veni. vidi. amavi.

      Даби — долбанный говноед. Не то чтобы это было для Шигараки каким-то сюрпризом. Для Шигараки, ну, или для кого угодно. Один только Кейго это старательно не замечал. Кейго — так было написано на его бейджике. Улыбчивый, солнечный Кейго. И Шигараки было этого Кейго почти жаль. Было бы ещё более жаль, не будь Кейго таким идиотом (но, как говорится, amor caecus*).       Говноед и идиот. Ну что за сладкая парочка?       Шигараки вообще не был уверен, что за роль ему досталась в этом тупом спектакле под названием юношеский флирт. В симуляторах свиданий люди вроде Шигараки играли роль друзей-помощников. Но Шигараки вот что-то не припоминал, с каких это пор Даби стал считать его другом. Наверное, другом как атрибутом нормальной жизни Даби решил обзавестись для того, чтобы казаться этому своему Кейго менее социопатичным.       Он, Шигараки, стоял рядом с болтающим что попало Даби, бездумно уставившись на закуски и десерты. Они приходили сюда каждый день, и от когда-то глубоко любимого тирамису Шигараки уже воротило. Единственное, что по какой-то причине не приелось — кофе. На удивление неплохой. Неплохим, впрочем, было всё, что хоть на одну сотую превышало самую низкую планку в рейтинге Шигараки — проклятый “Старбакс”. То, что делал Кейго, хотя бы не горчило на языке. Ну, ещё три дня назад он выдал им карточку постоянного клиента с двадцатипроцентной скидкой — одну на двоих, потому что Кейго не хотел, чтобы его уволили раньше времени.«Неплохой» кофе Кейго стал откровенно «хорошим».       Даби с потреблением кофе, сделанным Кейго, откровенно перебарщивал: каждое утро Шигараки обнаруживал от него около тридцати новых сообщений, отправленных им в четыре утра. Даби уже был больше похож на зомби, синяки под глазами занимали половину лица. Кейго сказал, что Даби всё равно отлично выглядит. Даби улыбнулся так, что Шигараки даже на какой-то короткий миг забыл, что ненавидит его идиотскую рожу. Улыбка была тёплой и завораживающей в своём откровении.       Даби был потерян.       Вообще, вся эта хрень с влюблённостью Даби была для них всех настолько новой и неожиданной, что Шигараки ещё даже не успел запастись на эту тему шутками. Но он работал над этим. Прямо сейчас. Шигараки, стоящему рядом с разомлевшим от чувств Даби, больше нравилось думать, что он не растрачивает временные ресурсы своей драгоценной молодости, а усердно собирает материал для прожарки. Даби ещё пожалеет о том, что втянул его во всё это. Потому что пошёл Даби нахуй.       Вот честно.       Влюбился он. Как будто у Шигараки других проблем не было.       Даби, кстати говоря, не по зову сердца сюда пришёл две недели назад.       Его отец открыл новый спортивный зал, и Даби был просто помешан на идее устроить там разгром. Разгромы Даби носили скорее психологический характер. Каждый раз он находил недочёт, маленькую неточность — это было что-то невинное, но Даби этого хватало. Шоу начиналось. Долгое и накалённое до предела, оно из раза в раз заканчивалось плачущими девчонками из персонала, бледными как смерть администраторами и спокойной фразой Даби: “Хочу увидеть, кто главный в этом бедламе”. Так он и попадал прямо в кабинет к своему отцу.       “Да я же тебе помогаю, возьми на заметку!” и “Не хочу, чтобы любимый папочка ударил в грязь лицом!” и “Если ты смотришь на меня так, потому что хочешь ударить, то я просто напомню тебе, что ты примерный отец, а я твой любимый сын!”       Проблема Даби была ещё и в том, что он не мог обойтись без публики. А Шигараки был, пожалуй, единственным, кто в первый раз на его “Пойдём сеять хаос”, ответил “Да похуй, пошли”.       И вначале это казалось до усрачки смешным! Вскоре это приелось. Потом это стало не на шутку пугать...       С уровня “разгроми их всех” Шигараки стремительно опустился до уровня “Ладно, если так подумать, то ты вполне можешь разгромить их всех, но без меня”.       