***
Давненько в жизни журналиста не выдавалось столь отвратительного воскресного утра. Проснулся Эдди слишком рано, причём, не от привычного влажного мурчания в самое ухо, и не от тихого шёпота в своей голове, пробирающего до предательских мурашек. Разбудил его самый что ни на есть тривиальный и до криворотости мерзкий сигнал будильника, который он по рассеянности забыл вчера отключить. Мужчина сел на кровати, предварительно витиевато выматерившись. Запустил в дальний угол проклятую шарманку. Но и там, провалившись в гору какого-то книжно-журнального хлама, эта дрянь продолжала истошно вопить и никак не желала заткнуться. — Твою мать! Да что же это?! — взвыл Брок обреченно и прошлёпал босыми ногами через комнату, чтобы наконец избавить мир от этого невыносимого электронного дерьма. Наконец расправившись с гадкой штуковиной путём извлечения из неё батареек, Эдди понял, что что-то не так. Слишком омерзительно тихо было в его голове. Безмолвие представлялось настолько щемящим и странным, что начинало пугать его до липкого пота и тремора в кончиках пальцев. — Вен, ты здесь? Застыв посреди комнаты, он стал прислушиваться к ощущениям: симбиот был на месте, в этом не было сомнений. Он крутился где-то в области грудного отдела позвоночника, но ощущался каким-то слишком ленивым и непривычно тихим. Брок нахмурился и попытался прислушаться снова, но до жути мешало сосредоточиться подозрительное томление внизу живота. Эдди опустил на мгновенье глаза, чтобы удостовериться в собственном стояке, краем сознания тут же отметив, что его постель по утрам уже около недели оставалась почти девственно чистой. Эротические сны его более не посещали, и естественные потребности мужского организма уже начинали давать о себе знать слишком частой, и нередко совсем неуместной эрекцией вкупе с постоянной нервозностью. — Ви, всё в порядке? — спросил он ещё раз, уже гораздо громче. Веном слегка встрепенулся, словно выскочив из утренней дрёмы, и неторопливо выплыл из-за плеча. — Ты напугал меня, — Эдди повернул голову в сторону и осторожно прижался губами к теплому, приятно скользкому лбу. — Прости, Эдди, — промурчал в ответ симбиот, тут же извернулся и лизнул его, невзначай зацепив влажным языком нижнюю губу. — Я просто задумался. — Вот как, — Брок секунды потоптался на месте и вернулся в постель. Для воскресного утра вставать в шесть — это слишком даже для придурка, влюблённого в собственный «вирус». — Я не вирус, — беззлобно прошипел Веном, прочитав его даже столь незначительные мысли. Эдди широко улыбнулся и смачно зевнул, потягиваясь до хруста в позвоночнике. Неприкрытый утренний стояк красноречиво уставился в потолок, но никого из двоих давно не смущали подобные анатомические мелочи. В конечном итоге, Веном — это ОНИ. И тело у них практически одно на двоих. — Расскажешь, о чём думал? — Брок запрокинул голову и призывно раскрыл ладонь, которую тут же опутали чёрные блестящие нити. «О нас» — коротко и не совсем ясно прозвучал ответ где-то под черепушкой ближе к левому уху. Не считая «ладони», которая крепко сжимала кисть журналиста, Веном почти полностью спрятался. — «Мы никогда не говорим о нас, Эдди.» В груди Брока вдруг что-то ёкнуло, а сердце, кажется, подорвалось до самого кадыка. Остатки утренней неги как корова слизала. Все чувства разом вдруг обострились, ему даже стало казаться, что воздух слегка загустел от напряжения. — Я думал, ты и так обо всём знаешь. «Знаю…», — снова эта пауза, длиной, кажется, в сто световых лет. — «Но эти мысли только твои. Я стараюсь к ним не прикасаться. Я слышу только твои чувства» — Личное пространство, — пояснил Брок самому себе и нежно погладил большим пальцем живую перчатку. — Ты прав, малыш. Мы должны говорить. Но есть одно условие, — он сделал паузу и решил поправить. — Просьба: я хочу тебя видеть. Эдди вытянул руку перед собой и стал наблюдать, как тонкие нити поползли по предплечью, опутывая собой руку до плеча. Приятно пощекотали шею и подбородок, стекая на грудь живой, трепещущей лужицей. Мужчина улыбнулся, когда голова любимого монстра материализовалась откуда-то с рёбер. Вен лизнул его кончиком мокрого языка по скуле и уставился на своего человека немигающим взглядом сощуренных белёсых