Магия любви

— Мерлин, отстань от отца! — строго прикрикнула на сына Хунит, оторвавшись от рукоделия. — Магии не бывает. Получилось не очень убедительно, и уже через минуту худой черноволосый мальчик весело смеялся и теребил отца, изображая из себя волшебника. Вместо палочки у него в руках была ветка вербы с еле проклюнувшимися на ней клейкими листочками. Мерлин взмахивал веткой, делал страшные глаза и замогильным голосом вещал: «А сейчас я превращу тебя в лошадку!» И его отец, Балинор Эмрис, покорно опускался на четвереньки и встряхивал головой, как настоящая лошадь. — Прокатимся? — подмигивал он сыну, и Мерлин с воплем восторга бросался к отцу. Магии, быть может, и не существовало, но Балинор делал все, чтобы любимый сын не узнал об этом раньше времени. Мать только качала головой, с нежностью глядя на своих мужчин. «Как мальчишки, господи боже!», улыбалась она, не умея решить, кто из них больший ребенок, ее сильный красивый муж или копия отца — фантазер-сын. Балинор Эмрис был преуспевающим и уважаемым в Камелоте купцом, поставщиком королевского двора. Большую часть времени он проводил в разъездах, путешествуя со своим торговым караваном по далеким заморским странам. Редкие товары, которые он привозил из долгих и зачастую опасных поездок пользовались большим спросом и моментально расходились при королевском дворе. Изысканные ткани и пряности, терпкие приторно-сладкие южные вина, разнообразные украшения и богато отделанное драгоценными камнями оружие для парадных выходов — все эти красивые вещицы в скромном и по меркам других королевств небогатом Камелоте ценились очень высоко. Для сына, которому уже исполнилось восемь лет, Балинор находил совсем другие подарки. Например, волшебный кристалл, сквозь который можно было увидеть то, что не видели другие. Мерлин прикладывал прозрачный камешек к глазу и любовался, как бегущие по небу облака превращаются в лохматых барашков или прекрасных белоснежных лошадей. Однажды Мерлин разглядел лошадь со сверкающим рогом, и отец объяснил, что это необыкновенное создание называют единорогом, и оно появляется на небе очень редко, реже, чем возникающая после дождя радуга. Еще отец привез Мерлину ведьмин огонь — невзрачный на вид камень, который в темноте загорался голубым переливающимся светом и испускал фонтанчики искр, а из последней поездки в страну, название которой Мерлин не запомнил, — удивительное растение с мелкими зелеными листьями и яркими красно-розовыми соцветиями. «Вот тебе аленький цветочек, сынок», — сказал Балинор, потрепав сына по черным вихрам. — «Мне говорили, он исполняет желания, но только самые сокровенные». Цветок прекрасно рос на подоконнике в комнате Мерлина и радовал его аленькими звездочками, раскрывавшимися с первыми лучами солнца. Мерлин никак не мог придумать свое самое главное желание, но старательно ухаживал за нежным растением — поливал и укрывал от слишком яркого солнца, а зимой прятал от мороза, укутывая горшок старым шарфом. Цветок отзывался на заботу, поворачиваясь к Мерлину своими соцветиями, и как будто даже приветственно помахивал листьями. Когда мальчику было десять лет, Балинор не вернулся из очередного путешествия. Как вскоре стало известно, перед возвращением домой его свалила страшная болезнь, от которой он так и не оправился. От ближайшего компаньона мужа Хунит получила письмо, в котором описывались страдания Балинора, беспокойство за семью, слова любви и сожаления, адресованные жене и сыну. «Его последние мольбы были о вас», писал этот добрый человек, на чьих руках Балинор умер. «Он просил передать, чтобы вы, госпожа Хунит, не хоронили себя заживо после его смерти и позаботились о сыне. А Мерлину скажите, что магия существует. Пусть не плачет, потому что он уже большой мальчик и должен думать о матери. «Будь сильным и верь в добро, Мерлин!» — такими были напутственные слова моего друга Балинора, адресованные вашему сыну». Письмо Мерлин прочитал в тот же день, как оно было получено. Хунит протянула ему листок, закрыла залитое слезами лицо руками и ушла к себе. Мерлин все сделал, как велел Балинор. Он не плакал и изо всех сил поддерживал мать, а по ночам сидел на подоконнике и перебирал свои богатства — полученные от отца подарки и его прощальное письмо. Мерлин перечитывал его снова и снова, пока не выучил наизусть. Слова Балинора про магию глубоко врезались ему в память. Может быть, магия и существует, но она не всесильна и не может исполнить все твои желания. Хотя бы одно единственное желание: вернуть Мерлину отца, а Хунит мужа. Или все дело в том, что это Мерлин не волшебник? От этих печальных мыслей слезы сами собой катились из глаз, и даже аленький цветочек поник всеми своими соцветиями, как будто сострадал горю мальчика. — Ты ни в чем не виноват, — сказал Мерлин, переставляя горшок в более светлое место, на неяркое солнце. — Ты же не знал. Королевский двор Камелота выразил сочувствие вдове Балинора Эмриса и после смерти мужа назначил ей небольшую пенсию. Но королевство было слишком маленьким и скромным, и скоро денег в казне не стало хватать даже на это нищенское воспомоществование. Хунит осталась одна с ребенком и совершенно растерялась. Она была хранительницей домашнего очага и видела смысл жизни в том, чтобы дарить уют и тепло своей семье. Хунит была славной и доброй женщиной, но смерть Балинора легла на ее плечи тяжелым грузом. Спустя полгода в ухоженном домике Эмрисов появился новый хозяин. Гаюс был еще не очень старым человеком и самым известным аптекарем в их городе. Все вокруг считали, что Хунит очень повезло со вторым мужем. Только Мерлин думал иначе, потому что его жизнь с появлением Гаюса изменилась, как в сказке. Страшной сказке. Мерлина переселили в комнату под чердаком, где всегда гуляли сквозняки и бегали мыши. Он больше не проводил время, наслаждаясь чтением любимых книг в отцовском кабинете или помогая матери на огороде. Утром Гаюс будил его громким стуком в дверь, а то и увесистым пинком, и отправлял в лес за травами или в город, отнести приготовленные им лекарства пациентам. Гаюс был злым, придирчивым и грубым человеком. Мерлин невзлюбил его с первой минуты, как увидел, и с каждым днем эта ненависть только крепла. За то, что весь дом провонял его отвратительными микстурами и настойками; за то, что Хунит теперь пришлось выполнять всю грязную работу, потому что, по словам Гаюса, «у них не было денег на прислугу»; за то, что к пасынку он относился не лучше, чем к домашней скотине, — его хотелось убить. — Отец оставил много долгов, — объясняла Хунит, с болью глядя на еще больше исхудавшего сына. — А Гаюс нам очень помог. Чем помог, Мерлин не понимал. Гаюс убил все доброе, светлое и радостное, что было в их семье раньше. Ради денег он готов был превратить Хунит и Мерлина в своих рабов. Аптеку в городе Гаюс переделал под большую элегантную лавку, а лекарства готовил в домике своей жены. Мерлин считался его подмастерьем, но не получал за работу ни гроша, а еды ему доставалось ровно столько, чтобы не умереть с голода. И при этом Гаюс каждый день напоминал, какой пасынок дармоед и нахлебник. Если бы не мать, Мерлин давно бы сбежал из дома, но Хунит часто говорила ему: — Это дом твоего отца, Мерлин, а ты — его единственный наследник. Не забывай об этом. Через три года Хунит умерла от лихорадки, которую она подхватила во время зимней стужи по дороге в город. В доме было полно лекарств, но ни одним из них она не посмела воспользоваться. Возможно, снадобья жадного Гаюса были слишком дороги для ее тощего кошелька? После смерти матери Мерлин остался совсем один, не считая прижившегося у него на чердаке аленького цветочка. Волшебный кристалл, ведьмин огонь и другие дорогие его сердцу вещицы были припрятаны в надежном месте, куда не могли добраться загребущие руки старого аптекаря. Правда, Мерлин больше не смотрел на облака, хотя иногда доставал кристалл, ласково баюкал его в руке и со вздохом прятал обратно. Теперь у него были дела поважнее. Он хотел поскорее подрасти, стать самостоятельным и освободиться от унизительной опеки Гаюса. Сделать все, чтобы отец мог им гордиться. Но он по-прежнему верил, что магия существует. Магия любви, добра и сострадания.

Шесть лет спустя

Мерлин вывел из сарая свою лошадь, собираясь ехать в лес за травами для Гаюса. Раннее утро, пока роса еще не сошла, а воздух свеж и прозрачен — лучшее время сбора лекарственных растений, да и прогулка по лесу — отличное средство от сонливости. Путь до леса неблизкий, вот почему Мерлин предпочел проделать его верхом, а не на своих двоих. Килгарра, так звали коня, радостно заржал, приветствуя хозяина, и Мерлин ласково потрепал его по холке. Подслеповатый тощий коняшка служил им еще с тех времен, когда была жива мать, и не попал на живодерню только благодаря заботам Мерлина. Юноша баловал своего любимца, делился с ним то кусочком хлеба, то морковкой или яблоком и выводил проветриться в лес. Сегодня Мерлин встал раньше обычного. Ему почему-то не спалось, на душе было радостно, и он не хотел терять попусту ни минуты этого прекрасного дня. Двор был пуст. Даже старый слуга Том еще не вышел из своей каморки, не говоря о кухарке Элис, пренеприятнейшей особе, по мнению Мерлина, которая к тому же отвратительно готовила. Только их черно-рыжая драная кошка по кличке Гвен лежала на своем обычном месте — под навесом у сарая, и вылизывалась, бесстыдно задрав ногу. Она явно собиралась завалиться спать после ночных похождений и ожидала, когда Том нальет ей немного козьего молока. По своим кошачьим понятиям Гвен наверняка считала себя особенной, а поэтому пренебрегала прямыми обязанностями — ловлей мышей, зато очень любила таскать со стола шкурки от колбасок и вылизывать остатки сметаны из миски, оставленной на столе забывчивой Элис. Гаюс называл Гвен не иначе как «ленивая сучка», но терпел ее пребывание в доме, потому что она подлизывалась к нему самым бессовестным образом: ласково терлась о ноги и громко мурчала, выпрашивая ласку. — Пока, Гвен! — хихикнул Мерлин и, не удержавшись, плеснул в нее водой из стоящей во дворе бочки. — Не скучай без меня. Кошка противно зашипела, но Мерлин уже забыл о ней. Он осторожно взобрался в седло и пустил Килгарру легкой рысью, полной грудью вдыхая свежий воздух. Впереди его ждало несколько часов свободы.

