calor

— Лань Чжань, быть может, тебе нравится Мянь-Мянь? Лань Ванцзи стискивает зубы: отчасти из-за пульсирующей боли в ноге, но по большей части из-за того, что Вэй Усянь может быть самым раздражающе невнимательным человеком из всех, когда-либо существовавших. Вместо того, чтобы поддаться желанию заткнуть Вэй Усяня с помощью заклятья, он закрывает глаза в надежде, что тот примет это, как его нежелание продолжать несвоевременный разговор. Он слышит отдалённое шарканье и бормотание, идущее со стороны Вэй Усяня, не обращая на это внимания. Лань Ванцзи не позволяет себе думать о том, что оставил позади себя. Не хочет, чтобы последнее воспоминание о месте своего рождения было охвачено языками пламени. Вместо этого он вспоминает добродушную улыбку своего брата, голос дяди, возвышающийся над юными адептами, и о горечавках, окружавших дом его матери. Погруженный в воспоминания об Облачных Глубинах, он не сразу замечает, как Вэй Усянь приближается к нему, как рука медленно тянет его за плечо, пока голова не оказывается на чужих коленях. Лань Ванцзи предпринимает неудачную попытку вырваться из объятий Вэй Усяня с испуганным: «Вэй Ин». Вэй Усянь проводит по снежно-белому рукаву в попытке успокоить адепта Гусу Лань, подавляя его протесты безмятежно звонким и весёлым голосом. — Лань Чжань, ну не будь таким упёртым. Вот, — Вэй Усянь тянется к голове Лань Ванцзи, ловко срывая ленту, украшающую его бледный лоб, — твоя лобная лента может помочь. Лань Ванцзи не может больше сидеть на месте, он собирает все оставшиеся силы, чтобы сесть ровно и показать своё замешательство, вызванное столь безумными действиями Вэй Усяня. — Вэй. — его голос затихает, когда он осознает, почему Вэй Усянь позволил себе схватить лоскут ткани. Лента в настоящий момент была туго перевязана вокруг его окровавленной ноги сильными и умелыми руками Вэй Усяня. — Ты, — вновь начинает Лань Ванцзи, прежде чем неловко замолкает. Его дядя всегда напоминал ему о святости их лент и о том, что они символизируют. То, что сейчас она была столь бесцеремонно оторвана от него, лишь сильнее заставляет его задуматься о том, что он потерял всё до последней крупицы после того, как злосчастные Вэни положили глаз на Облачные Глубины. Он сглатывает болезненный ком, нарастающий у основания горла, отворачиваясь от Вэй Усяня, чтобы сморгнуть горячие слёзы, угрожающие выступить в уголках глаз. Вэй Усянь же интерпретирует молчание Лань Ванцзи как скрытый гнев. — «Ты» что? Тебе не стоит беспокоиться о подобном сейчас, учитывая бардак, в котором мы находимся. Лань Ванцзи вздрагивает, когда осознание сказанного больно режет в груди. Вэй Усянь прав. Попавшие в ловушку Сюань У, с их травмами и скупыми остатками духовной энергии, это последнее, о чём им стоит беспокоиться. Он прикрывает глаза развевающимся рукавом, сжимая тонкие губы в полоску, когда непривычно яркий голос Вэй Усяня разносится по пещере. — Даже если эта лента так сильно тебе нравится, она же не может быть важнее ноги, верно? Как может Лань Ванцзи объяснить ему, что дело не в обычной привязанности к ленте, как какой-то близкой сердцу безделушке? То, что она представляет из себя, является последней нитью, связывающей его расколовшуюся надвое жизнь. Он вспоминает, как давным-давно, когда ему подарили ленту, было сказано, что только член семьи или другой, не менее значимый человек, может прикоснуться к ней. И теперь, несмотря на слабые чувства, царившие внутри Лань Ванцзи, он осознает, что столь своевольный альфа никогда не сможет ему подойти. Когда второй молодой