глаз. — Я думал, тебе не слишком приятен мой внешний вид, — голос симбиота зазвучал так подавленно, что Эдди непроизвольно болезненно нахмурился. — И что навело тебя на эту гениальную мысль? — Когда мы впервые слились, я слышал твои чувства по отношению к Энни, — Вен слегка вздрогнул на груди мужчины, и тот сразу ощутил укол где-то в районе чревного сплетения, подозрительно напоминающий ревность. — Я непохож на неё. Непохож на представителей твоей расы… — Я тоже не слишком напоминаю твоих сородичей, — Брок пожал плечами и подоткнул подушку, занимая положение полусидя. — Энни в прошлом. Ты должен это понять и перестать ревновать. Ревность — гадкое чувство, я не хочу, чтобы оно тебя мучило. — Ты боишься за голову бывшей подружки, Эдди? — фыркнул Вен, и носитель сразу впитал его раздражение, которое мелкой вибрацией растекалось по коже, поднимая дыбом каждый самый маленький волосок. — Нет, не боюсь. Я доверяю тебе, а вот ты мне, видимо, не слишком, — с целью подчеркнуть оскорблённый вид, Брок попытался подорваться с постели. Не то, чтобы он действительно мог предположить, что у него получится воспротивиться настырной заразе. Это скорее был подсознательный жест негодования, но совершенно, как он тут же смог убедиться, бесполезный. У симбиота, которого столь неожиданно пробило на откровения, были другие планы относительно положения любимого и желанного, и сейчас такого бесячего тела, которому так и подмывало основательно прикусить его упругую, сочную задницу. — Отлично, сладкий, — глухо зарычал Веном носителю в ухо, и Эдди тут же покрылся мурашками, не забыв при этом приподнять в изумлении бровь на неожиданное ласкательное. — Поговорим о доверии. Это одна из тем, которую я хотел обсудить. Почему ты стараешься спрятать подальше от меня свои чувства? Журналист нервно дёрнулся, рефлекторно стараясь избавиться от прилепившей его к постели чёрной шевелящейся массы. Веном, продолжая контролировать конечности человека, медленно и осторожно перетекал с одного участка любимого и желанного тела на другой, вызывая волнующие ощущения. Дыхание Эдди заметно участилось, и возбуждение волна за волной стало накатывать, угрожая несостоятельностью их дальнейшему разговору по душам. Чувство негодования стремительно растворяясь в другом, более плотском и животном. Брок был готов… Он жаждал ощутить в полной мере всё то, что столько раз видел во сне. О чём грезил в самых порочных и пошлых, но таких сладких фантазиях, не смея озвучить их и каждый раз умирая от страсти, которой до конца так и не дал выхода. — Ничего я не прячу, — Эдди судорожно вздохнул, когда Веном переместил свои, всё более настойчивые ласки к напряжённому прессу. Колом стоящее достоинство продолжало таращиться в потолок. Создавалось устойчивое впечатление, что как минимум половина всей крови, что циркулировала по организму мужчины, разгоняя по венам адреналин и тестостерон, на данный момент сосредоточилась в паху. — Между прочим, ты старше меня на сто тысяч человеческих жизней, — прохрипел он, стараясь сгрести в жалкую кучку остатки здравого смысла. — Мог бы первым сказать мне, что ты чувствуешь. — Эдди — кисейная барышня, — протяжно почти прошептал Веном, обдавая лицо мужчины горячим дыханием. Эдди казалось, что он ощутил подозрительно знакомый запах, и почему-то он был твёрдо уверен, что это аромат возбуждения инопланетной, сладкой заразы. Его же он чувствовал по утрам после своих изнурительно-горячих снов. — Вееен! Ты залез в мои сны, паскуда ты инопланетная! — Брок дёрнулся, вложив все свои, такие жалкие в сравнении с Веномом, силы в этот бессмысленный жест, но тут же был беспощадно распластан по смятой постели и перевёрнут мордой в подушку. — Только сделал их чуточку ярче, — симбиот издал торжествующе-нетерпеливый рык и решительно двинулся к вожделенному заду своего человека, перетекая дрожащими волнами и массируя скованные напряжением мышцы. — Не смей, слышишь! Блядский засранец! Личное пространство, твою мать! Кому я поверил? Эдди уже хотелось взвыть от отчаянья, возбуждения, злости. Все чувства разом вдруг накатили, накладываясь одно на другое и переплетаясь, как тягучие щупальца, которые уже ласкали его ягодицы, внутреннюю сторону бёдер. Медленно, но