***

Шесть лет, прошедших после смерти матери, были самыми трудными в жизни Мерлина. Много раз он порывался сбежать куда глаза глядят, лишь бы подальше от ненавистного Гаюса. Но только слова Балинора: «Будь сильным, сынок, и верь в добро» и обещание, данное матери, — присмотреть за родительским наследством, — останавливали его. Половина дома по закону принадлежала Мерлину. Скоро ему должно было исполниться двадцать лет, и он станет полноправным владельцем наследственного имущества, а тогда никакой Гаюс не сможет им командовать. За эти годы Мерлин многому научился. Он освоил не только аптекарские премудрости, которые вбивал в него отчим. Мерлин умел шить, готовить, содержать в порядке дом, присматривать за живностью. Любая девушка могла бы поучиться у него умению экономно вести хозяйство. Найти приличную работу Мерлину не составит труда. Прожив столько лет под неусыпным контролем жадного и злобного аптекаря, он был готов на все. Иногда Мерлин задумывался, не устроиться ли ему на первых порах прислугой в королевский дворец, где, как говорили, всегда требуются работящие и честные слуги. Там прилично платят, а на королевской кухне можно иногда разжиться вкуснятиной. За прошедшие годы Мерлин вырос, стал долговязым и довольно крепким парнем, но оставался таким же тощим и никогда не отказывался от лишней порции еды.Может, ему и правда устроиться помощником на кухню, разносить продукты? В мечтах о светлом будущем Мерлин не заметил, что Килгарра забрел в запретную часть леса — королевские охотничьи угодья. Он опомнился, когда лошадь резко затормозила и всхрапнула от страха. И было от чего! Прямо на тропинке, перегородив им дорогу, стоял могучий олень с огромными ветвистыми рогами и сияющей золотисто-коричневой шерстью. Дивный красавец, настоящий король леса! Таких великолепных животных Мерлин никогда не видел и невольно залюбовался им, почти забыв об опасности. На узкой тропинке невозможно было ни развернуться, ни сбежать, а свирепый самец нетерпеливо бил копытами землю и гневно фыркал, наклонив лобастую голову чуть вперед. — Ох… — с ужасом выдохнул Мерлин, и заговорил, обращаясь к оленю: — Тихо, тихо, мы уходим. Мы не хотели тебя потревожить. Но сколько бы он ни дергал повод, Килгарра стоял как вкопанный, а олень все больше свирепел. Естественно, ведь он защищал свою территорию, на которую Мерлин с Килгаррой попали по неосторожности. Внезапно за деревьями послышались звуки рога, крики, лай собак. К ним приближались охотники и, судя по шуму, довольно большая группа. Если они заметят Мерлина, ему здорово влетит за самовольное пребывание в королевском лесу. Но олень находился в еще большей опасности, представляя собой готовую мишень для их острых стрел. — Уходи, пожалуйста, уходи, — замахал руками Мерлин, больше не думая о себе. — Беги отсюда, быстрее, иначе тебя убьют, — умолял он, глядя на оленя со слезами в глазах. И тот как будто понял: развернулся и помчался между деревьев, но не прочь от охотников, а наперерез, уводя их подальше от Мерлина. Он бежал так стремительно, что стал похож на размытую золотистую тень. Вскоре звуки охоты затихли вдали, и Мерлин понял, что можно возвращаться домой. Мысленно он молил, чтобы оленя не достали ни стрелы, ни собаки. Не зная, чем все закончилось, Мерлин почему-то был уверен, что животное не пострадало. Предчувствие никогда его не подводило, в этом он убеждался не раз. Следующие несколько дней Мерлин никак не мог выбросить из головы приключение, случившееся с ним в лесу. По меркам его нынешней более чем скромной и унылой жизни оно представлялось удивительным событием. Лесной красавец-олень напоминал сказочных героев, о которых когда-то рассказывал отец. Как же Мерлину хотелось снова увидеть это великолепное гордое существо, у которого, он мог в этом поклясться, были голубые глаза! Не надеясь на удачу, при первой же возможности Мерлин отправился в лес. Он не мог бродить весь день в поисках — стыдно сказать! — оленя, рискуя не выполнить поручение Гаюса, наказавшего собрать нужные травы. Если Мерлин не вернется к обеду, аптекарь опять обвинит его в лени и безалаберности. Делиться же своими глупыми мечтаниями Мерлин ни с кем не собирался, а тем более поверять их Гаюсу. Старикашка чего доброго заподозрит его в сумасшествии. Мерлин присел на поваленное дерево и задумался. Что с ним такое? Судьба оленя волновала его гораздо больше, чем судьбы живущих рядом людей. А ведь тот даже не человек, а просто красивое животное. Внезапно где-то в отдалении послышался странный звук, похожий на жалобный стон. Мерлин прислушался. Стон раздался громче. Мерлин бросился в ту сторону — и застыл. Олень, которого он уже отчаялся увидеть, кажется, опять попал в беду. На этот раз все было гораздо серьезней. В этой части леса король не охотился, и горожане пользовались этим, бесконтрольно расставляя силки и ловушки на мелких животных. Для какого зверя предназначалась западня, в которую попал лесной красавец, Мерлин не знал, потому что охотой не увлекался и не имел желания тратить время на такую ерунду. Однако он уже видел похожие ловушки. Выкопанная в земле яма была прикрыта ветками и листьями, и олень провалился ногой прямо в яму. И застрял там. Он отчаянно мотал головой, но, увидев Мерлина, замер и жалобно фыркнул. Юноша поднял руки, показывая, что у него нет оружия. — Опять ты? Что случилось, приятель? Я посмотрю, хорошо? Осторожно приблизившись к оленю, Мерлин опустился на колени и стал разгребать яму, доставая из нее ветки, камни и острые щепки. На самом дне он обнаружил железный капкан, к счастью, не сработавший на полную силу, а только задевший ногу животного. — Придурок, как тебя угораздило? — ласково бормотал Мерлин. — Подожди, я скоро. Через несколько минут освобожденный из ловушки олень благодарно ткнулся мордой Мерлину в плечо. Уходить он не торопился, возможно, потому что чувствовал себя в безопасности рядом с безобидным маленьким человеком или, что вернее, все еще нуждался в помощи. Было заметно, что олень еле заметно хромал и старался не припадать на раненую ногу. — Надо тебя осмотреть, — взволнованно произнес Мерлин. — Мой отчим — аптекарь, я в этом кое-что понимаю. Олень как будто понял, что от него требуется, и подпустил юношу к себе, давая ощупать ногу и проверить состояние раны. Она была довольно глубокой и сочилась кровью, но не выглядела опасной для жизни. Хорошо, что на животных все заживает быстрее, чем на людях. — Перелома нет, только царапина, — уверенно сказал Мерлин. — Было бы неплохо промыть и перевязать тебя. Здесь поблизости есть ручей? Олень сделал несколько шагов и обернулся. В голубых глазах — действительно, голубых! — читался призыв и легкая насмешка. Если бы олень умел разговаривать, он бы наверняка произнес что-нибудь издевательское, вроде «Иди за мной, целитель недоделанный!», лишь бы не признаваться, что нуждается в помощи. Невдалеке послышалось журчание, и вскоре они вышли к небольшой речушке. Мерлин сделал так, как его учил когда-то Гаюс — тщательно промыл раны и приложил к ним листья лопуха, крепко обмотав длинными стеблями травы. — Вот так. В следующий раз будь осторожней, — назидательно посоветовал Мерлин, и олень покосился на него почти по-человечески разумно и боднул мордой в плечо. Такая вот искренняя звериная благодарность. Уходить Мерлину не хотелось, но его ждала работа. — Прости, мне пора. Осмелев, он погладил оленя по шее, прямо по бархатной шкуре, мягкой и теплой. Гордая голова с короной из ветвистых рогов доверчиво склонилась под этой лаской, так что у Мерлина защипало в глазах. В это время Килгарра тревожно заржал, Мерлин подошел его успокоить, а когда обернулся — оленя и след простыл. «Мы ведь еще увидимся?» — спросил сам себя Мерлин и сам себе ответил: «Хорошо бы! Жаль, такие удивительные встречи не случаются как по заказу». Дома его встретил злобный крик Гаюса: — Где ты болтаешься, бездельник? Мой чан с пиявками до сих пор не чищен. А он понадобится мне завтра. — Я все сделаю, — кивнул Мерлин, не обращая внимания на нападки отчима. Сегодня даже пиявки не могли испортить его хорошего настроения.

