Добровольные оковы

Отчаянно цепляясь пальцами за простынь, тяжело выдыхая, закрывая глаза, неизменно шепча проклятья, подаваясь ближе. У Гарри голова шла кругом, он с трудом дышал, ему даже смотреть на Малфоя в этот момент было больно. Он сжимал бледные бедра, вновь и вновь двигаясь внутри, отчего Малфой тихо ругался и стонал, требуя ещё. Гарри наклонился, чтобы слизать каплю пота, скатывающуюся по гладкой коже груди, отпустил бедро, чтобы провести по тяжело вздымающейся груди выше, к шее. Малфой открыл глаза, смотря затуманенным взглядом на Гарри. Его светлые волосы разметались по подушке, рот был приоткрыт, глаза жадно исследовали тело Гарри, по шее стекали капли пота. Гарри застонал и вошёл глубже, срывая с тонких губ сладостный стон, установив темп, Гарри навис над Малфоем, вбиваясь внутрь быстро, резко, заставляя Драко метаться по постели, откидывать голову и яростно сжимать его руку в своей. Гарри даже не заметил, когда они успели их переплести. —Быстрее, — простонал Малфой, обхватывая Гарри ногами. Облизав губы, Гарри ускорился, но всё ещё сдерживая себя. Малфой жарко застонал и заскреб пальцами по кровати, раз за разом выдыхая "Гарри... Гарри...". Долго не продержавшись в таком темпе, Гарри вовлёк Драко в поцелуй, тот горячо ответил, схватившись за его затылок. Толкнувшись на всю длину, Гарри кончил, сотрясаясь от волны удовольствия, что прошила его тело. Он сжал член Малфоя, хотя это было даже не обязательно, он тоже взорвался, выгнувшись и впившись пальцами Гарри в плечи. Гарри упал на кровать рядом, не удосужившись даже использовать очищающее. Малфой не шевелился, блаженствуя на последних волнах оргазма. Он провалялся без движения пару минут, а после дотянулся до своей палочки, наложив очищающее. Гарри благодарно вздохнул. —Не будем говорить о том, что случилось? — спросил Малфой, откинувшись на подушки. Гарри повернул голову и встревоженно взглянул на него. —Какая разница? — пробормотал в ответ и снова отвернулся. —У тебя проблемы, Поттер, думаешь, я не заметил? — нахмурился Малфой и дотронулся горячей рукой до плеча Гарри, вынудив его перевернуться. — Что происходит? Гарри улыбнулся его искренней обеспокоенности и погладил кончиками пальцев его ладонь. —Ничего, с чем бы я не справился, — мягко сказал Гарри, избегая смотреть в глаза Драко. —Ври больше, ты даже со мной справиться не можешь, — фыркнул недовольный Малфой, откинув его руку. Он поднялся, начиная спешно одеваться. — Ты так совсем один останешься. Гарри смотрел как одевается Драко, как под тканью одежды исчезает его бледная кожа, покрасневшая в нескольких местах на шее и спине, там, где Гарри оставил свои метки. У него тоже есть одна, но её нельзя увидеть, она где-то в груди, он отлично её чувствует, когда Малфой уходит и снова оставляет его одного. Больно. —Знаю, — всё, что говорит Гарри, протягивая руку, чтобы остановить Драко, но безвольно её опуская, потому что не имеет на это права. Малфой встает, не заметив этого жеста. Он застегивает рубашку. —Я надеялся, что ты стал хоть немного больше доверять мне, — хмуро бросил Малфой, заканчивая возиться с рубашкой. — Я был наивен? — Гарри знает, что это был риторический вопрос. Но он бы ответил "нет". Нет, единственный человек, который не подвергся наивности в их странных отношениях — это Малфой. С Гарри всё было куда сложнее. Малфой накидывает мантию и молча уходит, дверь, которую создала Выручай-комната, исчезает, и Гарри остается совершенно один. Опять. Где-то в горле снова начинает першить, и он откидывается на кровать, закрывает глаза и глубоко дышит. Эти моменты можно пережить, а потом всё уляжется ненадолго, а там и к Помфри можно сходить, когда станет совсем невыносимо. Нет, Гарри доверял Драко, он доверял ему больше, чем Гермионе и Рону, но это он сказать был физически не в силах. Они слишком много пережили, едва не погибли, единственное, чего сейчас для Драко желал Гарри — это точно не цепи и груз ответственности, который снова прижмет к земле это небесное создание, начавшее смеяться всего пару месяцев назад. Драко не был тем, по кому можно было с легкостью угадать, что он страдает, или что ему тяжело приходится. Впрочем, то же самое касалось и самого Гарри. Но того небольшого времени вместе, что они провели летом, хватало с лихвой, чтобы Гарри полностью убедился, что Драко всё ещё в подчинении у отца, что его всё ещё тяготит то, что он натворил. Он считает себя бесправным. Когда они оба перепили, Драко прямо сказал, что не имеет права возвращаться в Хогвартс, и он бы постыдился туда явиться, но отец настоял. Пусть прежнего авторитета больше не было, но теперь был страх. Драко боялся и пытался сопротивляться, но он был ничем в глазах отца. Гарри очень хотел поговорить с Люциусом, но знал, что Драко ему этого не позволит. А если он сделает это за его спиной, то не простит. Малфой старался быть сильным в его глазах, хоть немного, старался не пасть в глазах единственного, кто был ему отчасти дорог. Гарри этого не понимал, но не мог рисковать. Если Драко бросит его сейчас, он просто умрёт. Постель сохранила цветочный запах Драко. Гарри перевернулся и уткнулся в его подушку носом. Ему стало немного легче, но глаза защипало. Интересно, если Драко узнает, сможет ли Гарри пасть в его глазах? Да, он точно знал. Знал и боялся, поэтому и скрывал. Он всю свою жизнь борется и что-то скрывает, умирает, ему не впервой, он справится. Гарри верил в это, пока снова не заходился кашлем спустя несколько недель. Но лучше это, чем стеклянный взгляд серых глаз. В Хогвартс вернулись многие, даже Слизеринцы, чему Гарри в какой-то мере радовался. Драко был в кругу своих друзей, а напротив него всегда сидела Астория. Гарри уныло ковырялся в тарелке, отводя взгляд. Если Драко заметит, что он следит за ним и не ест, снова начнет свой допрос. Гарри хотел тишины и спокойствия, жаль, что это было невозможно на данный момент. —Гарри, ты как? Ты ужасно побледнел! — Гермиона озадаченно посмотрела на друга и тут же засуетилась. — Тебе нужно к Помфри, сейчас же! Гарри сам чувствовал слабость и чертов кашель, застрявший в горле, он мешал дышать. Схватив подругу за локоть, Гарри усадил её обратно на скамейку и неуверенно улыбнулся, зная заранее, что это не поможет. В этот раз всё вернулось куда раньше, это не могло не напугать. Нельзя, чтобы кто-то узнал, иначе всему придёт конец. —Всё хорошо, я... — оборвавшись, Гарри закрыл рот ладонью, тихо кашлянув, а потом опустил голову, он хватал воздух раскрытыми губами так, словно задыхался, словно в организм прекратил поступать кислород. Он знал это чувство, поэтому, когда смог остановить панику, накатывающую из-за недостатка воздуха, и посмотрел на подругу, слабо улыбнулся. У него не было цели заставить всех вокруг волноваться за себя. Он скрывал всё до последнего, даже сейчас только Гермиона и Помфри знали правду. Этого уже было слишком много. Опасно. —Гарри... — тихо начала Гермиона, сжимая руку друга. — Пожалуйста, тебе станет плохо на уроке. Крыть было нечем. Такое уже случалось. Он оказался не готов, и был вынужден попросить о помощи Гермиону. Малфоя там не было, и Гарри тихо радовался этому, пока Помфри искала нужное зелье. Она уже устала видеть его в Больничном крыле за очередным зельем. Гермиона с ней в унисон твердили, что так нельзя, ведь зелье может прекратить действовать из-за частого потребления, и тогда никто не знает, чем всё может обернуться. Рисковать его здоровьем и жизнью, конечно, никто готов не был, да и не собирался. Поэтому, в очередной раз выпивая зелье и слушая замечания обеспокоенной Помфри, кивает и говорит, что послушает её. Однако глубоко внутри себя он знает, что не послушает. Без Малфоя стало трудно. Вначале было странное ощущение, словно чего-то не хватало, потом становилось жутко тоскливо, но с его появлением всё приходило в норму, а сейчас... Они пытались наладить связь, вина за то, что слишком сильно привязался, лежала только на плечах Гарри, Драко был ни при чём, он даже подумать не мог, что такое возможно. Впервые они переступили грань допустимого полгода назад, за несколько недель до того, как вернуться в Хогвартс. Это случилось настолько спонтанно, странно, но до сжигающей внутренности верно, правильно, так, как и должно было быть. Они были разбиты в тот вечер разговорами о войне и предстоящей учебе там, где потеряли столько всего. Гарри не помнил уже точно, кто потянулся первый. Он отчетливо мог воспроизвести только то, как Малфой уронил голову ему на плечо и тихо всхлипнул, совсем не смущаясь своих эмоций. Несколько минут спустя Гарри лежал на диване спиной, а Драко нависал над ним, отчаянно и болезненно целуя, будто этот поцелуй прямо сейчас мог спасти его от неизбежной смерти. Звезды взрывались перед глазами, тело горело, словно от поражающего заклинания, губы жгло от покусываний, а голова кружилась от недостатка воздуха. Он