господин Лань был представлен целителем клана как омега, он то и дело слышал шептания между братом и дядей, не имея ни малейшего понятия, о чём шли их разговоры. Когда всё было сделано и сказано, целитель усадил его и дал ему набор различных трав и чая, чтобы купировать течки. Дядя сказал ему, что он не должен пропустить ни одной дозы, а затем повёл его в закрытую секцию библиотеки. Юный Лань Ванцзи провёл множество дней, склонившись над свитками, собранными целителями их ордена, читая о течках омег и как только сопровождение альф может облегчить мучительную боль, которая усиливается с каждым мгновением жадного вожделения. Конечно, Лань Ванцзи никогда не испытывал подобной агонии: целители его секты всегда обеспечивали его регулярным запасом подавляющих средств. Уши Лань Ванцзи покраснели от столь оскорбительных и не благонравных деталей. Он захлопнул особенно оскорбительный фолиант, не в силах прочитать ещё одно описание того, как омега может повысить свою сексуальную привлекательность для потенциального партнёра-альфы. В тот вечер он искал утешение в объятиях своего брата, отказываясь раскрывать причину своего несчастья, но купаясь в бесконечной нежности, которая была второй натурой Лань Сичэня. — В мешочке должно быть несколько лекарственных трав, — размышления Вэй Усяня выводят Лань Ванцзи из задумчивости. Он наблюдает, как Вэй Усянь достаёт маленький розовый мешочек из рукавов красных внутренних одеяний, который он выклянчил у Ло Цинъян. — Разве Мянь-Мянь не говорила… Лань Ванцзи пытается подавить своё сердце, зашедшееся из-за того, что он слишком расстроен случайным обращением Вэй Усяня к Ло Цинъян, решив полностью развернуться от альфы, положив голову на холодную влажную землю. — Лань Чжань! Давай же, сядь прямо. — Вэй Усянь прикрикивает, почти грубо потянув белые рукава на себя, — Не засыпай на мне. На секунду Лань Ванцзи задумывается о соблазнительной перспективе игнорировать голос, в котором прослеживались нотки паники, но он быстро выбрасывает их из головы от того, что Вэй Усянь поднимает его и усаживает у одной из стен пещеры. Вэй Усянь укоризненно смотрит на серьёзного омегу, но почти сразу после этого на его лице возникает улыбка. Его голос мягкий, успокаивающий, словно он подбирается к раненому зверю, когда обращается к Лань Ванцзи: — Лань Чжань, я знаю, ты устал, но ты не можешь уснуть прямо сейчас. — его ладонь гладит нежную кожу на запястье, спровоцировав толпу мурашек по всей коже, — Взгляни на это, посмотрим, есть ли тут что-нибудь, что мы можем использовать. Он устало смотрит на протянутую ладонь Вэй Усяня: травы из ароматического мешочка разбросаны по мозолистой руке альфы. Лань Ванцзи указывает на целебные травы, полагаясь на воспоминания десятилетней давности. Вэй Усянь лучезарно улыбается. — Они действительно так эффективны, да? Не могу поверить, что её мешочек оказался столь полезным. Я должен как следует её отблагодарить, когда мы выберемся отсюда. Лань Ванцзи пытается подавить раздражение, вызванное невинным замечанием Вэй Усяня, мрачно бормоча: — Ты, наверное, хотел сказать: «Как следует пристану к ней»? Омеге не нравится та версия себя, которой он становится, находясь рядом с Вэй Усянем. Как будто все его низменные инстинкты обострились, заставляя вести себя совершенно неподобающим для адепта Гусу Лань образом. Ревность — уродливое чувство, также, как и гнев, но Лань Ванцзи не может воспротивиться им, когда прямо перед его лицом восседает вечно флиртующий юноша. Вэй Усянь, с другой стороны, выглядит возмущённым обвинением Лань Ванцзи. Он выпячивает грудь, громко смеясь.  — Что ты имеешь в виду? Если это делаю я, то это и приставанием нельзя назвать вовсе. Лишь внимание таких сальных типов, как Вэнь Чао, можно назвать приставанием или домогательством. Лань Ванцзи не отвечает, он не думает, что смог бы, даже если бы захотел. Не то чтобы он мог согласиться с Вэй Усянем, поэтому он принимает свою обычную позицию — он молчит. К счастью, Вэй Усянь не хочет продолжать этот диалог, и двух юношей окутывает умиротворяющая тишина. Второй нефрит закрывает глаза, сложив руки на коленях, и пытается медитировать. Из-за того, насколько он устал, он, скорее всего, заснёт раньше, чем сможет войти в глубокое медитативное состояние. Но он забывает про другого обитателя пещеры — кого-то, кто, конечно же, ещё даже не почувствовал зов сна. — Эй, Лань Чжань! Тебе следует раздеться. Лань Ванцзи настолько потрясён, что его золотые глаза резко распахиваются, почти сразу сосредоточившись на фигуре в тёмном ханьфу, стоящей перед ним. — Что ты… Он не успевает закончить предложение, как Вэй Усянь толкает его на спину, карабкаясь, обхватывая ногами узкую талию Лань Ванцзи. Быстрыми и резкими движениями он стягивает его верхнюю одежду, заставляя того на секунду потерять дар речи. Лань Ванцзи выходит из ступора, когда чувствует мозолистый палец, который, едва касаясь, проходится по тонкой полоске кожи, выглядывающей из-под его внутренних одеяний. — Вэй Ин! Что, по-твоему, ты делаешь? — ему удаётся закричать, перекрывая грохот своего бьющегося сердца. Это — совершенно неправильно. Неприлично. Неподобающе. Непристойно. В голове одно за другим проносятся слова, которые он старается подобрать, дабы адекватно выразить его недоумение по поводу неожиданного поворота событий, когда Вэй Усянь полностью распускает внутренний халат, подставляя верхнюю часть груди холодному воздуху. — А как ты думаешь, что я делаю? — он рассеяно подмечает, глядя на гладкую кожу, которой он касается. Лань Ванцзи останавливает руку, тянущую за пояс, хватая запястье Вэй Усяня. Его губа дрожит, когда альфа проводит своей свободной рукой по кисти Лань Ванцзи, отрывая его пальцы один за другим. — Прямо сейчас здесь только мы вдвоём, Лань Чжань. По животу Лань Ванцзи начинает расползаться жар, и его рука безвольно падает в сторону, когда Вэй Усянь наконец освобождает его зажатое запястье. — Ох, Лань Чжань, — восклицает Вэй Усянь, с ловкостью развязывая пояс, срывая в спешке кусок белого внутреннего халата. Омега вздрагивает, когда холодный воздух окутывает его грудь, он всё ещё пытается стряхнуть Вэй Усяня, но его усилиям мешает резкая боль, пронзившая его тело. — Вэй, — выдыхает Лань Ванцзи, сжимая руки в кулаки, когда капля пота стекает с его лба. — Разве я не ясно дал понять, чего желаю и что собираюсь сделать? Голос Вэй Усяня звенит в ушах омеги, вызывая новый приступ горячих спазмов, разливающихся в ногах. Его зрение начинает размываться, когда Вэй Усянь снимает с себя одежды. Это… он этого не хочет. Протесты Лань Ванцзи неубедительны, и вскоре он теряет силу, чтобы открыть рот, молча наблюдая за тем, как высвобождается клеймо ордена Вэнь на бледной груди Вэй Усяня. Красный внутренний халат перемешивается с внешним — чёрным, падая под талию Лань Ванцзи. Он закрывает глаза. Если Вэй Усянь намеревается сделать то, о чём думает Лань Ванцзи, то это станет точкой невозврата. Он не сможет простить альфу. Чья-то рука сжимает челюсть Лань Ванцзи, приподнимая голову: — Лань Чжань, открой глаза. Глаза Лань Ванцзи кажутся влажными, что не столько связано