И вообще, “...Даби, я согласен быть бунтарём только будучи ассасином, дрейфующим в Карибском море. В твои игры я больше не играю. Хватит с меня”.       Даби это вполне ожидаемо не остановило.       И теперь Шигараки шёл за ним не с воодушевлением, а через силу.       Как же его задолбал этот ублюдок.       “Да будет весело!” — ага, конечно. На это Шигараки уже не вёлся. “В этот раз там открылась кофейня! Ты можешь взять тирамису!” — ну, это уже смешно! Даби подкупал его, как ребёнка! Но он всё-таки жрал этот долбанный тирамису, наблюдая за тем, как Даби-псих превращается в Даби-милашку, болтая с бариста.       Бариста!       Так примитивно с его стороны!       Началось-то с того, что Даби в качестве разогрева перед осуществлением своего злобного плана решил сбить этого светленького мальчишку с толку, задав ему самый дебильный вопрос:       — Вы нарисовали мне сердечко на пенке, потому что пытаетесь флиртовать?       А тот ответил:       — Для самых догадливых сегодня скидка десять процентов.       И Даби, этот ублюдок, растерялся. Всем телом дёрнулся назад, нахмурился и уставился на спокойного бариста, который отвернулся и просто продолжил заниматься своими делами.       Шигараки подавился какао-порошком.       Даби. Растерялся.       Однако он быстро пришёл в себя: сделал глоток своего американо, чтобы собраться с мыслями, и пошёл в наступление.       Так началась их история любви.       И вначале это вновь казалось до усрачки смешным! Приелось. Стало не на шутку пугать...       Прожигающий взглядом эклер Шигараки бросил в сторону смеющихся Кейго и Даби:       — Снимите себе уже комнату.       — А что, у вас тут и комнату снять можно? — заговорчески поинтересовался Даби, навалившись на стойку кассы.       — Да, — Кейго последовал его примеру, и их носы оказались в опасной — и очень гейской, на скромный взгляд Шигараки, — близости. — Но я надеялся сделать тебе сюрприз.       Они тихо рассмеялись.       Отвратительно.       Шигараки закатил глаза, а потом снова уставился на них. И даже немного растерялся, увидев то, как же Кейго пялится на Даби. Улыбка из смеющейся превратилась в спокойную, даже немного рассеянную. Он медленно опустил взгляд на нижнюю часть лица Даби, задержав взгляд на штанге. Смотреть на это было уже немного неловко. Кейго бездумно приоткрыл губы, не сводя глаз с чужой улыбки, а потом быстро, словно ничего не произошло, поднял взгляд обратно.       — У тебя невероятные глаза. Люблю синий цвет, — сказал он, а потом, прикрыв глаза, драматично прошептал: — он мифически прекрасен.       Даби усмехнулся.       — У моего босса, — заметил Кейго, — тоже синие глаза. Смотрится горячо.       Шигараки, широко улыбнувшись, уставился на Даби. Того перекосило.       — Что? — Кейго рассеянно моргнул.       — Это ужасно.       — Прости? — Кейго нахмурился. — Ты гомофоб?       — Гомофоб? — Даби улыбнулся немного натянуто. Шигараки вполне мог его понять: всё, что касалось Тодороки Энджи, выбивало почву из-под его ног. Даби немного было надо, чтобы выйти из себя. Любой другой, даже не посвящённый в подробности его непростых семейных отношений, уже пошёл бы далеко и надолго. Кейго стоял цел и невредим. Шигараки подумал, что это уже тянет… на нечто более серьёзное. Даби… Гадость. Ужас. — Детка, да во мне гейского больше, чем в тебе мозгов.       И всё-таки он немного злился, но всё равно совершенно искренне рассмеялся, когда ему ответили:       — Вау. Много же в тебе гейского!       — А ты самоуверенный, мне нравится.       Ноги росли всё из той же задницы под названием «тараканы семьи Тодороки». Правда, иногда самоуверенность, переходившая в заносчивость, раздражала Даби больше, чем смиренное бездействие. Видимо, не в этот раз.       — Тут он почти не лукавит, — зачем-то заметил Шигараки. Кейго весело глянул в его сторону. Казалось, будто он был рад его услышать. Это ощущалось немного странно, но вселяло уверенность. — Но эта тяга к дерзким— просто последствие его daddy issues.       — Поясни для тех, кто не учился в Оксфорде, — рассмеялся Кейго. Что ж, даже если он и был идиотом, подумал Шигараки, в своём идиотизме он действительно казался невероятно очаровательным.       — Проблемы с отцом. Это больная тема для Даби.       Даби передёрнул плечами, явно недовольный тем, что эту тему вообще подняли. Шигараки даже удивился. Злой и язвительный Даби, который только и делал, что прилюдно ненавидел свою семью и держался на плаву только благодаря своей несдержанной детской мстительности, внезапно не захотел вспомнить о том, что его отец — моральный урод? Захотел умолчать об этом? Просто из-за вот этого мальчишки, который, на секундочку, являлся бойцом вражеского для Даби отряда? Шигараки уже начинал серьёзно беспокоиться. И до чего это такими темпами дойдёт? Он пойдёт прорабатывать свои проблемы с психологом, начнёт смотреть «Реальную любовь» на кануне Рождества и слушать индии-поп?       Даби выдавил из себя напряжённое:       — И не только для меня, да, Шигги?       Шигараки напрягся. Грязный ход. Даби в его глазах снова стал сукой.       — А для кого это вообще не больная тема? — Кейго весело пожал плечами, и напряжение каким-то чудом сошло на нет: Шигараки, тут же остыв, задумчиво потянулся пальцами к глазам, расчёсывая старые царапины, а Даби, закашлявшись, рассмеялся. — Но я так и не понял, в чём была претензия…       Шигараки и Даби быстро и словно бы случайно переглянулись, тут же забыв о своём небольшом разногласии. Чтобы оттянуть неизбежность своего ответа, Даби решил притвориться идиотом:       — Ты о чём?       Шигараки, сам не понимая, почему и зачем, взял дело в свои руки ещё до того, как Кейго успел уточнить, что именно он хотел сказать:       — Он просто довольно… избирателен в этом плане. У него есть некоторые критерии. Весьма специфические, — Кейго заинтересованно глянул в его сторону. Шигараки не смог сдержаться: — Например, когда пьяный Даби меня поцеловал, я сказал ему: «Чувак, не стоит». А он подумал и ответил: «Ты прав, ты стрёмный».       Кейго прыснул от смеха. Даби посмотрел на него, поджав губы. Шигараки бросил многозначительный взгляд на Кейго: ну, ему же понравилось. И отец твой тут не при чём. Тут уж я действую ad libitum**.       — Ты жесток, — Кейго пихнул Даби в плечо. — Шигараки не так уж и плох.       — Может быть, — Даби пожал плечами. Шигараки весьма неласково подумал, что эта тварь могла бы быть более снисходительной к его специфической внешности, особенно после того, как он прикрыл его задницу. — Но он не в моём вкусе.       — Только если ты не пьяный и одинокий, да? — Шигараки не без удовольствия отметил, что Кейго снова развеселился. Это… почему-то было приятно.       — И кто же тогда в твоём вкусе? — взгляд Кейго снова на мгновение опустился на штангу в губах Даби. Она явно не давала ему покоя. И, боже, это было так очевидно! Кейго даже захотелось как-то поддержать. Так что Шигараки задумчиво почесал подбородок и сказал:       — Молодые мужчины среднего роста со светлыми волосами. Забавные, добрые, улыбчивые, — надо заметить, что Шигараки бесстыдно врал, так как влюблённость Даби в типаж Кейго была полной неожиданностью даже для самого Даби, — которым всегда есть, что сказать. Желательно с порицаемой бумерами профессией и фетишем на готов.       — У меня есть кое-кто такой на примете, — Кейго беззастенчиво разглядывал опешившего Даби, который в свою очередь смотрел на Шигараки, причём так, словно тот сказал, что его любимым битлом был Элвис Пресли.       — Что-то я уже жалею, что сегодня взял тебя с собой.       О, да неужели! Какое совпадение! Именно об этом Шигараки жалел всю последнюю неделю! Как хорошо, что Даби такой догадливый!       — Ещё бы ты не жалел о собственных решениях. У тебя ум по шкале буквально три из шести.       