просто не мог проникнуть в легкие, потому что тех коротких, редких и жалких вздохов и всхлипов было недостаточно. Но ничего в тот вечер не волновало Гарри так, как взгляд Драко, проникающий своей тоской в самую душу, добираясь до самых слабых и нуждающихся мест, впиваясь в них с такой мощью, что вырвать не оставалось возможным. В тот же день Драко проник в самые сокровенные части его души одним своим видом, взглядом, словом. Так глубоко, что становилось в буквальном смысле тяжело дышать, словно сама их магия сплелась воедино и чувствовала себя неполноценной, разорванной, сломанной без этого. Как же Гарри ошибался, когда списал это на реакцию на свою первую столь яркую близость. Тогда без Малфоя всё ещё было возможно. Гарри был свободен от него, не зависим, по крайней мере, он так считал. Когда они вновь сблизились уже в стенах Хогвартса, всё стало сложнее в разы. Его чувства не были порождены моментом удовольствия, они в прямом смысле уже проникли в саму его суть, даже не спросив его мнение на этот счёт. Быть с Малфоем стало сложно, но отказаться от этого Гарри не мог, как бы ни хотел. Они стали слишком близки, во всех возможных смыслах: они спасали друг друга, ненавидели, дрались, плакались друг другу на жестокую судьбу, жаловались, рыдали, сидя плечом к плечу, смеялись, шутили, ласкали друг друга, жадно тянулись за поцелуем и прикосновением. Они стали больше, чем врагами, друзьями, любовниками. Они стали всем и в один миг. И это оказалось слишком тяжело, страшно, невыносимо. Гарри не знал, чувствовал ли это Малфой, но про себя знал точно: его ломало без Драко. Ломало так отвратительно сильно, что даже списать ни на что было нельзя, будь то синдром Спасателя, чувство долга или обычное желание выговориться, помочь, облегчить ношу. Всё это мгновенно меркло перед тем, что он испытывал, как только Драко касался его. Всегда по-разному, но в тоже время так одинаково, знакомо, привычно, будто так происходило всегда. Гарри понадобилось три месяца, чтобы окончательно признать тот факт, что он пропал. Абсолютно и без шанса на спасение, тут не помогало даже его «бессмертие», сила и упрямость, потому что нельзя бороться с тем, что настолько глубоко в тебе, что когда ты пытаешься вырвать это, боль такая, будто ломаются кости. Можно лишь смириться и ждать, когда пройдёт само собой. Он надеялся, что привыкнет к этому чувству, а потом оно пройдёт само собой. Не получилось, всё лишь усложнилось, когда в один из дней, когда Драко стало тоскливо, он нашел его и, прижав к себе, поцеловал так чувственно и нежно, что колени в один миг перестали держать, и он едва не повис в руках Драко безвольной куклой, которая только и может, что отвечать на поцелуй и цепляться в плечи дрожащими от нервозности и чего-то до ужаса правильного в районе рёбер пальцами. Он пропал, пропал так глупо, слепо, слабо и безвольно, без вариантов. Он не успел даже осознать, обдумать, что-то предпринять, когда уже был в ловушке собственного сердца и магии. То, что происходило внутри него, эти до боли сильные чувства, эмоции, не волновало его мнение. Его просто поставил перед фактом собственный организм, собственные сердце и душа. Бороться было бесполезно и больно, мириться с происходящим было сложно, страшно, стыдно и так же больно. Какое-то время всё стабилизировалось. Они с Драко мало говорили, когда встречались между уроками или в коридорах. Гарри не подозревал, как может начать разговор, который не повлечёт за собой разбор полётов, а Драко тихо злился на него, всё ещё задетый тем, что Гарри молчал, менял тему и не говорил, что с ним происходит. Драко оказался весьма внимательным, чтобы заметить малейшие изменения в его поведении, а заодно и Гермионы. Ему не составило труда всё сопоставить, вот только идти к Грейнджер он не мог, а Поттер не хотел рассказывать. Вероятно, его сильно это оскорбляло, даже обижало. Гарри бы и рад признаться, что с головой утонул в нём, сам того не заметив, но боялся. Он знал наверняка, что после этого признания не будет ничего хорошего, совсем. Малфой думал о том, как жениться на Астории, к которой его подталкивал отец своими нотациями, чтобы восстановить капитал семьи. Драко был согласен и не сопротивлялся. Как-то он оговорился, что лучше выгодная партия, чем надеяться на то, что однажды ему встретится и ответит взаимностью недостижимая любовь. Гарри знал, что их двоих связывают только плотские желания и возможность поговорить о том, чего другие не поймут или начнут утешать. Им это было не нужно, и они оба могли понять друг друга в такие моменты, просто молча выслушивая чужую исповедь, давая чувство слабого облегчения. Они слишком долго враждовали, поэтому оба неосознанно знали друг о друге слишком много. Гарри знал, насколько Малфой может быть чувствительным и слабым, прячась под маской холодной аристократии, а Драко знал, что Гарри безумно тошно от того, как каждый день ему напоминают о войне, его героических подвигах, силе и ловкости. Также он знал, что Гарри очень глубоко и сильно скорбел по тем, кого потерял на этой войне, знал, что порою Гарри мог откровенно ненавидеть себя за то, что не смог их спасти. Как иногда он осознавал свои и чужие ошибки и целыми вечерами убивался. Малфой был таким же, он так же скорбел по своему погибшему другу, сожалел о том, что натворил, наговорил и о чём промолчал. А ведь их первая встреча через две недели после суда, где Малфоя и его родителей отпустили на свободу с помощью Гарри, прошла ужасно. Малфой явился на Гриммо, и шок, который тогда испытал Гарри, он бы не взялся описывать. Но он впустил его, и даже в некоторой степени почувствовал себя лучше. Жизнь ведь налаживается, если даже Драко решил зарыть топор войны и извиниться? Они провели на Гриммо наедине почти три недели. Оба не знали, как так вышло, но накопилось столько всего, что одного для разговоров не хватило бы никак. Они спорили, ссорились, дрались, извинялись, плакали и бессильно злились, впиваясь пальцами в собственные волосы, признавая, какими были идиотами, сколько всего сломали, упустили, наделали. После суток таких криков и склок, они вымотались и проспали на одном диване больше трех дней. Вымотанные физически и психологически, они вырубились, оперевшись друг на друга. Им было тяжело, но когда они пришли в себя, атмосфера стала значительно легче. Гарри просто потянулся, отмечая боль во всём теле и хриплым, сухим голосом предложил чай. До некоторых пор Гарри не задавался вопросом, почему они нашли утешение друг в друге, именно в таком проявлении, до которого дошли. Гарри никогда не задумывался над тем, а точно ли ему нравятся девушки, считая это чем-то само собой разумеющимся. Но из-за Малфоя ему пришлось многое переосмыслить. Вначале они ненавидели друг друга, потом злились, извинялись, снова ссорились и сталкивались мнениями, а после всё утихло и им просто стало относительно спокойно. Оба почувствовали в обществе друг друга что-то правильное, то, в чем долгое время нуждались. Гарри не пытался выгнать Драко, а тот вёл себя тихо и спокойно, и оттого, что он был с ним, мир будто стабилизировался. Если даже Малфой способен на такие изменения, значит, однажды им всем станет легче, лучше, проще. Покидая стены Больничного крыла с пузырьком зелья в кармане мантии, Гарри крутил в голове тоскливые мысли. Они были вместе буквально на днях, но ему уже стало плохо. Нехорошо, просто ужасно нехорошо. Раньше Гарри держался несколько недель, прежде чем чувствовал душащую его пустоту, которая в буквальном смысле перекрывала ему кислород. Но, видимо, его недавнее открытие всё усложнило. Глупо было бы скрывать от самого себя и дальше, юлить и увиливать от правды. Гарри смирился и сдался вновь — он влюбился в Драко. Вот так сильно, потеряв голову, отдав всего себя ему, даже зная, что Малфою его чувства были не нужны вовсе. Больно и жестоко, но он ничего не мог с этим сделать, было слишком поздно. Он вновь слишком долго закрывал глаза на правду, не желая разбираться с ней. Малфой больше не был противным придурком, он был тем, кто провёл с Гарри почти всё лето, признал свои ошибки и извинился, он был тем, кто пытался измениться так сильно, что ему стало больно от недоверия Гарри, оттого, что он готов был открыться, но в ответ не мог получить того же. Они оба те ещё идиоты, и Гарри не знал, кто из них победит в этом новом соревновании — его невзаимные чувства или желание Драко стать ему другом, близким человеком, пусть он уже был ему ближе всех, кого Гарри знал. Следовало забыть и остановиться, но грань была пересечена, пути назад нет, а впереди только пропасть с бесконечной темнотой. Гарри находил довольно ироничным, что если он всё же и умрёт от очередного приступа, то получается, его убил бывший враг, ставший ему другом и любовником. Может, это был план? Тогда в этом хотя бы был великий замысел, а он не выглядел бы таким идиотом.

