Князь, вы знаете, что такое матриархат?

Свадьба князя Трубецкого и графини Вяземской всколыхнула Петербург своей невиданной пышностью. Чрезвычайно хорошенькая невеста, жених в расцвете сил и лет, богатейшее приданое, бесконечные списки гостей, реки шампанского, иллюминация, торжественное венчание в Казанском соборе. Аркадий внутренне ликовал настолько, что довольная улыбка не покидала его лицо. Соперник устранен — утонул или замерз, что не имеет значения, банда воришек ликвидирована, повышение по службе не за горами, признательность великого князя Константина обеспечена, как и протекция отца Алисы, значит, и за блестящей карьерой тоже дело не затянется. Поэтому он сиял, как золотой рубль, без конца бросая в сторону невесты горделивые и многообещающие взгляды. Под пристальным наблюдением гостей дело, разумеется, ограничилось лишь одним поцелуем сразу же после венчания, но уже во время праздничного обеда Аркадий позволил себе обнять супругу за плечо и, наклонившись к ней, прошептать что-то в духе: "Дождаться не могу нашего уединения". Алиса взглянула на него тусклыми глазами, а затем, видимо, заставив себя внутренним усилием воли, улыбнулась, и улыбку эту нельзя было назвать доброй. — Князь, скажите, вы помните свои слова касательно женских курсов и избирательных прав? — спросила она, наливая себе шампанского весьма и весьма щедрой рукой, жестом отстранив угодливого лакея. — Помню, и я не собираюсь чинить вам препятствий, но... — Аркадий снисходительно усмехнулся, — что скажут в обществе, где вам предстоит вращаться вместе со мной? Если до замужества вы могли себе позволить избегать балов и приемов, то теперь... — Вот как, — девушка недоуменно приподняла бровь, взгляд ее прояснился, — я учту ваши слова. — Разумеется, вы же не желаете ссор в первые же дни семейной жизни, — милостиво согласился Трубецкой, — думаю, мы обсудим этот вопрос позже. — Ну да, да, — Алиса упрямо вздернула хорошенький носик, — князь, скажите, а вы слышали, что такое "матриархат"? — Никак нет, не имею чести, — признался Аркадий, слушая новоиспеченную супругу вполуха, — я изучу данный вопрос, если прикажете. — Будьте так любезны, — сладкой улыбкой голодного крокодила улыбнулась девушка. Праздник длился бесконечно, однако глубокой ночью гости все же принялись откланиваться и разъезжаться, оставляя новобрачных в особняке Трубецких, где, по обоюдному желанию семейств, решено было начать историю юных супругов. Дверь в спальню захлопнулась прямо перед носом мужа, из своей крепости Алиса заявила, что она сегодня совсем-совсем не в настроении, поэтому супругу следует прогуляться где-нибудь в другом месте со своими пошлыми намерениями. От нечего делать Аркадий направился туда, куда его косвенно послали в самых прямых выражениях — в домашнюю библиотеку, где нашел большой толковый словарь и, пару раз чихнув над пыльными страницами, нашел-таки определение таинственного матриархата. Прочитанное ему совершенно не понравилось, и он решил сообщить об этом жене за завтраком. Дверь в спальню так и не открылась. Алиса оказалась непреклонна. В спальне Аркадия было не убрано, идти за горничными не хотелось. Тогда бедный неприкаянный Трубецкой пошел спать в гостиную на диван — это было единственное место, где он мог лежать на длинной тахте без особого риска рухнуть на пол. — Дорогая, как понимать ваше вчерашнее поведение? — вежливо осведомился Аркадий утром, не без удивления наблюдая за тем, как из кухни к столу блюда выносит поваренок вместо лакея, — и куда подевался Василий? Он же всегда за столом прислуживал... — Я его рассчитала, — Алиса листала газету, совершенно игнорируя взгляд супруга и загородившись от него "Новостями научного мира", — нам не нужна лишняя прислуга. — Лишняя? — Аркадий без особого интереса потыкал серую овсянку на своей тарелке. — А это что? — Каша, — лаконично ответила юная княгиня Трубецкая, невозмутимо переворачивая страницу, — на