Когда Кейго рассмеялся так громко, что привлёк к себе внимание двух хмурых спортсменок, Шигараки добавил:       — Если быть точнее, то два и девять.       — Ты сегодня подозрительно разговорчивый, — Даби оскалился.       — Да ладно тебе, на нашей свадьбе из него выйдет отличный ведущий, — пошутил Кейго.       Шигараки заметил, как же нервно Даби отпил свой американо со льдом. Он стеснялся посмотреть на Кейго! После этой абсолютно невинной шутки! Даби оставалось только посочувствовать.       Из висевшей над ними колонки приглушённо заиграла подозрительно знакомая Шигараки песня. Он перевёл взгляд с довольного Кейго на просиявшего Даби.       — Отличный выбор, — заметил он, кивнув в сторону проигрывателя. — Кто составлял?       — Я, — казалось бы, мог ли Кейго выразить на своём лице ещё большее довольство? Оказывается, мог.       — Что это? — спросил Шигараки, потерявшийся в теме разговора.       — «The Smiths», — отмахнулся Даби, явно не заинтересованный в том, чтобы Шигараки тоже участвовал в беседе.       — Я, кстати, тоже человекосексуал, как Моррисси.       — Тебе нравятся девушки? — Даби усмехнулся. У него с женским полом были неоднозначные отношения. Мать и сестра, по его мнению, потеряли свою индивидуальность за образом Тодороки Энджи, а некоторые знакомые ему девушки, типа Тоги, со своей этой индивидуальностью слишком старательно перебарщивали. Даби не презирал их. Он просто к ним ничего не чувствовал.       — Ну… — Кейго неопределённо повёл плечами и стрельнул глазами в сторону: «Как бы да. А что?»       — Почему? — Даби задавал этот вопрос всем, кто делился с ним своими «грязными гетеросексуальными секретами» (он так когда-то прокомментировал откровения Шигараки насчёт его первой и почти последней девушки). Чувства к женщинам были для него сфинксовой загадкой.       — Очевидно. Потому что я здесь, — раздался совершенно незнакомый голос позади Шигараки. Женский, но басистый. Очень бодрый. И очень, очень сексуальный.       Шигараки чуть не снёс стойку с закусками и десертами, когда оборачивался.       — Руми! — раздался голос Кейго откуда-то со стороны.       Шигараки… Что ж, он впервые в жизни не мог отвести от кого-то взгляд. У него не было типажа. Но… Руми? Руми была просто… восхитительна? Такая живая и настоящая… Было странно говорить о таком. Он, вообще-то, тоже вполне живой и довольно настоящий, но энергия Руми была другой. Мощной? Страстной? Он впервые не находил определения. Пару секунд, он смотрел на неё всего пару секунд, но чёрт!       Она стояла, уверенно расправив сильные плечи, мощь которых не скрывал даже мешковатый спортивный костюм розового цвета (Шигараки показалось, что розовый цвет ещё никому и никогда так не шёл). На смуглых щеках лежал нежный румянец: несмотря на то, что был уже конец зимы, сегодня на улице было морозно. Светлые волосы были собраны в высокий хвост. Она весело сняла с себя накладные наушники морковного цвета и чуть нахмурилась, прислушиваясь к музыке.       — Опять слушаешь свои гейские песни?       — Да-а-а, — довольно протянул Кейго. Шигараки нехотя отвёл взгляд от Руми и глянул в его сторону. Кейго выглядел абсолютно расслабленным, даже каким-то развязным. При Руми он как будто вышел за невидимые рамки, в его глазах загорелась совершенная весёлость. Он протянул руку и ущипнул Даби за щёку: — А это мой потенциальный гейский муж.       Шигараки на свой страх и риск выдавил из себя совсем уж хриплое:       — Я отвечаю за развлекательную программу.       Это Руми на него так влияла? У него во рту пересохло, а слова вылетали сами по себе.       Руми, эта прекрасная смуглая античная богиня, рассмеялась, поглядев в его сторону.       — Над имиджем твоим мы ещё поработаем!       Шигараки сконфуженно глянул вниз, на свой свитшот с «Суперкрошками».       