***

По традиции, Гарри редко проявлял инициативу. Раньше он делал это, но после осознания своих чувств, подобное резко стало казаться подозрительным, словно если бы он предложил Малфою переспать, тот тут же решил бы, что он странно себя ведёт и наверняка влюблён в него. У Гарри медленно ехала крыша. Но он чертовски сильно боялся раскрытия своих нежелательных чувств. Не для этого он столько времени выстраивал с Драко адекватные и даже тёплые отношения, чтобы в один момент всё разрушить. Малфой находил его к концу каждой недели, здесь он был достаточно пунктуален, ведь снять напряжение, накопленное за всю неделю, было хорошей идеей. Гарри никогда не был против расслабиться после трудных дней, но сейчас он был бы не против сломать график, однако сам же себе запретил. Нельзя, не время, слишком рискованно, а вдруг он так сделает только хуже себе? Он пил зелье и ждал. Он осознал, что слишком плохо скрывал свою проблему через три дня. Гарри слышал, что в ту среду Малфой крупно разругался с кем-то из Слизерина, и ему даже назначили отработки, но не придал этому особого значения. Конечно, он стал переживать за него, но Драко был вполне способен за себя постоять, а если бы ему что-то угрожало, Гарри бы обязательно узнал. Такие вещи очень плохо скрывались в школе. И когда он в очередной раз почувствовал, как затрудняется дыхание, в груди что-то болезненно сжимается, а перед глазами начинало всё плыть, он в панике сжал мантию на груди одной рукой, а другую сунул в карман мантии, вынимая зелье и быстро опустошая всё до капли. Он устало облокотился на стену коридора, забыв о том, куда направлялся, но тут случилась катастрофа — сфокусировавшийся взгляд наткнулся на ошарашенного Драко, остановившегося в конце коридора. Воздух вновь беспрепятственно проник в лёгкие, но Гарри сам задержал дыхание, потрясённо и неверяще смотря на Драко. Он видел. Видел! Осознание ударило по нему так жестоко, что он бы пошатнулся, если бы уже не облокачивался на стену. Он не мог сбежать, потому что всё ещё был шанс, что ему вновь станет хуже. Да и в этом не было смысла — Малфой его догнал бы. Делать вид, что ничего страшного не произошло так же бесполезно — Драко не идиот. Драко преодолел шок и быстро подбежал к нему, схватив за плечи и заглядывая в глаза с такой тревогой, что сердце болезненно сжалось вновь. —Что это было? — спросил он, бережно держа его за плечи. — Гарри, черт возьми, что с тобой? Его голос был таким дрожащим, обеспокоенным и приятным от этого, но Гарри знал, что правду нельзя говорить ни в коем случае. Иначе всё откатится назад. Он этого не хотел. Не хотел грузить Драко своими проблемами, не хотел заставлять его чувствовать вину. От одной мысли, какое выражение лица будет у Малфоя, если он узнает о его чувствах — разочарованное, виноватое и сожалеющее — становилось невыносимо. —Ничего особенного, просто заболел, — пожал он плечами как можно более беззаботно. Было не удивительно, когда Малфой такому неумелому вранью не поверил, но мозг Гарри никак не мог придумать ничего более стоящего. —Заболел? — растеряно переспросил Драко, разглядывая его. — Это чем интересно? Тебе ведь внезапно стало плохо! Я видел, не делай из меня идиота! Мне известно, что у тебя отличное здоровье, иначе я бы заметил, а даже если так, Помфри тебя бы вылечила. Что это за зелье? Это не бодроперцовое, я бы его узнал. Поттер? — он требовательно заглядывал в глаза Гарри, которые тот упрямо отводил. —Хорошо, ты поймал меня. Я... отравился. Мне в еду добавили какую-то дрянь, и у меня уже было припасено зелье от таких случаев, поэтому сейчас я как раз спешил в Больничное крыло... —Больничное крыло в противоположной стороне замка, Поттер, — мрачно перебил Драко, плотно сжимая губы. Он так делал, когда раздражался или злился, и Гарри знал, что этот жест значит, что Малфой пытается сдержаться от едких комментариев. Гарри лихорадочно пытался придумать новую причину, почему шёл в другую часть замка. Мерлин, он чуть не задохнулся пару минут назад, а Малфой столь яростно его допрашивает. Это нечестно, он не мог собраться. —Я думал, что моё зелье сработает и не нужно будет беспокоить Помфри, — вновь нашёл он оправдание. — Но сейчас очевидно, что оно работает плохо, поэтому я и думал развернуться и пойти к ней. Гарри не знал, почему так яростно оправдывается, когда мог просто оттолкнуть Драко и уйти. Скорее всего всё дело было в голосе и глазах Драко, он был слишком обеспокоен и не скрывал этого. Гарри мог ему врать, но не мог оттолкнуть. —Поттер, ты один такой идиот, так безответственно относящийся к своему здоровью! — недовольно прошипел Драко. Гарри расслабился и выдохнул. Малфой ему поверил. —Я думал, что ничего не случится. —Сам дойдёшь? — вместо новых нотаций, заботливо поинтересовался Драко, невольно поглаживая плечи Гарри кончиками пальцев. Он чувствовал прикосновения даже через слои одежды, настолько чувствителен он был к Драко. —Да, справлюсь, не беспокойся, — искренне улыбнулся Гарри, зная, что его улыбка окончательно успокоит Драко. Так и вышло, тот отстранился и распрямил плечи. —Точно? —Да, иди по своим делам. —Мои дела ничего не стоят, если ты вот так глупо помрёшь, Поттер. —Разве? — шутливо фыркнул Гарри, но заметив, как взгляд Драко помрачнел, вскинул руки. — Шутка! Не воспринимай всё так серьёзно. Я пойду. Шагая в сторону Больничного крыла, Гарри отчаянно подавлял любые намёки на безосновательное чувство счастья. Малфой беспокоится о нём, потому что считает своим другом, всего лишь другом. В Больничном крыле, ему на удачу, никого не было. Помфри, заметив его, тяжело вздохнула и достала новые зелья. —Я знала, что вы явитесь, мистер Поттер. Как самочувствие? —Приступы стали слишком частыми, — виновато опустив голову, признался он. — Я не знаю из-за чего. —Потому что нельзя так много пить зелья, молодой человек! — недовольно вздохнула Помфри. — Присядь, я тебя осмотрю. Гарри послушно сел на край кровати, сложив руки на коленях. Помфри колдовала на ним и всё больше хмурилась. —Что-то не так? — осторожно спросил он, когда Помфри опустила палочку, но не двинулась с места. —Он ещё спрашивает! — всплеснула руками ведьма. — Мистер Поттер, это вам не шутки, такие приступы опасны! Зелья теряют свою силу, они начинают хуже помогать, а вам становится только тяжелее, разумеется приступы увеличатся и усилятся! Я ведь говорила вам выяснить причину и устранить, а вы что? Гарри опустил голову, словно провинившийся щенок. —Я не могу сейчас. Пожалуйста, помогите мне. Обещаю, скоро я всё сделаю, только дайте мне время, — Гарри просяще посмотрел на ведьму, которая только тяжело вздохнула уже который раз за десять минут и ушла за зельем. Гарри было неприятно от собственного вранья, но он всё ещё не хотел портить Драко жизнь. Он будет тянуть до последнего и надеяться, что всё пройдёт само собой. Однажды он выработает к этому иммунитет, разве нет? Должна же быть такая вероятность. Обязан быть вариант, где ему не нужно признаваться. —Я и без просьбы помогу вам, — покачала она головой. — Но вы сами должны осознавать, что это опасно, и я напоминаю об этом, потому что вы не должны забывать или откладывать решение такой серьёзной проблемы, мистер Поттер. И если к концу этого месяца ничего не изменится, я буду вынуждена сообщить директрисе. Месяц. Всего месяц? Этого слишком мало. —Я правда буду в порядке! —Месяц, мистер Поттер. И пейте зелье два раза в неделю, — бескомпромиссно заявила Помфри и выпроводила его за дверь. Гарри уныло спрятал зелья в карман мантии и направился в башню Гриффиндора. Нужно было попросить Гермиону о помощи, она умница, обязательно что-нибудь придумает. Обязательно...

***

В кабинете трансфигурации все заняты преобразованиями. Солнце едва-едва проникает в кабинет, его затмили тучи, но редкие лучи пробиваются. Слизеринцы уже отличились, некоторые их ученики уже прекрасно выполнили задание, в том числе и Малфой, который сейчас преобразовывал что-то другое, но понять, что именно, было сложно. Уперевшись локтем в стол, Рон разочарованно взмахивал палочкой, но так и не мог получить нужную форму. Гарри сидел рядом и едва держал палочку в руках. Душно. В кабинете было до ужаса душно. У него начинала кружиться голова, а воздух медленно заканчивался. Кончики пальцев онемели, и Гарри боялся взмахивать палочкой. Он бы просто уронил её. Никто не замечал его проблем, и он надеялся, что провалит задание, получит Тролля и уйдёт за зельем. Сегодня он проспал и забыл засунуть его в мантию, но ему мгновенно это аукнулось. Состояние ухудшалось, но он не мог даже попроситься выйти — ком в горле бы не дал, а встать и уйти слишком демонстративно, у всех бы появились вопросы, особенно у Малфоя и директрисы. Гарри молил сам себя продержаться подольше, до конца урока осталось всего десять минут, он должен справиться, Гарри Поттер он или нет? По сравнению с тем, через что он проходил, выдержать десять минут было легче лёгкого. Или так он думал перед тем, как перед глазами резко потемнело, а воздух застрял в горле. Он чувствовал, как соскальзывает со стула, а потом раздался грохот, и он потерял связь с реальностью. Первым делом увидев перед собой ужасно злое лицо Помфри, Гарри почувствовал сосущее под ложечкой неприятное чувство. Что произошло? —Вот ваше зелье, — строго произнесла Помфри и поставила флакон на тумбочку рядом. — Когда окончательно придёте в себя, выпейте и можете быть свободны. Гарри растеряно кивнул и попытался приподняться, чтобы сесть, но тут на плечи легли крепкие руки и вернули его в прежнее положение. Гарри было страшно смотреть. —Ты солгал. До него поздно дошло, что не смотреть на Малфоя ситуации не поможет, он всё ещё может говорить, злиться и требовать ответов. —Я просто не хотел, чтобы ты переживал. Драко, на самом деле всё не так... —Помфри даже не удивилась, когда увидела тебя без сознания! Что значит «не переживай», когда ты солгал мне о своём состоянии? — Малфой был зол, сомнений не оставалось. Он имел право злиться, ведь Гарри его обманул. — Или... Я правда думал, что ты больше мне доверяешь. Я не понимаю, что сделал не так, чтобы ты снова врал и недоговаривал? —Всё совсем не так! — в панике вскинулся Гарри, но Драко снова надавил на плечи и уложил его обратно. —Я заметил, что ты странно себя ведёшь, но ты не хотел говорить об этом и я смирился. Но ты можешь представить, что я почувствовал, когда ты упал без сознания прямо на уроке? Гарри зажмурился, не в силах видеть взгляд Драко. —Драко, пожалуйста... —Ты сам справишься? — болезненно усмехнулся Малфой. Гарри зажмурился ещё сильнее и осторожно кивнул. — Хорошо. Кто я такой, чтобы требовать что-то у Героя? — прошипел Драко и убрал руки. Гарри с силой прикусил нижнюю губу, чтобы не потянуться к Драко самому. Малфой вскочил со стула, но почему-то замер. Гарри неуверенно открыл глаза. Лучше бы он этого не делал. Драко смотрел на него так разбито, ранено и разочарованно, что стало трудно дышать и без приступа. —Драко... —Выздоравливай, Поттер, — перебил Драко и, помешкав, всё же ушел. Дверь тихо затворилась за ним, и Гарри в бессилии уронил голову на подушку, сжимая кулаки так сильно, что пальцы свело. Он извинялся в мыслях перед Драко, за то, что причиняет ему боль, но считал, что так будет лучше, чем Драко узнает правду и окажется связан по рукам и ногам. Так у него был выбор, была свобода. Он не должен оставаться с Гарри лишь потому, что тот к нему так сильно привязался, так сильно полюбил, что не мог без него дышать в буквальном смысле. Не такой жизни Гарри хотел для того, кого любил. Драко мог согласится быть с ним, мог пожертвовать собственными желаниями и свободой, потому что всё ещё считал себя его должником. Гарри этого не хотел. Он переживёт любую боль и трудности, но не заставит Драко быть с собой из чувства вины и долга.

