не сидится дома? — Я сирота. И колдун. На меня спихивают вину за все беды... Скоро дойдет до того, что они решат меня убить от греха подальше. Лес'Кет задумчиво кивнул, будто слова Арлена подтвердили какие‐то его мысли. — Ладно. Если хочешь отправиться с нами — мы выезжаем на рассвете. Арлену показалось, что от восторга вот-вот сердце выпрыгнет из груди. — Спасибо вам! — он не смог сдержать счастливой улыбки. — Вовсе не обязательно обращаться ко мне на "вы". Ты так и не спросишь, куда мы держим путь? У Арлена от стыда за собственную глупость запылали щеки. — Садись, — велел Лес'Кет. На подгибающихся ногах Арлен подошел ко второму креслу. — Постараюсь быть краток. Десять лет назад моя семья была уничтожена, а меня не добили по случайности. До сих пор у меня не было возможности отомстить: враги слишком сильны, чтобы их сумел одолеть одиночка из мертвого рода. Но я узнал местонахождение вещи, которая может изменить баланс сил. Владелец ее становится почти всемогущим, пусть и на очень краткий срок. Я должен ее заполучить — тогда месть станет осуществима. — Лес'Кет уставился на огонь. — Но дорога к хранилищу трудна, едва ли я смогу добраться туда сам. Любая помощь может пригодиться... и маг, пусть даже не обученный, — серьезное подспорье. Выбор, впрочем, за тобой. В пути мне и моим спутникам уже встречалось множество опасностей, и еще больше подстерегает впереди. — Я готов, — твердо сказал Арлен. Хлопнула входная дверь. Арлен вздрогнул и обернулся. В комнату зашел мужчина со шрамом, сразу же вперивший в Арлена жесткий взгляд. — Виту ты уже знаешь, — сказал Лес'Кет. — Познакомься, это Эрно, ее... брат. Пауза была достаточно отчетлива, чтобы понять: братом и сестрой Вита и Эрно в действительности не являются. Однако лишний раз упоминать об этом не стоит, особенно при них самих. Арлен пообещал себе непременно выяснить, в чем тут дело. — Кто это? — спросил Эрно, в упор разглядывая его. — Он пойдет с нами, — сказал Лес'Кет. — До первой драки? — Это уже моя забота. Эрно, махнув рукой, улегся на скамью. — Мне, наверное, пора, — пробормотал Арлен. — Иди, — Лес'Кет даже не глянул на него. — Я вернусь на рассвете. — Вернись. * Всю ночь Арлен, борясь с хаосом в мыслях, не мог уснуть. Вспоминал в деталях разговор с Лес'Кетом; думал о том, что Вита довольно миленькая, но если приглядеться — в ней просматривается что‐то хищное; переживал из‐за абсолютного безразличия со стороны будущих спутников: они вели себя так, будто им плевать, прибавится к их отряду новый член или нет. Казалось бы, уж Лес'Кет-то должен быть рад, что теперь ему будет помогать самый настоящий маг, пусть и неумелый... Когда за окнами стало светать, Арлен тяжело вздохнул и, встав с кровати, подхватил приготовленную с вечера котомку. Глаза жгло от сухости и тусклого света, сердце билось чаще обычного, хотя волнения и не было. Просто бессонная ночь оставила свой отпечаток. Арлен в последний раз окинул взглядом свое неуютное жилище. Раньше, когда жива была бабка, оно выглядело не так мрачно. Но после ее смерти мебель словно обветшала в считанные дни, а воздух стал спертым, и запах гнили не удавалось изгнать никаким проветриванием. Ну и пес с ней, с этой лачугой. Арлен сюда не вернется. Во дворе вдовцовского дома стояли оседланные лошади. Четыре. Арлен вздохнул с облегчением: про него не забыли. Возле лошадей суетилась Вита, поправляя притороченные к седлам сумки. Лес'Кет наблюдал за ней, облокотившись на невысокий забор. Он приветственно кивнул Арлену, когда тот подошел к калитке. — Как из могилы