Руми снова рассмеялась и ощутимо толкнула его в плечо:       — Не вешай нос, ты и сейчас неплохо выглядишь.       — Мы сегодня уже говорили об этом! — радостно сообщил Кейго. — Это, кстати, Шигараки. Даби называет его Шигги.       — А твой сердечный? Даби? — Руми лишь бегло бросила на него взгляд, когда его имя назвали, и снова обратилась вниманием в сторону Кейго. Шигараки неловко переступил с ноги на ногу.       — Да-а-аби, — довольно протянул Кейго.       Даби, конечно же, выглядел озадаченным. Или смущённым. Или довольным. Шигараки не знал. Он не мог перестать смотреть на Руми.       — Стрёмное имя, — призналась Руми, глянув в сторону Даби.       — Не говори ему такое, он расплачется.       Рядом с Руми почему-то хотелось быть смешным. Дразнить Даби — смешно. Хотя нельзя было придумать что-либо смешнее того, что он, Шигараки, лохматый и нелепый, с царапинами по всему телу и ободранными заусенцами на пальцах, хилый и тощий, стоял перед ней в доживающих свой век красных зимних кроссовках и в свитшоте с Пестиком, о нелепости которого он теперь не мог перестать думать. А потом он подумал «ты и сейчас неплохо выглядишь». Это ведь она ему сказала. В сторону Шигараки Томуры такими комплиментами особо не бросались. Кейго был вежливый, Кейго был душкой. «Шигараки не так уж плох» — мило с его стороны. Тёплый костёр, который на время его согрел. Руми же была пожаром, и он готов был сгореть в нём. Сгореть в ней.       — Я так погляжу, ему есть в чьих объятиях искать утешение, — поддержала Руми, наклонившись к нему и стрельнув взглядом в сторону этих влюблённых голубков. Пришла, поняла, что Даби жалкий неудачник, влюблённый в Кейго, и смело сказала ему это в лицо. Если Шигараки не доставало какой-то одной причины влюбиться в Руми в первые пять минут знакомства, то он её нашёл. — Мне как обычно, Кейго! Давай пошустрее.       — Мэм, вы можете на меня положиться!       — У нас есть двадцатипроцентная скидка, — Шигараки попытался придать своему голосу непринуждённость. А потом почему-то подумал, что это глупо. Он смущённо почесал шею и добавил:— Если надо… Мы же поделимся, да, Даби?       Даби выглядел оскорблённым, но карточку протянул.       — Спасибо! — Руми ловко подхватила скидочную карточку, подбросила её в вверх и ловко поймала двумя пальцами. В этом не было ничего поразительного, просто ловкость рук. Но Шигараки всё равно смотрел на это как на восьмое чудо света. — Кстати, — она строго глянула в сторону Шигараки, — девушек за деньги не купишь.       А потом улыбнулась, увидев, что Шигараки растерялся:       — Но я — другое дело. Слышал, Кейго? — она попыталась перекричать звук кофе-машины. — У тебя отличные ухажёры.       — Шигараки пока не поддался на мои чары, — усмехнулся Кейго, колдуя у кофе-машины.       Шигараки глянул в сторону насупившегося Даби, который что-то очень старательно читал в телефоне.       — А, так твоё сердце свободно…       — Да, но вот моё тело — нет, совершенно. Я почти в рабстве, — хмуро заметил Шигараки.       Руми подошла к нему ближе и, бросив в сторону Даби насмешливый взгляд, прошептала:       — Посплетничаем?       Шигараки так же тихо ответил:       — Он так жалок. Таскает меня сюда каждый день. Я ему вообще-то не нужен на самом-то деле: он отлично справляется и без меня. Чувствую себя неигровым персонажем своей собственной жизни.       — Звучит не слишком весело.       — Да, но сегодня я пытаюсь ему мстить своей вовлечённостью. Если ты видишь меня в последний раз, то знай, что я не мог просто так упасть на нож животом пятнадцать раз подряд.       — Надеюсь, что я вижу тебя не в последний раз, — она хохотнула. Не так, как это делали другие девушки. Не так, как это делали знакомые Шигараки парни. Коварно, уверенно, громко, по-особенному. Шигараки ей бы прямо здесь отдался.       — В каком смысле? — на всякий случай уточнил он. Это было подозрительно похоже на флирт.       — Во всех, — она просто пожала плечами.       