***

Канун двадцатого дня рождения Мерлина по счастливой случайности совпал с очередным большим торжеством во дворце. Король Утер, который правил Камелотом уже очень давно, решил, наконец, объявить, кому из своих детей он оставит трон: принцу Артуру или принцессе Моргане. На торговой площади эту новость обсуждали долго и очень бурно, не стесняясь в выражениях, хотя до драк дело все же не доходило. Большинство склонялось к тому, что власть должна перейти принцу Артуру, старшему наследнику. Мерлин никогда его не видел, но, как перешептывались между собой девицы, встречавшие принца во время ежегодной осенней ярмарки, он был отважен, благороден и хорош собой. Сторонники Морганы возражали, что она уже сейчас участвует вместе с отцом в королевских советах, и к ней там прислушиваются, а кроме того, принцесса часто появляется в бедных кварталах столицы, раздает милостыню и поддерживает обездоленных добрым словом. «Она будет хорошей королевой», — судачили кумушки. Мерлин в эти споры не вмешивался, у него своих забот было по горло, но в глубине души он сочувствовал принцу, которому приходилось конкурировать за власть с собственной сестрой. Назначение наследника престола — важное событие для страны, и поэтому знатные гости со всего королевства уже съезжались ко двору, чтобы выслушать монаршую волю и поучаствовать в празднествах по этому случаю. Если бы отец Мерлина был жив, они бы тоже всей семьей отправились во дворец, как другие уважаемые представители купеческого сословия. Но Балинор умер, и с его смертью из жизни Мерлина исчезли праздники. А ему так хотелось хотя бы раз побывать в большом королевском парке, пройтись по усыпанным песком дорожкам, полюбоваться на растущие там диковинные растения, подняться по мраморной лестнице и заглянуть в ярко освещенный бальный зал. Через неделю, когда Мерлину исполнится двадцать лет, он бы мог, не спрашивая ничьего согласия, преподнести королевской семье ценный подарок и попасть во дворец. Если бы у него были деньги, конечно. Но кто же допустит во дворец человека, все богатство которого — скромный аленький цветочек, подозрительный ведьмин огонь и волшебный кристалл. А его единственный друг, с которым он мог бы поделиться этими мечтами, — безымянный лесной олень. Да еще старый коняшка Килгарра, но от того вообще не было никакой помощи в такой ситуации. Вот почему Мерлин продолжал заниматься обычной работой и надеялся в день объявления престолонаследника заглянуть хотя бы на пару часов в таверну, послушать, что говорят об этом знающие люди, и выпить стаканчик бесплатного вина, которым хозяин таверны угощал всех желающих, безбожно его при этом разбавляя. Однако с самого утра Гаюс завалил пасынка нескончаемыми заданиями: разобрать семена прошлогодних трав, разложить для просушки собранные два дня назад травы, проследить за приготовлением настойки от сглаза, которая должна была кипеть на медленном огне десять часов и ни минутой меньше. Мерлин уже почти смирился с тем, что праздник пройдет мимо него, но увидел выходящего из кабинета Гаюса. Аптекаря было не узнать. По случаю королевских торжеств старик приоделся в свой лучший костюм, а на шею повесил толстую серебряную цепь с крупным красивым кулоном из бирюзы, очень похожим на тот, что Балинор привез когда-то в подарок жене на десятилетие их свадьбы. Хунит редко носила броские украшения, и после ее смерти принадлежащие ей женские безделушки куда-то исчезли. Теперь стало понятно, куда. Оказывается, их присвоил мерзкий Гаюс, дав Мерлину еще одну причину для ненависти. Сейчас аптекарь явно собирался во дворец, судя по тому, как тщательно он приглаживал редкие волосы и смахивал невидимую пыль с одежды. — Куда это ты? — спросил Мерлин сквозь зубы, не забывая поглядывать в сторону очага, где кипела настойка. С тех пор, как Мерлин вырос и перестал соблюдать показную вежливость, он вообще редко разговаривал с Гаюсом. Но сейчас его просто грызло любопытство и обида. Даже старый хрыч намылился на бал, да еще нацепил на себя женскую побрякушку. Сегодня все будут веселиться, и только Мерлин останется киснуть в одиночестве. Гаюс пропустил мимо ушей небрежное обращение и посмотрел наверх. Юноша проследил его взгляд и усилием воли подавил смех. Неряха и лентяйка Элис, нарядившись сегодня особенно вульгарно — в шелковом лиловом платье с желтыми лентами на рукавах и лифе — спускалась вниз, явно собираясь составить компанию Гаюсу. Подходящая пара, ничего не скажешь. — Не забудь про настойку, — отдал последний приказ аптекарь, строго глядя на Мерлина. — Если ты ее испортишь, я тебя накажу. От возмущения Мерлин чуть не задохнулся. «Я уже взрослый», — хотелось ему крикнуть, но он понимал, что сейчас не время задираться с отчимом. Через неделю ему исполнится двадцать, и Гаюс не сможет его шпынять так, как раньше. Скорее бы настал этот день! Весь вечер Мерлин метался по дому, обуреваемый разнообразными чувствами. Желание бросить все, любой ценой освободиться от мелочной опеки Гаюса сегодня было особенно сильным. Настойка кипела — куда же она денется, если он занимался этим сотни раз, — а Мерлин все никак не мог решить, что ему делать. Чтобы успокоиться, он вышел на крыльцо подышать свежим ночным воздухом. Может, хоть так он сможет прогнать обиду на вселенскую несправедливость. Старый Том, их слуга, сидел на ступеньках и курил трубку. С доброй усмешкой он посмотрел на молодого хозяина, как он называл Мерлина, когда они были одни, и спросил: — Что? Змей уехал на праздник? А ты что же? Они с Мерлином дружили, как могли дружить люди, хорошо понимающие друг друга, несмотря на разницу в возрасте и неравенство положения. Том служил еще Балинору и глубоко переживал его смерть. Поэтому он остался в доме Эмрисов, чтобы хоть как-то поддержать не чужих для него людей. Все эти годы Том был для Мерлина напоминанием о лучших временах, которые еще могут вернуться. — У меня много работы. Настойка Гаюса, чтоб ему пусто было, и еще куча всяких дел, — честно признался Мерлин и присел рядом. — Да и разве меня пустят во дворец в этих лохмотьях? Том улыбнулся. Лично он не видел ничего ужасного в старой куртке и потертых штанах Мерлина, но молодым свойственно переживать по пустякам, а одежда, увы, могла оказаться не единственным препятствием. Ему хотелось хоть чем-то помочь Мерлину, казавшемуся таким одиноким и грустным в этот славный день. — Если пробраться через тайный лаз в северной части парка, там, где растут вековые дубы, можно попасть в оранжерею, а там два шага до заднего двора замка, — как бы между прочим поделился Том. — Оттуда лестница ведет в служебные помещения. На тебя не обратят внимания, поверь. Во время больших торжеств почти все слуги находятся рядом с парадными покоями или толпятся у дверей. Они, знаешь ли, тоже любят поглазеть на королевские праздники. Если повезет, можно затесаться среди них, притворившись, что ты приехал с кем-то из гостей. — Откуда ты знаешь? — воскликнул Мерлин, едва не задохнувшись от предвкушения. — Я когда-то служил во дворце. Мальчишкой был грумом, а потом сделался конюхом. А потом… — Том помолчал, впав в задумчивость, — …потом мне повезло устроиться к твоему отцу. Признаться, никогда раньше Мерлин не задумывался, как этот человек появился в их доме. Он просто знал, что скупой на слова Том был надежным и верным помощником Балинору, и перенес эту верность на его сына. Мерлин наклонился и чмокнул Тома в щеку. Что бы он делал без него! Но потом опять нахмурился. — А как же настойка? — Мерлин растерянно развел руками. Получить взбучку от Гаюса совсем не входило в его планы. — А что с ней? — хитро прищурился Том. — Может, я чем помогу? Мерлин метнулся в столовую, глянул на часы. — Через три часа ее надо снять с огня, — он умоляюще посмотрел на Тома. — Сделаем, — хмыкнул тот. — Беги уже. Мерлин так и сделал. Не переодеваясь, он бросился на улицу. Возле самых ворот споткнулся о важно шествующую куда-то (на очередные погулянки, скорее всего,) Гвен и шикнул на нее — «Брысь!», чтоб не мешалась под ногами. Гвен испуганно шарахнулась в сторону и застряла в штакетнике, истошно завопив. Не обращая на нее внимания, Мерлин побежал дальше.

***

Мерлин совсем запыхался, пока добрался до дворца. Том оказался прав: калитка была не заперта. Она давно не использовалась по назначению и держалась на нескольких ржавых гвоздях, и все равно Мерлину было не по себе пробираться в королевский парк тайком, как вор, хотя он ничего плохого не замышлял. Ровная прямая аллея, обсаженная вековыми дубами, вела к оранжерее. Стеклянные стены оранжереи причудливо отражали лунный свет, отбрасывая блики, похожие на чудовищ. У Мерлина на этот случай было верное средство — ведьмин огонь, который своим неярким свечением разогнал пугающую темноту и помог определить правильное направление. Как только Мерлин увидел возвышающуюся неподалеку громаду дворца, он погасил ведьмин огонь, чтобы не выдать себя. В этой части парка горели только редкие, тускло мерцающие фонари, готовые вот-вот погаснуть. Мерлин видел дворец, но никак не мог до него добраться. Дорожки все время сворачивали не туда, словно он попал в лабиринт, не имеющий выхода. Мерлин начал нервничать — надо же, заблудиться в двух шагах от цели! Он рванул напрямик, через небольшую лужайку, по мягкой траве и внезапно наткнулся на кого-то. Почувствовал, как его схватили за руку повыше локтя и спокойный мужской голос произнес: — А ну-ка, стой! Ты кто такой? Если это один из охранников дворца, Мерлин опозорится, как никогда в жизни. — Отвечай! — потребовал мужчина. В свете ближайшего фонаря, к которому его подтащили, Мерлину удалось разглядеть незнакомца. Тот оказался светловолосым молодым человеком, рослым, подтянутым, но без оружия, полагающегося любому уважающему себя воину. — Ты что здесь делаешь? — продолжал допытываться блондин. — Наверное, решил что-нибудь стащить? — Я не вор, — возмутился Мерлин, мысленно обозвав незнакомца задницей. — Я хотел посмотреть на праздник. — Как тебя зовут? — уже благодушней поинтересовался молодой человек. — Мерлин. Мерлин Эмрис. — Сын Балинора Эмриса? Правда? — удивился «охранник», с подозрением разглядывая собеседника. — Или ты все выдумал? Тогда почему ты не со всеми? Все известные торговые семьи прибыли на торжество. Наверное, там же находился Гаюс, примазавшийся к чужим заслугам. — Меня не позвали, — произнес Мерлин с горечью. — А если бы позвали, как я могу появиться во дворце в таком виде? А ты знал моего отца? Ты здесь служишь? — затараторил он. Скептический взгляд молодого человека и легкое: «Да, уж!» подтвердил догадку, что внешний вид иногда бывает важнее того, что у тебя внутри. — Знал, конечно. Балинора здесь все уважали, даже король. Он был честным и прямым человеком и сделал много полезного для нашего королевства, — парень прервался, поняв, что увлекся. — Но тебе не стоило прокрадываться сюда тайком, словно шпион. Не все такие добрые, как я. — Ты? — ухмыльнулся Мерлин, намекая, что он пока не знает, кто перед ним. — Я… — Артур, – склонил голову молодой человек. — Я… помощник королевского камергера. Будем знакомы. — Артур? Как наш принц? — Примерно. Этого Артура не очень порадовало сравнение с принцем, и Мерлину это показалось странным. Возможно, сын Утера не такой славный, как рассказывали девицы. Что женщины могут понимать в настоящих принцах? Им так легко заморочить голову красивыми глазами и обходительными манерами. Но если у настоящего принца глаза такие же красивые, как у «этого» Артура, девушки должны вешаться ему на шею. «Так, стоп!» Мерлин не мог поверить, что его могут волновать такие мелочи. Глаза парня, с которым они познакомились несколько минут назад! — Раз уж ты здесь, пошли, отведу тебя во дворец. Артур подтолкнул Мерлина в плечо, давая понять, что не станет предлагать дважды. Даже если бы его собирались арестовать за незаконное проникновение, Мерлин не отказался бы от такой возможности. Когда еще ему выпадет удача увидеть это блестящее общество. Все самые знатные и богатые люди их королевства веселятся сейчас на балу. А сколько там, наверное, красивых девушек? — А наследника уже выбрали? — с любопытством спросил Мерлин, не отставая от Артура ни на шаг. — Нет. Король объявит свою волю ближе к полуночи. Он любит эффектные жесты. Сюда! Они поднялись по боковой лестнице, прошли через анфиладу небольших комнат и попали в служебное помещение. Артура никто не останавливал; несколько раз к нему обращались какие-то люди, но он взмахом руки прерывал расспросы. Так они оказались за колоннами, откуда открывался хороший обзор бальной залы, заполненной нарядными людьми. Присутствующие на празднике гости веселились, музыканты старались вовсю, играя один танец за другим, пары кружились и плавно скользили под звуки музыки, слуги разносили напитки и угощение. На эту радостную суету благосклонно взирали присутствующие здесь члены монаршей фамилии: сидящий на троне король Утер и находящаяся рядом с ним красивая черноволосая девушка. Она не танцевала, а лишь лениво обмахивалась веером. — Это Моргана? Принцесса Моргана? — прошептал Мерлин. — Я так хотел ее увидеть. — Все хотят увидеть Моргану, — ядовито заметил Артур. — Не ты один. «Такой идиот», не прозвучало, но эти слова буквально повисли в воздухе. — А принц? Он здесь? — Мерлин перевел разговор на другого потенциального наследника, потому что его место рядом с королем пустовало. — Где-то должен быть, — хмуро ответил Артур. Они постояли в полутьме колонн еще несколько минут, пока длился тур очередного танца — медленного и очень сложного. Пары выстраивались в фигуры, чтобы потом неторопливо поменяться местами. Это было завораживающе красиво, и Мерлин так засмотрелся, что забыл, где он находится. — Извини, мне пора, — вырвал его из мечтательной задумчивости Артур. — А ты иди домой, Мерлин. Ты хороший человек, сделаем вид, что я тебя не видел. Артур позвал какого-то мальчишку и поручил ему проводить Мерлина до калитки, отмахнувшись от неловких благодарностей юноши. Эта последняя услуга искупила все страхи, которые Мерлин пережил этой ночью. Праздник удался.