вылез, — фыркнула Вита, оценив вид Арлена. — Отстань от парня, — из дома вышел Эрно и с неодобрением посмотрел на "сестру". Арлен хотел было поблагодарить за заступничество, но тут Лес'Кет сказал: — Пошли. — Коняшку своего бери, — бросила Арлену Вита. И они молча двинулись вперед через просыпающуюся деревню, ведя лошадей в поводу. Арлен чувствовал себя откровенно лишним в нелюбезном молчаливом обществе и утешался только тем, что это лучше, нежели остаться. Но, покидая деревню, все же ощутил щемящую тоску в груди — смесь страха перед неизвестным и понимания, что он будет скучать по родным местам, хоть и не сразу. Они вышли на дорогу, что уходила на север, к лесу, и сквозь утренний туман поскакали по скверно вымощенной дороге. Когда‐то булыжники лежали стык в стык, но ровный строй не выдержал испытания временем. Арлен крепче сжимал зубы. Его одолевали сомнения, правильно ли он сделал, что навязался в спутники незнамо кому. Хотелось задать кучу вопросов, но он не решался. Примерно в полдень Лес'Кет скомандовал остановиться на привал под чахлым деревцем у ручья. Туман давно рассеялся, но небо осталось затянуто невнятным серым маревом, за которым было не разглядеть солнца. Арлен ожидал, что готовкой займется Вита — девчонка все-таки, — однако она просто уселась на серо-зеленую, припорошенную седым налетом траву, а с сумками принялся возиться Эрно. — Как бы ночью дождя не было, — Вита без радости смотрела на мутное небо. — Да и вообще. Промокнуть до нитки и лечь спать на мокрой земле — что может быть гаже? — Дальше будут скалы, — откликнулся Эрно. — До вечера успеем доехать. — А куда мы должны приехать в итоге? — спросил Арлен, чувствуя себя глупо. Чувство усилилось, когда Вита посмотрела на него, как на идиота. — В хранилище. Оно далеко на северо-западе, почти на границе с Шеклойской империей. Месяца полтора пути, ежели погода позволит. А так и все три, — сказал Эрно. — Но я знаю ненамного больше твоего, парень. И он посмотрел на Лес'Кета, сделавшего вид, что не слышал разговора. * К новому образу жизни Арлен привык быстро. Раньше ему не доводилось ни спать под открытым небом, ни проводить в седле почти весь день, но уже через неделю это казалось обыденным. Лес'Кет нигде не задерживался подолгу, не жалея ни себя, ни спутников. Бывало, что они въезжали утром в город и даже не оставались там на ночь, только пополняли припасы — и продолжали путь. Чем дальше, тем меньше Арлену нравились Вита и Эрно. Она вела себя как капризная девчонка, он даже не пытался ее осадить. Арлену виделось в этом что‐то нездоровое. Зато Лес'Кет привлекал его, как ни одно живое существо. Спокойная, чуть отстраненная манера говорить, равнодушная готовность вступить в бой с любым, кто на это напрашивается, чужеродная внешность и какой‐то внутренний надлом сливались в безумно притягательный образ. Что любопытно, и сам Лес'Кет куда с большей охотой беседовал с Арленом, чем с остальными. Хотя, может быть, Арлен выдавал желаемое за действительное. Разговаривали они все-таки редко, но Вите и Эрно не перепадало и этой толики внимания. В очередной небольшой городок они прибыли, когда стемнело. Несмотря на позднее время, на улицах было полно народу, который что‐то отмечал. Горел свет, смеющаяся молодежь обжималась по подворотням, носились друг за другом дети, танцевали и пели пьяными голосами взрослые, и все выглядели счастливыми. Путники остановились в гостинице на берегу реки, делящей город пополам. Как обычно, Вита поселилась с Эрно, а Лес'Кет — с Арленом. Арлену не спалось, хотя