воде. Без соли. Полезно. — Невкусно, — передразнил ее тон, не удержавшись, супруг, за что получил ледяной взгляд поверх газеты, после чего через силу отправил в рот первую порцию завтрака. — Так что насчет вчерашнего? — попытался, справившись с пресной овсянкой, одолеть молчание жены Аркадий. — Мы теперь муж и жена, и наш брак... — Должен быть консуммирован, — бесцеремонно перебила его Алиса, — не сомневайтесь, будет. Все по законам отвратительного мужского сообщества, членами которого мы являемся вынужденно. — Что? — попытался вклиниться Аркадий, но монолог Алисы прервать оказалось невозможно — легче было бы попытаться остановить бронепоезд. — Сначала мы установим некоторые правила совместного проживания, — учительским тоном заявила девушка, нарочито медленно складывая газету. Аркадию казалось, что как только та окажется сложена, произойдет что-то страшное. Ему нестерпимо захотелось втянуть голову в плечи. Алиса отложила стопку газетных листов, медленно и с наслаждением сделала глоток из кофейной чашечки, неторопливо встала, одернув юбку, и стремительными шагами пересекла расстояние, которое отделяло ее от Трубецкого. Остановившись ровно напротив князя, который даже сидя был выше нее, девушка тщательно размяла правую руку, методично хрустнула каждым пальцем и залепила мужчине такую пощечину, что тот вздрогнул от неожиданности, вытаращив глаза. На правой его щеке остался отпечаток ладони с обручальным кольцом Алисы, на левой через мгновение засиял красным точно такой же. На попытку Трубецкого возмутиться, девушка сурово выставила вперед указательный палец и торопливо, но очень раздельно и грозно заговорила, всем своим видом напоминая не то грозную валькирию, не то разъяренную гувернантку: — Это за Матвея. И за предложение моему отцу вопреки моей воле. Только посмейте начать командовать. Вам никто этого не разрешал. Думаете, я не знаю, почему вы на мне женились? Аркадий уже было собрался заявить про любовь, но Алиса плашмя хлопнула ладонью по столу, заставляя его закрыть рот. — Ради моих денег, которые мне оставила матушка! — рявкнула она, и Трубецкой, как застуканный за безобразием ребенок, послушно кивнул. Напор женушки пугал его неимоверно, князь растерялся, он попросту не знал, как следует поступать в ситуации, когда решить вопрос силой или криком невозможно. — С учетом того, что вы бедны, — уверенно продолжила Алиса, — а большая часть семейных активов сосредоточена в моих руках, правила в этом доме устанавливать буду я. Аркадий сглотнул, побледнел, все же втянул голову в плечи и едва поборол желание зажмуриться — это было бы уж слишком. Вместо этого ему пришлось согласно кивнуть и приготовиться слушать, поскольку ситуация была именно такой, какой ее Алиса и описала. Долги и счета становились все более и более ужасающими, и без денег княгини Трубецкой Аркадий рисковал лишиться работы, положения, репутации, а в дальнейшем и свободы, поскольку долговая тюрьма угрожала и дворянам, и мещанам, если те не занимались своими финансами. — Я расплачусь с твоими долгами, — злым и звенящим голосом пообещала Алиса, — а потом буду выдавать тебе определенные суммы на ведение хозяйства. Ты будешь отчитываться, понятно? — Д-да, — икнул Аркадий, вжимаясь в спинку стола. Чтобы не видеть сердитого лица напротив, он скосил глаза на палец, который все еще упирался ему куда-то в кончик носа. — Дальше. За то время, что я пообщалась с Матвеем и Алексом, — продолжила Алиса, — не делай вид, что не помнишь несчастных воришек, которых ты утопил. Так вот, я пришла к выводу, что классовое неравенство и эксплуатация человека человеком — это редкая мерзость, и мы откажемся от этого. — Мы? — робко уточнил Аркадий и, увидев, как на лице Алисе расползается улыбка, сразу же торопливо закивал, — да-да-да, мы-мы! — Я уволила большую часть твоих слуг, оставила только повара, кучера и свою горничную, надеюсь, когда-нибудь мы сможем