Бессмертная любовь, рождаясь вновь, нам неизбежно кажется другою. Морщин не знает вечная любовь и старость делает своим слугою. Уильям Шекспир
Каждый раз, просыпаясь, парень надеялся, что все было сном. Ужасным, страшным, отвратительным сном. Лео просыпался со слезами и с ними же засыпал. Он остался совсем один. У него не было сил даже на то, чтобы ухаживать за своим любимым котом. Носферату теперь принадлежал Милли, которая нашла в себе силы жить дальше. Без Лайи. Боль пронзала все тело, когда Лео вспоминал свою возлюбленную, словно миллионы острых ножей изнутри вырывались наружу, разрывая все органы. Смотря на их общую фотографию, у рыжеволосого ныло в груди. Рамка стояла на старой потертой тумбе, которой давно было место на городской свалке, но Лайе она так нравилась, что Лео не смел ее даже трогать. Как и этот светильник на ней, который, как говорила девушка, «создает теплую атмосферу в комнате». Перед сном парень частенько читал Лайе различные книги, которые она всегда с трепетом, как ребенок, выбирала из их маленькой библиотеки в виде массивного стеллажа в спальне. Воспоминания поглощали Лео, будто густой утренний туман, из которого одному точно не выбраться.***
-Опять Эмили Бронте? — с досадой, демонстративно выдохнув и закатив глаза, сказал парень и откинулся на подушки. -Да-да-да-да-да, — закусив губу, девушка радостно заползла на кровать и устроилась рядом с теплым мужчиной, — читай. Лео лишь посмотрел на нее с теплом, закутывая ее в одеяло. Он держал книгу правой рукой, а она — левой, второй рукой он обнимал хрупкую девушку. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Лайя ощущала себя нужной и любимой, будто судьба свела их вместе, потому что так надо. -С самого начала? — поинтересовался парень. -Как хочешь, я просто люблю слушать твой голос, — пытаясь взглянуть в его глаза, произнесла девушка. Лео с любовью улыбнулся и поцеловал Лайю в макушку, а она придвинулась поближе и стала слушать. -«Что не напоминает о ней? Я и под ноги не могу взглянуть, чтоб не возникло здесь на плитах пола её лицо! Оно в каждом облаке, в каждом дереве — ночью наполняет воздух, днём возникает в очертаниях предметов — всюду вокруг меня её образ! Самые обыденные лица, мужские и женские, мои собственные черты — всё дразнит меня подобием. Весь мир — страшный паноптикум, где всё напоминает, что она существовала и что я её потерял», — дочитывал книгу Лео, когда заметил, что главный слушатель уже давно сопит и видит сны. Парень аккуратно вытащил книгу из тонкой руки Лайи и положил на прикроватную тумбочку, пытаясь не задеть их фотографию, после чего он выключил старый светильник. Рыжеволосый осторожно повернулся к девушке и убрал с ее лица прядь волос. -Доброй ночи, мое счастье, — поцеловав в лоб Лайю, Лео обнял ее второй рукой и погрузился в сон, испытывая при этом чувство настоящего счастья.***
Боль отозвалась гулким эхом в груди парня при виде их фотографии. Все вещи в комнате были настолько пыльные, что казалось, будто этот дом заброшен. Все, кроме этой рамки. Лео каждый раз, пытаясь уснуть, брал ее в руки и смотрел на нее часами. Он сквозь стекло гладил девушку, представляя, что Лайя просто уехала и со дня на день вернется. Днем его страдания притуплялись, а ночью снова возвращались. Именно поэтому Лео боялся темного времени суток и не хотел, чтобы вечер приближался. Но, увы, против законов природы не пойдешь. На часах 00:00. Лео лежал на своей половине кровати, все так же представляя, что сейчас зайдет Лайя, выберет очередную книжку и пристроится рядом с ним. Разум брал верх над чувствами. Она на придет. Больше не придет. Никогда. У парня больше не было сил на крики и истерики. Даже слезы кончились, все иссякло. Он встал с кровати и подошел к большому стеллажу. Одними лишь кончиками пальцев начал пробегать по корешкам книг. И он остановился. Безошибочно. Это была она. Эмили Бронте — «Грозовой перевал». Та самая книга, которую Лайя могла перечитывать сотни раз. Настолько она ее любила, что даже Лео начал интересоваться творчеством трех сестер. Взяв старую, протертую со всех сторон, книгу, он медленно побрел обратно в постель. Включив пыльный светильник, он начал читать. Вслух. -«1801. Я только что вернулся от своего хозяина — единственного соседа, который будет мне здесь докучать», — едва слышно начал парень. Он читал тихо. Очень-очень тихо, словно тот, кому читал рыжеволосый, находился совсем рядом и мог расслышать каждое его слово без проблем. Под конец произведения Лео все-таки начал засыпать. Видимо, физическая усталость начала брать свое. Он положил книгу рядом с собой. На место, где обычно спала Лайя. На подушке до сих пор остался аромат ее духов, который, будто специально, не выветривался. От этого Лео становилось одновременно и плохо, и хорошо. Он развернулся на бок и положил руку так, если бы обнимал любимую девушку. Она жива, пока он ее помнит. -Лео! Парень тотчас же открыл глаза, будто от удара тока. Он смотрел прямо перед собой и не верил своим глазам. -Лайя? — осторожно, словно боясь спугнуть произнес Лео. -Это я, — с легкой улыбкой на лице тихо произнесла девушка. -Ч-что ты здесь делаешь? К-как? — рыжеволосый хотел вскочить с кровати, но все его тело будто парализовало. Он лежал, не отрывая взгляда от своей возлюбленной. -Лео, милый, мы обязательно с тобой встретимся, — проговаривала Лайя, аккуратно касаясь лица мужчины, — я обещаю. -Н-но где? Когда? — внутри он хотел кричать, то ли от непонимания, то ли от радости, но в реальности его голос был еле слышен. -Скоро, поверь мне, — все так же невозмутимо говорила Бёрнелл. -Лайя, что происходит? — все более взволнованным становился голос Лео. -Я буду любить тебя бесконечно, — поцеловав парня, девушка растворилась, словно это была не она, а какой-то дым. От Лайи не осталось и следа. Лео, тяжело дыша, вскочил с кровати и осмотрелся вокруг. Но рядом никого не было. Потрогав место рядом с собой, он понял, что все происходящее было сном. Подушка не была помятой, а одеяло не было откинутым. Никаких следов девушки не было. Ни единого намека на то, что только что здесь лежала она. Мужчина упал обратно на подушку и, вытирая пот со лба, шумно выдохнул, смотря прямо в потолок. Осознавая происходящее пару минут, он снова перевернулся на тот же бок, принял то же положение, какое у него было до этого. Только в этот раз по его щеке скатилась слеза. Одна, но именно она олицетворяла всю ту боль, которая таилась в душе у Лео. Зажмурив глаза и сжимая простынь в кулаке, с горечью в голосе он произнес единственную фразу, в которую он вложил всю любовь, какой горел к девушке: — Любить тебя я буду бесконечно…