Невозможно

Ви ужасно любил Джеки. Невозможно было не любить это огромное тёплое чудо, храпящее и бесстыдно пердящее на всю хату с такой невинной рожей. Невозможно было не любить его аккуратные и тихие поцелуи в губы, думая, что проснулся первым. Но Ви проснулся тоже, просто не спешил открывать глаза. Невозможно было не любить еле слышные из душа песни на испанском, то старые как мир, то новомодный рэп. Уэллсу в детстве явно наступил медведь на ухо, но Ви слушает с упоением, тихо смеясь в подушку. Невозможно было не любить запах чистого тела, нависшего сверху; длинные волосы, падающие и щекочущие лицо; хриплое, ещё лениво-сонное пожелание доброго утра и поцелуи. Много поцелуев. Длительные и короткие, ленивые, но тут же перерастающие в страстные, горячие, ловящие стоны и лишающие воздуха. Невозможно не любить этот ленивый утренний секс, не такой страстный, как ночью, но полный нежности и любви, что Винсент, кажется, в ней захлёбывается. Теперь очередь Ви идти в душ, но Джеки всё равно идёт следом, моется снова. Лишним не будет. Джеки старается не подпускать парня к плите после того, как он чуть не спалил всё к хуям, как тот пиздюк из одного старинного мема. Завтрак и ужин он готовит сам, если есть время и продукты. На обед, увы, им времени как раз и не хватает, разве что быстро перекусить лапшой. Иногда им помогала мама Уэллс. Джеки готовит вкусно, он ведь умеет, пусть не так хорошо, как его мама. Но он всегда так старается, и от этого его невозможно было не любить больше. Невозможно было не любить его ревность. Винсент красивый и все это знают. И каждый второй так и норовит его нагло пощупать, опустить пару кокетливых словечек, совершенно не стесняясь стоящего рядом бугая. На каждого такого Джеки бросает самый убийственный взгляд, на который он только способен. И взгляда хватает вполне. Особо не понятливым приходится собирать себя по частям. Ви иногда тоже достаётся. Но не сказать, что ему это не нравится. Джеки очень сдержан в сексе и думает больше о своём партнёре. Делает всё, как по плану: медленно, нежно, ускоряясь лишь ближе к кульминации. Оно и понятно, будь у Ви такие же гарбариты, он тоже был бы осторожен, но иногда хотелось узнать всего Уэллса. И однажды это удаётся. Они оба пьяны, возбуждены и не в силах терпеть до дома, а потому Джеки грубо заталкивает Ви на заднее сидение. Он никогда не был так груб, не был так несдержан. Он целовался голодно, смазано, быстро. Сжимал больно бока и бёдра, на них явно останутся синяки, но Ви рад. Пусть. Джек берёт его тоже грубо, нетерпеливо и без разработки. Ви, конечно, больно, но он терпит, тем более, что Уэллс даёт ему привыкнуть. А потом вколачивается в податливое тело, заставляет Ви задыхаться, скулить, хвататься за его спину и кусать сильное плечо. Мужчина рычит, успевает властно шептать: "ты мой... Только мой...". Джеки кончает громко, захлёбывается стоном, и Винсент кончает следом. — Знаешь, Джек, — сидя на кухне их квартиры однажды говорит Ви, согревая руки на кружке синтетического кофе - подарок от Мисти.— когда я впервые тебя увидел, я подумал: "Бля, я этому мудаку бошку снесу, как только это кончится". Джеки смеётся и его заразительный смех тоже невозможно было не любить. — А во второй раз ты думаешь: "Бля, я этому мудаку в жопу бы дал"! И ведь дал! И смеётся громче. Ви хотел раздражённо закатить глаза, — просто шутка века, Джеки, ха-ха, — но тихо смеётся вместе с ним. — Ты невозможный, Джек.