***

Гарри ненавидит библиотеку, но сейчас завалить себя учёбой кажется одним из лучших решений. Гермиона так и не смогла найти ничего, что бы ему помогло. Во всех книгах упоминались лишь проклятия, а его никто не проклинал. Гермиона пообещала искать дальше, но времени у Гарри оставалось всё меньше. Малфой злится и обижен на него, а состояние продолжает желать лучшего. Он выпил за одну эту неделю уже четыре зелья, а это больше положенного в два раза. Драко так больше и не подходил к нему, откровенно игнорировал или избегал, и Гарри было больно об этом думать. Он знал, что круглый идиот, знал, но другого выхода так и не видел. Вынуждать Драко он не хотел, а признаваться попросту боялся. Он был более чем уверен, что Малфой не любит его. Признание всё только усложнит и испортит. Как бы не было тяжело думать об этом, Гарри не был намерен раскрывать свои чувства. Он всё ещё надеялся, что его удача, наконец, проснётся и всё исчезнет само собой. В итоге оба его варианта были безумно идиотскими. —Профессор задал такое огромное эссе на следующий же день. Когда мы должны успеть его написать? Он считает, что у нас нет больше никаких забот? —Ох, всё это так угнетает... Гарри замирает с томиком по заклинаниям у стеллажа и прислушивается к знакомому голосу. —Не тебе жаловаться, Асти! Смотри, как за тобой Малфой ухаживает. Уже как интересно! Никогда бы не подумала, что он такой... Напрягшись, Гарри ставит книгу на место и осторожно пододвигается ближе к девушкам, чтобы его не заметили. —Ох, это правда... Он очень милый и заботливый. На прошлой неделе он помог мне с зельями, представляешь? Он так понятно объяснял, а когда я не понимала, совсем не злился. А когда я опоздала на ужин, он прихватил мне яблоко и тост... Оказывается, наш Холодный принц очень даже тёплый и милый. Он так красиво улыбается, когда я что-то говорю, это даже смущает... —Он в тебя влюблён! Это ведь замечательно, он такой красивый... От него весь факультет с ума сходит, а ухаживает он за тобой. Ох, как же завидую... Но если подумать... Не в силах больше слушать этот разговор, он неаккуратно выхватил книгу, создав этим шум, и быстро выскользнул и направился к дальнему столу, где никто не сидел. Упав на стул, он уронил том перед собой и открыл на случайной странице, всматриваясь в текст и ничего не видя. Знала бы Астория, каким Малфой бывает милым, если поймать его на ошибке. Как смешно возмущается перед тем, как сдаться и признать, что попался. Как умеет смеяться: искренне, громко, красиво, когда по-настоящему счастлив. Как он мягок и заботлив в постели, как внимателен к мелочам, как одной фразой может в пух и прах разогнать любые сомнения, а с собой у него так не получается. Как он трогателен в моменты, когда открывается тебе, доверяет. Какие у него невероятно прекрасные глаза, когда он смотрит открыто, честно, ничего не скрывая. Как он умеет отдавать, чтобы сделать тебе лучше, как умеет заботится о тебе, когда что-то идёт не так, как успокаивает, обнимая, какой он очаровательный, когда засыпает на коленях, а сам сжимается в клубок. Как невыносимо нежно он умеет целоваться, как одним взглядом может посылать мурашки по коже, как жаден бывает, когда его накрывает страсть. Малфой мог быть и отвратительным и самым лучшим в мире одновременно. Гарри узнал это на себе и отчаянно не хотел терять все эти чувства, знания, эмоции, воспоминания. Он так любил его... Драко заслуживал того, чтобы его любили, он сам наверняка умел прекрасно любить, если был таким невероятным с Гарри, к которому не испытывал таких глубоких чувств. Любил ли Драко Асторию? Книга в руках Гарри едва не воспламенилась из-за всколыхнувшейся в нём магии. Он отдёрнул руки и вскочил на ноги. В груди снова всё болезненно сжималось.

***

Помфри дала Гарри время, чтобы решить проблему самостоятельно и не было ничего плохого в этом беспокойстве и своеобразной заботе как таковой, дело было лишь в самой ситуации, в которую Гарри неудачно угодил. Что ж, он был ужасно плох в прорицаниях, так что винить его особо за промах нельзя. Так он себя успокаивал, когда вновь врал, что сможет всё решить и чужое вмешательство не требуется. Он был сильным магом, а потому ему склонны были доверять, пусть Помфри и сомневалась насчёт его смелости в данном положении дел. Она явно что-то подозревала, и Гарри оставалось надеяться, что она не станет копать глубже, чтобы позже рассказать всё Малфою без его присутствия и в целом мнения на этот счёт. Гермиона рассказывала о новой любопытной книге, которую смогла откопать где-то в укромных уголках библиотеки, а Рон увлеченно делал вид, что ему интересно и вовсе он не зевает, он просто так восхищен, что не может удержаться от глубокого вздоха. Гарри улыбался, лениво осматриваясь по сторонам. Они брели в сторону Гриффиндорской башни, и он предусмотрительно сжимал флакончик с зельем в кармане. Они давно не разговаривали с Малфоем после того, как он затаил на него обиду. Гарри надеялся, что Драко остынет, попытается понять его, как делал это всё время летом. Они научились прислушиваться друг к другу, понимать, уважать чужие решения и выбор. Но вот они врозь, а Гарри всё сильнее начинает скучать по нему. Вот так беспомощно скучать, не имея смелости или же наглости, чтобы подойти первым и попросить прощения для начала. Казалось бы, после подобного Гарри может подумать о том, чтобы признаться, либо же придумать что-то вроде легенды, хранящей в себе лишь каплю правды. Этого было бы достаточно, чтобы успокоить Драко, однако продолжать лгать Гарри не хотел. Он словно пытался обдурить самого себя: если он будет продолжать ждать — однажды что-то изменится кардинально. Не в его характере терпеливо выжидать, врать, фальшивить, но как действовать с Драко по-другому в данной ситуации он не знал. Рассказывать он всё ещё не хотел, был убеждён, что это создаст огромный ворох проблем, который они будут разгребать ещё год, если не всю жизнь. И тут же в ушах раздавался голос Помфри. Никто не сможет рассказать Драко, если не узнает, что это он. Гарри мог бы постараться для этого. Придумать всё же легенду... Остановившись, Гарри тяжело и устало вздохнул, опустив голову. От его вздоха друзья вздрогнули и широко распахнутыми глазами уставились на него, будто только что увидели. —Что произошло? Гарри, — прошептала Гермиона и замерла, потянувшись к нему рукой, — опять? —Нет, я просто... устал немного. Давайте поторопимся? Друзья сочувствующе кивнули и молча поспешили вперёд. Гарри дал себе пару секунд, закрыл глаза и вновь вздохнул. —Ты будто на эшафот направляешься, так тяжко вздыхаешь. Гарри крупно вздрогнул от удивления и резко обернулся. Губы дрогнули и приоткрылись, в уголках начала появляться ошеломлённая, но счастливая улыбка. —Драко, — почти благоговейно произнёс Гарри, рассматривая лицо Драко вблизи своего с такой жадностью и стремительностью, словно не видел его как минимум год. —Идём, — усмехнулся Малфой, прихватывая его за локоть. Гарри не успел ничего сказать удивлённым друзьям, Малфой увёл его так быстро, что он едва не спотыкался. Завернув за угол, скрывшись с глаз друзей, Малфой огляделся и, подойдя к стене, толкнул её, открывая пустую, но небольшую нишу. —Давай. — Драко протянул ему руку, и Гарри сглотнул от взгляда, которым окинул его Драко. Голодный, тёмный, напряженный. —Разве ты не злишься на меня? — неуверенно спросил Гарри, заставив себя помедлить. —Поттер, прекрати задавать глупые вопросы. Если я здесь, значит моего великодушия хватило, чтобы понять тебя и простить, — немного нетерпеливо фыркнул Малфой, а потом, будто одумавшись, быстро продолжил: — Но не думай, что так будет всегда. Улыбнувшись, Гарри вложил свою руку в его и позволил втянуть себя в нишу, которая мгновенно погрузилась в темноту, едва за ними закрылся проход. Малфой прижал его к себе за талию одной рукой, а другой достал палочку и наколдовал люмос и откинул её куда-то в сторону. Гарри было абсолютно плевать, что Драко делает: он уткнулся в его грудь носом, обняв за пояс обеими руками крепко, но недостаточно, чтобы показать, как на самом деле он скучал. И вдыхал его запах, словно больной, чувствуя разливающееся умиротворение по телу, впитывая тепло Драко, упиваясь его объятиями. Как же он ждал этого... В тусклом свете от люмоса волосы Драко совсем волшебно поблескивали, а влажные губы, которые он быстро облизал, словно магнитили к себе, притягивали, умоляли прижаться к ним в поцелуе и не отстраняться до тех пор, пока не наступит новый день. Гарри поднял взгляд выше и заглянул в глаза Драко, внимательно разглядывающие его самого. Они потянулись друг к другу одновременно, и так же одновременно застонали, когда их губы столкнулись в страстном влажном поцелуе, а руки оплели тела, прижимая их как можно ближе. Гарри сжал пальцы до того сильно, что Малфой тихо усмехнулся, прикусив его нижнюю губу в лёгком дразнящем наказании, и Гарри улыбнулся, чтобы затем вновь раскрыть губы, позволив Драко углубить поцелуй, изучить его так, как он всегда делал — досконально и приятно, так, чтобы желание раскалённой лавой текло по венам, угрожая убить, если не утолить его сейчас же. Всегда ли Гарри так сильно нуждался в Драко? Или это чувство появилось гораздо, гораздо позже, уже после того, как они сблизились и даже впервые испробовали друг друга? Он не знал, но пока Малфой так прекрасно утолял его голод, ему казалось, что он всегда желал только его. В голове всё смешивалось: правда, выдумки, фантазии и беспокойства, превращаясь в огромный снежный ком, который грозился вот-вот раздавить его, но Драко держал крепко, и Гарри было всё равно, даже если он умрёт, попадёт в ад, что угодно — ему плевать. Ниша плохое место для того, чем они собирались заняться, поэтому, срывая друг с друга одежду, они слегка отвлекались, чтобы бросить ненужные сейчас тряпки так, чтобы можно было воспользоваться ими не по назначению. Разумеется, можно было наколдовать что-нибудь, но терпения на это не хватало, хотелось прямо сейчас, всё равно как и где, удобно или нет, лишь бы ближе любимые губы и такое нужное сейчас тепло почти родного тела рядом. От одних поцелуев он распалился так, что не смог сдержать громкого хриплого стона, стоило Драко накрыть его тело своим. Гарри не хотел закрывать глаз, вдруг подумав о том, что этот раз может оказаться последним. У него совсем не осталось времени, а Драко он не мог насытиться, никогда не сможет, но он не мог этого сказать, как сильно ни хотелось бы сейчас признаться. Случайно сорвавшееся с языка признание в момент близости — плохо или хорошо? Он боялся рисковать и предполагать. И только спустя минуту он осознал, что и смотреть тяжело — Драко нависал сверху, такой тёплый, мягкий, весь напряженный и такой красивый. Тусклый свет играл на его мышцах, создавал милый блеск на светлых мокрых прядях, прилипших ко лбу, вновь привлекал внимание жадных глаз до плотно сжатых губ, искусанных только что самим Гарри. Красивый. Драко всегда красивый, но когда он вот так сверху — в нём появляется что-то запредельно прекрасное, такое, от чего нельзя оторвать глаз, но если спросить, точного ответа не дать, потому что дело не в атмосфере или в том, как он выглядит именно сегодня, сейчас, всё дело в ощущениях, которые скручивают низ живота, поджигают кровь в жилах, заставляют сердце биться, как сумасшедшее, а дыхание застревать в горле. Гарри с ревностью подумал о том, что не сможет жить с осознанием, что кто-то другой будет видеть его Драко вот таким. Нельзя, этот вид, эти чувства, этот голодный и в тоже время заботливый взгляд серых глаз — всё только его. Драко склонился ниже, чтобы поймать губы Гарри в почти невинный поцелуй, и это тоже должно было остаться лишь его, и то, как Драко заглянул ему в глаза, прежде чем войти — тоже его. Всё, абсолютно всё. Только ему, ему одному. Чувствовать Драко вот так — совсем близко, ловить губами его дыхание, сравнивать ритм их сердцебиения, когда он прижимается грудью к груди, чтобы замедлить толчки, сделать их ленивыми и дразнящими, издевающимися, но такими нужными, потому что Гарри не хотел заканчивать слишком быстро, и он был рад, что Драко разделил с ним это желание, прочитав его в глазах, касаниях, поцелуях. Малфой чуткий, настолько, насколько сам Гарри эгоист, желающий поглотить его целиком и никогда никому не отдавать, даже не показывать. Он боялся его потерять. Но страх не мог затмить его разум, когда Драко продолжал так размеренно брать его, выбивая стоны, кусая за шею и целуя мокрый от пота висок, разглядывая своими глубокими потемневшими глазами, доводя до почти болезненной разрядки. Гарри обхватил его ногами и руками, притягивая ближе, впиваясь в губы и не давая двигаться в прежнем темпе, чтобы дать самому себе время успокоиться, продлить это чувство. Драко скользит языком между его приоткрытых губ, выпивая стоны, не имеющие никакой связи с тем, что он внутри. Гарри стонет лишь оттого, что Драко целует его, лишь оттого, что он смог урвать ещё несколько ошеломляющих минут в его объятиях. Поэтому, когда Драко пытается отстраниться, Гарри хмурится и сопротивляется, но Драко на это только улыбается, и улыбается так, что внутри всё переворачивается вверх дном. Такие улыбки совершенное оружие, против него у Гарри нет защиты, и он сомневался, что оно однажды появится. Он полностью утонул в нём. Драко возвращается к размеренному темпу, и Гарри впивается в его плечи пальцами, откидывая голову, пытаясь найти силы продержаться дольше, дольше, хотя бы ещё немного дольше... Но Драко знает его тело слишком хорошо, чтобы позволить вот так играть с собой — он впивается в шею, оставляя метку, и от одной этой мысли у Гарри взрываются перед глазами звёзды, а живот пачкает белесая жидкость. Драко рычит у его шеи и в пару глубоких толчков доводит до конца и себя. Гарри не может смутиться от мысли, что ему нравится чувствовать то, как он кончает в него. Драко тяжело дышит ему в шею пару мгновений, прежде чем вытянуться на руках и медленно выскользнуть. Он тянется за палочкой, но Гарри перехватывает его за шею и роняет на себя. Драко не пытается вырваться и расслабляется, уткнувшись в его плечо, слегка придерживая своё тело на локтях, чтобы не придавливать слишком сильно Гарри к ничуть не мягкой поверхности пола. И от этого Гарри тоже беспомощно сходит с ума. —Как ты? — хрипло выдыхает Драко, и его теплое дыхание согревает Гарри. —Лучше не бывает. Драко смешливо фыркает и прижимается к плечу губами. —Уверен? Ты немного необычно себя вёл. Это из-за того, что боялся, что я передумаю посреди процесса? Голос Драко успокаивает, убаюкивает, гипнотизирует. Гарри облизывает губы и кивает — Драко чувствует и хмыкает. Гарри чувствует себя и правда прекрасно, так, словно никогда и не было никаких приступов, боли и паники. Драко отгоняет его плохое состояние своим теплом, и Гарри хочет продлить это чувство на подольше. Задержать его сильнее. —Я услышал, что ты всё же решил ухаживать за Асторией. Хорошую тактику он выбрал или нет, Гарри не знает, но это не так важно, он не отпустит Драко слишком быстро, а узнать хочется. Он подавлял свою ревность, но она всё так же крепко сидит в нём. —Услышал? Где же ты мог такое услышать? — спокойно реагирует Драко, и Гарри не знает, хорошо это или нет. —В библиотеке. Случайно, — честно сознаётся он и замирает. Драко вновь странно хмыкает и поднимает голову, чтобы нашарить ухо Гарри и нежно прикусить мочку, вынудив зажмурится от приятной ласки. —Она мне не нравится, — шепчет он прямо в ухо, и Гарри снова задерживает дыхание, кажется, даже его сердце перестаёт биться на мгновение. — Но у меня нет особого выбора. Гарри сжимает зубы, чтобы глупо не спросить, а кто ему нравится. Тоскливая фраза про отсутствие выбора вызывает целую бурю внутри Гарри, и он крепче обнимает его, будто в попытке защитить. Драко слегка двигается и укладывается с боку, обнимает Гарри поперёк груди и устраивает голову на его плече. Гарри боится смотреть на него, потому что уверен, что сейчас у него всё на лице написано. Но Драко только накидывает на них собственную сброшенную в сторону мантию и молча закрывает глаза. Тепло, уютно, так желанно. Гарри проваливается в сон почти сразу, как дыхание Драко становится умиротворённым и тихим.