***

Домой Мерлин вернулся задолго до того, как торжества во дворце перевалили за половину, и долго не мог уснуть, взволнованный новыми впечатлениями и особенно знакомством с Артуром. За неимением подходящих собеседников он в подробностях пересказал события этого вечера аленькому цветку, который, как живой, кивал головками в такт словам. Выговорившись, утомленный Мерлин уснул, не раздеваясь, на своей жесткой постели. Утром, убедившись, что Гаюс и Элис все еще крепко спят и некому его шпынять, он отправился в лес, чтобы излить душу гордому красавцу-оленю, ставшему за короткое время лучшим и самым близким другом Мерлина. Как-то так получалось, что находить общий язык с бессловесными созданиями было проще, чем с людьми. Олень как будто чувствовал, когда Мерлин появится в лесу, и поджидал его в условленном месте, на поляне у ручья. Разговаривать благородное животное не умело, но это не мешало ему откликаться на все рассказы и жалобы Мерлина. — Знаешь, я все-таки побывал в королевском дворце. Не на самом празднике, конечно, кто туда пустит такого оборванца, как я? Но мне удалось постоять у входа в бальный зал и посмотреть на танцы. Недолго, чтобы меня не поймали. Это потрясающе, дружище, там было так весело, а стольких благородных и красивых дам мне не увидеть за всю свою жизнь, — обхватив оленя за шею, тараторил Мерлин, торопясь излить восторг и потому глотая слова. — Благородные господа тоже ничего, но, знаешь, этот парень, Артур, который служит во дворце, ничуть не хуже. Ах да, ты же не знаешь… — он ткнулся в покрытый гладкой золотистой шерстью бок оленя. — Я познакомился с ним, когда пробрался в королевский парк, и он провел меня на праздник, а потом помог выйти обратно, хотя мог бы сдать страже. Он славный… Олень дернулся, встряхивая головой, словно хотел что-то сказать или возразить. — Что? — Мерлин встал перед ним, уперев руки в бока. — Что ты имеешь против Артура? Ну да, он симпатичный, но это только между нами, и вряд ли мы еще когда-нибудь с ним встретимся, он же важная шишка, помощник какого-то там камергера и вхож к самому принцу. Ты бы видел, как почтительно к нему относятся во дворце. Принца Артура я так и не увидел, — вздохнул Мерлин. — А жаль. Когда еще я попаду во дворец? А вот принцесса Моргана настоящая красавица. Олень фыркнул и взрыл копытом землю, что на его оленьем языке могло означать крайнюю степень сарказма. Что-то вроде: «Да кто ты такой, Мерлин, что взялся судить красоту королевской дочери?» Мерлин не обиделся, он действительно недолго смотрел на принцессу, потому что глаза разбегались от великолепия придворного праздника. — И нечего фыркать на меня, ты, задница, — засмеялся он, замахиваясь на оленя веточкой, подобранной по дороге для защиты от комаров. — Раз я говорю красавица, значит, красавица. Мне только показалось… — ни с кем другим, кроме своего друга-оленя, Мерлин не посмел бы говорить так откровенно. Действительно, кто он такой, чтобы судить совершенно незнакомого человека, да еще принцессу? — …мне она показалась не слишком доброй. Он не дождался ответа. Олень явно не заинтересовался королевской дочерью, вместо этого он легко подогнул передние ноги, приглашая Мерлина взобраться ему на спину и отправиться дальше в лес. Они уже делали так несколько раз и забирались в такую густую чащу, куда Мерлин никогда бы не решился сунуться в одиночку. Но когда с ним был могучий олень — почему не прокатиться. — Можно? — как всегда, с замиранием сердца переспросил Мерлин и погладил оленя по шее. — Ты не обязан меня везти, но если ты не против… Домой Мерлин вернулся почти к самому обеду. Ну, собственно, время действительно было обеденное, но назвать обедом ту бурду, которую приготовила Элис, превзойдя на этот раз саму себя, можно было только в страшном сне. — Я не голоден, — бросил Мерлин и отправился на хозяйственный двор, чтобы заняться обычными делами. Никто их за него не сделает, он же не принц, которому позволено отдыхать, сколько вздумается. Так, по крайней мере, говорили знающие люди. Заждавшиеся Мерлина куры, утки, гусак и две гусыни радостно загалдели, овцы в загоне ласково заблеяли и даже сидящая в тенечке Гвен выгнула спину, намекая, что уже готова простить Мерлину его вчерашнюю грубость. За это юноша налил ей молока в стоящую здесь же мисочку. Когда никто не видел, Гвен переставала изображать из себя особенную кошку и радовалась малейшей ласке.

***

Занятый хозяйственными делами, о громких событиях в королевском дворце Мерлин узнал только под вечер на рынке, куда отправился за какой-то мелочью для Гаюса. Вечерняя торговля обычно была самой бойкой и выгодной, но в этот день на рынке царила совсем другая атмосфера. Никто не обхаживал покупателей и не пытался продать залежалый товар якобы по дешевке. Собравшись в кружок, продавцы и покупатели единодушно обсуждали последние новости. Мерлин не сразу понял, что так всех взволновало. Поймав за юбку знакомую белошвейку Джин, чья мать когда-то дружила с Хунит, он расспросил ее подробно и узнал, что… … никто толком ничего не знает, кроме того, что король Утер объявил единственной законной наследницей принцессу Моргану. Как будто бы после этого принц Артур устроил безобразный скандал, требуя признать за ним право наследования, и его даже пришлось вывести из тронного зала. Вывести или выгнать, в этом слухи расходились, что, на взгляд Мерлина, не имело существенной разницы. По другой версии, принц вел себя вполне пристойно и позволил только выразить несогласие с решением короля, за что его обругали и унизили, а потом приказали покинуть дворец. Гордый и благородный принц не мог этого стерпеть, и ушел сам, хотя и не по доброй воле. На последнем варианте развития событий особенно настаивали те девицы, которые когда-то лично сталкивались с принцем, галантным и обходительным молодым человеком, который просто «ни за что не мог проявить грубость и неповиновение перед любимым отцом», как они утверждали. — И что теперь будет? — спросил Мерлин, вспомнив «своего» Артура. Ему тоже могло попасть из-за гнева короля, просто за компанию с принцем, которому он прислуживал. — Перебесятся и успокоятся, так всегда бывает, — ответил один из торговцев. — Не выгонит же король родного сына из дома, тьфу, из дворца. Господин Байард, глава нашей гильдии, говорит, что принц как будто чем-то болен, и король не хочет рисковать троном. Посмотрим, нас эти склоки не касаются, у нас свои проблемы. Будешь что-нибудь покупать, Мерлин? Юноша кивнул, быстро нашел нужный товар и поспешил домой. Что зря трепать языком? Лучше он заберется на свой чердак, посидит в одиночестве и хорошенько обо всем подумает. Про удивительные новости Мерлин рассказал только Тому. — Что ты думаешь об этом? — спросил он. Старый слуга покачал головой. — Что-то здесь нечисто. Гнильцой попахивает. — А ты видел принца? — Мерлину стало любопытно, какой он, этот неизвестный Артур, вокруг которого вертится столько слухов и небылиц. — Видел. Когда он был мальчишкой, — Том что-то припомнил и улыбнулся доброй улыбкой. — Ничего особенного. Белобрысый, голубоглазый, вечно носился как угорелый и лез во все дырки. Но слуг не гонял. Вообще был забавный мальчонка. — На рынке сказали, что он будто бы болен, — поделился Мерлин. Базарным сплетням верить, конечно, нельзя, но иногда правда просачивается даже из недоступного простым смертным королевского дворца. Особенно, когда король отставил сына от трона по причине его предполагаемой болезни. — Раньше он был очень даже здоров. Крепкий такой, ловкий парнишка, — Том пожал плечами. — Не знаю, что с ним могло случиться. Иди спать, Мерлин, если ты будешь так за всех волноваться, тоже заболеешь. Том был прав: судьба принца решится, в конце концов, и без их участия, а вот простым людям никто не станет помогать. Балинор столько лет честно служил Утеру, но после смерти о нем никто и не вспомнил. С этими грустными мыслями Мерлин забрался под одеяло и закрыл глаза. Всю ночь ему снился тезка принца, Артур из дворца, и сон был очень волнующим, жаль, что он забылся на утро.