настойчиво разводили ноги в стороны, не позволяя свести их обратно. Часть скользкой и такой восхитительно горячей массы сползла в область паха, просочившись под тело мужчины. Растеклась по крепким кубикам пресса и накрыла собой изнывающий каменный член. Всё, что смог Эдди, это сдавленно заскулить, когда тело Венома стало ритмично массировать восставшую плоть, размазывать обильно текущую смазку по чувствительной набухшей головке. Наслаждение жгло, опаляя его изнутри и снаружи, стучало в висках. Но неожиданно всё прекратилось быстрее, чем началось. Слишком резко… Броку захотелось завыть, умоляя, чтобы сучий засранец продолжал и не останавливался. У Венома же, в свою очередь, были куда более жаркие планы на счёт человечка. Он вовсю источал аромат возбуждения, который сводил мужчину с ума. Эти чёртовы космические феромоны пробирались под кожу, раскаляя её до предела и заставляя покрываться испариной. Эластичные щупы ласкали, сжимали, раздвигая ягодицы, касались пылающей дырки. Эдди уже и забыл, когда в последний раз, не считая горячечных снов, у него был опыт подобного секса. Кажется, это было лет сто назад. — Вен… — только и смог простонать Брок умоляюще. Пытаться противиться не было ни сил, ни желания. Только дикая жажда ощутить наконец в себе эти гибкие щупы, которые безошибочно смогут унести его к краю Вселенной. Потому что тело одно на двоих, потому что они — одно целое. ОНИ — ВЕНОМ. — Да, сладкий, — прохрипел возбуждённый до чёртиков Веном, запустив горячий язык в ушную раковину Эдди и вызвав тем самым череду сиплых стонов. Они так горячо и распаляюще действовали на симбиота. — Я люблю тебя, Эдди, — шепнул он, перестав вылизывать человеческое ухо, и мягко ткнулся скользким тентаклем туда, где Брок сейчас его жаждал больше всего. У Эдди перехватило дыхание, отдача от гулкого пульса, кажется, всерьёз грозила повредить изнутри барабанные перепонки. Продвинувшись глубже, Веном стал мучительно медленно двигаться в нём, пока избегая простаты, как и каких-либо контактов с истекающим членом. Мужчина отчаянно пытался двинуть бёдрами, чтобы хотя бы немного увеличить трение и стравить то давление, которое распирало изнутри возбуждённую плоть. Но симбиот не позволил. Он только шумно сопел у него прямо над ухом, продолжая нежно вытрахивать из любовника остатки сознания, и влажно лизал языком на его шее бешено бьющуюся жилку. Брок исступлённо рычал, мечась взъерошенной взмокшей головой по подушке. Кончить не получалось, а напряжение возросло до критической отметки. Казалось, вот-вот оборвётся последняя нить, которая незримо удерживает его в здравом рассудке. — Ви! Пожалуйста! — не выдержав пытки, наконец застонал человек, и по всей поверхности тела Венома пробежала нетерпеливая рябь. Почувствовав сладкую вибрацию в заднице Эдди умоляюще взвыл. — Возьми его, Ви! Или позволь мне самому, иначе я сейчас сдохну! — Только я, Эдди, — выдохнул страстно симбиот, и милосердно скользнул под живот мужчины, приподнимая его бёдра. Эдди с восторгом ощутил его горячую и необходимую до белых мошек перед глазами хватку, и стал исступлённо вколачиваться в этот плотный, такой приятный и умопомрачительно узкий кокон, похожий на его собственную сжатую ладонь. — Я люблю тебя! Малыш! Я так люблю тебя! — балансируя на краю сознания, он повторял как мантру слова, доставляя Веному этим признанием едва ли не большее наслаждение, чем сам акт их совокупления. — Я хочу поцеловать тебя, Эдди. Как тогда, в лесу. — Да! Да! Влажный и вкусный язык ворвался в приоткрытый рот, сплетаясь с языком человека. Веном беспощадно долбился в простату, и Брок понимал, что больше не выдержит. Реальность на глазах ускользала, сочившись сквозь пальцы, и он оставил попытки за неё зацепиться. Остались только они — одно целое, теперь в абсолютном смысле этого слова. Симбиот в свою очередь стремительно умирал от наслаждения и любви к этому хрупкому человечку. Такому сладко-беспомощному, мокрому, стонущему и распластанному по постели. Разомлевшему под ним и его ласками. Веном вдруг понял, как всё-таки ущербна и несчастна в некотором роде его собственная раса. Ведь никому из них скорее всего не удастся познать того, что познал он благодаря Эдди Броку, единственной его