placebo – blind
– не слушал эту песню класса с девятого. – обратно в эмо-фазу? – отстань. грудная клетка хансоля вибрирует, когда он тихо смеётся, и минхао эту вибрацию чувствует всем телом – вбирает в себя. голосом брайана молко «i know you're broken», как всегда вовремя, словно и правда знает. ночами, лёжа в темноте, минхао ненавидит звук биения собственного сердца. как-то всегда противно и инородно, и хочется разобраться, как с надоедливо тикающими часами – вытащить батарейку. но к груди хансоля он прислушивается, расстраиваясь, что за пеленой музыки стук не настолько отчётливый. «don't go and leave me», верно. тыльную сторону его ладони невесомо гладят подушечки пальцев, это немного щекотно и несправедливо до кома в горле, и минхао не выдерживает: – всего неделя. хансоль резко вдыхает, как будто испугался, наткнувшись на скример в спокойной видеоигре. ткань его футболки под щекой минхао на какую-то секунду вдруг превращается в наждачку – он тоже вздрагивает. возможно, стоило просто промолчать. но у минхао снова и ком в горле, и боль в лёгких, которые вообще-то не могут болеть. – может, ничего этого и не случится? если запрёмся вдвоём у меня, то вообще никого не встретим. – ты же знаешь, станет только хуже. ничего не выйдет. вопрос крутится на языке, горький, как кусок имбиря. – получается, это не по-настоящему, да? между нами, – минхао выплёвывает сквозь сжатые зубы. а голос хансоля спокойный, и это почти бесит, если бы не. – почему? ты ведь настоящий. и я тоже. значит всё, что с нами происходит – по-настоящему. – хансоль держит его за руку, будто в подтверждение – мол, правда настоящие, из плоти и крови. да только вот у обоих на плечах метки – и они тоже настоящие, не соскоблить – с одной и той же датой, когда каждый из них должен встретить кого-то другого. осталась неделя. – вселенная – полное дерьмо. – точно, у тебя эмо-фаза. – хансоль, мне совсем не смешно. – если мы не можем ничего сделать, – его голос едва уловимо трескается. вот здесь у минхао ломается последняя опора, и слёзы выкатываются из глаз, и нестерпимо жжёт где-то в трахее. – нужно хотя бы посмеяться. но он, в противоречие самому себе, тоже не смеётся больше. минхао уже кажется, что он и не дышит – грудь вздымается еле-еле, а биение сердца ещё расплывчатее и тише, чем до этого. «заживёт» – так говорит его бабушка. и страшнее всего знать, что это правда, прописанная много веков назад: когда человек встречается со своим соулмейтом, то забывает тех, в кого был влюблён раньше. благодаря этому расставаться должно быть совсем не больно – какая разница, с кем ты будешь счастлив, если точно уверен, что будешь? другое лицо, другие руки и сердцебиение на других частотах, а любовь – живая, настоящая и правильная. последняя и единственная. но это же ограбление, думает минхао. у него заберут не только хансоля, но и воспоминания, а это – как вырвать кусок и больше ничем его не заменить. значит, минхао никогда уже не будет собой настоящим. счастливым, возможно, но всегда, начиная с этого момента, – на несколько процентов пустым. он бы предпочёл боль пустоте. – как я смогу любить кого-то, кроме тебя? – я не знаю, – самое честное за весь этот вечер. <я встретил его час назад> <но всё ещё тебя помню><я тоже> <но вряд ли это надолго> <пора попрощаться>
<до следующей жизни, может быть?><да, хао> <может быть>