Выбор всегда за тобой

- Может, устроим стихийный челлендж без камер? - Эмиль поймал вилкой последнюю картошку фри в своей тарелке и отставил её к мойке. - Стейк, кстати, классный был, надо запомнить этот ресторан... - Какой челлендж? - Дима поднялся, открывая посудомоечную машину. - Помнишь, я говорил тебе "ДА" двадцать четыре часа? Не хочешь сделать то же самое? Не двадцать четыре часа, а всего лишь одну ночь. - Без камер? - Нет, ну можем и с камерами, конечно, но, кроме "Гей Браззер", такой контент никто не примет! - Придурок, что ли?!! Ты чего, вообще, хочешь-то?! - лидер нервно рассмеялся, пряча растерянность. - Дельный такой! Я у тебя заранее ничего не спрашивал! - Эмиль подошёл к Масленникову, кладя обе руки на широкие плечи. - Ты, ведь, меня любишь? - Сказал же - люблю. От своих слов не отказываюсь. - Тогда и от челленджа не откажешься? - Фиг с тобой, согласен! Что я должен делать? - Для начала - поцелуй меня... Нормально только. Не как девчонку, а как умеешь. - Ну, блядь, выразился, конечно... - Дима снова тихо рассмеялся, а затем приподнял друга за подбородок и аккуратно, но решительно впился губами в его губы, сразу проникая языком в податливый рот. Эмиль прижался к мужчине всем телом и привстал на цыпочки, чтобы сравняться по росту. Уловив на ходу этот отчаянный порыв, старший блогер приподнял его, не разрывая поцелуя. - Не идеал, конечно, но сойдёт... - хмыкнул Иманов, отстранившись. - Эмиль, мать твою! - А вот маму мою не трогай. Она не виновата, что её сын - педик. - Ты - не педик. - Хорошо, она не виновата в том, что её сын любит чокнутого сталкера, а не красивую, грудастую девочку с пухлыми губками. - Какая же ты зараза! - Весь в тебя, дорогой! Кстати, я придумал следующее задание: отнеси меня на кровать. На руках. - Пфф, я-то думал... - Дмитрий легко хватает младшего в охапку, перехватывает поудобнее и несёт на второй этаж. Очутившись в спальне, он сваливает Эмиля на плюшевый плед и присаживается рядом: - Что дальше, мой мелкий господин? - Раздевай меня, самому мне лениво... А за мелкого накладываю штраф - плюс одно задание утром. - Эй, это нечестно! Я тебя не штрафовал. - А я штрафую. И что ты мне сделаешь? - Фиг с тобой... - Масленников стаскивает с него футболку и осторожно проводит ладонью по груди, нарочно задевая маленькие тёмные соски и спускаясь на живот. Кожа Эмиля моментально покрывается мурашками: - Эй, это - запрещённый приём... - протестует он, но Дима, ухмыляясь, наклоняется и проводит языком по его шее: - Не одному тебе можно жульничать, Эмилька... - Джинсы стаскивай уже, жулик... - Сейчас... Оставшись без одежды, Эмиль хитро улыбнулся и потребовал у Димы, чтобы тот разделся сам. Дождавшись, когда он выполнит требование, Эмиль резко перехватил руки, пытающиеся его обнять, и чётко произнёс, глядя прямо в серые глаза: - Сделай это, дружок... Угу. Именно это, ты понял правильно! - Я - тебе?! - Ну я же делал. Причём, по собственной воле. Без всяких челленджей. - Эмиль... - Что? На попятную? Не так уж сильно и любишь? Диме пришлось подчиниться. Но он и сам понимал, что по-другому сейчас нельзя. Слишком велика была вина перед дорогим человеком. Впрочем, через пару минут ему даже понравилось. Можно было мучить и дразнить острым удовольствием так, как ему вздумается. Эмиль не выдержал очень скоро. Рванул Масленникова на себя, обозвав шулером грёбаным, и приказал: - Возьми меня! Быстро. - О, ну это - с превеликим удовольствием! - Заткнись и действуй! Дальнейшие события развивались крайне стремительно и уже без всяких челленджей. В момент наивысшего удовольствия Эмиль выгнулся так, что Дима испугался за его позвоночник. Через минуту они рухнули рядом, пытаясь привести в порядок дыхание. - В этот раз даже больно не было... - Эмиль перегнулся через друга и подцепил с пола бутылку "Спрайта". - А это зачтётся за одно желание? - Щаззз, размечтался. - Эмиль, ты в кого такой безжалостный? - Учитель рядом лежит. Кстати, я ещё и мстительный. Моё последнее желание такое: утром ты готовишь мне завтрак. Омлет с сыром. - Куда уж от тебя денешься... Господин, а поспать, перед этим, можно? - Нужно. Обнимая меня. А то одеяла не хватает. А за окном занимался розовый, как арбузный ломтик, рассвет. Рассвет новой счастливой жизни, в которой нет места недосказанности.