неповторимой и всепоглощающей любви. Когда Эдди кончил, то не просто стонал — истошно вопил, уткнувшись в подушку, и всё равно, наверняка поднял на уши всех ближайших соседей. «И дьявол с ними, пусть завидуют» — пронеслась последняя связная мысль, вслед за ней в голове что-то вдруг щелкнуло и взорвалось салютом. Сквозь собственный невероятный оргазм он ощутил пик наслаждения симбиота, и оно оказалось такой сокрушительной силы, что Брок почти отключился. А может и в самом деле вырубился, потому что пришел в себя он уже заботливо уложенный взмокшим затылком на подушку. Безнадежно залитая спермой простыня жалкой тряпкой валялась на полу, а Эдди нежно, но крепко обнимали со всех сторон горячо любимые щупальца. Зубастая морда мирно покоилась на подушке рядом с его головой и издавала довольное урчание. Влажный язык симбиота лениво ласкал его висок, собирая солёную влагу. — Эдди, — к Веному медленно возвращалась способность говорить. — Ммм… — Ты правда не жалеешь, что позволил мне остаться с тобой? — Не то, чтобы у меня был выбор, — на свою шутливую реплику Брок получил легкий тычок под ребро и тихо засмеялся. — После того, как узнал тебя, не жалел ни секунды. — Когда мы победили Райота и упали в залив, — начал Веном и тут же ощутил, как в груди человека что-то болезненно сжалось. — Твой страх был таким сильным. Ты ведь не думал, что я позволю тебе там погибнуть? Голова симбиота поднялась и зависла на уровне глаз Эдди, пытливо уставившись на человека туманными безднами. Брок поднял руку и прижался ладонью к давно уже ставшему родным оскалу, и Веном тут же обвил слюнявым браслетом его запястье. — Ты не понял, малыш? Я испугался не за себя. Я боялся, что больше тебя не увижу. В ответ на откровение Веном вдруг задрожал, лизнув напоследок Эдди за ухом, просочился в тело носителя и замолк. Брок только ощутил, как симбиот весь словно сжался в тугой комок где-то под сердцем, и это чувство ещё с полчаса не позволяло ему полноценно вздохнуть и нагоняло невыносимую грусть. — Малыш, — второй раз за сегодняшний день Эдди первым нарушил молчание. — Ты в порядке? — Да, Эдди, — Веном закопошился, но с места не сдвинулся. — Мне немного грустно, но это пройдёт. Жаль, что и ты это чувствуешь. — Я хочу это чувствовать. Хочу ощущать всё то же, что ты. До конца своей жизни. — Я тоже, Эдди. Поэтому я всегда буду с тобой. — Вен, — проведя по лицу ладонями, Брок сел на постели. После избытка горячих ласк тело ныло и приятно покалывало. — Можешь мне кое-что пообещать? Не успел Эдди закончить вопрос, как Веном вдруг в одно мгновение возник откуда-то из-за плеча. — Нет! Даже не проси! — рыкнул он, категорично обрывая человека на полуслове. — По человеческим меркам мы ещё очень долго сможем быть вместе. Я буду продлевать твою жизнь столько, сколько смогу. Но когда уйдешь ты — я уйду вместе с тобой. — Ви… — только и смог простонать Брок. Дыхание перехватило, и к губам тут же осторожно прижалась зубастая пасть в глубоком поцелуе. «Я искал тебя многие сотни человеческих жизней, Эдди Брок. Веном — это МЫ, помнишь? Теперь только вместе.»Часть 1
16 февраля 2021 г. в 22:35
Эдди Брок и его симбиот никогда не говорили о доверии. Изначально их союз строился в первую очередь на нём. Веном пообещал Эдди сохранить ему жизнь взамен на то, что человек безоговорочно примет его и не создаст больше проблем. По крайней мере, умышленно.
Симбиот выполнил свою часть обещания, залатал его, насколько это вообще было возможно в случае с изначально ущербным и хрупким человеческим организмом. И насколько НЕ возможно — тоже. Брок, в свою очередь, смирился с тем, что в нём поселилась инопланетная, вечно пиздящая под руку сущность. А со временем даже смог оценить ИХ по достоинству. Он понял, что больше никогда не будет один. Это же понял и Веном.
Эдди Брок и его симбиот никогда не говорили о ментальной привязанности. Веном всегда стремился к чему-то подобному, именно по этой причине и стал изгоем для собственной расы. Бесконечное множество лет он искал, перемещаясь от одного носителя к другому, отбраковывая неподходящих. Каждый следующий раз захлёбываясь очередным разочарованием. Но надежда всегда возвращалась, и он продолжал свои поиски. Оказалось, что не напрасно.