обойтись без их услуг, — вновь заговорила девушка, — надеюсь, здесь тебе моя позиция ясна? — Так точно, — Аркадий выпрямился и четко склонил голову, — никаких слуг. А кто будет убирать? Выносить тарелки? Детей нянчить? — и сразу же, словно испугавшись, уточнил: — У нас же будут дети? Или... — Будут, не волнуйся, — успокоила его Алиса, — когда я поверю в то, что ты не причинишь мне вреда и не помешаешь заниматься тем, что мне нравится, то у нас будет все, дорогой. Тебе понравится счастливая семейная жизнь, уж поверь на слово. Аркадию пришлось поверить. А потом самому подлить женушке кофе и отнести тарелки на кухню. *** — Дмитрий Иванович, проходите, — Алиса заулыбалась любезно, но в то же время очень искренне, встречая гостей на самом верху лестницы в доме Трубецких. — Я так вам рада. Сегодня тихо, по-семейному, уж извините. — Алиса Николаевна, — ответил на ее улыбку Менделеев, поднимаясь не без труда, но с большим энтузиазмом, — а я не один, уж с вашего позволения разрешите представить — моя дочь, Любовь Дмитриевна с супругом, Александром Александровичем. — Польщена, — улыбнулась княгиня Трубецкая, пожимая по этикету ручку дочери своего наставника и одаривая легким кивком ее супруга. Тот вежливо, но несколько рассеянно поклонился, кудри закрыли высокий лоб. — Алеша, Матюша, поздоровайтесь, — подтолкнула она своих сыновей, которые при полном параде стояли рядом с ней и также встречали гостей. — Вы же помните Дмитрия Ивановича? Дети наперебой загалдели, здороваясь с Менделеевым и его родней. Дмитрий Иванович порылся по карманам, чтобы одарить мальчишек мятными леденцами, которые он в несчетном количестве всегда таскал при себе. — Позвольте вас поздравить с вашим положением, — тактично и мягко произнесла Любовь Дмитриевна. — Я слышала, у вас трое детей... — Четверо, — Алиса беспокойно оглянулась в сторону кухни и раскатисто позвала, да так, что гости на лестнице присели от громкого командного голоса: — Ар-р-ркаша, иди сюда! Трубецкой вылетел с кухни, удерживая в одной руке полотенце, а в другой Маргошу, которая, уже растеряв половину своих бантиков, играла с комочком теста, так и норовя налепить его отцу на усы. С ног до головы князь оказался обсыпан мукой, поэтому Алексей и Матвей принялись немедленно покатываться со смеху, называя его то "Снеговиком", то "Святым Николаем". — Дорогая, там с пирогом беда, перепекать пришлось, — доложил Аркадий, — закуски скоро подавать будут, напитки я приготовил, в столовую можно проходить. — Где Полина? — осведомилась у него супруга, протягивая руки и забирая младшую дочку к себе. — Почему не с тобой? — Она в детской, читает учебник, попросилась побыть в одиночестве, — попытался оправдаться под строгим взглядом Аркадий, краснея и отряхиваясь от муки. Лучше бы он этого не делал, поскольку под слоем пшеничных крошек на нем обнаружился розовый передничек в цветочках. — Позвать ее? — Позови, она должна поздороваться с гостями, — потребовала Алиса и вновь повернулась к семье Менделеевых, перестав обращать на мужа внимание. — Так вот, детей у нас четверо, мы ожидаем пятого. — Как же вы справляетесь с таким количеством детей? — удивленно осведомился супруг Любови Дмитриевны, обращаясь не столько к Алисе, сколько к развернувшемуся Аркадию, который намеревался сбежать обратно на кухню. — Аркаша, как мы справляемся? — Алиса ехидно переадресовала вопрос мужу, тот замер и, развернувшись, просиял неестественно довольной улыбкой: — Замечательно! Очень легко, никаких проблем, — бодро проговорил он, а затем проворчал себе под нос гораздо тише, — никакого недосыпа, никаких колик и зубиков, никаких... — Что? — ледяным тоном переспросила Алиса, и Аркадий немедленно умолк, растянув улыбку еще шире. — Не мучайте супруга, пусть он пирогами занимается, — снисходительно попросил Менделеев, — Алиса Николаевна, я бы с вами вот что обсудил... Убедившись в том, что Алиса увлеклась беседой с именитым