он и устал за день. Промаявшись в постели около часа, он сдался и выскользнул на улицу, к реке. В темноте стрекотали ночные насекомые. Арлен ежился от ветра и смотрел на огни на другом берегу, откуда доносились обрывки песен. — Не жалеешь, что поехал с нами? — Лес'Кет подошел неслышно, словно возник из пустоты. — Счастливым ты не выглядишь. — Я просто представлял себе все как-то иначе, — признался Арлен. — Мне казалось, что приключения — это весело. Но — нет, я не жалею. — Все зависит от того, с кем ты проходишь через эти приключения... А компания вышла не самая подходящая, — задумчиво произнес Лес'Кет. — Хотя я удивлен, что ты не сблизился с Витой. Ваши истории очень похожи. — То есть? — Она тоже хотела сбежать от прошлой жизни. Если не ошибаюсь, ее хотели выдать замуж, но она взбунтовалась: несколько раз сбегала, ее ловили, возвращали... а потом не смогли поймать. — А кем ей приходится Эрно? — Полагаю, бывшим охранником. Его мотивы не до конца мне ясны. Он желает защищать Виту от всего, что может встретиться в пути, но почему он это делает... — Влюбился? — предположил Арлен. — Не похоже. Они больше напоминают отца и дочь. — Может, так и есть. Может, мать Виты... ну, с охранником. — Не исключено. — Вита мне не особо нравится, — признался Арлен. — Она слишком грубая, даже жестокая... Люди иногда мерзким поведением маскируют доброе сердце, но в ней я этого не чувствую. — Доброе сердце в злом мире — идеальная мишень для любого, кто захочет им воспользоваться. Иметь душу, открытую всему миру, невыгодно... да и тяжело хранить верность таким принципам. Лес'Кет помолчал, а потом, усмехнувшись, сказал: — Впрочем, и идти по головам не так легко, как кажется. Это требует определенной твердости характера, что тоже заслуживает уважения. Арлену было нечего на это сказать. Он не мог согласиться, но единственным доводом в защиту своей правоты у него было чувство, что черное никогда не станет белым, как красиво о нем ни говори. Он неуклюже сменил тему: — Ну, даже если бы я вдруг захотел подружиться с Витой, то не смог бы. Она только тебя и замечает, остальное — побоку. — Не могу ответить ей тем же, — показалось, или в голосе Лес'Кета и впрямь прозвучало сожаление? Арлен покосился на него. Лес'Кет почти сливался с чернотой ночи, только белые волосы да брови и ресницы отчетливо выделялись из тьмы. По лицу, как всегда, было ничего не понять. — Бывает такая любовь, которую и сгубить не жалко... — пробормотал он, нахмурившись, будто вспомнил о чем-то, что причиняло ему душевную боль. — О чем ты? — не понял Арлен. — Да так, мысли вслух. Прошло несколько минут, наполненных тихим плеском воды и отголосками праздника на другом берегу. Арлен поймал себя на мысли, что простые человеческие развлечения потеряли для него привлекательность. У себя в деревне он никогда не участвовал в гуляниях — кто б ему позволил, — и только наблюдал со стороны, отчаянно завидуя нормальным парням. Теперь зависть исчезла. — Что ты будешь делать, когда отомстишь? — спросил он Лес'Кета. — Так далеко я не загадываю, — тот криво усмехнулся. — Жить, наверное. Есть несколько родов, где меня примут. — А это обязательно? Чтобы приняли? Ты ведь можешь жить один. — Темные эльфы такие же чужаки на поверхности, какими были сотни лет назад, когда после тысячелетий жизни нашей расы под землей отряд сумасшедших вновь вышел на свет. Нам по-прежнему не доверяют и приписывают множество отрицательных качеств. Я не хочу воевать в одиночку против целого мира. Традиции возникают не на пустом месте, темные эльфы