***

Лениво разлепляя глаза, видя перед собой только мрак, Гарри уверен, что он остался один, но почти сразу слух улавливает чужое мерное дыхание, и в горле появляется ком. Драко остался с ним? Неужели? Гарри поражен до глубины души и тронут за самые чувствительные струны своего сердца. Драко не ушел, он остался с ним, подарив ему такое счастье, сам того не осознавая. Проснуться с Драко вот так — значит для Гарри слишком много. Они засыпали рядом лишь пару раз, но тогда это не имело такого значения, как сейчас. Гарри разглядывает его расслабленные черты лица, не в силах заставить себя прекратить, чтобы Драко не проснулся и не поймал его с поличным. Невозможно отстраниться и отвернуться, когда такой совершенный, слабый, едва не ручной Драко лежит бок о бок с тобой, а его грудь мерно вздымается от спокойного дыхания. Он спит так доверчиво, не зная о том, какая буря поднимается в груди Гарри от одного его тихого вздоха. —Я такой красивый, когда сплю, что ты решил бессовестно воспользоваться моментом? Гарри вздрогнул, но тут же улыбнулся, сам того не контролируя. —Ты слишком самоуверен. —О, а мне казалось, что ты скажешь что-то вроде: «Ты очень красивый, хочу тебя снова», — рассмеялся Драко, и Гарри не нашёл сил смутиться, он заразился от Драко весельем и тоже засмеялся. —Почему ты не ушёл? — отсмеявшись, вытирая капли слёз в уголках глаз, тихо спросил Гарри, внезапно заволновавшись. Драко прикрыл глаза и призадумался, словно был не уверен, будет ли хорошей идеей говорить правду. —Знаешь, когда ты уснул, я подумал, что оставлять тебя и уходить будет большой ошибкой с моей стороны. Тем более с тобой спится куда спокойнее, даже несмотря на то, что место мы нашли совсем не подходящее... И я тоже уснул. Это было не признание, но для Гарри эти слова внезапно им и стали. После войны и у него и у Драко были проблемы со сном, и он уже давно чувствовал себя хорошо засыпая рядом с ним, и Малфой признался, что Гарри тоже приносит ему достаточное чувство спокойствия и комфорта, чтобы лучше спать. Задержав дыхание, он пытался подавить всплеск чувств, угрожающих вот-вот утопить его, но как же сложно было держать себя в руках, когда рядом лежит беззащитный и доверчивый, открытый Драко и смотрит на тебя, как на что-то, дарующее ему удовольствие одним своим существованием. Гарри сам не заметил, как завороженно склонился к Драко, который заинтриговано замер, чтобы прижаться к его губам слабым, но чувственным и искренним поцелуем, через который невольно прорывались его настоящие чувства. Он не считал Драко просто другом, с которым они иногда спят, не считал и врагом, он стал для него тем, ради счастья кого он готов пойти на всё. Даже молчать о своих чувствах и проблемах, лишь бы не сковывать его крылья ещё сильнее. Было что-то необычное в том, что Драко не ответил ему. Он не отталкивал, но и не спешил присоединиться к поцелую, и когда Гарри в последний раз коснулся его губ, словно чего-то хрупкого и драгоценного и приподнялся, заглянув ему в глаза, он остолбенел. В глазах Драко был шок, страх и понимание. —Мне нужно идти, — испуганно выдавил из себя Гарри и бросился собирать свою одежду. —Гарри, подожди! — подскочил Драко, попытавшись поймать его рукой, но тот увернулся. —Всё хорошо, я уйду первым, — покачал головой Гарри, одеваясь в рекордные сроки, буквально за минуту, чтобы после выскочить из ниши и сбежать к себе в спальню в полном раздрае. Гарри захлопнул за собой дверь в спальню и упал на кровать, пряча голову под подушку. Как бы он хотел, чтобы ему просто показалось, привиделось, но такого выражения на лице Драко он никогда не видел. И он испугался его. Он не хотел, чтобы Драко узнал, не хотел, чтобы даже начал подозревать, но в тот момент он был слишком ослаблен под взглядом Драко. Обезоружен и околдован. Он мог бы просто сказать, что Драко заставил его волноваться и поцелуй был спровоцирован желанием показать, что он рядом, но они так никогда не делали. Все их поцелуи были лишь под напором страсти, а в тот момент в нём не было и капли страсти, в нём была кристально чистая, нежная и искренняя привязанность и любовь. Зарычав сквозь зубы, Гарри откинул подушку и сел на кровати, сжимая кулаками одеяло. Он хотел скрыть, но не смог сам же удержаться от подозрительных действий. Малфой наверняка в смятении и сейчас может решить, что он обязан ответить на чувства Гарри, потому что он сделал для него так много, а он хотел отплатить. Мерлин милостивый, Гарри надеялся всем сердцем, что это он слишком хорошо думает о Драко, и тот на самом деле никогда так не подумает. О, это было бы так хорошо! Гарри был способен отказаться, но не мог принять того, что Драко мог бы чувствовать после этого. От мысли, что он мучается хотя бы сутки уже сводило тело, а если он долгое время не сможет отпустить эту ситуацию? Как бы сейчас пригодился его прошлый отвратительный характер: эгоистичный и самовлюблённый, чтобы не было бы и шанса, что он будет волноваться о Гарри. Если бы Малфой узнал о том, что думает Гарри, он бы, как раньше, сказал что-то вроде: «А я говорил, что тебе вредно думать» или «Думать — это не твоё, больше не пытайся, иначе делаешь только хуже». Гарри бы успокоился, услышав эти слова, потому что они всегда сквозили самоуверенностью и язвительностью, которая оберегала Драко. Сейчас же он не знал, остались ли перед сердцем Драко какие-либо щиты, отразившие бы любые порывы Гарри, если бы только Драко не чувствовал бы к нему то же самое. Гарри знал Драко слишком хорошо, чтобы быть уверенным — он не влюблён в него, не может быть влюблён, такое невозможно, разве что в какой-то параллельной безумной Вселенной. Такова сама натура их отношений — они могут быть врагами, могут быть теми, кто в порыве спасёт другого от смерти, теми, кто будет ссориться и одновременно рыдать и извиняться, но никак не теми, кто переплетает пальцы, улыбается влюблённо, целует, обнимает и любит — полноценно и искренне. Такого Гарри не мог себе представить. То, что произошло с ним лишь ошибка, он получил от Драко так много, что почувствовал в нём что-то родное, привычное. Мог ли почувствовать то же самое Малфой? Гарри не знал, а потому уверял себя, что нет, никогда. Любое сомнение значило отрицательный вариант, никак иначе. Потому что если дать себе надежду, потом будет ещё больнее.

