На одно мгновение

«Я люблю тебя» — эти слова застряли в глотке, словно ком, скрылись за чертогами разума и забывались каждый раз, как хотелось произнести. Синие глаза изучали с интересом каждую гребаную встречу. А может просто казалось и Анго от большого количества работы себя накручивал. Сегодня был особенно странный день, коллеги оборачивались, завала на работе стало в разы меньше (боже, люди научились ответственности?), лишь слякать напоминала, что они все ещё в гребанном мирке и не стоит на что-то надеяться. — О, у тебя другая рубашка, — было кинуто Одой в мимолёт, делая день ещё более странее. Они втроем снова собрались в баре после работы. Даже не созванивались просто пришли, будто бы так и должно быть, будто это гребаная традиция, которой они следуют каждый раз. Приглушенный свет фонарей, виски только у Дазая и Анго, а кофе у Оды, ибо за рулём сегодня он. Да и ему книгу нужно дописывать, дедлайны зажимали у стены, не давая забыть ни на секунду о них. — Разве? — Дазай повернулся и стал разглядывать рубашку, но ничего нового не нашёл, и повернулся к Сакуноске, говоря: — Как ты их различил? Они же почти одинаковые! — Всё же я люблю обращать внимание на детали, — Одасаку посмотрел на Дазая, у которого загорелись глаза. Казалось, что Анго сгорит от стыда да дырку в полу прожжет. — Какой рубашке я был вечером в среду прошлого месяца? — Дазай склонил голову в бок, прекрасно понимая, почему Ода заметил различия рубашек, но поразвлекаться и услышать хаотичные оправдания хотелось. — У нас что тут «угадайка»? Успокойтесь, — Анго перебил этих двоих, явно не желая больше наблюдать эту перебранку. — Но Одасаку… — Дазай сразу же оказался перебитым. — Дазай. Сядь. Пожалуйста, — Сакагучи вздохнул, отпивая виски, смотря куда-то в даль. Осаму лишь возмущённо посмотрел на него, ведь ради его блага старается! А тут «нате», держите, Дазай Осаму, распишитесь и отвалите. — Сами разберемся, — тихо шепнул Сакуноске Дазаю, прекрасно видя, что тот сейчас не содержится и с его губ сорвётся секрет, который был между ними, неловко витавшим в воздухе. — Как носороги проедут в машине и споют людям, так и признаетесь, — буркнул Дазай, отпивая виски. Господи, просто скажите эти три слова, что такого сложного, но они просто смотрели друг на друга этими странными взглядами. — Не надо преувеличивать, — Ода слегка улыбнулся, кинув взгляд на Анго. А в голове был один вопрос. Почему Дазай так и не увидел различия между рубашками? Они же разные по тону и по пуговицам. Каждый рассказывал о своём. Дазай о довольно крикривом напарнике, о подопечном, кинуто было немного хороших моментов с ними для разбавления нытья, но в основном только жалобы. Ацуши отказывался помочь в выполнении отчёта, Куникида дерет с него три шкуры (А за что? Дазай же пуська воплоти!). Анго рассказывал немного об отделе, кидая, что сотрудники наконец-то научились выполнять свою работу, именно поэтому дождь льёт какой день, а Дазай почему то спрятал свою улыбку. Ода лишь слушал, отпивая кофе. Рассказывать о своей неделе было бессмысленно, все было спокойно и стабильно. Вдохновения не было. Оно не приходило куда бы ни ходил. Весь мир настроился против него, направив стрелы прокрастинации. Лишь тут, с друзьями он чувствовал спокойствие и какой-то свет. — Ой, я тут засиделся, — Осаму резко вскочил, перебивая тем самым воцарившейся недавно молчание. — Я тоже думал ехать, — подправил очки Анго, обратив взгляд на Оду. В их голове была одна мысль, все трое засиделись, понимая, что завтра на работу. Отчего-то не хотелось уходить, хотелось остаться и говорить, да даже молчать. Так было легче. — Соглашусь. Вас отвезти? — Ода вздохнул, увидев, как Дазай начал набирать кого-то, а потом тихо-тихо шептать что-то об ужасных пробках и погоде. — Я поеду с Куникидой-куном, они с Ацуши обещали подвезти, как раз им по пути, — Осаму, на самом деле, понимал каких щей он получит, ведь Ацуши с Куникидой ехали с другого конца города, но все говорило, что нужно оставить этих двоих. Сегодня они точно поговорят. Дазай уверен на девяносто и девять процентов, но один все же остаётся на сомнения, чтобы не надеялся слишком сильно. — Хорошо. Как доедешь — позвони! — Сакагучи крикнул вслед Дазаю, который