с тупой пульсирующей болью в ногах, сколько связано с тем фактом, что это Вэй Усянь ведёт себя подобным образом. Его Вэй Ин, которому он доверял больше всех. Даже когда дядя велел ему держаться подальше от своенравного альфы, Лань Ванцзи никогда не обращал особого внимания на его предупреждения. Слеза скатывается из плотно сомкнутых глаз Лань Ванцзи. — Лань Чжань, — начинает Вэй Усянь, — Лань Чжань, открой глаза. — сейчас он звучит взволнованно, рука скользит от челюсти Лань Ванцзи к его щеке. Однако тот упорно отказывается удовлетворить просьбу альфы, отворачивая голову в другую сторону. Он слышит шарканье, и вскоре груз чужого тела перестаёт вдавливать его в землю. Лань Ванцзи чувствовал, как Вэй Усянь помогает ему сесть, но пока не может собраться с силами, чтобы открыть глаза. Его ноги по ощущениям походят на желе, и его охватывает непреодолимая нужда. Нужда… Лань Ванцзи распахивает глаза, он слабо толкает Вэй Усяня, и его рвёт на всю одежду альфы. Только это не рвота, а застоявшаяся кровь, которая разбрызгалась по мантии и сапогам Вэй Усяня. — Ах, Лань Чжань, — восклицает Вэй Усянь, отходя немного в сторону и развязывая пояс, удерживающий его ханьфу, сбрасывая его, прежде чем проделать то же самое со своими сапогами, — вот и вся плохая кровь вышла, — Вэй Усянь сияет, выглядя слишком счастливым для того, на кого только что вырвало. Он подлетает к Лань Ванцзи, протягивает руку, чтобы обхватить белоснежное плечо, и колеблется, прежде чем коснуться. — Лань Чжань, ранее, когда… — Вэй Усянь выглядит смущённым, когда красные глаза останавливаются на нём, — я… я не хотел тебя напугать. — он заканчивает мягко, нервно усаживаясь напротив Лань Ванцзи. — Я пытался помочь тебе избавиться от плохой крови. Я не хотел… я имею в виду, хахаха, — Вэй Усянь обрывается на натянутом смехе, оценивая реакцию Лань Ванцзи.  — Не хотел? — хрипло спрашивает Лань Ванцзи, потирая живот, который пульсирует, чередуя приливы жара и дискомфорта. Вэй Усянь выглядит таким же юным и потерянным, каким юноша его возраста и должен быть, когда он отвечает: «Лань Чжань, я бы никогда… Я не причиню тебе вреда». Со своими последними остатками храбрости Вэй Усянь двумя пальцами подталкивает тыльную сторону ладони Лань Ванцзи в неуклюжей попытке утешить. Тот лишь кивает, добавляя тихое «Мгм». Как будто прорвалась плотина. Ответная улыбка Вэй Усяня яркая, и Лань Ванцзи терпеть не может быть единственным её получателем. Он смотрит на свои колени, одетый только в тонкие штаны. — Холодно, правда, Лань Чжань? — спрашивает Вэй Усянь, протягивая ему одежду. Лань Ванцзи тянется к нему дрожащими пальцами, но прежде, чем он успевает схватить свой халат, он обнаруживает себя сгорбленным, когда его пронзает особенно яркая вспышка спазма. Он слышит, как Вэй Усянь зовёт его, но голос звучит так далеко, будто Лань Ванцзи находится под толстым слоем воды. — Лань Чжань, — рука Вэй Усяня скользит по плечу, — что случилось? Что-то с ногой? Лань Ванцзи едва успевает покачать головой, стиснув кулаки и ударив холодную землю. Кратковременный приступ боли, который он ощущает на костяшках пальцев, быстро сливается с жаром и болью, пробегающими сквозь всё тело. — Вэй… Вэй Ин. Течка. — Лань Ванцзи задыхается, заглушая болезненные стоны тыльной стороной ладони. Глаза Вэй Усяня расширяются, похоже, это первый раз, когда ему и впрямь нечего сказать. Ни разумного выхода из положения, ни одной мысли о потенциальном решении, как вывести их из этой ситуации. Дело в том, что Лань Чжань никогда не относился к Вэй Усяню как к