Она была до безумия откровенной. Это чертовски подкупало. Наверное, так чувствовал себя Даби, когда смотрел на Кейго. И в Кейго, и в Руми было что-то особенное. Но Шигараки было плевать на остальных.       — Не буду скрывать, — Шигараки показалось, что Руми заслуживает с его стороны ответной искренности, — для меня это впервые. Такое отношение. Честно говоря, отношения — это вроде как не совсем моё.       — Ну, знаешь, я тоже в большинстве случаев одиночный игрок… Мне в каком-то плане повезло больше, чем тебе. В конце концов, женское тело совершеннее мужского. Оно более приспособлено к самостоятельному удовлетворению своих сексуальных потребностей, сечёшь? У женщин есть клитор. Прекрасный клитор, у которого, прошу заметить, есть только одна конкретная функция.       От того, что она не стеснялась говорить об этом, Шигараки просто с ума сходил.       — Если мы начали с козырных, то у мужчин, вообще-то, есть простата,— заметил Шигараки. В эту игру можно было играть вдвоём.       — Это её ещё поискать надо!       — Quiquaerit, repent, — ответил довольный собой Шигараки. Но в тот же миг в груди всё похолодело. Тут он и проебался. Он начал учить латынь в четырнадцать. Чтобы призвать Сатану, потому что, ну, у него были свои способы справляться с трудностями пубретата. И когда он упоминал этот презабавнейший факт, это производило... впечатление, немного обратное восхищению. Одному Даби понравилось, но он-то конченный. От парней вроде Шигараки любой бы посоветовал держаться подальше. Так что, не акцентируя внимание на своих познаниях в области мёртвых языков, он решил перевести: — Эм... Кто ищет, тот всегда найдёт.       — Это был древнегреческий?       — Латынь, — сердце неприятно рухнуло вниз.       — Вау, — сказала она и усмехнулась. Но вместо того, чтобы задать вопрос, эта волшебная женщина сказала: — Это даже... возбуждает.       После этих слов Шигараки решил, что они уже перешли на уровень плоских шуток, так что ответил:       — Моя простата ждёт.       Одиннадцать фейспалмов от Даби из десяти.       Но Руми усмехнулась, наклонилась к нему совсем близко и доверительно сказала:       — Ты в хороших руках. У меня очень сильные пальцы.       Шигараки искренне рассмеялся. Чёрт возьми, она была такой волшебной…       — Стоять.       Даби застыл напротив него, совершенно ошарашенный. К стойке подошёл Кейго, держащий в руке стаканчик с кофе.       — Что? — спросил он, увидев, что все замерли. — Что случилось?       — Мне жаль это вам всем сообщать, но Шигараки сошёл с ума, — сказал Даби.       — Ой, да заткнись.       — Чтобы вы понимали... Улыбка, когда он смог пройти босса в “Cuphead” с первого раза — да. Улыбка, когда я в гололёд упал лицом в снег — обязательно! Но смех! Шигараки не смеётся.       — Ты преувеличиваешь.       — Ты ни разу на моей памяти не смеялся.       — Возможно, это показатель того, насколько же хуёво ты шутишь, — Шигараки закатил глаза, помолчал пару секунду, а потом как-то растерянно спросил: — Ни разу?..       — Ни единого раза, чувак.       Руми толкнула его локтём в бок и засмеялась.       — Я польщена. Думаю, нам надо сделать кое-какие выводы, не находишь?       Шигараки растерянно нахмурился. Да нет…       Кейго тихо сказал:       — Просто обменяйтесь уже номерами?       И Руми — не только самая красивая женщина, которую он видел, но и самая лучшая представительница человечества, которая когда-либо жила на Земле — просто взяла и записала его номер. А потом отсалютовала им и побежала на тренировку.       