Отключка

POV Т/И Мозг категорически отказывается обрабатывать хоть какую-то информацию, панически концентрируясь только на том факте, что меня СНОВА чуть не задушили! Грёбанный Легион! Он мог просто вернуть мне мою личность и дать Эрику завершить начатое, но... Вместо этого, остановил с приминением ментальной атаки! Зато, видя его, напуганного, задыхающегося, вбежавшего в комнату, больше никаких сомнений не возникало, что этот урод, напрочь засел в моих мозгах... Отдышавшись, наконец оглядываюсь и понимаю, что Эрика здесь больше нет, а мы с Дэвидом одни в комнате. И сама комната, совсем другая. Ну и куда он нас телепортировал? Боится, что Эрик снова сорвётся? Или боится себя, того, что сам же его и грохнет? Он лежит на широком кожанном светло-бежевом диване и закинув руки за голову — смотрит в потолок, кажется, никакого внимания на меня не обращая. Я же, оказываюсь лежащей на точно таком же диване, только цвет у него белоснежный. Сама комната светлая, вся мебель в белых и бежевых тонах, такого же ярко-белого оттенка и стены в комнате. Напротив диванов — панорамные окна, а на улице, стоит ясный день, без малейшего намёка на сырость или уж тем более снег (хотя сейчас или конец октября или уже даже ноябрь, понятия не имею, сколько я была в отключке...).  Значит, мы в какой-то тёплой стране. Возможно, даже до сих пор на Ибице. —Вижу, рассказывать, кто я такой, не нужно. Ты итак знаешь обо мне. Но я всё же представлюсь — Дэвид Хеллер, —всё также, продолжая смотреть в потолок, нарушает он повиснувшее молчание.  —Да, я знаю, кто ты, —я даже не пытаюсь отпираться. Какой смысл, если он сейчас читает буквально каждую мою мысль, даже не прилагая для этого никаких усилий. Мы ведь теперь — один человек, одна личность, но только в двух телах... Если я хочу выбраться, нужно проявить терпение. — Не бойся меня, хорошо? Я не причиню тебе зла. От его реплики, вырывается непроизвольный нервный смешок... —Не уверена, что могу тебя не бояться. Ты и Эрик... Вы похитили меня. —Я двадцать пять лет хотел с тобой встретиться. Знаешь... Там, в лечебнице, когда я начинал нервничать, меня постоянно обкалывали лекарством. В какой-то момент, я стал путаться, где реальность, а где вымысел... И ты была единственной зацепкой, позволяющей мне отличать где что. Если я видел тебя, то, как ты выглядишь, значит это всего лишь воображение, потому что, на самом деле, я никогда не знал твоей внешности, даже то, какого ты пола, а моя фантазия подкидывала всегда совершенно разные лица и пол. В действительности, я просто знал, что где-то есть очень сильный мутант. Больше — ничего. И... То, что ты девушка, я понял только пять лет назад. —Чарльз рассказал? —Нет... Я знал, что ты в школе, просил о встрече, но он отказывал. А потом... Знаешь, мутанты может и новая человеческая раса, но мужчины всё ещё не способны выносить ребёнка... Я почувствовал твою беременность, два сердцебиения в одном человеке и только в тот момент понял, что ты не парень. Прости, что так вышло, я не знал, что Чарльз не рассказал Эрику... Я думал, что Эрик в курсе... —Почему я должна тебе верить? Может ты хочешь настроить Леншерра против меня? —Зачем мне это делать? От самой мысли, что мне приходится вести непринуждённую беседу с тем, кто чуть не убил Шона... Что я ничего не могу ему сделать (мысленно, за эти несколько минут, пыталась несколько раз разорвать его тело на части, но мутация не желает хоть как-то работать, будто её никогда и не было вовсе)... Только лишь от этого, где-то внутри, появляется липкое, вонючее, гнилое ощущение мерзости от самой ситуации. От этого проклятого разговора... —Ты сам сказал, что хотел встретиться со мной двадцать пять лет. У тебя есть все мотивы, чтобы рассорить нас. —Ты буквально вытащила мой рассудок из сумасшествия и думаешь, что я захочу устроить тебе лишние проблемы? Мудак! Ты буквально "приклеил" меня к себе, лишив всякой возможности уйти и это в твоём понимании не "лишние проблемы"? —Учитывая то, что мне о тебе рассказывали... —Уверен, что о самой главной детали, Чарльз Ксавье, как всегда, умолчал. Понимаю, что он включает дурака и мне ничего не остаётся, как подыграть ему, делая вид, что ничего не знаю. И забавно то, что он прекрасно понимает, что я в курсе него и что он из себя представляет. Но всё же, мне хочется услышать его точку зрения. Что он думает о самом себе и как видит себя со стороны —По-моему, достаточно и того, что я о тебе знаю. —Не думаю. Как он меня представил? Назвал Дэвидом Хеллером? Он объяснил, откуда у меня такие силы? —Разве тебя зовут как-то иначе? —Значит, я прав... Чарльз, себе не изменяет. Рассказывает о незначительных вещах, скрывая самое важное. Разреши