живут кланами — и на то есть причины. Спокойная откровенность Лес'Кета смущала, но и подстегивала интерес. Сделав глубокий вдох, Арлен спросил: — Для чего мы тебе на самом деле? Я плохой маг, ничего не умею, Эрно дерется куда хуже тебя, о Вите вообще лучше молчать. Толку от нас немного. Так для чего? — Не знаю, — Лес'Кет устало потер виски. — Но что‐то не дает мне вас бросить в первом же городе. Помолчав, он мягко добавил: — То, что тебя толком не учили, не означает, что ты плохой маг. — Означает, сам знаешь, — меньше всего Арлену хотелось это обсуждать. — Я не о природном даре, а о том, как я сейчас им владею. — Если тебя это беспокоит, в любом крупном городе можно найти подходящего преподавателя. Необязательно идти на край света с незнакомцем, одержимым жаждой мести. Я ведь понимаю, как это выглядит со стороны. — Да нормально выглядит! Лес'Кет печально улыбнулся. — Поневоле хочется задать вопрос: а я тебе зачем? С Витой все понятно, Эрно от нее ни на шаг — а тебя что держит? — Прогоняешь? — напрягся Арлен. — Ни в коем случае. И, конечно, ты можешь не отвечать. Арлен опустил взгляд. Этот разговор помог ему разобраться в себе. Но, как водится, во многих знаниях — многие печали. — Наши с Витой истории очень сильно похожи, ты прав, — сказал он. — Даже больше, чем ты думаешь... я с тобой из‐за тебя. Может, мне и впрямь лучше уйти. — Мне бы этого не хотелось, — нейтрально произнес Лес'Кет. — Льстит, что за тобой таскаются влюбленные подростки? — Арлена эта нейтральность болезненно уколола. Лес'Кет ответил действием. Арлен испуганно замер, ощутив тепло чужих рук на плечах. Лес'Кет склонился над ним, оказавшись неприлично близко, так, что можно было почувствовать его горячее дыхание. Глаза — не черные и не карие, скорее темно-темно красные — смотрели без насмешки, увидев которую, Арлен бы точно сгорел со стыда. Арлен успел решить, что будет не просто стоять, разрешая делать с собой что угодно, а непременно в этом чем угодно примет участие. Если что, завтра утром можно будет уйти. Он закрыл глаза и храбро подался навстречу Лес'Кету, целомудренно коснувшемуся его губ своими. Поистине, сегодняшняя ночь все расставляла по местам. Арлен окончательно понял, что его восхищение Лес'Кетом, желание узнать о нем побольше были проявлениями зарождавшегося чувства. Арлен пока не называл это любовью даже про себя, но подозревал, боялся и надеялся, что это именно она. Опять у него все вышло не как у людей — влюбиться в темного эльфа, это же надо... Ладони Лес'Кета скользнули ему под рубаху, с нажимом оглаживая бока. Арлен задрожал, прикрывая глаза и чувствуя, как тонкие, но сильные пальцы аккуратно обводят позвонки, очерчивают контур лопаток. Прежде его никто так не касался. Никому не был интересен странноватый мальчишка-колдун, девчонки его даже не замечали. Но теперь, кажется, пришла пора сбыться отчаянным ночным мечтам и смутным фантазиям. Арлен никогда даже воображать не осмеливался, что впервые в жизни займется любовью с тем, кому доверяет, что на его долю придется не быстрый перепих с пьяной и оттого доступной девкой, а нежность, от которой перехватывает дыхание, и ласковая улыбка в ответ на нетерпение, и неожиданная слабость в коленях, появляющаяся, стоит только пересечься взглядом с Лес'Кетом. — Пойдем в комнату, — пробормотал Лес'Кет ему в шею. От низкого голоса у Арлена мурашки побежали по коже, он только и смог, что слабо кивнуть. Арлен мало что соображал и точно заблудился бы в коридорах гостиницы, если бы Лес'Кет, видевший, в каком он состоянии, не