Его номер был в её сотовом телефоне. Теперь она может написать ему… Стоп. Теперь она может написать ему? И пока Даби и Кейго прощались друг с другом, пока Шигараки надевал куртку и закутывался в шарф, он пытался… сосредоточиться на этой мысли. Разве это не мог быть… ничего не значащий флирт с её стороны? После слов Кейго было бы неловко просто взять и сказать: «Знаешь, пожалуй, нет». Она очень искренняя, но это ведь не значит, что у неё нет чувства такта. Она просто взяла его номер, чтобы не показаться грубой. Звучит вполне логично. Как записала номер, так и удалит. Не факт, что они вообще встретятся снова. А если встретятся? А если… если она всё-таки ему напишет? Напишет, ладно. Может, он показался ей забавным… Может, она решила, что он достаточно безобидный для того, чтобы провести с ним свободный вечер. И о чём они будут говорить? Ему и рассказать-то ей будет нечего! Или им теперь во время каждой встречи смеяться над Даби?.. Да Шигараки же совершенно никчёмный собеседник! Самое яркое его воспоминание за прошедший год — перепрохождение «Dark Souls»! У него были познания в латыни на академическом уровне — да, это было немного забавно, самую малость, но он был совершенно беспомощен в темах, не касающихся игр или популярной современной психологии. Он даже не знал, кто такие эти «The Smiths» и почему Руми назвала их песни гейскими! Даже если она и была в нём заинтересована, он ей быстро надоест. Это разобьёт ему сердце. Вообще-то, ему любой исход всего этого разобьёт сердце, но зачем идти длинным путём? В конце концов, он просто Томура Шигараки, который жил и будет жить, погружённый в эгоистичную жалость к самому себе и бесконечную ненависть к миру.       Без Руми — прошло меньше десяти минут с их расставания — он почувствовал себя мёртвым и опустошённым.       Да какого хрена влюблённость заставляла его чувствовать себя таким несчастным?!       — Ты жалок, — послышалось со стороны Даби.       — Пошёл в жопу. — Шигараки не понял, что Даби имел в виду, но там ему самое место.       — Ты ссышься с Руми? Вот так? Прямо сразу, с первого знакомства? — в голосе Даби было так много пренебрежения, что вновь возникший в его сознании образ смеющейся над ним Руми как-то осветил общий негативный настрой Шигараки. Да Даби сам жалок — обиделся на незнакомку из-за того, что она над ним подшутила. Боже. Какой же всё-таки она была классной.       — Ты её вообще видел? Она выглядит как самая сильная героиня из «Tekken».       — У вас, гетеро, странные представления о красоте — я всегда это говорил.       — Думаешь, я гетеро? — нахмурившись, поинтересовался Шигараки. Вообще, тему собственных сексуальных предпочтений он обходил стороной. Все его две с половиной (половиной! — ох, эта была не самая приятная история) попытки встречаться с кем-либо окончились не очень удачно. У него были отношения с парнем и ещё с двумя девушками (не одновременно, потому что с полиаморией он бы совершенно точно не справился). Расставания он встречал не в одиночку: так получалось, что рядом всегда оказывался Даби. Они не говорили о чувствах, ничего не обсуждали. Может быть, Шигараки в этом немного, но всё-таки нуждался, как бы сентиментально это не было с его стороны; только ему совсем не хотелось давать Даби лишний повод смеяться над ним. Он пытался делать какие-то выводы самостоятельно, только вот все его выводы больше походили на слёзные клятвы никогда больше не взаимодействовать с человеческим родом. (Руми, кстати, была больше похожа на высшее существо, чем на человека).       — Думаю, ты потерян для общества, — бездумно бросил Даби, наклонившись к его уху, чтобы не перекрикивать проезжающие мимо машины.       — Ага, —Шигираки закатил глаза и на автомате съязвил: — И не создан для отношений, да?       Даби остановился и взглянул в его сторону, как-то подозрительно сильно нахмурившись. Шигараки вскинул брови.       — Я… не это имел ввиду, — совершенно серьёзно произнёс Даби.       Шигараки удивлённо моргнул, а потом сделал вид, что его сейчас вырвет.       — Фу, — он передёрнул плечами. — Брось это. Я чувствую с твоей стороны попытку поддержать меня. Отвратительно, Даби. Тебе не идёт. Где ты этого нахватался? Пересмотрел Netflix? Или способность не быть гандоном передаётся половым путём?       