ещё раз представиться: Дэвид Чарльз Хеллер. Сын Чарльза Ксавье... —Если следующее ты скажешь, что я его дочь и твоя сестра, то я встану и ударю тебя. Думаю, это мне под силу сделать. Облокотившись на локти, также продолжая лежать на диване, всё это время смотрю на пейзаж, что открывается из окна, но услышанный лёгкий смешок со стороны, заставляет перевести взгляд на парня. —Не скажу. За это можешь быть спокойна. Но мне нравится твоё чувство юмора, —всё также размеренно отвечает он. Нет... Разговаривать мне с ним точно не хочется, но, к огромному счастью, он и не требует, а я просто не думаю больше ни о чём. Теперь, когда в моей голове сидит этот клещ — свободомыслие, в прямом смысле этого слова — слишком большая роскошь для меня. Но главное то, что я знаю, как "вырвать" его из своей головы и всё же... Это будут совсем уж крайние меры. Пока же, я не собираюсь торопиться со своими действиями. Мне плевать, как они собрались использовать мои силы. Всё, что меня сейчас волнует — как скоро Эрик и Дэвид соизволят меня самостоятельно опустить и отпустят ли вообще?... Парень, пару раз хлопает в ладоши, а я вздрагиваю от неожиданного громкого звука в тишине. Вскоре, по комнате разливается спокойная тихая мелодия. —Тебе нравится классика? Или конкретно Бетховен? —я безошибочно распознаю «Лунную сонату», но такое предпочтение в музыке, явно не могло меня не удивить, так что, сама не понимаю, как первой нарушаю тишину. —В лечебнице постоянно играла классика. Психиатры искренне верят, что классические композиторы делают психов спокойней и благотворно влияют на процесс выздоровления. —Значит, ты так и считаешь себя психом? —не могу я удержаться от вопроса, хоть и понимаю, что звучит он довольно грубо. —Если бы я знал ответ... Я запутался... А музыка... Просто привык к ней. Перевожу взгляд с окна на стены и потолок. Замечаю три небольшие музыкальные колонки, а потом понимаю, что тяжесть в теле прошла. Принимаю сидячее положение, разминаю затёкшие шею и спину. Суставы неприятно хрустят, но в целом, не могу не чувствовать облегчение. Наконец, встаю на ноги и подхожу к окну, опираясь ладонями о рамы. Внизу — песчаный берег, и (как подозреваю, по цвету воды), океан. Это определённо не Ибица, но мы где-то в тёплом городе, потому что я не думаю, что Легион стал бы заморачиваться с временами года, ускорять время, лишь бы оказаться сейчас посреди лета. —Где мы? —прямо спрашиваю я. —Малибу. Я сюда часто сбегал, когда мне надоедала психушка. —Ты сбегал из лечебницы? —Более двадцати раз. Меня не удивляет искренность Дэвида. Пусть и бывший, но он шизофреник. А, как я поняла по поведению Уэйда (у которого, точно такой же диагноз: шизофрения и раздвоение личности) — для людей с подобным недугом, говорить, то, что на самом деле думают и делать, то, что хотят — это обычное дело. Пусть и не все, но множество людей с таким диагнозом, либо не умеют врать вообще, либо делают это из рук вон плохо. Я не сомневаюсь, что Хеллер умеет врать, но моё чутьё он (по каким-то понятным только ему одному причинам), не отключил и я сейчас просто понимаю, что он даже не предпринимает никаких попыток, чтобы сорвать. —И тебя каждый раз находили и возвращали? —я оборачиваюсь, смотря на лежащего на диване Дэвида. Он смотрит в потолок, скрестив пальцы в замок и уложив их на живот. —Нет. Я сам возвращался. Знаешь... В психушке жизнь даже в каком-то смысле более разнообразная и интересная, чем обычное существование среди нормального общества. Там всё более ярко, захватывающе. Психи такие истории рассказывают, которые ни один нормальный человек не придумает. Там каждый день, подобен проживанию маленькой новой жизни и ты не знаешь, чем и как она закончится. Но иногда, время от времени устаёшь от подобного и на такие случаи, у меня есть этот домик у берега, —парень поднимается на ноги, подходя ко второму окну, и подняв руки над головой, обхватывает ладонями оконую раму. —Спустимся? —он впервые переводит взгляд на меня. —Дэвид, ты двадцать пять лет своей жизни провёл в лечебнице... Ты, как никто другой, должен понимать, как угнетает, когда тебя запирают в замкнутом пространстве. Скажи, что вам с Эриком от меня нужно, я сделаю это и мы просто разойдёмся. —То, что он узнал об аборте... Я не знал, что Чарльз ему ничего не рассказал, —словно не слыша моих слов, меняет он тему разговора. —Мы договорились с Ксавье, что он скажет Эрику о случившемся. Я не хотел, чтобы всё так вышло. Прости. Он зол на тебя, только по моей вине. И я не думаю, что он теперь так просто захочет тебя отпустить. —Вообще-то, если бы не ты, он бы меня никогда не поймал. —Знаю, —он снова переводит взгляд на раскинувшийся океан. —И это всё? —я в удивлении распахиваю глаза. Т.