вел его за собой. Дверь захлопнулась за их спинами. Лес'Кет был опытен и очень осторожен. Хоть Арлен ждал боли, ее не последовало. Ему запомнились только эйфория, ослепительное ощущение принадлежности и нужности, слова, которые бессвязно шептал Лес'Кет, утратив контроль над собой, и быстрые, лихорадочные поцелуи, покрывающие лицо, ключицы, плечи. Смущения Арлен почти не чувствовал. Происходящее было так естественно, словно сама судьба предназначила их друг для друга. Потом Арлен лежал, опустошенный, до одури счастливый, прижавшись к Лес'Кету, перебирающему его волосы, и не мог насмотреться на смягчившиеся черты обычно сурового лица. Лес'Кет выглядел молодым, но сколько лет ему было на самом деле? Эльфы живут куда дольше людей и не стареют. Арлен спросил. — Я уже не юн, но молод. Разумеется, с точки зрения эльфов. — Но ты не похож на того, кто мстит из-за молодости и горячности. И непохоже, чтобы ты этого сильно хотел... — Ты прав. Но я должен, иначе... последствия будут тяжелыми, — Лес'Кет нахмурился. Арлен провел пальцами по его лбу, желая разгладить горькие складки. — Какие последствия? Враги тебя выследят? — Они не станут заниматься таким несущественным делом. Однако если я умру раньше них, мне не будет покоя в смерти. — Ты станешь призраком? — Хуже. — Лицо Лес'Кета стало жестким и несчастным. — Намного хуже. Я бы не хотел об этом говорить. — Хорошо, — не стал спорить Арлен, решив, что сможет расспросить его подробнее позже. — Ты ведь не прогонишь меня потом? Мы сможем жить вместе, когда ты отомстишь? — Если оба этого захотим. — Ты — захочешь? — Да, — без промедления ответил Лес'Кет. Наутро за завтраком Вита бросила на Арлена тяжелый взгляд, и стало ясно: она слышала, что происходило в соседней комнате ночью. * Мили пути оставались позади. Дни сливались в бесконечное движение вперед, а ночи были наполнены сладким безумием, и Арлену хотелось, чтобы это никогда не закончилось. Однако у всего есть финал, и пойти против правил мироздания невозможно. В один ветреный холодный день их маленький отряд въехал в рощу, окружающую цель путешествия. Лошади все так же спокойно ступали по сухой земле, покрытой ковром облетевших листьев, и Арлен молча смотрел вперед. Он не хотел заранее настраиваться ни на что плохое, но его не покидали дурные предчувствия, которые не удавалось выкинуть из головы. Хранилище выступало из скалы, будучи единым целым с ней. Его наружная часть не выглядела изящной — даже если и была в ней красота, ее давно стерли, сгладили ветры и дожди. Расколотая каменная дверь валялась возле зияющей чернотой арки входа. Арлен оглянулся на спутников. Вита и Эрно казались взволнованными, Лес'Кет смотрел с мрачной решимостью. Они оставили лошадей и готовы были двинуться внутрь, но тут издалека послышался топот копыт и человеческие голоса. Лес'Кет сделал знак спрятаться в кустах. На поляну выехали двое: крепкий старик и дородная особа лет сорока. — Кажется, кто‐то уже вошел, — она кивнула на привязанных лошадей. — Подождем их возвращения или отправимся следом? — Возможно, они уже мертвы, так что вперед, — сухо велел старик. — А если живы, мы это легко исправим. — Как скажешь, господин. — Соперники... Придется убить их, — прошептал Лес'Кет. — В драку не лезьте, я сам. Он вышел из кустов, держа руку на мече и не скрываясь. — Ага, — фыркнула женщина. — Еще претендент! Господин, прикрой, мы быстро с ним покончим. Старик бросился вперед с секирой наперевес, не сказав ни слова. Лес'Кет пригнулся, чтобы первый удар прошел над головой, и сделал быстрый