фейерверки

Джерард проскользил телом вниз по подушке, опуская подбородок к груди. — Так вот откуда у нас дома кружка с надписью «я сердечко Нью-Йорк»! — сказал он, задумчиво щурясь. — Ага, — посмеялся Майки, — мы были в Китайском квартале, заезжали на Таймс Сквер… Я за всю жизнь не видел столько рекламы, сколько увидел там. Даже заснял Пита на ее фоне. Но пришлось удалить это, чтобы записать, как Алисия засовывает всю пачку маршмелоу сразу в рот. — Кстати. Что, в итоге, сказала Алисия на то, что ты ее бросил одну? — Это ее не огорчило, — Майки закатил глаза. — Но стоит отдать должное друзьям Пита, утром я нашел ее у Джо даже в лучшем состоянии, чем обычно. Возможно, мне стоит у них поучиться. Если честно, я все ещё немного чувствую себя виноватым. Джерард понимающе кивнул. После небольшой паузы, в которую он пытался переварить рассказ Майки, он сказал: — Так значит… Пит. Как ты понял, что это… м-м-м… не просто дружба? Это же, насколько я знаю, первый раз, когда ты… ну, знаешь… — Он поцеловал меня в ту ночь. Джерард выпучил глаза и медленно повернул голову, чтобы посмотреть на брата. — Что. Майки усмехнулся, вертя в пальцах ложку. — Мы остановились у собора Святого Патрика. Я сидел на ступеньке и курил. Он сел рядом; мы болтали. Он сказал, что у меня что-то на лице. Я спросил, что, и он поцеловал меня. — Господи. — Вот именно. Я сказал, что я не гей. Он спросил что-то типа «разве тебе не понравилось?», и ну… мне понравилось. И он поцеловал меня ещё раз. — О Господи. — Да. В общем, между нами что-то. И я не знаю, мне кажется, я правда не гей. Мне не нравятся другие парни, кроме него. Мы не говорили ни о чем из этого. Я не говорил. — Алисия знает? — Она знает Пита, — уклончиво ответил Майки. Джерард потёр переносицу. Теперь множество событий предстало перед ним в совершенно другом свете; он хватался за мысли и воспоминания о прошедших двух месяцах, как за убегающих ящериц, оставляющих его с хвостами в руках. Он стал понимать, как легко, в конце концов, объяснялось подозрительное поведение его младшего брата. Джерард считал, что Майки запросто мог поговорить с ним об этом. Хотя, несмотря ни на что, Джерард не позволял себе даже крохотной обиды на Майки за то, что тот хранил все в секрете. Майки своими глазами видел, что отец сделал с Джерардом, как только у него появились какие-то подозрения. Конечно, ему не хотелось никому говорить. Джерард знал, как одиноко и страшно бывает жить в шкафу. Особенно с таким отцом. Не находя слов, они сидели в тишине ещё какое-то время; Джерард выскреб остатки мороженого из ванночки и, когда собрался сказать что-то насчёт того, что уже поздно, обнаружил Майки задремавшим. Решив сберечь его сон, Джерард поставил пустую ванночку с ложкой себе на живот, прикрыл глаза и сам не заметил, как тоже уснул. *** Утром Джерард проснулся от боли во всем теле. Майки все ещё лежал рядом. Кажется, Джерард проспал всю ночь, не меняя положения. Ощущение застывшего тела накладывалось на боль в мышцах, оставшуюся со вчерашнего дня. Будильник показывал 7:38. В это время Джерард ещё бы спал даже в будние дни, не то что в выходные. Хотя, естественно, ни о какой школе не могло быть и речи. Необходимо было хоть немного подлатать себя перед финальными тестами. Заканчивалась предпоследняя неделя мая. Это означало, что за посещаемостью уже почти не следили, и на весь день каждый день приходили только те, у кого были хвосты. Значит, Джерард вполне мог себе позволить прогулять эти остатки уроков и профориентационные консультации, традиционно проходившие в конце года. В тот день прогуливать было нечего, это была суббота. Но спать больше не хотелось. Джерард медленно потянулся, упираясь ногой и рукой в брата. Тот сонно проворчал что-то нечленораздельное, и Джерард перекатился и лег на него всем весом, но даже тогда он не проснулся. Джерард обиженно цокнул и перекатился назад. Майки не хотел вставать. Мама, скорее всего, тоже ещё спала. Почему когда Джерард хотел, чтобы его оставили в покое, все начинали лезть к нему и вокруг было полно народа, но когда ему нужна была компания, все, вот, спали, например? День будет долгим, решил Джерард. Он нехотя свесил ноги с кровати, снова потянулся, подошёл к столу. Едва окинув взглядом хаос из тетрадей, фантиков и комиксов, он медленно вытянул за отрывающийся корешок учебник по социологии. Зажав книгу подмышкой, он захватил свою кружку, пустой лоточек из-под мороженого и ложки. Майки громко всхрапнул, когда Джерард покидал комнату. Солнце, сиявшее везде на первом этаже, пробиралось и вверх по лестнице, приостановленное только дверью в комнаты братьев. Джерард наступил на рыжий квадратик света на ступеньке, и ступенька оказалась теплой, нагретой лучами. Спустившись ниже середины, он остановился и сел прямо на лестнице, расположив посуду и учебник рядом. Воздух был пронизан светом. Джерард выставил руку перед собой, всколыхнув стайки пылинок, дрейфовавшие в пространстве. Можно было увидеть, как лучи обходят периметр ладони, и солнце танцует между кончиков пальцев. Сладко пахло деревом. Краем глаза Джерард заметил какое-то движение в окне, но подумал, что это птица, и продолжил нежиться на солнце. Он привалился плечом к стене и прикрыл глаза. Вот бы застыть так навечно. Как будто все, что у него болело, и все, что тревожило, вытравило солнечной радиацией. Сейчас он встанет, стряхнет с себя песчинки и родинки, звездный колосс, и улыбнется этому миру так тепло… С этими мыслями он снова схватил учебник и посуду, и поднялся на ноги, правда, не так грандиозно, и даже немного кряхтя, но все же одухотворенно. Завернув на кухню, он вывалил свою ношу на стол и налил воду в чайник, сразу ставя его греться. И, сам не зная зачем, он вернулся в гостиную, как будто по зову интуиции. Он прошел мимо дивана, погладив его обивку, словно мимолётно приласкав пса. Поправил подушку. Потоптался на ковре. Подошёл к окну. Отодвинул пальцем занавеску. Выбежал босиком на крыльцо, не веря собственным глазам. На дороге прямо напротив его дома красовалось большое рыжее солнце с кудрявыми лучами, нарисованное мелом. Подпись рядом с солнцем гласила: «хо фрнк»