химиком и его дочерью, Аркадий все же малодушно сбежал, потому что слушать про библиотеки, научные трактаты и редкие издания справочников по органике и неорганике было выше его сил. Лучше уж пироги! Алиса всегда хотела большую и дружную семью, будучи единственным ребенком. Беда в том, что Трубецкому никогда не хотелось возиться с детьми, ему бы вполне хватило одного наследника за глаза, однако супруга решила иначе. Две дочери, два сына и еще один младенец на подходе внушали Аркадию священный ужас, однако к малышам он все же привязался. Это еще можно было стерпеть. Да даже ночные подъемы, приучение детей к горшку, капризы и постоянные требования четырех маленьких бандитов, которые обожали использовать папу в качестве лошадки, проглотить было вполне возможно. Трубецкого даже не допустили до выбора имен наследникам, поэтому теперь по его дому носилась организованная преступная группировка погодок, избалованных материнской вседозволенностью. Возглавлял ее Алексей — иногда Алиса, чтобы посмеяться, называла его Алексом — остальные тоже вносили свою лепту, и жизнь Аркадия напоминала сложный и трамвоопасный аттракцион в клетке с маленькими львятами, гораздыми на сотни и тысячи мелких каверз и проказ. — Аркаша, напитки, — требовательно позвала из столовой Алиса, отрывая Трубецкого от медитаций над подгоревшим пирогом. Аркадий понес гостям белое сухое — единственный алкоголь, который дозволялся в доме по причине своей наименьшей вредности для здоровья. Плеснул Менделееву, который увлеченно обсуждал с Алексеем основы химии для самых маленьких, наполнил фужеры четы Блоков, которые говорили о чем-то драматично литературном и потому потенциально скучном, обошел остальных гостей, каждого одаряя вежливой улыбкой фиктивного хозяина дома. — Аркаша, ты за кроликами убрал? — тактично уточнила Алиса, подставляя бокал. — Клетку почистил? — Не успел, мне же еще на службу утром нужно было, — виновато признался Аркадий. Кролики были его персональным кошмаром — мерзкие белые твари кусали его за руки каждый раз, когда он порывался наладить отношения и покормить их морковкой, а заодно и вычистить за ними последствия употребления этой самой морковки. Без горничных жизнь стала право невыносимой. Алиса не требовала себя одевать и причесывать, но и только, остальные непосильные труды по уборке Трубецкому пришлось взвалить на себя. Он уже даже не рассуждал о том, что подобные занятия унижают его достоинство. Алиса здраво возразила, что посуду моют не достоинством, а руками, вытирают полотенцем, и ничего сложного в этом нет. Менять пеленки своим детям тоже не зазорно, это же дети! И на все претензии супруга у нее находились похожие контраргументы, так что любые атаки Аркадия разбивались об непробиваемую логику разумной и рассудительной женщины. — Аркаша, забота о питомцах — это пять минут времени, — терпеливо произнесла Алиса, разговаривая с мужем, как с маленьким ребенком, — ты тратишь гораздо больше времени на споры. — Алиса, я не... — Трубецкой опустил голос до раздраженного шепота, и Алиса, схватив его за локоть, поднялась со своего места. Она, видимо, уловила желание мужа не ругаться на людях, потому отдала Маргошу Алексею на руки и повлекла Аркадия в соседнюю комнату. — Мы же договорились о разделе обязанностей! — проговорила девушка, со всей доступной ей силой прижимая неповоротливого муженька к стене — тому пришлось моментально подчиниться слабенькому напору супруги. — Я занимаюсь образованием детей и работаю в университете, ты хлопочешь по дому и... — Дорогая, но я же делаю в два раза больше тебя, — попытался обороняться Трубецкой, но все оборонительные рубежи были моментально сметены требованием Алисы: — А ну-ка подними меня. Аркадий прекрасно знал, что за этим последует. Отказываться было бесполезно — за просьбой обычно следовал болезненный тычок в больное колено, поэтому он аккуратно взял женушку за талию и потянул ее