альфе, а Вэй Усянь же, в свою очередь, не придерживался того холодного почтения, в котором распылялись другие альфы при виде Лань Ванцзи, единственного мужчины-омеги среди заклинателей. Вэй Усянь не убегал от омеги, словно просто находиться в его присутствии было оскорбительным, он относился к Лань Ванцзи так же, как и к любому другому ученику, хоть и чрезмерно серьёзному и часто молчаливому, но ученику. — Лань Чжань, что же нам делать? — Вэй Усянь выглядит на удивление напуганным, хотя его руки продолжают держать Лань Ванцзи за плечи, помогая ему сесть. Лань Ванцзи не знал, что ему ответить, даже если бы он был физически способен выдавить из себя слова. Он вновь надавливает руками на голую грудь Вэй Усяня. Места, к которым они прикасаются, становятся более прохладными, предлагая мгновенное облегчение перед натиском тепла омеги. Вэй Усянь начинает понимать, что Лань Ванцзи находит утешение в его прикосновениях, и проводит рукой по безупречно бледной коже спины Лань Ванцзи. — Всё будет хорошо, — он успокаивает омегу своими пустыми словами. Нет, не будет. Лань Ванцзи уверен в этом. В свитках, в которых он денно и нощно утопал, находясь в Облачных Глубинах, не было задокументировано ни одного случая, чтобы течная омега выжила бы без полового акта с альфой, а для омеги, такого, как Лань Ванцзи, который впал в течку после многократных подавлений, не было и шанса, чтобы он остался целым и невредимым по окончании течки. Он больше не может сдерживать всхлипы, которые вырываются из-за руки, заглушающей его рот.  — Стой, — Вэй Усянь отрывает руку омеги, — остановись, Лань Чжань. — Лань Ванцзи беспомощен перед тихим скулежом, срывающимся с его губ. Он прикусывает нежную кожу губ, стараясь сдержать звуки, — иди сюда. Вэй Усянь притягивает его затылок, позволяя Лань Ванцзи приглушить звуки в изгибе его шеи. Другой свободной рукой он выводит круги на пояснице омеги, прежде чем положить её на тонкую талию. — Покажи мне, Лань Чжань, — шепчет Вэй Усянь в ухо Лань Ванцзи, касаясь губами мягкой кожи, — покажи мне, как я могу тебе помочь. Лань Ванцзи напрягается, прижимаясь к телу, держащему его, он мотает головой в шею альфы, горячие слёзы текут по его щекам и спине Вэй Усяня. — Лань Чжань, — его голос ломается, позволяя услышать, как разбивается его сердце, крепче обнимая Лань Ванцзи в попытке защитить. Его пальцы оставляют отпечатки на белоснежном шёлке нефритовой талии, — Лань Чжань, не плачь. Он падает на Вэй Усяня, его дрожащий выдох обрушивается на длинную шею держащего его человека. — Вэй Ин, прошу… — он плачет, чувствуя, как пелена бреда от порочного сочетания жара и агонии обрушивается на него, распространяясь по рукам и ногам, скапливаясь тугим болезненным узлом в низу живота. Вэй Усянь тянет Лань Ванцзи к себе на колени, прикрытые бёдра омеги ложатся на живот альфы. — Лань Чжань, умоляю, позволь помочь тебе. В ответ тот лишь всхлипывает, выражая несогласие, и сильнее прижимается лицом к шее альфы. Запах, окутывающий его, позволяет хоть немного спрятаться от разрастающейся боли. — Почему нет? — спрашивает Вэй Усянь, осторожно распутывая непослушные пряди. Даже с покрасневшим лицом и слезами на щеках, он считает, что красота Лань Ванцзи не имеет себе равных. Он нежно вытирает влажные щеки омеги кончиками пальцев, — Лань Чжань? — Вэй Ин. Неправильно, — бормочет Лань Ванцзи, кладя дрожащие руки на живот. Вэй Усянь резко вдохнул. — Неправильно? Что именно неправильно? — спрашивает он сквозь зубы. Лань Ванцзи смотрит в лицо альфы, услышав отрывочную манеру, в которой