Что же до Эдди — для него это чувство стало своего рода «роялем в кустах». Когда он впервые решил поразмыслить о том, что на самом деле чувствует по отношению к «инопланетной заразе», его привязанность уже находилась на грани с чувством гораздо более глубоким и ёмким.
Эдди Брок и его симбиот никогда не говорили о любви. Брок, в силу природной скудности восприятия, свойственной среднестатистическому человеку, искренне верил, что Вен и так всё знает. В конце концов, он живёт в нём, в его голове, в его мыслях. Всегда ощущает малейшие перемены в его настроении. Разве он может не знать о том, что Эдди влюблён в него по уши, окончательно и бесповоротно?
Веном, в свою очередь, тоже молчал, но даже в пылу их перепалок и извечных обменов подъёбками, даже смертельно обиженный, транслировал обожание круглосуточно по всем доступным частотам. Брок ощущал его каждой клеточкой, слышал и видел, принимал, как бальзам на израненную душу. Симбиот и тут его исцелял, не оставляя даже мельчайших рубцов.
Эдди Брок и его симбиот никогда не говорили о сексе. Они были вместе уже достаточно долго, и всё это время у Эдди не было физической близости ни единого раза. Сношаться лишь ради банального удовлетворения потребностей тела, тем более, в присутствии столь любопытного зрителя было неприемлемо априори. Однако, природу не обманешь, и очень скоро эта самая потребность переросла в манию, невыносимую похоть.
Вся беда была в том, что на тот момент он уже окончательно разобрался в своих собственных чувствах к Веному. Смирился и свыкся с ними, даже стал воспринимать их, как нечто гораздо более естественное, чем что-либо. Кого ещё можно полюбить сильнее того, кто знает тебя абсолютно, на уровне атомов? К тому же, он был в курсе, что его горячо обожаемый паразит — на редкость ревнивая сволочь. А дрочить под порнушку, каждую секунду опасаясь, что из-за плеча вдруг появится смоляное зубасто-слюнявое нечто и начнёт задавать массу странных вопросов, ему как-то совсем не хотелось. В итоге он едва не заработал себе (им) нервный срыв.
В одну прекрасную ночь его воспалённый и измотанный избытком гормонов мозг окончательно перемкнуло, и он трансформировал его нескончаемо-изнурительное возбуждение в эротический сон. И партнёром Эдди в этом сне был никто иной, как Веном — его единственная самая истинная любовь. Его ласки даже в этом горячечном полубреду были настолько жаркими и восхитительными, что Брок едва не двинул кони от наслаждения.
Утром мужчина проснулся приятно выжатый и удовлетворённый до кончиков вечно взъерошенных мягких волос, в пропитанной спермой и потом постели. Как только сладкая нега окончательно рассеялась, уступив место реальности, первой реакцией Эдди был жуткий конфуз и даже испуг. Но Веном вёл себя совершенно непринуждённо, даже слегка отстранённо. Пожелал ему доброго утра и в привычной манере хлестанул своего человека тонким щупальцем по голому заду, со словами, что если он будет и дальше вылёживаться, и не вернёт своё лицо на законное место, то им придётся жить в подворотне. Никто не станет держать на работе того, кто вечно опаздывает и внешне напоминает вяленный фрукт.
Брок немного успокоился и решил, что симбиот либо не может читать его сны, либо просто в это время дрыхнет и видит свои собственные. В противном случае он бы не упустил случая его подъебнуть и придумать своему похотливому человечку очередное меткое прозвище.
С того самого дня интимная сторона жизни счастливого обладателя внеземной и жутко назойливой родственной души тоже очень быстро наладилась. Во время каждой очередной его «течки» сны посещали Эдди с завидным постоянством. Вот только эти самые «течки» стали возникать всё чаще, и его отношение к Веному тоже изменилось в интересную сторону. Помимо любви, появилось желание и нестерпимая нежность, которую приходилось компенсировать как бы случайными прикосновениями и мечтательно-глупой улыбкой.
Нужно отметить, что Вен отвечал ему полной взаимностью. Приставучий засранец стал настолько тактильным, что всё больше напоминал не в меру зубастого, но в доску домашнего кошака, без которого Эдди уже не мыслил ни минуты своей, прежде такой жалкой жизни. Был готов на даже «зассатые тапки и вечно вонючий лоток».
Эдди Брок и его симбиот никогда не говорили о страхе потерять друг друга. В их случае это было совершенно естественно, оба знали, что каждый глубоко в душе этого боялся просто смертельно.