выпад клинком. Старик отпрыгнул с нехарактерной для возраста ловкостью, замахиваясь для следующей атаки. Лес'Кет рубанул по незащищенному боку, но противник вновь увернулся. Арлен с замиранием сердца наблюдал за боем, борясь с желанием выскочить из укрытия и тоже наброситься на старика. Останавливало лишь понимание, что он скорее помешает, чем поможет. Зазвенел металл. Лес'Кет парировал очередной удар мечом, направляя лезвие так, чтобы секира прошла по скользящей. И тут женщина запела, монотонно, низко, сложив руки в молитвенном жесте. У Алена по коже побежали мурашки, столько силы чувствовалось в ее голосе. — Твою мать, жрица! — ахнула Вита. — Нельзя позволить ей допеть! Арлен дернулся, порываясь встать, но Вита прошипела ему на ухо: — Ты точно не сможешь помочь, как и я. Лежи. Эрно! Эрно кивнул и, вытащив кинжал, двинулся к женщине, скрываясь за кустами и деревьями, чтобы она не заметила. — Сучка, — с ненавистью пробормотала Вита. Арлен, наконец сориентировавшись, зашептал единственное боевое заклинание, какое знал, направляя его в жрицу. Ладони той уже окутывало алое сияние, извещавшее, что она вот-вот закончит. Сияние отделилось от рук... и потянулось не к Лес'Кету, к Эрно! Но магия Арлена сработала быстрее. Комок огня, соткавшийся из пустоты, ударил женщину в грудь, и та завизжала, прервав пение. Пламя быстро охватило ее одежду. Алое сияние рассеялось. Старик вздрогнул, на миг отвлекшись. Этого хватило Лес'Кету, чтобы всадить клинок ему под ребра и быстро отпрянуть. Эрно добрался до жрицы, упавшей наземь и тщащейся сбить пламя, скуля от боли. Кинжал оборвал ее попытки. Бой закончился. Лес'Кет не глядя вложил меч в ножны на поясе. — Я бы справился. Но все равно спасибо. — Он повернулся к хранилищу, не обращая внимания на хрипящего в агонии старика. — В последний раз повторяю: вы можете уйти или подождать меня здесь. Внутри наверняка будут ловушки, я не могу гарантировать, что вы вернетесь живыми. — Мы не трусы! — гордо вздернула подбородок Вита. — Я и Эрно идем с тобой! — Я тоже, — поспешно добавил Арлен, зная, что лучше умрет, чем разочарует Лес'Кета. Лицо того, равнодушное, пока говорила Вита, чуть смягчилось. В этот самый миг Арлен понял, что, если придется пожертвовать собой ради Лес'Кета, он отдаст жизнь без раздумий. У него не было ничего драгоценнее этой любви. С зажженными факелами они перешагнули порог хранилища. Человек, оказавшись в незнакомом месте, где почти наверняка таится какая‐нибудь угроза, старается увидеть и услышать как можно больше до того, как его заметят. Напряженный до предела Арлен озирался вокруг, ожидая чего угодно, но видел только каменные стены коридора с полустершимися письменами на незнакомом языке и рисунками, находящимися в том же плачевном состоянии. Через равные промежутки попадались ниши, иногда пустые, а иногда со статуями. Коридор закончился просторной круглой комнатой. В центре ее возвышалась треугольная плита жертвенника, на которой лежал ритуальный нож — довольно простой, без инкрустаций и узоров. Граненый клинок зловеще поблескивал в свете факелов. Потеки засохшей крови на камне поблекли от пыли. — Что‐то тут нет ни ловушек, ни той штуки, за которой мы пришли, — сказала Вита, осматриваясь. Лес'Кет приложил палец к губам. И через пару мгновений пыль взметнулась с пола, заставив путников шарахнуться и закашляться. Сквозь плотную серую завесу было ничего не разглядеть, потом видимость восстановилась. Над жертвенником зависла клубящаяся темная фигура. — Кто дерзнул потревожить хранителя? — бестелесный