***

Наивно было бы думать, что Драко оставит всё вот так. Гарри настолько растерялся, что даже не обдумал, с чего Драко пришёл к нему. Простил? Решил забыть? Понял, что это не так важно? Однако, пока он избегал Драко в коридорах и на завтраке, Малфой выбрал беспроигрышную тактику. Сбежать из кабинета во время урока невозможно. Малфой остановился около его парты и хмуро взглянул на Рона, который слегка растерялся. —Уизли, будь так добр, уступи мне это место. Уверен, Грейнджер будет рада, если ты подсядешь к ней. Такой вежливости от него не ожидал даже Гарри, знавший, что Драко умеет подбирать слова так, что собеседник мог запросто запутаться в собственных мыслях. Вот и Рон не нашёл, что ответить и как возразить от удивления, он лишь глянул на Гарри, а тот внезапно распахнул глаза, осознав, зачем Драко сделал это. Но было уже поздно, Рон ушёл к Гермионе, а Драко сел рядом. Не сбежать. Малфой явно хотел поговорить с ним. Флитвик начал лекцию, а Малфой взял пергамент и что-то написал на нём. Гарри нервно сглотнул, когда Драко всё же пододвинул листок к нему, призывая к письменному диалогу, если Гарри не решился на другой вариант и в других обстоятельствах. «Я простил тебя, потому что посчитал, что был слишком резок и эгоистичен, накидываясь на тебя с расспросами вот так, зная, что тебе трудно об этом говорить. И я не злюсь, что ты сбежал позавчера, но я настаиваю на разговоре. Так не может продолжаться, не думаешь?» Гарри прочитал записку и сжал зубы, лихорадочно пытаясь придумать хотя бы одну причину, чтобы Драко отступил. Но в голову, как назло, ничего не шло. Ни одной чертовой мысли, словно нарочно. «Я благодарен тебе за заботу, но я в порядке, не нагнетай. И я не сбежал тогда, а просто решил, что мог поставить тебя в неловкое положение своим порывом. Извини, если снова заставил поволноваться.» По мере того, как Драко читал, его лицо становилось лишь напряженнее. Не верил. «Гарри, я не могу тебя понять. Не пытайся обдурить меня, у тебя никогда это не выйдет. Я прекрасно заметил, что ты стал странно себя вести пару месяцев назад, но всё было хорошо, однако сейчас я сожалею, что не спросил сразу и довёл ситуацию до абсурда. Пожалуйста, если я обидел тебя, скажи мне. Я правда ничего не понимаю, и меня это беспокоит, я не могу просто послушать твои нелепые отговорки и успокоиться, ты сам прекрасно это понимаешь, но почему-то продолжаешь настаивать на них. Это тоже тебе не к лицу, ты так не делал раньше. Что происходит? Это связано с тем поцелуем?» Гарри почувствовал, как краска стыда и вины залила его лицо. Драко заметил так давно... Он так сильно волнуется за него, что Гарри стал ненавидеть себя за то, что заставляет его это чувствовать. Ведь он тут не виноват, всё дело лишь в Поттере. «Драко, это лишь мои личные проблемы, они не имеют никакой связи с тобой, не вини себя, ты не обижал меня. Просто успокойся, я со всем справлюсь всё расскажу тебе, но позже, подожди немного, дай мне время.» Драко плотно сжал губы и снова принялся что-то писать. «Гарри, я устал от этого.» Всего несколько слов, а сколько боли они принесли. Устал? От их отношений? От Гарри? Если да, то так даже лучше! «Давай всё закончим.» Три слова, одно предложение, а в воздухе будто повисает угроза. Она раскрывает пасть и замирает над ним, ожидая решения Малфоя. Ожидая команды, когда можно будет уничтожить Гарри, стереть его, задушить окончательно. Он не может дышать, боясь, что это будет слишком громко, и Драко выйдет из оцепенения и... согласится. Он сделал это на эмоциях, он вовсе не хотел всё заканчивать, ему даже не хватило смелости уточнить, что именно он хочет закончить. Мерлин, пусть Малфой сделает вид, что не понял. Гарри решается взглянуть на замершего Драко, и видит его распахнутые глаза, приоткрытые сухие губы, пальцы, которые дрожат, сжимая пергамент. Он резко поднимается с места. —Профессор, Поттеру снова плохо, нужно срочно отправить его в Больничное крыло! — ровно, слишком ровно и безэмоционально говорит Драко, и Флитвик обеспокоенно кивает, даже не задавая вопросов. Драко переводит взгляд на Гарри, и его глаза: застывшие, напряженные — они подчиняют, и Гарри покорно идёт вслед за ним к выходу. Когда дверь кабинета закрывается за ними, Малфой хватает Гарри за руку и слишком грубо тянет за собой. У Гарри появляется голос не сразу, но от шока и проявленной наглости оторопь спадает, и он дёргает рукой. —Малфой, какого чёрта? —Интересно, что именно ты это спрашиваешь, — спокойно отвечает Драко, слегка снижая напор, но не давая Гарри вырвать запястье. — Говоришь, что я не виноват, но предлагаешь всё закончить? —Разве ты сам не это имел в виду? —Я устал от того, что ты врёшь и увиливаешь! Или всё дело и правда в этом? Ты просто хотел со всем покончить, поэтому так себя вёл? Пытался постепенно отстраниться, чтобы не сделать мне больно? Если ты так сильно хочешь этого — хорошо, но я хочу компенсацию в виде правды. Гарри сглатывает. Он не позволит. В одно резкое движение Драко оказывается вжат в стену, всё так же сжимая одно запястье Гарри, в то время как он держит его за другое. —Тебя это не касается! — «Касается, ещё как касается...» — Прекрати всё это, Драко! — «Пожалуйста, пойми меня... ты ведь умеешь...». Взгляд Драко и правда смягчается на мгновение, а потом он подаётся вперёд, отпуская руку Гарри и обхватывая его затылок, прижимая к себе и целуя так ласково, словно не злился только что. Гарри теряется и его внимание рассеивается, а затем... Он не может пошевелить и пальцем. Драко отрывается от его губ и его лицо виноватое, но упрямое. —Прости, но я должен знать. После ты можешь мне и врезать, если захочешь. Гарри смотрит на Драко и ему даже в голову не приходит как-то попытаться скинуть оцепенение. Он внезапно чувствует себя ослабевшим и потерянным. Зачем это Драко? Почему он так упрямится? Из чувства долга? Потому что они друзья? Когда Гарри пытается сбросить заклинание, он растеряно и медленно осознаёт, что собственная магия не хочет подчиняться. Или же он сам не так сильно хочет скрывать и дальше?.. Он не знает, но ему всё так же страшно и неспокойно. Его убивает неизвестность. Приступа нет, но он чувствует, что задыхается. Драко не применяет магию, чтобы переместить Гарри, а поднимает его на руки, и это так же вызывает ошеломление и любопытство. Он прижимает его к груди и спокойно идёт по пустым коридорам, не роняя и слова, избегая смотреть в глаза удивленного Гарри, который варится в собственном замешательстве и неожиданном бессилии. Когда они входят в Больничное крыло, Драко отпускает Гарри и отменяет заклинание, из-за чего Гарри мгновенно предпринимает попытку сбежать, но Драко обнимает его за талию и крепко прижимает к себе, и все оставшиеся силы и упрямство предают Гарри, потому что он замирает, чувствуя такие обожаемые и крепкие руки на своём теле, тепло Драко позади себя, и он подчиняет его этим. Это несправедливо и нечестно. Помфри почему-то не удивляется происходящему, когда видит их, лишь хмурится и упирает руки в бока. —Что вы здесь делаете, молодые люди? Малфой поднимает голову и серьёзно смотрит на ведьму. —Поттеру снова могло стать плохо, и я хотел узнать причину его состояния. —Я не имею права разглашать конфиденциальную информацию, мистер Малфой, — отвечает Помфри, и Гарри хочется облегченно вздохнуть, но тут строгий взгляд падает на него, и он почти сразу видит понимание в глазах ведьмы. — Это он? —Нет! — вскрикивает Гарри, но поздно, проницательная ведьма уже всё поняла. Малфой непонимающе переводит взгляд с Гарри на Помфри. —Я правда не могу разглашать подобную информацию, мистер Малфой, — говорит она, — но мистер Поттер сам может вам всё рассказать. —Если бы всё было так просто, я бы не явился сюда с ним, — разочарованно вздыхает Драко. —Мистер Поттер, я даю вам шанс самому решить эту проблему, иначе я позову директрису. Это угроза. Последний шанс Гарри самому всё рассказать. И он чувствует, что больше у него нет выбора. Но если Малфой предложил всё закончить, значит, возможно, что он просто презрительно усмехнётся и уйдёт? Гарри понимает, что занимается самообманом, боясь признать правду, но не может заставить себя прекратить. —Я расскажу, — сдаётся Гарри, понимая, что угодил в ловушку. Руки Драко, обнимающие его, так же не дают здравых идей. —Что ж, я оставлю вас наедине, — довольно кивает Помфри и уходит. Гарри думал, что Драко отпустит его, но он этого не делает. —Что это значит? — спрашивает Драко спустя пару минут, видимо, давая время Гарри принять ситуацию и подумать. —Всё сложно. —Гарри, почему Помфри говорила так, будто это касается меня? — Драко обеспокоен, его голос почти дрожит. —Потому что... — Гарри глубоко вздыхает. — Это и правда касается тебя. Драко даже ослабил хватку. —Что с тобой происходит? Гарри закрывает глаза и беспомощно пытается подобрать менее эмоциональную и унизительную фразу, но вновь ничего не идёт в голову, и он раздраженно дергается, едва не выплевывая: —Мне становится плохо без тебя! — признается он яростно. — Поэтому я и не хотел, чтобы ты знал! Я влюбился в тебя, и всё стало хуже. Да, я просто глупо влюбился в тебя и стал задыхаться, когда ты слишком долго не рядом... Я не знаю причины, кажется, это как-то связано с моей магией и психикой, но я всё ещё не понимаю. Мне просто плохо без тебя, мой организм словно отказывается жить, если ты не рядом... Это унизительно, и я не хочу, чтобы ты оставался рядом со мной лишь потому, что я настолько жалок, привязавшись к тебе так сильно. Я не хочу, чтобы ты жалел меня или был рядом лишь потому, что считаешь себя обязанным или виноватым, поэтому я молчал и избегал этой темы. Меньшее, чего я тебе желаю — это быть скованным виной. Ты должен просто сделать вид, что ничего не знаешь и дальше. Однажды это пройдёт, а я всё равно не пострадаю, я же Герой и всё в таком роде... —Ты... любишь меня? — тихо спрашивает Драко, окончательно отпуская Гарри. —Да, — уже спокойнее говорит он, глубоко внутри разочарованный и раненный тем, что Драко отстранился. — Но это не важно. Ты мне ничего не должен. Просто живи, как жил раньше. Драко стоит столбом несколько минут, а потом внезапно рычит: —Как же я тебя ненавижу, идиот. Гарри вздрагивает и вскидывает голову, чтобы высказать всё своё негодование и злость, ведь Драко сам требовал правды, а теперь обвиняет его в этом, но тот не даёт и слова вымолвить, впиваясь в губы поцелуем. И Гарри хватается за его плечи, скорее по привычке, чем специально. Драко затягивает его в яростный поцелуй, который выбивает почву из-под ног, а потом отстранятся так же неожиданно, как и поцеловал, чтобы отпустить Гарри и быстро покинуть Больничное крыло. Гарри касается губ пальцами и растеряно усмехается. —Прощальный поцелуй? Не ожидал от тебя.