говорил Вэй Усянь. Он моргает, не зная, как объяснить, как старейшины, его дядя, учения его клана — все твердили ему о том, что он не должен вести беспорядочные половые связи. Что для него это неправильно — неправильно для омеги уступать низменным желаниям своего тела, хотеть спать с альфой, когда он не замужем. Оказывается, Лань Ванцзи необязательно озвучивать свои мысли. Вэй Усянь, кажется, правильно интерпретирует его молчание. — Это они тебе это сказали? Твой орден. Что это неправильно для тебя… они заставляли тебя проходить это в одиночку? — в ужасе спрашивает он. Лань Ванцзи яростно качает головой, будучи благодарным за краткий период ясности, чтобы объясниться. — Не в одиночку. С подавителями. Лицо Вэй Усяня выглядит забавно, когда он слышит объяснение Лань Ванцзи, это выражение лица весьма неуместно для адепта ордена Юньмэн Цзян. Он выглядит так, что не знай Ванцзи Вэй Усяня, подумал бы, что он сердится. — Значит, у тебя никогда не было подобного раньше? — спрашивает Вэй Усянь необычно мягким голосом. — Мгм, — Лань Ванцзи сглатывает. Он думает, что не сможет больше оставаться в сознании. Изнуряющее тепло, возникающее скручивающими вспышками боли, и остатки духовной энергии, не позволят ему продержаться дольше, даже если он самый могущественный заклинатель своего поколения. Если он собирается умереть, то Лань Ванцзи не может придумать лучшего места для смерти, чем руки Вэй Усяня. Он сожалеет только о том, что не сможет попрощаться с братом. Вэй Усянь прочищает горло. Один раз, второй, но слова так и не покидают его рот. Последующая тишина настолько странная, что пробивается сквозь дымку вызванного течкой бреда Лань Ванцзи. Он смотрит, как Вэй Усянь бормочет себе под нос, прежде чем принять решение. — Лань Чжань! — заявляет он, ожидая, когда золотые глаза зацепятся за него. Он сокращает оставшееся между ними расстояние, нежно припадая своими губами к пересохшим губам омеги. Лань Ванцзи с ошеломлённым молчанием наблюдает, как глаза Вэй Усяня открываются. Он краснеет, когда видит, что внимание омеги обращено на него. — Лань Чжань, — пищит альфа, пряча лицо руками. Несмотря на то, что Ванцзи находится в пучине страданий, он не может удержаться от того, чтобы найти это милым. Уголки губ сами тянутся вверх без его на то дозволения. — Лань Чжань, — изумлённо лепечет Вэй Усянь, подавивший свою застенчивость, — это улыбка? Он притягивает к себе Лань Ванцзи, радостно заглядывая ему в лицо. — Это так ты выглядишь, когда улыбаешься? Так… так… — альфа прикусывает губу, не договаривая, однако радостное выражение на его лице остаётся. — «Так»? —Лань Ванцзи не может удержаться от вопроса, в глубине души довольный тем, что Вэй Усянь, кажется, взволнован ровно настолько, на сколько он выглядит. — Красиво, — говорит Вэй Усянь, внезапно слишком близко, чтобы Лань Ванцзи смог хотя бы попытаться сдержаться, показав хвалёное самообладание ордена Гусу Лань. Он не ждёт, пока омега что-нибудь скажет, вновь прижимаясь губами к Лань Ванцзи. Объективно, второй господин Лань привык к тому, как восхваляют его внешность, но услышать, что Вэй Усянь тоже так считает, заставляет его сердце сжаться. Ощущение, разливающееся в животе, не идёт ни в какое сравнение с течкой, так туго стягивающей его тело, всё это из-за юноши, который улыбается, как солнце — тепло и ярко. Вэй Усянь, ободрённый руками Ванцзи, схватившими его за плечи, прижимается ещё ближе к омеге, пока их полуобнажённые тела не соприкасаются. Он целует омегу в шею, его подбородок, мягкую щеку и, наконец, губы. Кажется, словно