шепот, словно сплетенный из нескольких десятков голосов, разнесся по комнате. Лес'Кет молча вышел вперед. — Знаешь ли ты цену? — спросило создание из пыли. — Да. — Кто из них твоя жертва, дерзнувший? Сердце Арлена забилось быстрее. Какая еще жертва? Неужели цена артефакта — жизнь одного из спутников Лес'Кета? Неужели тот все продумал заранее и поэтому взял с собой людей?! — Мальчик, — глухо ответил Лес'Кет. Фигура вытянулась в сторону замершего Арлена, будто изучая его. — Это достойный дар хранителю, — изрекла она. — Я вижу твое нежелание отдавать его, дерзнувший. Он вошел в твою душу, и потеря принесет тебе боль. Я приму дар. Так преподнеси же его! — Ты не посмеешь, — вопреки ожиданиям, заговорила не Вита — она была слишком потрясена, — а Эрно. — Я не позволю, Лес'Кет. Правду говорят о твоем народе — все вы ублюдки и предатели! — Мы, конечно, шли с тобой, потому что сами хотели, но свои жизни тебе не обещали, — отмерла Вита. — Может, мне и не особо нравится Арлен, но смерти он не заслуживает, ты, козел! — Что вам до него? — с ледяным спокойствием спросил Лес'Кет, поворачиваясь к ним и не глядя на Арлена. — Когда я отомщу, все богатства вражеского клана достанутся мне и я щедро поделюсь с вами. — Но... — начала Вита. — Если решите упорствовать, мне придется убить и вас. — Урод! Ты не стоил того, чтобы я тебя любила! — закричала она, задыхаясь от злости. Эрно приобнял ее за плечи. Вита вдруг резко успокоилась. — Засунь себе свои деньги в жопу, — бросила она. — Эрно, уходим. Арлен понял, что его не станут спасать. Это было до горечи предсказуемо — он ведь не был Вите и Эрно другом. Он вспомнил клятву, данную себе перед входом в хранилище. И он не собирался ее нарушать, несмотря ни на что. Создание из пыли ожидало. Арлен медленно пошел вперед. Все его существо протестовало против скорой гибели. Арлену было семнадцать, он мог бы жить еще долго, мог бы стать настоящим магом, завести семью... Лишь одного он бы не сумел сделать: забыть Лес'Кета. Арлен остановился между ним и хранителем и тихо сказал: — Я не буду сопротивляться. Камень жертвенника был обжигающе холодным, как и лезвие, коснувшееся горла и безжалостно рассекшее его. Арлену было не столько больно, сколько страшно от непоправимости того, что он позволил с собой сделать, и от ледяного дыхания смерти, оказавшейся совсем рядом. — Прости меня, если сможешь. — У Лес'Кета дрожали руки. Он действительно не хотел убивать. И полностью осознавал вину, и раскаивался — но толку от этого... Арлен хотел сказать, что прощает, но, захлебываясь кровью, не мог произнести ни слова. В глазах стремительно темнело, и он плохо различал стоящего рядом Лес'Кета. Жизнь выплескивалась из тела в такт ударам сердца, которое, глупое, продолжало свою работу, постепенно замедляя биение. В тот краткий миг, когда еще был жив, но боли уже не стало, Арлен узнал (понял?) все. И почему за несколько столетий никто так и не смог достать артефакт, и почему Вита и Эрно, не решившиеся вмешаться, окаменеют и превратятся в статуи в пустующих нишах. Он увидел счастливую, полную опасностей и побед жизнь, которая могла бы у него быть, уйди он из деревни в одиночку. Он узнал, что Лес'Кет не доживет до заката этого дня и что, чтобы получить артефакт, надо было всего лишь привести сюда человека, к которому привязан — и отказаться его убивать. Магия бывает жестока, но она всегда справедлива, хотя ее нечеловеческий, извращенный суд не ведает милосердия. Магия не в силах предотвратить преступление. Она лишь способна наказать виновных.