***

Не успели утихнуть страсти из-за выбора наследника, как пришла весть о болезни короля Утера. Уважаемые представители благородного сословия опять потянулись во дворец, чтобы успеть проститься с монархом, пока тот не умер. Жители королевства надеялись на лучшее, но предполагали худшее. Говорили, что Утера сразила неизвестная болезнь, от которой самые лучшие доктора не могли найти лекарства. Шарлатаны, предлагающие легковерным спасение от всех недугов, и здесь попытались урвать лакомый кусок, но во дворец пускали только уважаемых и опытных лекарей, а возле короля находились лишь родные и его личный врач. Гаюс, считающий себя великим врачевателем, каждое утро начинал с того, что за завтраком подробно обсуждал с Элис новости о здоровье короля Утера, не обращая внимания на толкущегося здесь же Мерлина. Новости были неутешительными, и алчный аптекарь решил воспользоваться случаем и предложить свое средство для исцеления короля. — Вдруг именно моя микстура поможет ему? — сказал он как-то утром, обращаясь к Элис, и та энергично закивала головой. — Представляешь, милая, какой почет и богатство нас ждут? Мерлин, возившийся в это время у очага, засмеялся: — А вдруг твоя микстура его окончательно доконает? Тебя засадят в тюрьму, и это в лучшем случае. Гаюс швырнул в него обгрызенную кость от вчерашней бараньей ноги: — Заткнись, оборванец, не каркай под руку. Удар пришелся вскользь, но все равно было больно. Мерлин зашипел. С тех пор, как он получил документы на свою часть дома, прошло всего несколько дней — слишком мало, чтобы жизнь могла круто измениться в лучшую сторону, да и болезнь короля спутала карты — и поэтому Мерлин все так же выполнял всю работу по дому и ругался с Гаюсом, когда тот слишком сильно его шпынял. Траурная атмосфера, охватившая их маленькое королевство, не способствовала поискам работы. Так что почти все время Мерлин проводил на заднем дворе или в огороде, а домой приходил спать и убираться. Несколько раз он наведывался в лес, но оленя не застал. Это был еще один повод для волнения, потому что никогда раньше олень не пропадал так надолго. Через несколько дней стало ясно, что Гаюс не шутил, когда говорил о лекарстве для короля. Большая бутыль с настойкой, приготовленной аптекарем по какому-то секретному, как он утверждал, рецепту, выглядела очень внушительно. К ней прилагался исписанный мелким корявым почерком свиток, разъясняющий состав лекарства. Чтобы не опозориться, если микстура не подействует, Гаюс нашел ловкий способ остаться в стороне — он послал во дворец Мерлина. Приказывать пасынку аптекарь больше не мог, поэтому сделал вид, что доверяет ему почетную миссию доставить лекарство по назначению. Мерлин посмеялся и согласился, обрадованый возможностью опять оказаться во дворце. Вдруг там ему встретится Артур и расскажет, что на самом деле происходит? Или они просто смогут поговорить. Хотя, захочет ли такой занятой человек говорить с обычным подмастерьем в это трудное время? Задумавшись по дороге во дворец о своем, Мерлин несколько раз чуть не выронил злосчастную бутыль, которую держал в руках. Из-за болезни короля Утера обстановка во дворце совершенно изменилась. Не было запомнившейся Мерлину радостной и приподнятой атмосферы. Сейчас у всех ворот и дверей стояла стража и тщательно проверяла входящих и выходящих. Мерлина, по крайней мере, раз пять расспросили о цели визита, рассмотрели его бутыль, а последний стражник даже нюхнул крышку и прочитал рекомендательное письмо главы гильдии аптекарей. Только после этого Мерлина впустили в комнату для ожидающих своей очереди посетителей. — Жди, тебя позовут, — буркнул стражник и вернулся на свой пост. Вскоре за Мерлином пришел другой вооруженный мужчина, по виду офицер довольно высокого чина, и отвел его в кабинет, чем-то похожий на лабораторию Гаюса у них в доме, только более просторный и аккуратный. Находившийся там молодой человек в мантии и смешной шапочке, какие носили в лекарском сословии, придирчиво расспросил, кто Мерлин такой и зачем явился, а потом пригласил следовать за ним. Когда они добрались, наконец, до богато обставленных покоев, Мерлин совершенно запарился. Бутыль он бережно прижимал к груди, надеясь вскоре отдать главному придворному лекарю лично в руки вместе с рецептом. Незнакомец в смешной шапочке пренебрежительно фыркнул и на повышенных тонах дал понять, что Мерлин слишком много хочет и не заслуживает такой чести. Но тот не собирался отступать перед этим высокомерным наглецом. — Мой отчим приказал отдать микстуру лично главному придворному лекарю, значит, позовите его сюда или отведите меня к нему. Я должен выполнить поручение, а иначе меня убьет или Гаюс, или глава гильдии аптекарей, который поручился за меня. Пока длилась перепалка, появился еще один мужчина — немолодой, с острым проницательным взглядом. — Что здесь за шум, Уилл? — Вот этот щенок требует… — Добрый день, господин врач, — поклонился Мерлин, плечом оттесняя наглеца и хама Уилла. — Я Мерлин Эмрис, помощник Гаюса Вилсона, аптекаря. Он прислал микстуру для его величества короля Утера и рецепт. У меня с собой описание лекарства и письмо главы гильдии аптекарей, что это именно то лекарство, которое находится в этой бутылке. — Эмрис? — из всего сказанного мужчину заинтересовала только фамилия Мерлина. — Сын Балинора Эмриса? Имя покойного отца уже во второй раз помогло Мерлину справиться с трудностями, и он вознес хвалу богу. — Да, — ответил он скромно. — Это мой отец. — Пойдем, — позвал мужчина. — Без разрешения принца я не смогу использовать микстуру, а он как раз здесь. Мерлин не успел спросить «какого принца», так быстро все завертелось. Они прошли в небольшую комнату по соседству с кабинетом врача. Поднявшийся из-за стола находящийся там мужчина имел крепкую статную фигуру, золотистые волосы, голубые, как прозрачный лед, глаза. — Ар… — Мерлин больно прикусил язык, когда в глазах принца буквально на миг мелькнула растерянность. Мелькнула и погасла. Даже вежливый кивок был адресован придворному лекарю, а не ему. Вот так разбилась еще одна мечта Мерлина. Вряд ли принцу хотелось вспоминать бестолкового парнишку, хитростью пробравшегося во дворец. — Сир, Ваше Высочество! Уделите мне несколько минут. Этот юноша — сын Балинора Эмриса, одного из самых успешных наших купцов. Вы должны его помнить. Принц согласно кивнул, и непонятно было, он имел в виду Мерлина или его отца. — Слушаю, Джеффри. Мерлин сразу же вспомнил это имя, которое Гаюс всегда произносил с добавлением завистливо-уважительного — «лучший врач в нашем королевстве». Джеффри Монмут был главным придворным врачом и, как поговаривали, другом короля. Сердце Мерлина застучало где-то внизу живота, и он внутренне весь сжался, ожидая реакции Артура. Но тот слушал объяснения врача, ни на кого не глядя. — Мерлин принес новое лекарство, на которое я очень рассчитываю. — Хорошо, займитесь этим, Джеффри, мы не можем отказываться ни от одного шанса. Врач кивнул и ушел, унося с собой бутыль и свиток Гаюса. — Я тоже пойду, — упавшим голосом произнес Мерлин, косясь на нервно расхаживающего по кабинету Артура. — Сир, — прибавил он. — Ничего не хочешь спросить? Артур остановился напротив Мерлина, упрямо вздернув подбородок. Что ж, он сам напросился. — Ты меня обманул, — обиженно заявил Мерлин. — Как ты мог? Даже не сказал, что ты принц, выдумывал всякую ерунду, словно я недостоин дышать с тобой одним воздухом. Помощником камергера ты мне нравился больше. — Хм, — неопределенно отозвался принц, бросая на Мерлина насмешливый взгляд. — Нравился? Я польщен. Тот понял, что наговорил лишнего, выдал себя по глупости, но что сказано, то сказано, и он готов был подписаться под каждым словом. — Но, знаешь что, Мерлин? Я не обязан перед тобой отчитываться. Скажи спасибо, что я спас тебя от наказания за незаконное проникновение во дворец. — Ты такая задница! — возмутился Мерлин. — Позови кого-нибудь, чтобы вывели меня отсюда. И… желаю скорейшего выздоровления Его Величеству королю Утеру. Артур громко стукнул в медный гонг и опять повернулся к Мерлину. — Вечно ты зовешь меня задницей, — тихо сказал он, не обратив внимания на сердитое бормотание Мерлина «это было только раз». — Другого уже выпороли бы за это на площади. Ну да ладно! Помни мою доброту. А теперь иди, — принц отдал приказание появившемуся в дверях стражнику и тот повел Мерлина к выходу. Уже по дороге домой Мерлин вспомнил последние слова Артура, и его как будто ударило по голове. «Вечно ты зовешь меня задницей». С чего он взял? Мерлин не идиот, чтобы не понимать, как вести себя со вторым после монарха человеком — его сыном и наследным принцем, пусть временно лишенным трона. Он бы никогда не посмел оскорбить венценосную особу. Мерлин только со своим другом-оленем не стеснялся в выражениях, да и то, делал это не со зла, а в насмешку. Словно озарение накрыло юношу, и какой бы невероятной ни была эта догадка, после некоторого размышления она показалась единственно правильной. Олень! Как же он мог забыть! Благородное животное с голубыми глазами, очень похожими на глаза Артура. Что-то в них было знакомое — Мерлин только сейчас это осознал, увидев выражение боли и тоски, которые иногда мелькали во взгляде принца, устало опущенные ресницы, еле заметные морщинки в уголках глаз. Олень смотрел так же, словно хотел сказать что-то важное, поделиться тайной, доверить которую можно лишь близкому другу. Но что это за тайна, окружающая Артура непроницаемой стеной? Неизлечимая болезнь? Что-то личное? И как ему помочь, имея в своем распоряжении лишь те скудные знания, которые Мерлин почерпнул из книг в отцовской библиотеке и во время обучения у Гаюса? Конечно, Артур иногда был задницей и заслуживал парочки хороших затрещин, но при всех своих недостатках он казался Мерлину хорошим человеком, добрым принцем и красивым — юноша смутился и покраснел, закрыв лицо руками, хотя его никто не видел в этот момент — парнем. И его судьба почему-то волновала Мерлина не меньше, чем собственная. Было между ними что-то общее. Оставшемуся сиротой Мерлину и живущему в роскоши королевского дворца принцу Артуру приходилось бороться с похожими проблемами: злобой, завистью, недоброжелательным отношением со стороны окружающих. Только единственное, что грозило Мерлину — остаться без крыши над головой, а недруги Артура посягнули на самое главное — его жизнь и жизнь его отца. Вот если бы Мерлин был волшебником или хотя бы умел совершать чудеса, он бы мог… Он много чего мог бы. Мерлин всегда верил в магию. В магию, которая жила где-то там, в добрых сказках его детства. Большинство людей, если и признавали существование волшебства, то только в виде злого чародейства, заклятий и заговоров, и уж конечно не в их маленьком мирном королевстве. Мерлин не хотел думать, что магия может причинить вред дорогим ему людям, но читал о таком в книгах, и почему-то там от нее всегда страдали самые лучшие. И если бы он был волшебником, его магия несла бы только добро. И своим, и чужим.

***

Через два дня Гаюсу приказали явиться во дворец. Аптекарь струхнул, но отказаться не посмел. Мерлин напросился с ним, на этот раз не по доброте душевной, хотя и объяснил свое желание переживаниями за отчима, а ради новой встречи с Артуром. Он должен был узнать, какую тайну скрывает принц. Во дворце их ждали и провели в уже знакомый Мерлину кабинет придворного врача. — У меня к вам есть несколько вопросов, уважаемый коллега, — обратился Джеффри Монмут к Гаюсу и посмотрел сквозь Мерлина. — Конфиденциальных. Намек был понятен, и юноша вышел в коридор. Его не прогнали — и то хорошо. Стражник, охраняющий эту часть дворца, не обращал на него внимания, и Мерлин послонялся немного туда-сюда, разглядывая высокие лепные потолки и богато декорированные стены. В это время из одной из комнат вышел Артур, задумчивый и, как показалось Мерлину, усталый. — Опять ты? — воскликнул он, наткнувшись взглядом на старого знакомого. В голосе не было злости или недовольства, только безнадежность. Мерлин молча кивнул, потому что на секунду у него перехватило горло. — Что случилось? — пренебрегая правилами вежливости, спросил он. — Гаюса срочно вызвали сюда. Его лекарство не подействовало? — Ну-у… есть небольшое улучшение, — нехотя признал Артур. — Отец вчера очнулся. Думаю, Джеффри хотел узнать, откуда у твоего отчима это средство. Он говорил что-то про секретные магические рецепты. — Я не знаю, — развел руками Мерлин. — Я пришел… Он хотел сказать: «Увидеть тебя», но не смог выдавить из себя ни слова. В такой ситуации Мерлину не хотелось выглядеть навязчивым, а тем более бесцеремонным. — Да, зачем? Пригласили только Гаюса, про тебя речи не было. Зашел за компанию? А? Или опять что-то задумал? Признавайся. Шутливый тон принца несколько разрядил обстановку. — Я пришел повидать тебя, — выпалил Мерлин, поздно спохватившись, как странно это прозвучало. Словно он набивался в приятели Артуру. — Я волновался. После всего, что с тобой произошло… — Тебя это не касается, Мерлин, — быстро прервал его Артур. — Но спасибо за сочувствие. Их прервал шум, доносящийся из кабинета придворного врача. Громкие голоса двух мужчин перебивали друг друга. — Я узнаю, что там, — недовольно произнес Артур. — А ты будь здесь, я скоро вернусь. Не уходи без меня, хорошо? Как будто у Мерлина был выбор — уйти или остаться — теперь, когда Артур сам его попросил. Стоять под дверью без дела было скучно, а подслушивать — некрасиво. Как бы там ни было, Мерлина не касалось, о чем спорили сейчас в кабинете мужчины. К тому же, по коридору в любой момент мог пройти стражник и заметить приложившего ухо к замочной скважине Мерлина. Опозориться юноше не хотелось, но любопытство пересилило. Что такого важного мог знать Гаюс, что его вызвали к придворному лекарю? Сделав вид, что у него упал башмак с ноги, Мерлин присел возле двери и напряг слух. В случае чего, он скажет, что принц приказал ему ждать здесь. Несколько фраз мало что прояснили — там было что-то про книгу, редкие составы и прочую лекарскую премудрость. Джеффри Монмут настойчиво повторял: «Ну, так покажите нам эту книгу, уважаемый Гаюс, или я буду думать, что вы получили рецепт не совсем честным путем». Визгливый старческий голос заглушил остальное, и Мерлин фыркнул. Гаюс мог возмущаться сколько угодно, но ему не было веры. Когда это аптекарь делал что-то честно? Внезапно дверь распахнулась; Гаюс выскочил из кабинета, как ошпаренный, и бросился к выходу, не обращая внимания на ошарашенного Мерлина. Появившиеся вслед за этим Артур и придворный врач о чем-то тихо и серьезно переговаривались. До Мерлина донеслось: — Возможно, там есть что-то и для вас, сир, — сказал Джеффри. — Все еще надеешься найти чудодейственное средство от моей проблемы? Вряд ли. Но если что-то найдешь, я не буду возражать. Артур увидел Мерлина, стоявшего с раскрытым ртом, и нахмурился. — Я верю в лучшее, — Джеффри добродушно похлопал юношу по плечу и ушел. — Пойдем, — позвал принц, и как ни хотелось Мерлину спросить, что это за книга, из-за которой столько шума, он побоялся выдать себя. Они пришли к той самой калитке, через которую Мерлин когда-то пробрался во дворец. ЗамОк уже починили, но не заперли. — Дальше сам найдешь дорогу? — Артур распахнул калитку и остался стоять возле ограды. — Будь осторожен, Мерлин, не вмешивайся больше ни во что. Не хватало еще… — он оборвал сам себя. — А ты? — глупо спросил Мерлин. — А мне дальше хода нет, — непонятно было, шутит Артур или говорит правду. — Если выйду за ворота… — он не договорил, как будто слова жгли ему язык. — И не ходи в лес, нечего тебе там делать. — Это же был ты? — отчаяние придало Мерлину смелости. Когда-то давно он читал о том, как людей заколдовывали и превращали в разные предметы, животных и даже стихии. В детстве эта книга была одной из любимых у Мерлина. — Олень… Артур зажал ему рот ладонью. — Тс-с, молчи, здесь даже стены могут иметь уши, — принц подтолкнул Мерлина в спину. — Просто уходи. — Я хочу помочь, Артур. — Как? — Не знаю, но я что-нибудь придумаю. Обещаю. И не оглядываясь, Мерлин торопливо зашагал в сторону своего дома.