е., он вообще никакого раскаяния не чувствует?! —Думаешь, я стану извиняться за твоё похищение? С абортом вышло случайно, но в остальном, я действовал по заранее оговорённому с Эриком плану. —И какая тебе выгода с моего похищения? Судя по тому, что о тебе рассказывал Чарльз, ты можешь практически всё. Зачем тебе какая-то хиленькая против тебя девчонка, которая единственное, что умеет — разрушать? —Ты себя явно недооцениваешь, Т/И. А мне... Мне никакой выгоды нет. Просто хотелось узнать, как выглядит таинственный Коллапс. —Почему-то, я уверена в том, что ты врёшь. —Верно. Вру. Почему ты сделала аборт? —снова меняет тему разговора парень. —Ты читаешь мои мысли, зачем мне отвечать на этот вопрос вслух? —Боялась, что породишь что-то ужасное? Не из-за Эрика, из-за себя. Что подаришь жизнь настоящему чудовищу... —Видишь, ты и так знаешь ответ. Зачем тогда спрашивать? —я пожимаю плечами. И если уж он так честен со мной, то и я не буду увиливать от ответа. —Жалею ли я о содеянном? Каждый чёртов день. Но, если бы я прожила то время заново, то поступила бы точно также. Мутанты... Ты ведь знаешь — каждое следующее поколение, сильнее предыдущего. Лора — сильнее Джеймса, ты — сильнее Чарльза, Лорна — сильнее Эрика. Я не стану скрывать, что испугалась своего будущего ребёнка. Из-за моих ген, я не уверена, что смогла бы с ним справиться. —Тем более, что у тебя есть некоторые определённые догадки о твоём вероятном отце... —кивает он в знак согласия. —Но Т/И, глупо иметь такие силы, как у тебя и не использовать их. Ты можешь изменить этот мир буквально так, как захочешь, но, вместо этого, подстраиваешься под его правила. Тем более сейчас... Зачем? —Не думал о том, что эти силы, их мощь, дана нам, как испытание, как проверка силы воли? Сможем мы использовать этот дар во благо или пойдём на поводу у алчности и тщеславия и разрушим то, что человечество создавало веками? Ведь разрушить всегда легко, а для того, чтобы что-то создать, нужно время. Может наши силы и есть то, что поможет сделать мир лучше, если мы будем помогать тем, кто слабее нас? Дэвид всё также продолжает смотреть в окно, а на его губах появляется кривая усмешка. Да, в этой пафосной речи мало правды, но я на самом деле думаю, что это единственно-верный ответ. —Т/И, ты можешь сколько угодно говорить о подобном, но факт в том, что ты ловишь кайф, когда используешь их. Тебе это нравится, —теперь он поворачивается ко мне лицом и облокотившись плечом о широкую раму, скрещивает руки на груди, а его взгляд без стеснения изучает меня, смотрит так, будто в саму душу заглядывает. И тем не менее, он не ощущается каким-то тяжёлым. Глаза всё такие же тёплые, я бы даже сказала, добрые. —Каждый раз, когда я крушила лаборатории, спасала заложников, останавливала воришек... Преступники понимая, что где-то рядом находится Коллапс, испытывали ужас, страх, панику. Я чувствовала их эмоции, практически, как свои собственные. И каждый раз, у меня было желание убить каждого из них, чтобы зла в нашем мире стало меньше. Но я останавливалась. Ведь чем я буду лучше них самих, если начну также убивать? В чём тогда смысл, останавливать всяких подонков? Поэтому да, мне нравится страх, который они передо мной испытывают, но я не хочу уподобляться им. Я хочу использовать то, что мне дано от рождения, в лучшую сторону. Либо не использовать вообще. —Боишься стать похожей на того, кого считаешь своим отцом? Занимательная теория. Как думаешь, Лебо знает правду? Он ведь видел тебя... Твои красные глаза... —Я не знаю. Только если он когда-то загипнотизировал или очаровал Ксавье... Насколько мне известно, имя моего отца знают только Чарльз и Азазель. —Ну, допустим, его узнал и я, из твоих самых ранних воспоминаний. —Я не стану спрашивать, верны мои догадки или нет. —А я не стану отвечать. Думаешь, Чарльз соврал тебе об отце? —История о большой любви и обо всём таком... Мне кажется, Чарльз это придумал, чтобы меня не расстраивать, а Азазель просто поддержал эту легенду. Скорее всего, всё было совсем иначе. Я настолько во всём запуталась, что уже никому не верю. —Мне тоже пытались врать, —видно, что он старается меня поддержать. Вот только, не понимает, что поддержка, это последнее, что мне от него нужно... —Часто и много. От лжи спасала только телепатия. Если бы не она, я бы всю жизнь прожил во лжи. Чарльз, когда нашёл тебя и понял, что я не врал о башнях, несколько раз стирал мне память, надеясь, что я тебя забуду. Но фишка в том, что я чувствую мутантов на любом расстоянии и всё равно, рано или поздно, каждый раз, когда ты проявляла силу, я снова находил тебя и моя память восстанавливалась.