выбежал, как воришка из бара. — Обязательно! Снова настало неловкое молчание, оно напоминало скрежет тёмной ночью, но заговорить никто не пытался, чтобы хоть как-то разбавить его. Анго полез в сумку, чтобы взять зонт, только вот его не оказалось на месте. — Черт, я уверен, что точно брал его, — Сакагучи посмотрел на Оду, а потом быстро отвёл взгляд на сумку. Зонт так и не появился. «Дазай, чёрт бы его подрал!» — пронеслось в голове Анго. Тут и Шерлоком быть не нужно, не зря же Осаму терся возле его сумки весь вечер. Нужно было подумать, боже! Ода посмотрел через его плечо и выдал вердикт, что зонта нет, как и его воришки. Только выдал это таким голосом, что Анго казалось, что тот явно не про сумку и зонт говорил. И он просто пялился в его глаза несколько секунд, соображая что да как. Скорей бы избавиться от этой обстановки, да побыстрее. Улица была все так же мокрой, как и до входа в бар, дождь лил с прежней силой, спасибо, что без ветра, а то зонт бы не спас. Ничего бы не помогло. Ода держал зонт над ними обоими, подобное было не в первый раз, Дазай любил такое проворачивать, чтобы они оказались вместе, только на этот месяц почему то затих. Сакуноске посмотрел на Анго, слегка улыбнувшись сказал: — Подержи зонт, пока я ключи найду, — на секунду их руки соприкасаются. У Оды она тёплая и, в некой степени, грубая, а у Анго от низкой температуры слегка холодная. Одасаку проводит пальцами по ухоженной руке Сакагучи. Так спокойно, будто бы они уже встречаются, или нет, как будто бы они уже замужем. Анго смотрел, как Одасаку ищет ключи по карманам, как ловко открывает дверь салона, честно говоря, Сакагучи готов смотреть вечность. Стоя под зонтом, понимая, что дорогие ботинки уже не реанимировать, поэтому остаётся наблюдать, как Сакуноске возится с ключами и тихо выражается себе под нос. Маленькое желание, которому не суждено сбыться, потому что это лишь мгновение. Ничтожно быстрое, как скорость света, которое лишь остаётся хранить где-то в глубине своего сердца и вспоминать в одинокие вечера. Ода поворачивает голову и сталкивается со взглядом Анго, в котором смешано тепло с какой-то тоской. Сакуноске смотрит в ответ, но недолго, лишь опустив взгляд ниже, понимает, что если не принять меры, то Анго сляжет с простудой. Опять. — Садись, а то простудишься. — А-ага. В салоне тепло и спокойно, теперь ужасная улица, где льёт как из ведра, позади. Зонт отряхается и ложится на заднее сидение. Отправить зонт на заслуженный отдых решают вдвоем. Случайно. Сталкиваются лбами и много-много извиняются. Лёгкий аромат знакомого одеколона витает в воздухе. Слышен, как заводится мотор и тихая музыка на радио. Отлично, теперь они в каком-то романтическом фильме, да? Приезжают они, на удивление, быстро. Молчали, слушая попсовые песни, никто не решался переключить, а песни про любовь менялись одну на другую. Сакагучи всю дорогу взвешивал «за» и «против», да и будучи под влиянием момента, плюс ещё виски ударило в голову, и мысленно пришёл к выводу «рассказать». Они выходят из машины, зачем Ода тоже вышел, Анго не знал, может проводить, но Сакагучи не возражал. Значит зонт снова делился на двоих. Подходят к дому, где жил Анго. Ноги были словно ватные, оба смотрели в разные стороны, пытаясь в мыслях отрепетировать признание. Когда настало время уходить, они повернулись к друг другу. — Я люблю тебя, — в голос были произнесены эти слова. Ода и Анго уставились друг на друга, как на не особо умных, а потом залились смехом. Одасаку крепко держал зонт и смотрел на смеющегося Анго, сам тоже тихо посмеивался. Сейчас не было неловкости, да и с ним никогда не было неловкостей, поэтому Ода думал, что что-то не то, скорее всего не любовь, просто показалось. В книгах описывали смущение, робость, такого не было. Может наврали? Только позже начало доходить, что люди разные. А Оде с Сакагучи хорошо и до ужаса просто, пусть и некая неловкость между друг другом присутствовала. — До завтра или останешься? — Анго отчего-то улыбнулся, взглянув в синие глаза. — … Останусь, — было произнесено тихо. Сакагучи мягко улыбнулся. — Пошли быстрее, а то ботинки промокли. А завтра Анго сляжет с простудой, Ода останется его лечить, а потом останется как-то навсегда.