***

Мерлин сдержал обещание. Каждую свободную минуту он посвящал поиску средства, которое помогло бы расколдовать Артура, и перечитал все книги о магии, найденные в библиотеке. Мерлин узнал много интересного о способах борьбы с колдовством, о заклятиях, о магии белой и черной, о волшебных существах и их привычках, но не продвинулся ни на шаг, чтобы помочь Артуру. Он не был волшебником, а если бы и был, этого оказалось бы недостаточно — чтобы снять заклинание такой силы, требовалось еще магическое приспособление: волшебная палочка, амулет или что-то похожее. Об этом говорилось во всех книгах, а Мерлин привык верить написанному. Однако он не терял надежды. Гаюс все-таки получил свою награду — заслуженно или нет, неважно — ему вручили увесистый мешок с деньгами и перстень со знаком королевского дома Пендрагонов в знак особого расположения. Большой радости по этому поводу Мерлин у отчима не заметил, ведь вместе с благодарностью с Гаюса взяли клятву не болтать никому о случившемся. Мерлин слышал, как тот жаловался Элис, что его лишили половины удовольствия, отказавшись публично признать заслуги в исцелении короля. Тщеславие пожирало Гаюса, как болезнь, ведь совершать добрые дела бескорыстно было не в его привычках. Старик просто бесился, видя, что король Утер медленно выздоравливал, а он сам — можно сказать, «виновник» этой радости, — не мог насладиться заслуженным триумфом. Зато они с Элис предались, наконец, беззаботной безбедной жизни, о которой всегда мечтали. Королевская награда обеспечила их средствами к существованию на многие месяцы вперед. Мерлин теперь почти не ездил в лес, но регулярно навещал Килгарру и ухаживал за ним тщательнее обычного: приносил угощение со своего стола, растирал мягкой щеткой, выгуливал на заднем дворе. У Мерлина появилась привычка во время этих занятий жаловаться коняшке на печальную судьбу любимого принца — с кем-то же надо поговорить, а держать все в себе Мерлин не мог. — Я бы хотел его спасти, но не знаю средства, — горестно вздохнул он и погладил лошадь по крупу. Это был один из пасмурных дней, во время которых большую часть времени приходилось проводить в доме, вот Мерлин и заглянул в сарай, где было устроено стойло для Килгарры — просто так, чтобы не оставаться один на один со своими невеселыми мыслями. — Даже если бы я знал хоть какие-то заклинания, у меня нет таких способностей, чтобы их правильно применить, — продолжал Мерлин. – Наверное, нам бы помогла книга, о которой говорил Джеффри, но где ее искать? Я уже все перерыл и ничего похожего в нашей библиотеке не нашел. Увлекшись жалобами, Мерлин опомнился, только услышав позади кряхтение, совершенно не похожее на звуки, издаваемые лошадью. «Кхе-кхе! Угу-гм!» Он обернулся, и глаза у него полезли на лоб. Там, где несколько минут назад стоял Килгарра, сейчас возился дряхлый старик с выдубленной как пергамент кожей, клюкой в руке и в странной остроконечной шляпе. — Ты кто? — оторопело спросил Мерлин, напрочь забыв о вежливости. — Ки-иг-го-килгарра, — не сразу прохрипел старик. — Кто же еще? Твой несчастный старый фей Килгарра. И до чего же мне надоели твои жалобы, Мерлин, — сварливо закончил он. — Фей? — округлил глаза Мерлин. — Как фея? — Да-да, как фея, только, слава богам, я не баба, — Килгарра, наконец, перестал дергаться и топтаться на месте, расправил плечи и оказался довольно рослым и крепким стариком. — Твой добрый фей, мой мальчик, но, поверь, моя доброта на исходе. — Почему? — Потому, — передразнил Килгарра. — Ты мне все уши прожужжал про своего принца, какой он красивый, добрый и несчастный, вместо того, чтобы просто взять и помочь ему. Мерлин не мог не признать — со стыдом, кстати — как часто он рассуждал сам с собой о судьбе Артура, забыв обо всем остальном, и не зная, что его слушают посторонние уши. Килгарра, правда, не совсем посторонний, и он, возможно, как раз то самое недостающее звено, нужное для спасения принца. Он же фей! Может, подскажет что-то дельное? — Но как я могу помочь Артуру? — с надеждой спросил Мерлин. — У меня нет никаких волшебных предметов. — А зачем тебе еще какие-то волшебные предметы? — ворчливо отозвался фей. — Отец оставил тебе все, что нужно для исполнения сокровенных желаний, ты просто не догадываешься об этом. Если, конечно, счастье совершенно постороннего человека, да еще принца, и есть твое сокровенное желание. Воспоминания счастливого детства и любимого отца, подхватывающего маленького Мерлина на руки, прежде чем вручить ему очередной необыкновенный подарок, на мгновение промелькнули перед глазами. — Аленький цветочек? — с недоверием переспросил юноша. Килгарра кивнул. — Но что я должен сделать? — Попросить, — торжественно провозгласил старик. — Все остальное тебе подскажет твое сердце. И запомни… Мерлин, уже рванувшийся к выходу из сарая, замер. Что еще приготовил ему вредный фей? Какое еще секретное условие надо выполнить, чтобы магия пришла ему на помощь? — …цветочек исполняет только одно сокровенное желание. Не промахнись, мальчик. Взбежав на чердак, Мерлин снял с подоконника горшок и через узкий лаз выбрался с ним на крышу. Не хотел, чтобы кто-то его увидел и случайно помешал задуманному. В своем желании Мерлин был уверен: он надеялся вернуть Артуру нормальную жизнь — жизнь истинного принца, наследника прекрасной страны, будущего короля. Не Моргане же править Камелотом! Втайне Мерлин лелеял и другую мечту: чтобы Артур полюбил его так же сильно, как он любил принца. Но два желания сразу не могут исполниться, как предупредил Килгарра, а судьба Артура в любом случае важнее личного счастья простого подмастерья. Так, по крайней мере, хотелось думать. Мерлин поцеловал зеленые листочки и торопливо прошептал заветные слова: «Пусть злое колдовство над Артуром развеется, и он станет таким, каким был раньше». Не факт, что прежний Артур вообще захотел бы разговаривать с Мерлином, ну и пусть, зато после этого он сможет вернуться к привычной жизни. Сначала все было тихо, хотя Мерлин ждал какого-нибудь знака, чуда или намека, не представляя, как они должны выглядеть. Да и потом ничего сверхъестественного не произошло, только налетел одинокий порыв ветра, обрывая все аленькие лепестки разом и унося их вдаль. И все. — Спасибо, — на всякий случай шепнул Мерлин куда-то в пространство, не имея ни малейшего понятия, сбылось ли его желание. Не бежать же во дворец, чтобы проверить, как там Артур. Захочет, сам придет. Вместо этого усталый Мерлин вернулся в сарай, чтобы спросить у фея, как быть дальше. Но никакого старика в сарае не оказалось, только в своем закутке меланхолично жевал сено Килгарра. — Злюка, — хмыкнул Мерлин, подкладывая в ясли свежую порцию. — Я все равно расскажу, как все прошло.

***

В последующие дни Мерлин не находил себе места. Все валилось у него из рук. Нет, он не мечтал о награде, как Гаюс, не ждал фанфар в свою честь, а лишь надеялся на маленькую весточку — расколдован Артур или нет. Поэтому юноша не удивился, когда к их дому подъехала карета с гербами, и высокий стройный офицер в сопровождении солдат вошел во двор. — Граф Ценред, капитан королевской стражи, — высокомерно оповестил он. — По приказу принца Артура должен доставить Мерлина Эмриса во дворец для личной беседы. Этот затянутый в блестящий придворный мундир красавец произвел на Мерлина неприятное впечатление. Его узкие, глубоко посаженные глаза и деланная улыбочка не внушали доверия. Но отказаться от приглашения не было никакой возможности. Кто же отказывается от встречи с наследником престола? Да и Гаюс с любопытством выглядывал из окна, как бы подталкивая Мерлина в спину. Ценред нетерпеливо притопывал ногой, а его свита — два хмурых, равнодушных солдата — молча стояли рядом. Мерлин с опаской забрался в карету. Его беспокоила мысль — с чего это Артуру понадобилось приглашать его во дворец с такой помпой? Проще было добраться пешком. — Куда мы едем? — спросил он, заметив, что они свернули на дорогу, ведущую в противоположную от дворца сторону. — Скоро узнаешь. Ценред вдруг зажал рот Мерлину надушенным платком, и у того от слишком резкого запаха перед глазами поплыли разноцветные круги. Дальше была темнота.