он не может насытиться ртом Лань Ванцзи, вновь и вновь повторяя дорожку до розовых припухлых губ. Лань Ванцзи обнаруживает, что его спина прижата к земле, а Вэй Усянь сидит на его талии, располагая ноги по обе стороны от его бёдер. Тихо хнычет, когда волна спазмов вновь даёт о себе знать, и этот звук оглушает Вэй Усяня, до этого нежно прикусывающего тонкую кожу на шее. — Лань Чжань, — робко начинает он, поднимая голову так, чтобы они оказались лицом к лицу, — я не могу… я не могу, Лань Чжань… тебе придётся показать мне. У Ванцзи горят уши, но он кивает, притягивая Вэй Усяня вниз так, что его грудь прижимается к груди юноши. Омега стягивает ленту, связывающую волосы Вэй Усяня, пряди свободно падают, когда он пропускает сквозь них свои пальцы. — Вэй Ин, — Лань Ванцзи произносит его имя так, словно это величайший секрет. И, быть может, так оно и есть, в этой темной пещере, где только они вдвоём. Его руки дрожат, когда он достигает пояса штанов Вэй Усяня. Альфа посмеивается. — Ах, эта часть мне хорошо знакома, — говорит он, пытаясь сохранить равновесие на одной руке, в то время как другая стягивает с него штаны. Лань Ванцзи отворачивается, его поражает серьёзность того, что они собираются сделать. Они собираются сделать это. Он и Вэй Усянь собираются заняться сексом. Он собирается потерять невинность с юношей, которого обожает всем своим существом. — Лань Чжань, — бормочет под нос Вэй Усянь, прежде чем снова зацепиться зубами о чужие губы. Лань Ванцзи целует в ответ так долго, как только может, прежде чем жаркая волна вновь заставляет его нутро сжаться. Вэй Усянь усмехается ему, когда они жадно хватают воздух после особо долгих поцелуев. Второй нефрит хочет сказать ему прямо сейчас, что для Лань Чжаня может быть только Вэй Ин — что он его обожает, любит его. Вэй Усянь наклоняет голову, целуя юношу под собой в грудь. — Лань Чжань? — он тепло произносит, терпеливо дожидаясь, когда глаза цвета сусального золота наконец зацепятся за него. Лань Ванцзи понимает вопрос, только когда чувствует, как крепкие руки тянут его за талию. Он накрывает подрагивающей ладонью руку Вэй Усяня, хватаясь за его штаны, и кивает. Ему не нужно повторять дважды, он помогает Лань Ванцзи приподнять бёдра, чтобы они вместе стянули с него остатки немногочисленных одежд. — Лань Чжань, — нежно повторяет Вэй Усянь, когда глаза Ванцзи закрываются теперь уже по его воле. Он чувствует голое тело Вэй Ина поверх своего собственного, чувствует, как по его венам резко растекается острое желание, когда их тела переплетаются друг с другом. — Ты не хочешь взглянуть на меня, Лань Чжань? — легко подразнивая, проговаривает Вэй Усянь. Он фыркает, открывая глаза, чтобы бросить, как он надеется, укоризненный взгляд на озорного альфу. Очевидно, ему это не удаётся — он чувствует, как всё тело Вэй Усяня движется, когда он смеётся. Однако смех резко стихает, когда рука Лань Ванцзи касается его ягодиц, прижимая их тела друг к другу. Вэй Усянь сглатывает. — Лань Чжань! Ладно, ладно, Вэй Ин был неправ, дразня тебя, — признаётся юноша, вновь потянувшись за поцелуем, прежде чем тихо прошептать в раскрытые губы напротив, — покажи мне. На этот раз Ванцзи, не колеблясь, подносит руку Вэй Усяня ко рту и втягивает в рот два пальца. Лицо Вэй Усяня тут же заливается краской, но он не может отвести глаз от Лань Ванцзи. Другой рукой он поглаживает щёку омеги, наблюдая, как его влажные пальцы покидают такой же влажный, пленительно тёплый, рот. Он не может выбрать между наблюдением за лицом Ванцзи или наблюдением за тем, куда