вверх, поднимая до уровня своего лица. Алиса прихватила с ближайшей книжной полки тонкий томик "Прикладной химии для юных читателей" и крепко пристукнула супруга по макушке. Тот ойкнул, жмурясь, как кот, которому постучали по пушистой голове за сворованное молоко, а затем бережно поставил девушку на пол. — Мы с тобой договорились, — строго проговорила Алиса, — мы семья, а в семье у каждого есть обязанности. Старшие помогают младшим. Все друг о друге заботятся. — Ну можно хоть клетку чистить буду не я, — взмолился Аркадий, потирая ушибленную макушку с выражением досады на лице, — они меня кусают! — Ты каждый день преступников крутишь, а тут зверюшек испугался, — фыркнула Алиса, но затем все же смилостивилась и предложила: — пусть за кроликами ухаживает Полина, а ты тогда будешь вытирать пыль в библиотеке. — Договорились, — все еще обиженно согласился Аркадий, возвращая "Химию" на полку. — Не сердишься больше? — Сержусь, — буркнула Алиса, — иди, с Блоками пообщайся, может, хоть что-то умное узнаешь. И забери Маргошу, она у тебя спокойнее сидит. — Ну, естественно, кто ж за ней с рождения ходит, — попытался съязвить Аркадий, но Алиса, уже идя к дверям в столовую, повернулась и зыркнула на него так гневно, что желание упражняться в остроумии моментально пропало. — Извините нас, господа, — мило улыбнулась княгиня Трубецкая, возвращаясь к гостям. Аркадий взгромоздил младшую дочку к себе на плечо, забрав ее у Алеши — та немедленно уцепилась липкими ручонками за его волосы и картаво провозгласила: — Впелед, в атаку! Вокруг все засмеялись. Инцидент супружеского скандала был исчерпан и забыт. Гостевые посиделки продолжались до самого вечера в непринужденной и спокойной обстановке. Перед сном, когда Аркадий убирал со стола, Алиса предложила ему помощь, и они, устроив Маргошу играть на кухонном столе с ее детскими чашечками, сноровисто принялись мыть посуду, которую старшие дети наперебой таскали из столовой. — Как тебе Блок? — поинтересовалась у Трубецкого женушка, вручая Матвею стопку блестящих вытертых тарелок. — Приятный молодой человек, не так ли? — Вроде того, — Аркадий рассеянно отряхнул мыльную пену с рук. За семь лет домашних хлопот — порой с маленьким ребенком на руках — он уже наловчился справляться с любым доверенным делом без каких-либо проблем. — Смотри, звезда падает! — вдруг по-детски весело вскрикнула Алиса, указывая на летящую по небу точку где-то далеко в темном небе за окном. — Скорее, желание, нужно загадать желание! Трубецкой обнял ее сзади, положив ладони на специально расшитое посвободнее в талии платье. В такие моменты, когда его беременная женушка забывала о том, что она вообще-то деспот и тиран, сбрасывала свои ежовые рукавицы и превращалась в непосредственную, наивную и веселую девчонку, Аркадий в свою очередь забывал об усталости и раздражении, понимая, что Алису он любит любой — и злой, и доброй, и жестокой, и высокомерной, и занудной. Любовь эта выстроилась за долгие годы жизни бок о бок, и потому была куда, как ценнее минутной влюбленности, которая исчезала и разрушалась под гнетом брака. — Все, загадала, — девушка выскользнула из-под рук супруга и вернулась к вытиранию посуды. — И что же ты загадала? — поинтересовался Аркадий, споласкивая фужеры и красиво расставляя их в буфете. — Чтобы каждый день был таким же, как этот, — мечтательно вздохнула Алиса, обнимая его за плечо. Аркадий вздрогнул от ужаса, открыл было рот, чтобы попросить пощады, но тут Маргоша с довольным хихиканьем опрокинула банку с мукой. Белое облако поднялось вверх и окутало незадачливых родителей с ног до головы. Отплевываясь от муки, продирая глаза и вновь всем своим видом напоминая снеговика, Трубецкой подумал, что еще один такой день — и он... Будет по-прежнему счастлив, пребывая рядом со своей пусть деспотичной, но все же любимой женой, и капризными, но все же обожаемыми детьми. Если, конечно, не тронется умом.