***

Выздоровление короля Утера было отмечено благодарственными службами во всех храмах Камелота и благотворительным пиром на торговой площади, на который заглянул принц Артур, чего давно уже не случалось. Правда, одарив комплиментами и улыбками красивых — и некрасивых тоже — девиц, он вскоре покинул праздник. Всеобщая радость и неумеренное потребление дармовой еды и горячительных напитков помешали взволнованным горожанам заметить, куда направился принц. Скорее всего, вернулся во дворец, к отцу и важным делам, куда же еще? На самом деле все было просто: Артур собирался найти Мерлина и поблагодарить его за помощь, сказать, что их дружба не прервется только потому, что принцу не нужно больше скрывать позорную тайну. Несколько дней назад Артур обнаружил, что заклятие по какой-то необъяснимой причине спало с него. Теперь можно было свободно покидать дворец, не меняясь до неузнаваемости. Конечно, Артур и раньше, находясь в теле оленя, сохранял все свои человеческие качества, но разглядеть их сумел только Мерлин. Он единственный увидел в заколдованном Артуре нечто большее, чем просто красивое животное, и за это он заслуживал хотя бы простого человеческого «спасибо», а может быть, и более существенного вознаграждения. Принц разузнал, где находится дом Эмрисов и после пира направился прямо туда. Но Мерлина дома не оказалось. Недовольный Гаюс сообщил, что пасынок уже второй день где-то болтается и отлынивает от своих прямых обязанностей. — Он куда-то уехал? — настойчиво переспросил Артур. — Уехал, — неохотно, судя по его надутому виду, подтвердил аптекарь, начиная закипать. Королевская благодарность не стоила того беспокойства, которое он переживал по милости монаршего семейства. Сначала Утеру требовалась помощь, теперь Артуру, сколько можно? — Но не как обычно. Его лошадь так и стоит в сарае, а он укатил в карете. — Карете? — удивился Артур, зная скромные привычки Мерлина. — Да, как принцесса, — ядовито ввернул Гаюс. — С кем? — Мне это неизвестно, — поджал губы старик. — Его увез красивый такой, благородный господин. Дальше Артур предпочел не расспрашивать. Неудачная была идея появиться здесь и думать, что Мерлин ждет его. Как же, ждет не дождется! Наверное, он уже забыл и о своем обещании, и об их разговорах. Выходя за ворота, Артур наступил ногой на что-то твердое и наклонился поднять этот предмет. Красивый, изящно ограненный камень — его невозможно было не узнать. Это украшение Мерлин все время носил на шее и часто вертел в руках, когда задумывался о чем-то. Памятный отцовский подарок, которых у него было не так уж много. Неужели, потерял и не заметил? Не может такого быть! И куда в таком случае делся сам владелец этой вещицы? — Не Мерлина ли ищете, господин принц? — раздался позади сиплый надтреснутый голос. Непонятно как оказавшийся здесь бедно одетый старик с клюкой в руке подпирал забор. — Увезли его, — сообщил он. — Куда? — забеспокоился Артур. — Посмотрите в камушек, Ваше Высочество. Может он вам отзовется? — А ты кто? — спросил принц с подозрением, потому что никогда раньше не видел этого старика. — Я его ко… крестный, Килгарра, — поклонился тот. — И я тоже волнуюсь, куда подевался этот бестолковый мальчишка. Не мешкая больше, Артур поднес к глазам камень, удерживая за шнурок, и перед ним замелькали картинки, такие яркие, словно он был свидетелем недавних событий. Под конец пришлось потрясти головой, избавляясь от неприятного распирающего ощущения внутри. Зато картина более-менее прояснилась. — Его похитил Ценред, — воскликнул Артур. — Лживый ублюдок, он давно уже не служит при дворе, и, тем более, я не посылал его за Мерлином. Принц сжал кристалл в руке. — Я найду его, — твердо пообещал он. — Найду. Не знаю пока, как… — Камень подскажет, — вмешался Килгарра. — Эта вещица не так проста, сир. Берегите ее. — Я знаю несколько мест, где может быть Ценред. Если надо, я проверю их все, — Артур нахмурился, явно не горя желанием опять использовать кристалл, пока в этом не будет настоятельной необходимости. — Но мне понадобится оружие и крепкая лошадь. Жаль, у меня нет надежного помощника. — Тогда возьмите с собой меня, старика, — попросил Килгарра. — Вдруг я пригожусь в трудный момент? Напоминать об опасности этого предприятия было излишне; они не дети, все прекрасно понимают, но ради Мерлина готовы рискнуть собой. — Отправляемся на рассвете, — решительно распорядился Артур. — Жди меня на северной дороге. — Прихватите заодно и для меня какую-нибудь лошаденку, — прибавил неугомонный Килгарра. — Надоело, знаете ли, бегать на своих двоих.

***

Рано утром Артур появился в условленном месте, полностью готовый к поискам. С собой у него был запас провизии в дорогу, а из оружия — арбалет и кинжал. Немного, если подумать, но лучше отправиться налегке, а потом действовать по обстоятельствам. — Нам бы поторопиться, — вставил свое веское слово Килгарра, усаживаясь на лошадь. — Кто его знает, что задумал этот ваш Ценред. — Мерлин жив, — словно читая его мысли, ответил принц. — Я чувствую. Не знаю, как, но мне что-то подсказывает. Вот здесь, — он прижал руку к груди. — Ох, ты! — восхитился Килгарра. — Давно такого не видел. Вот так чудеса. — Чего «такого»? — Артур уже понял, что с таким спутником ему не будет скучно. Крестный, или кем он там приходился Мерлину, любил поговорить. — Две половинки одного целого, — охотно объяснил Килгарра, – которым судьбой предначертано рано или поздно объединиться, преодолев небывалые невзгоды. Артур слушал рассуждения Килгарры вполуха, погрузившись в размышления совершенно о другом. Куда им ехать, чтобы наверняка и как можно быстрее отыскать Мерлина? На развилке двух дорог он придержал лошадь и произнес: — Я знаю несколько мест, где может укрыться Ценред. Одно из них — заброшенный замок на расстоянии примерно полдня пути отсюда. Если бы я хотел спрятать кого-то, то поехал бы туда. Не знаю… А что, если я ошибаюсь? — Посмотрите камушек, — с видом «вечно вас надо учить, молодежь», буркнул Килгарра. Артур так и сделал. Он достал из внутреннего кармана камень и держал его перед собой, как мореходы держат компас, чтобы не сбиться с пути. Стоило им свернуть в сторону замка, как кристалл изменил цвет и в глубине его молочной желтизны засверкал искристый указатель. Это был знак, что они выбрали верное направление. Правда, добраться до замка было не очень-то легко. Перед ними лежал лес, такой густой, что лошади с трудом находили дорогу, зато Килгарра на некоторое время замолчал и лишь сосредоточенно пыхтел, следуя за Артуром. Спустя некоторое время принц прервал молчание: — Я думаю, это дело рук Морганы. Она давно мне вредит, так, по мелочам. Иногда сама, иногда с помощью своих прихлебателей. При дворе всегда достаточно людей, готовых на любую подлость, чтобы выслужиться перед королевской семьей, и ей нетрудно найти подручных. Скорее всего, так было и в этот раз. Артур всегда считал Ценреда мелким придворным интриганом, жадным до славы, богатства и удовольствий, но трусливым. Он бы не рискнул действовать в одиночку. Да и зачем ему? Службу он покинул, деньгами был обеспечен. Разве что по личным причинам, разбираться в которых Артур сейчас не имел желания. Ему достаточно было узнать, что Ценред — всего лишь мелкая пешка в руках Морганы. — Если я узнаю, что это все ее проделки, не пощажу. Одно дело — я, но она чуть не убила отца, а сейчас похитила Мерлина, — с горечью добавил принц. — Я не позволю ей использовать колдовство против дорогих мне людей. Только связав эти два обстоятельства: собственное заклятие, едва не лишившее его человеческого облика, и похищение Мерлина Артур понял, насколько трудная задача им предстоит. Ведь на кону стояла не месть или наказание предательницы, а жизнь Мерлина. Первая и самая главная цель этого предприятия. — Так ваша прекрасная сестрица — ведьма? Ко всему прочему, — заметил Килгарра. — Если так, трудно будет с ней справиться. Я не очень-то силен в темной магии. — А я совсем ничего не понимаю в этом, — признался принц. — Кроме того, что нам понадобится маг. — Ну, маг у нас уже есть, — хмыкнул Килгарра. — Надо только его разбудить. — Мерлин? — Кто же еще? Юный бестолковый волшебник, по уши влюбленный, позволю себе заметить, — снисходительно усмехнулся Килгарра, заставив Артура покраснеть. — Только он мог вляпаться в такую историю. — Мы его спасем, — клятвенно пообещал принц. — Поторопимся, замок Ценреда уже близко. Действительно, вскоре вдали показалось полуразрушенное строение с толстыми стенами и редкими башнями, настоящий старинный замок, принадлежащий роду Ценреда с незапамятных времен и находящийся сейчас, как могли убедиться путешественники, не в лучшем состоянии. В этой семье никогда не умели ценить и беречь то, что им принадлежало испокон веков. Поэтому Ценред и вырос таким жадным и расточительным. Артур достал кристалл и, недовольно хмурясь, поднес к глазам. Попытался мысленно отстраниться от мелькания картинок перед глазами, вычленив главное — в одном из образов опознал бледного несчастного Мерлина со страдальчески закушенной губой. Обездвиженного, но, к счастью, живого. — Он там, — произнес принц. — Мы на верном пути. Войти в замок оказалось не так трудно. Их ждали и потому не чинили никаких препятствий. Возможно, никому не приходило в голову, что посторонние могут по собственной воле сунуться в это неприветливое место, защищенное, насколько мог судить Артур, не обычным способом — силой оружия, а невидимыми магическими барьерами, пропускающими лишь тех, кого выбрали хозяева замка. — Говоришь, Моргана — ведьма? — спросил Артур, чтобы прогнать давящую тишину здешней обстановки. — Почти наверняка, — кивнул Килгарра. Единственные открытые ворота привели их в главный зал, где к какому-то подобию столба был привязан Мерлин. — А-аа, братец! Прибыл? — раздался сочащийся злобной радостью голос Морганы. — Что это за старикашка с тобой? Принцесса, одетая во все черное, в полумраке замка выглядела пугающе; ее окружала зловещая аура, превратившая лицо молодой красивой женщины в размытую бледную маску смерти. «Я же говорил», — шепнул Килгарра. — А ты меня ждала? — с деланной наивностью произнес Артур. — Не изображай из себя идиота! — Моргана вскочила с похожего на покосившийся трон кресла и взмахнула рукой, зажигая одинокий факел. — А иначе я подумаю, что ты не только извращенец, но и полный придурок. Надо же, ради какого-то мальчишки не пожалеть себя. Артур ничего не ответил. Если у Морганы была цель заманить их обоих в эту ловушку и уничтожить, то половину дела она уже сделала. Надо помешать ей довершить остальное. Принц покосился на безвольно стоящего у столба Мерлина. — Он жив? — чтобы потянуть время, требовательно спросил Артур. — Жив, разумеется. Как я могла пропустить такое представление — воссоединение двух любящих сердец. — Моргана расплылась в отвратительной ухмылке. — Покажи им. Откуда-то из-за колонны вышел Ценред; ни на кого не глядя, он подошел к Мерлину и, грубо задрав ему подбородок, влил в рот несколько капель из кубка, который держал в руке. Мерлин замотал головой, приходя в себя. — Артур! — прохрипел он. — Зачем ты пришел? Они только этого и ждут. Ты уже не?.. — юноша не договорил, дернувшись от предупреждающего удара в бок. — Как ты узнала про Мерлина? — снова заговорил Артур, намеренно игнорируя Ценреда. — Подслушала, как вы любезничали у калитки, — ехидно пояснила Моргана. — Подумать только, мой братец запал на это ушастое недоразумение. Да ты ни одну девушку не обхаживал так, как его. Знал бы наш отец, кому он собирается оставить трон. Уж лучше бы ты оставался наполовину животным. — Это все твоих рук дело, ведьма! — с ненавистью воскликнул Артур. — Превратила меня в чудовище, чуть не убила Утера. Еще бы немного, и трон твой? И с кем бы ты его разделила? С этим ублюдком? — принц кивнул на Ценреда. — Какая же ты жалкая, сестренка. Подбираешь всякие отбросы. Он предал один раз, предаст снова. Моргана потемнела лицом. Артур задел больную струну, потому что при всей ее красоте, уме и великолепии, Моргана никого никогда не любила, и ее никто не любил. Отец не в счет, он видел в ней копию ее матери, не более того. — Замолчи, — рассерженной змеей прошипела принцесса. — Сделаешь еще шаг, и твой драгоценный Мерлин умрет. Она повелительно взмахнула рукой, и Ценред приставил к горлу юноши кинжал, острие которого отсвечивало даже в темноте. Ценреда. Рисковать он не имел права. Если бы между ними не было препятствия в виде «любимой сестрицы», он бы справился, а сейчас важнее было отвлечь Моргану. Но принц не успел ничего пре — Или надо сказать: «Твой спаситель Мерлин?» — засмеялась Моргана. Артур замер, прикидывая расстояние до ведьмы, но хитроумный Килгарра, про которого все забыли, воспользовался моментом и сам пришел на помощь. Из дальнего угла зала на Моргану вдруг налетел черный ворон и вцепился когтями в ее роскошные волосы. Хриплое карканье смешалось с истошными женскими воплями, в которых проклятия в адрес мерзкой птицы перемежались криками боли. Нескольких мгновений Артуру хватило, чтобы одним прыжком сбить Ценреда с ног, подхватить выпавший у него кинжал и вонзить предателю в горло. Тот еще хрипел в предсмертной агонии, а Артур уже разрезал веревки и освободил Мерлина. Моргана с громким криком отбросила от себя ворона, припечатав напоследок заклинанием, так что у стены приземлился уже довольно помятый старик. — Колдуй, Мерлин, колдуй! — прошептал он. Трудно сказать, услышал ли Мерлин этот призыв, но когда Моргана подняла внезапно оказавшийся у нее в руках посох и зашептала непонятные слова, юноша без раздумий вскинул руку. Его глаза полыхнули золотом; Моргана отлетела к стене, где только что лежал Килгарра, и затихла. — Я ее убил? — в отчаянии сжал руки Мерлин. — Я не хотел, правда. — Нет, только оглушил, — опомнившийся после падения Килгарра пошебуршал в карманах своего старого сюртука и извлек потертую веревку. — Свяжем ее вот этим, чтобы ведьма не рыпалась. Вместе с Артуром они стянули руки и ноги Морганы веревкой («волшебной!», похвастался Килгарра), пока заметно расстроенный Мерлин топтался рядом. — Артур, — позвал он нерешительно. Принц подошел к новоявленному юному волшебнику и обхватил его лицо ладонями. — Пойду, проверю лошадей, — немедленно заторопился Килгарра. — И надо бы выбираться отсюда. На выходе он обернулся и с довольной улыбкой посмотрел на поглощенных друг другом молодых людей. — Мерлин, — проникновенно произнес Артур. — Я хотел поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня. Правда. Но прямо сейчас я хочу тебя убить. Почему ты вечно попадаешь в жуткие неприятности, идиот? — Судьба? — пискнул Мерлин. — Я тебе дам, судьба, — Артур нежно прикоснулся губами к припухшим губам Мерлина, горчившим от дыма и слез. — Больше я тебя никуда не отпущу. А если захочешь сбежать, мне придется одолжить у Килгарры веревку. — Как скажешь, мой принц, — со смущенным смешком отозвался Мерлин.