Для того, кто определённо-не-был-влюблён-в-Кейго (Даби напоминал Шигараки об этом так часто, что у последнего вообще никаких сомнений не осталось), Даби подозрительно быстро сообразил, что именно хотел сказать Шигараки:       — Замечу, что мы с ним не спали.       — Ты же у нас придерживаешься прогрессивных взглядов во всём этом деле… То, что вы буквально трахаете друг друга глазами, вполне можно назвать сексом. Поздравляю, Даби. Ты больше не девственник.       — Девственности не существует, и я не девственник с четырнадцати лет.       — Хватит кичиться своей детской травмой.       — Да и не трахает он меня глазами, — заметил Даби, совершенно комично раскрыв перед ним все свои чувства из-за одного факта того, что вообще вернулся к этой теме. — И я его тоже.       Шигараки закатил глаза. Когда он говорил, что мозги у Даби работают на два и девять из шести, он определённо не шутил. Даже Шигараки смог признаться себе в том, что влюбился в Руми, а это недоразумение таскалось к Кейго каждый день и до сих пор всё отрицало. «Я? Да нет!» Ну да, конечно. Как будто Шигараки слепой, глухой и непроходимо тупой.       — Он буквально помешан на твоей нижней губе.       — Что? — Даби или был отличным актёром или действительно удивился.       — А ты вляпался в него с первого взгляда. Ты же и дня без него прожить не можешь.       — Это разведка на вражеской территории.       — Да, конечно.       — Он крепкий орешек. Я просто ищу его слабые стороны.       — На ощупь и прямо в заднице, ага.       — Ты превратно понимаешь мои действия.       У Шигараки завибрировал телефон. У него совершенно не было настроения прямо сейчас обновлять игры в App Store. Только когда он разблокировал экран, то увидел сообщение. От неизвестного номера. И это могло значить только одно.              <Неизвестный номер>       Хэй, Шигги, ты сегодня свободен? Я не отдала вам, ребятам, скидочную карточку (это только предлог, кстати). Обещаю, что схожу после занятий в душ. Буду пахнуть цитрусами.              Шигараки сглотнул вязкую слюну и замер на месте. Даби незаинтересованно глянул в его сторону:       — Что с лицом? У тебя удалились все достижения в «SubwaySurfers»?       — Мне написала Руми.       — Нихуя себе!              <Вы>       свободен. что угодно, только не кофейня              Он записал её номер.              <РУМИ БЛЯЯТЬ>       Знаю классную бургерную в центре. Я возьму себе какой-нибудь салат. Разрешаю тебе взять бургер. Буду пожирать его глазами. Или тебя.              — Вау, — выдохнул Даби ему в щёку.       Шигараки толкнул его в бок:       — Не подглядывай, — получилось чуть более смущённо, чем Шигараки хотелось.              <Вы>       я согласен, даже если ты ганнибал лектор под прикрытием              Он так легко ей это написал, даже не задумался.              <РУМИ БЛЯЯТЬ>       Отлично, только не раскрывай меня. Я нацелена сожрать твоего тощего друга. Не зря же Кейго его обхаживает, в конце-то концов.              Она поддерживала его игру, и разговор между ними шёл сам собой. Он давно не чувствовал себя так легко.              <Вы>       поверь мне, он заслуживает более мучительной смерти              — Чему ты там так улыбаешься,— усмехнулся Даби, ничего не подозревая.              <РУМИ БЛЯЯТЬ>       Расскажешь мне об этом поподробнее за ужином.              — Ты улыбаешься. И это выглядит жутко.       Шигараки посмотрел на Даби глазами, полными снисхождения и жалости.       — Мне попросить у Руми номер твоего Кейго?       Даби поджал губы.       — Это значит «да»?       — Это значит «да, но не заставляй меня вставать перед тобой на колени прямо на улице». Серьёзно, Шигги… Я готов вызвать создателя эспрессо с того света и дать ему пизды за то, что он вообще родился.       Шигараки закатил глаза:       — На первое свидание вы пойдёте без меня.