***

В Большом зале больше не видно светлую макушку ни на завтраке, ни на обеде, ни на ужине. В коридорах Гарри невольно дёргается, если замечает светлые волосы, но каждый раз это не он. Уроки со Слизерином через два дня последнее доказательство — Драко Малфоя нигде нет. Он должен быть счастлив, что Драко ушёл и не остался с ним лишь из жалости, но радости это не приносит. Он тоскливо проводит день за днём, которые внезапно теряют краски и какой-либо смысл. Гарри пытался доказать себе, что может жить без Драко, он нужен ему, но не так сильно, как кажется, а зелья не дают приступу вновь перекрыть ему кислород. Он пьёт зелья, как зависимый по три флакона в день, потому что вместе с кислородом зелье приносит чувство очень похожее на освобождение. Гарри ловит себя на том, что в теле совсем нет сил, поэтому после уроков он сразу идёт в спальню и лежит до вечера, иногда посещая ужин, но больше для того, чтобы выяснить, объявился ли Драко. Он жмурится и удерживает себя на месте, когда яростное желание пойти в подземелья и выяснить, что с Драко, слишком сильно накрывает его. Кровь в голове кипит, сил двигаться нет, зелья уже приносит лишь Гермиона. Помфри ищет способ ему помочь, раз вариант с признанием не сработал. Гарри внезапно плевать. Он не собирается умирать от того, что Малфой бросил его, вовсе нет, но он чувствует себя разбито и пытается дать самому себе время, чтобы это пережить, пытается прислушиваться к словно прекратившему слушаться телу, всё чаще чувствуя фантомные прикосновения тонких длинных пальцев на своей коже. Он не сошёл с ума, всё дело в настигшей его пустоте и жестокой тоске, холодной скользкой змеёй обвивающее его сердце. С этим чувством так же бесполезно бороться, оно сидит где-то в подкорке мозга, в самой твоей сущности, она — часть него. Любые попытки борьбы вызывают только тошноту и желание шипеть сквозь зубы в бессилии. Они были связаны так долго, но в тоже время так мало, но ему этого оказалось более, чем достаточно, чтобы каждую свободную минуту ловить себя на мыслях о Драко. Гарри надеется, что Драко просто не хочет его видеть, а потому притворился больным или ещё что-то придумал. Думать о том, что Малфой тоже страдает невыносимо. Лучше бы он и правда ненавидел его. Лучше так, чем они оба будут мучится от этого. Почему Гарри не смог жить дальше с этой привязанностью, не создавая проблем? Неужели удача вновь настолько жестоко обошлась с ним, что из всех возможных проблем он получил странную болезнь, убивающую его? Как будто жизнь решила, что ему слишком просто живётся после войны. Гарри Поттер всегда должен вляпываться в историю, иначе он не оправдывает собственное имя.