***

Артур проводил Мерлина до дома, но лишь после того, как они заехали во дворец и сдали Моргану под ответственность начальника дворцовой стражи полковника Леона со строгим распоряжением — запереть ее в отдаленных покоях и никого к ней не подпускать. — Будет сделано, сир, — серьезно козырнул Леон, и по его лицу было видно, что он выполнит приказ, чего бы это ни стоило. Мерлину было непривычно входить во дворец через парадные ворота, рука об руку с Артуром, ловить на себе удивленные, а иногда завистливые взгляды, видеть поклоны, которыми слуги встречали вернувшегося принца. И при первой же возможности он постарался улизнуть в более спокойное место, умоляюще шепнув Артуру: — Я лучше подожду тебя… где-нибудь… Принц ухмыльнулся, одними губами произнес: «Трусишка!», но смилостивился. — Прогуляйся здесь. Мерлин присел в тени деревьев на первую попавшуюся скамейку, с удовольствием вытягивая ноги. Он чувствовал себя не в своей тарелке, но терпеливо дожидался Артура, пользуясь выпавшими ему редкими минутами отдыха. Там его и нашел Джеффри Монмут. — А, юноша, рад вас видеть, — врач бросил на Мерлина внимательный взгляд, словно прикидывая что-то. — Я только что от короля. Наслышан о ваших заслугах. Балинор гордился бы таким сыном, а пока примите мою благодарность. Мерлину никогда не говорили столько хороших слов за раз, и он растерялся. Надо ли признаться, что все получилось случайно, само собой, или воспользоваться подвернувшейся возможностью и слегка приукрасить свои заслуги? Вот последнее Мерлин не сделал бы при всем желании, ведь отец всегда учил его быть честным. Не зная, что сказать и надо ли что-то говорить, он пробормотал: — Ой, только не говорите, что меня хотят наградить. — Я не раздаю награды, — засмеялся Монмут, — но могу предложить кое-что другое. Не хотите ли стать моим учеником? — Учеником? — Мерлин заморгал. — А я смогу? — При некотором усердии, почему бы нет? — ответил Джеффри. — Подумайте над моим… — Я согласен, согласен! — заторопился Мерлин, не веря своей удаче. — Я буду очень стараться, правда. Джеффри Монмут похлопал его по плечу. — Отлично. Я пришлю вам приглашение. За всеми этими треволнениями Мерлин совершенно потерял счет времени, и домой он с Артуром вернулся уже в сумерках. Недовольный Гаюс предсказуемо набросился на пасынка: — Где ты шлялся, лентяй? — но, заметив принца, замолчал. — Мерлин выполнял важное секретное поручение, — многозначительно произнес Артур. — И советую вам, уважаемый, помалкивать об этом. После этого предупреждения аптекарь совершенно стушевался и поспешил убраться к себе. Мерлин рассмеялся. Теперь он знал, к кому обращаться за защитой — к своему рыцарю в сияющих доспехах. Он взял Артура за руку и повел в дом. — Я побуду немного и пойду. Поздно уже, — Артур присел за стол и лукаво посмотрел на Мерлина. — Можешь угостить меня чем-нибудь, потому что у нас с утра крошки во рту не было. — Еще не стал королем, а уже гоняешь меня с поручениями? — фыркнул Мерлин, но спустился в погреб и достал оттуда еду, которую не успела испортить бездарная Элис: немного сыра, колечко колбасы, кислое молоко. Привлеченная вкусными запахами, в зал чинно вошла Гвен и, моментально оценив обстановку, принялась ластиться к Артуру, тереться мягким боком о его ноги, выпрашивая кусочек колбасы. — Что это за прелестное пушистое создание? — шутливо вопросил Артур, подставляя Гвен руку. — Это наша кошка Гвен, — фыркнул Мерлин. — Гулящая особа, а пользы от нее ноль. Даже котят ни разу не принесла. Артур засмеялся и подхватил размякшую Гвен на руки. — Поедешь со мной во дворец, киса? — противным и, по мнению Мерлина, донельзя слащавым голосом засюсюскал он. Гвен выгнула спину и замурчала громче обычного, что, должно быть, означало безоговорочное согласие. Ничего удивительного! Кто бы на ее месте отказался стать настоящей королевской кошкой. — Ну и хорошо, — принц повернулся к Мерлину и подмигнул. — У меня есть для нее подходящая пара. Наш здоровенный черный кот, который живет на кухне. Мы зовем его Ланселот, — серьезно сообщил Артур. — И у него никогда не бывает проблем с котятами. Они посидели еще немного, слушая мурчание Гвен и глядя на пылающие в очаге дрова. Мерлин вдруг понял, как ощущается момент абсолютного счастья и захотел его остановить. Но разве такое возможно? — Не хочу, чтобы ты уходил, — признался он. — Я тоже, — кивнул Артур. — Но это ненадолго. Тебе теперь часто придется бывать во дворце, только так я буду спокоен. Заодно доставишь туда эту пушистую невесту, — он кивнул на Гвен и ссадил ее с колен. — Ладно, мне пора. Поцелуешь меня на прощание?

***

Накануне того дня, когда Мерлин должен был начать обучение у придворного врача, он обошел свои владения — проверил, все ли в порядке в доме, покопался в огороде, заглянул на задний двор, где бегала и галдела разная живность, а напоследок навестил любимого крестного. Килгарра валялся в своем закутке на охапке сена и щелкал семечки. — Хочешь, я попрошу Артура, и он найдет тебе спокойное местечко во дворце? — покачал головой Мерлин. — И мне будет приятно видеть знакомое лицо. — Нет уж, мой дорогой крестник, — ухмыльнулся Килгарра. — Спасибо за предложение, как говорится, но я лучше по старинке. Останусь здесь, присмотрю… за чем там надо присмотреть? Мерлин подумал, потом вздохнул. — Был бы жив аленький цветочек, попросил бы тебя позаботиться о нем, пока меня нет. — А что с ним? — хитро прищурился Килгарра. — Какой же ты у меня наивный, мой мальчик. — Разве он не погиб? — с надеждой спросил Мерлин. — С чего бы вдруг? Магическую силу растратил, это правда, а сам растет себе преспокойненько. Аленькие цветочки они такие, живучие. — Правда? — Мерлин сделал огромные глаза. — Тогда поливай его и береги от солнца. Он чмокнул фея в сморщенную щеку и ушел собираться. Килгарра посмотрел ему вслед. — Эх, мальчик, — хмыкнул он. — Ничего-то ты не понимаешь, а еще волшебник! Цветочки, камешки — это все мелочи жизни. Настоящая магия — она в другом. Ничего, повзрослеешь — поймешь, что только магия любви творит чудеса. Конец !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!