омега направляет его руку. Лань Ванцзи вздрагивает, когда чужие пальцы касаются податливой дырочки меж его ягодиц, смазка, уже обильно стекающая с его бёдер, значительно облегчает скольжение. — Я делаю тебе больно? — Вэй Усянь хрипло вздыхает, когда один из его пальцев погружается внутрь. Лань Ванцзи едва ли может ответить: ощущение пальца Вэй Ина внутри него раскаляет нервы до предела. Глубоко вздыхая, ему всё ещё удается покачать головой. — Мне приятно. Видимо, это всё, в чём нуждался Вэй Усянь. Он смело добавляет второй палец, жадно впиваясь в губы напротив. Лань Ванцзи кладёт руки на талию юноши, крепко сжимая, когда альфа добавляет третий палец, глубоко погружая длинные фаланги в судорожно сжимающееся нутро. — Вэй Ин, — стонет он, шире раздвигая ноги, когда чувствует сжимающиеся пальцы на своём бедре. — Лань Чжань, Лань Чжань. — Вэй Усянь горячо стонет имя омеги ему в ухо, прижимаясь затвердевшей плотью к раскалённому бедру. Лань Ванцзи наклоняется, осторожно оборачивая руку вокруг его члена, — Лань Чжань, — вновь выдыхает Вэй Усянь, его пальцы перестают двигаться внутри, пока он пытается восстановить крупицы разбившегося на части самообладания, — ты станешь моей погибелью, Лань Чжань. Лань Ванцзи не может ответить, потому что Вэй Усянь надавливает на точку внутри омеги, заставляя того сладко зажмуриться. Он чувствует, как угрожающе подступает волна наслаждения, наклоняя голову к Вэй Усяню, довольно мыча, когда его награждают поцелуем. Лань Ванцзи раздвигает ноги, помогая Вэй Усяню расположиться между ними. — Вэй Ин знает, что делать? — он тихо спрашивает, чувствуя, как алеют уши и щёки. Озадаченное выражение лица Вэй Усяня говорит само за себя. Он осторожно протягивает руку к пальцам, до сих пор медленно ласкающих его внутри, растягивая узкие стеночки, и выдёргивает их из себя. Игнорируя протесты Вэй Усяня, он тянется к члену альфы, оглаживая от основания до сочащейся смазкой головки. — Вэй Ин. Внутрь. — Ванцзи отчаянно надеется, что ему не нужно будет вдаваться в подробности. От одной только мысли юного адепта Гусу Лань прожигает изнутри, словно он вот-вот воспламенится из-за стыда, если ему вдруг придётся это сделать. Вэй Усянь, кажется, понимает, одаривая того улыбкой, скрыть лёгкую нервозность за которой всё равно не выходит. Ванцзи не может оставить его таким беззащитным, притягивая того к себе, целуя снова и снова. — Лань Чжань, — Вэй Усянь разрывает поцелуй, — что, если я причиню тебе боль? Он выглядит так встревоженно, а Лань Ванцзи так его любит. — Не причинишь. Доверься мне, Вэй Ин, — произносит Ванцзи, задумываясь, смогут ли его слова передать всё то, что он не может выразить лаконично. Вэй Ин расплывается в улыбке. — Лань Ванцзи, ты очарователен. Позже, когда Вэй Усянь проникает внутрь, альфа хватает обе руки омеги и кладёт их себе на плечи. — Держись за меня вот так, Лань Чжань. Он опирается всем весом на Лань Ванцзи, то и дело высовываясь из припухшего влажного входа омеги. Вэй Усяня не хватает надолго, как и Лань Ванцзи. Они оба целуются, спускаясь с пика наслаждения вместе. Из-за наступившей течки и полученных ранее ранений второй молодой господин Лань не может долго держать глаза открытыми. Он проваливается в сон, положив голову на грудь Вэй Усяня. Альфа гораздо дольше лежит без сна, рассеяно проводя пальцами по волосам омеги. Завтра у них много дел — придётся сражаться с черепахой-губительницей, всеми силами хватаясь за возможность выжить. Но пока он будет наслаждаться временным спокойствием со своей омегой. Со своим Лань Чжанем.