***

После того признания в Больничном крыле проходит неделя, которая длилась словно вечность. Ничего так и не изменилось, разве что друзья стали подозревать, что происходило между ним и Малфоем. Никто не осуждал, но они переживали и даже злились на Драко за то, что он морочил голову Гарри. Поттеру было тяжело слушать, как друзья за спиной обсуждают его отношения с Малфоем, поэтому он мрачно попросил их прекратить влезать и придумывать то, чего не было. Забота заботой, но они забыли о том, насколько неприятно, когда в твою жизнь вот так лезут, даже если это друзья. Гермиона пыталась вывести его на разговор, но Гарри не хотел говорить и анализировать. Устал. В этом не было смысла. Со временем всё пройдёт, притупится, он сам привыкнет, вот тогда он и вернётся в прежний ритм жизни, а сейчас ему нужно было отдохнуть. Желательно пару недель, проводя большую часть во сне, чтобы не думать, не вспоминать, не винить. В его плане почти не было изъянов. До тех пор, пока не появился Драко. Новый день не предвещал ничего нового, Гарри сидел один за партой, нуждаясь в одиночестве и в тоже время ненавидя его. Одному сложно, с другими сложнее, и никак не понять, что сделать, чтобы стало легче. Малфой вошёл в кабинет буквально за минуту до начала урока. И когда он вошёл, ученики мгновенно зашептались, привлекая внимание. Гарри бросил рассеянный взгляд, чтобы выяснить, что же так взбаламутило других, да так и остолбенел. Драко не выглядел подозрительно или раздражённо, он был спокоен и собран, возможно даже сильнее, чем раньше. Он уверенно прошёл через два ряда и направился точно к месту рядом с Гарри, который не мог вспомнить, как дышать. —Что?.. — выдавил он, когда Малфой без заминки сел рядом. —Скучал, Поттер? — усмехнулся Драко, и Гарри против воли едва не улыбнулся, но тут же сжал кулаки и отвернулся. —Не утруждайся общением со мной. Я не злюсь или что-то вроде того. Драко пожал плечами и тоже отвернулся. —Удивительно, что ты не злишься, — спустя пару минут всё же сказал он, когда урок начался, но они оба не обращали на лекцию никакого внимания. Гарри не хотел отвечать, и тогда Драко хмыкнул и спокойно продолжил: —Как ты себя чувствуешь? Зелья ещё помогают? Гарри сломал перо в руке, так сильно он его сжал, и тут же бросил раздраженный взгляд на Драко. —Какая разница? —Я хочу знать. —Это ничего не меняет. Я не умру, так что забудь. Гарри был рад, что Драко вернулся. Был рад и в тоже время разочарован. Он понимал, что это хорошо, что Драко, кажется, не чувствует вины и не жалеет его, пусть и пытается проявить заботу. Но она не была нужна, особенно от него. Гарри осознавал, что разочарован из-за того, что на самом деле глубоко внутри себя надеялся, что Драко чувствует к нему хоть каплю любовных чувств, пусть и гнал от себя эти заблуждения. Видеть Малфоя, который как ни в чём не бывало вернулся и сел к нему — больно. Обидно. Но и радостно. —Думаешь, я могу просто не придавать этому значения и забыть? — тихо спросил Драко, и Гарри в его голосе разобрал злость. Драко злится на него? Какого чёрта? —Не знаю, — прошипел он. — Очевидно, я многое о тебе не знаю, раз не предугадал, что ты просто сбежишь после того, как всё вскроется. Драко тихо вздохнул вместо ответа, а потом поднял руку, привлекая внимание профессора. —Простите, профессор, мне нездоровиться, могу я сходить в Больничное крыло? —Конечно, мистер Малфой. Если вам нужно, Гарри проводит вас. Гарри удивленно вскинулся, но Малфой уже сжал его запястье, и желание сопротивляться утихло. Если Малфой хочет поговорить в последний, очевидно, раз. Так и быть, Гарри выслушает, а потом вернётся к себе в комнату и проведёт там весь день. Они покинули кабинет под перекрестием взглядов. —Зачем ты это сделал? Ты ведь отлично себя чувствуешь. Малфой усмехнулся и упрямо пошёл по коридору, и Гарри вынуждено последовал за ним. —Откуда тебе знать? —Ты не выглядишь как тот, кому больно. Драко остановился резко, Гарри едва не врезался в него. —Ты так уверен? — спросил он тихо, обернувшись через плечо. Гарри прикусил язык. — Правда, Гарри? Я не выгляжу как тот, кому больно? Или страдать и сомневаться разрешено только тебе? —Я не это имел... —Но сказал именно это, — перебил Драко. — Знаешь, когда мы сблизились, я посчитал это огромной ошибкой. Гарри остолбенел, а затем сжал кулаки, чтобы сдержать порыв уйти. —Так почему же ты продолжил? — Гарри боялся услышать ответ. —Потому что вслед за чувством вины меня накрывала эйфория. Ты, словно запретный плод, что-то, чего я не достоин, но что всё же смог заполучить. Когда-то я желал разрушить тебя так сильно, что даже не думал о себе, а после того, как ты стал мне не просто врагом, а кем-то близким, я стал испытывать стыд за то, что делал. Ты знаешь об этом. Ты ведь поэтому и молчал. Дай угадаю, ты был уверен, что я был с тобой всё это время из-за вины и чувства долга? —Скажешь, что это не так? — упрямо усмехнулся Гарри. —Нет, не скажу. Гарри опустил голову. Слышать подтверждение было всё же неприятно. —Тогда чего ты хочешь? —Как когда-то мы с тобой излили души друг другу, так и спустя столько времени я хочу поговорить с тобой вновь. Тебе наверняка даже мой голос слышать больно, но считай это моей эгоистичной просьбой. —Придурок. Говори по делу. —Посмотри на себя, Гарри, ты совсем расклеился. И это всё из-за меня? —Да, чёрт возьми, и что дальше? — сквозь зубы прошипел он. — Я не просил тебя о разговоре. Почему ты делаешь вид, словно это я выдернул тебя с урока? —Так удобнее. Создаётся атмосфера, которая давит больше на тебя, потому что я переложил ответственность. —Идиот. —Зелья у тебя? — не обращая внимания на оскорбление, спросил Драко. —Зачем?.. —Дай мне, — Драко протянул раскрытую ладонь. —С чего вдруг я должен это делать? —Тебе так сложно? — улыбнувшись, Драко склонил голову к плечу, разглядывая Гарри почти дружелюбным взглядом. — Если сделаешь, я отстану от тебя. —Грёбанный манипулятор, — прошипел Гарри, вытаскивая четыре небольших флакона и вкладывая в руку Драко, слегка коснувшись кожи пальцами. Издевательство. — Что дальше? —Это последние? — Драко внимательно разглядывал тёмную жидкость внутри склянки. —Да, что ты собираешься?.. Драко переводит взгляд и смотрит прямо в глаза Гарри, когда медленно переворачивает руку с зельями и те слетают с ладони, падая на каменный пол и разлетаясь на мелкие куски, разливая жидкость по полу. Гарри распахивает глаза, переводя взгляд с разбитых зелий на Малфоя и обратно. —Какого чёрта?! Независимо переступив через осколки, Драко кладёт руку на шею Гарри и резко притягивает к себе, впиваясь в губы нежно, но одновременно нетерпеливо. Гарри хочет оттолкнуть его, но не может позволить себе такой вольности: он так долго хотел снова, хотя бы ещё один раз почувствовать губы Драко на своих, ощутить его тепло на своей коже. Малфой незаметно подталкивал его назад, до тех пор, пока спина Гарри не упёрлась в холодную каменную стену. Гарри вцепился пальцами в его мантию на талии, но когда Драко прекратил терзать его губы и скользнул к шее, которую Гарри безропотно открыл ему, откинув голову, руки скользнули на грудь Драко, пытаясь очень слабо его отпихнуть. —Я не понимаю! Чего ты добиваешься? —Ты разозлишься, — хмыкнул Драко, прекратив целовать шею, и это был вовсе не тот ответ, который хотел услышать Гарри. —Отвали от меня. Ты обещал. —Ты слишком много смысла придаёшь моим словам. Гарри возмущенно толкнул его в грудь, в ярости прожигая взглядом. —Иди к чёрту, Малфой. —И ты будешь рад, если я уйду? Это было нечестно. —Заткнись. —Ты не ответил. Несправедливо... —Нет, не буду! Ты и так это понимаешь! Чего ты хочешь? Чтобы я снова сказал, что люблю тебя? Я не собираюсь подпитывать твоё самомнение! —Мне это не для самомнения нужно... — в одно мгновение сдулся Драко, отступив и опустив плечи. Он стал выглядеть очень подавлено, и Гарри внезапно подумал, что всё это время он просто сдерживал свои настоящие эмоции. —Что? —Ты можешь представить, как я себя возненавидел, когда осознал, сколько боли принёс тебе после того, как поклялся заботиться о тебе? — Драко вдруг пошатнулся и рухнул на колени. —Драко! —Даже после того, как узнал, я всё равно наговорил тебе гадостей на эмоциях... И всё это время... Я представить себе не мог, что ты влюблён в меня. Такое просто не могло случится. Но ты... опять все правила нарушил... —Я никогда тебя не винил, — присев рядом, осторожно признался Гарри. —Нет нужды тебе ненавидеть меня. Я справляюсь с этим сам. Поэтому я не могу понять, почему ты влюбился в меня. Я не заслуживаю твоей любви. —Очевидно, что заслуживаешь, если я всё же люблю тебя, — успокаивающим и мягким голосом произнёс Гарри, не решаясь обнять. Драко тоскливо усмехнулся. —Мгновение назад ты готов был мне врезать. Поттер, ты слишком отходчивый. —Драко, хватит. Я никогда не собирался обвинять тебя в чём-то. Мои чувства только моя ответственность, ты за них не в ответе, и не виноват, что так получилось. —И что? Будешь пить зелья всю жизнь? —Ты и правда ужасно самодоволен. Драко слегка улыбнулся. —Дай мне шанс. —Что? — оторопел Гарри. —Дай мне возможность влюбиться в тебя в ответ. В голове резко стало пусто, будто мозг отказывался понимать эту информацию. —Драко, я не... —Знаю-знаю, ты не хочешь сковывать и заставлять меня, но это моё искреннее желание. Я уверен, что смогу полюбить тебя. Ты всегда нравился мне, но я всегда запрещал чувствовать к тебе что-то сильнее симпатии, поэтому мне тяжело от осознания, что ты любишь меня... Дай мне возможность измениться ради тебя, Гарри. Не останавливай и не отталкивай, а позволь мне самому сделать выбор. Гарри слышал голос Драко словно через толщу воды, не в силах поверить, что такое возможно. —Ты... Ты сейчас это говоришь из-за чувства вины? — Он сглотнул и опустил глаза в пол, боясь услышать ответ. —Нет... Оно, конечно, тоже присутствует, но я бы никогда не стал просить тебя об этом лишь из-за вины, зная, что ты так же возненавидишь себя за то, что вынудил меня. —Но как же... Даже если я позволю... Люциус и Астория... — растеряно шепнул Гарри, чувствуя, как его захлёстывают собственные чувства. Драко перехватил его руки. —Я уговорил отца. —Что? — глаза Гарри потемнели от шока. —Я был в Меноре... Мама не была против, но отец... Всю эту неделю я переговаривался с ним, приводил аргументы и доводы, до тех пор, пока он просто не смирился и не сдался. Гарри поверить не мог, что Малфой пропал для того, чтобы уговорить отца дать разрешения на отношения с ним. —Ты... И он?.. —Он сдался. Правда, контраргументом было то, что ты можешь помочь восстановить Менор и честь семьи... — слегка неловко признался Драко, но Гарри не придал этому значения. —Ты отправился в Менор сразу, как только узнал? —Когда я ушёл, мне понадобилось полчаса, чтобы проанализировать ситуацию. Я попросил директрису о возможности покинуть замок на неопределённое время, и она позволила. Драко рисковал отношениями с отцом, чтобы... чтобы дать им шанс? Он готов зайти так далеко ради него? И если он говорит правду, это не из-за вины? Он не заставлял себя? Он... правда хотел попробовать? Если Драко пошёл на такие риски, разве Гарри имеет право останавливать его, сомневаться в его решимости? —Если... Если ты искренне хочешь этого... Я согласен. Драко мягко обнимает ладонями его лицо и прижимается к губам невинным поцелуем. —Спасибо, — одними губами. Прикрыв глаза, Гарри прижался лбом ко лбу Драко, обнимая его за шею. Медленно комок в груди начал развязываться, давая чувство временной свободы. Он надеялся, что однажды они оба освободятся и станут счастливыми. Вместе, шагая плечом к плечу. Гарри готов дать им шанс, потому что даже если не выйдет, они не будут сожалеть в будущем, что не попробовали, а если всё получится... —Я буду ждать. Столько, сколько понадобится. Потому что ждать Драко не страшно. Потому что глубоко внутри него появилось чувство облегчения, словно сама магия внутри него знала, какой будет итог... —Но если ты всё-таки заставляешь себя... Я не позволю, не останусь и не... Драко помотал головой с улыбкой и погладил Гарри по щеке. —Знаю. Всё такой же глупый герой, Гарри, — насмешливо фыркнул Драко. — Нет нужды говорить это, я прекрасно изучил твой характер за эти годы. Мне хорошо с тобой, так что позволь быть рядом и узнать, на что я способен, когда искренне чего-то желаю. Если я ошибаюсь, ты всегда можешь всё остановить. Гарри усмехнулся: он уже был не уверен, что сможет остановить это. Точнее, он не хотел останавливать. По крайней мере в эту секунду он хотел урвать как можно больше тепла и любви Драко. Он будет стараться, чтобы Драко было хорошо с ним, чтобы он влюбился и был рядом, а взамен Гарри сделает всё, что угодно, чтобы Драко был счастлив. И поцелуй, который Драко подарил ему с лёгкой улыбкой на губах, был подтверждением и доказательством. Они оба будут стараться, чтобы стать счастливыми. Ради себя. Ради друг друга. Потому что вместе они чувствуют себя цельными, правильными и счастливыми. Разве за своё счастье не стоит бороться? С этого момента Гарри будет изо всех сил бороться за сердце Драко, его мягкую улыбку, светящиеся глаза и нежные касания. Обняв Драко за шею, Гарри прижал его ближе к себе. Что-то подсказывало ему, что с этого момента он может забыть о зельях и приступах раз и навсегда.