***
— Тэ-Тэ, просыпайся, скорее, завтрак уже на столе, — кричал Джин, впопыхах собираясь, потому что забыл о записи к врачу. Сегодня выходной. Наконец-то вдвоем. Поэтому Джину не терпится посетить осмотр и примчаться к младшему. Техён еле идет, потирая ручками глаза, чтобы не дай Бог, не зацепиться за перила или шкаф, своей любимой пижамке голубого цвета, на которой изображен, любимый герой комиксов, Джокер. Помнится долго он уговаривал старшего, купить ее, строя милые глазки, лишь бы разжалобить, ибо Джин отказывался, говоря: «Тэ, ты в курсе, что Джокер — злодей, с ментальными проблемами. Нельзя». — Отчитывал младшего, опустившись на корточки, пытаясь не расстроить. Но Техён не промах и выпалил, не стесняясь. — Сам ты псих. И больной. Думаешь, я не понимаю, что пытаешься своими заумными словечками завуалировать фразу. Я взрослый в отличие от тебя. И, вообще, если не купишь, стану таким же как и он. — Скрестив руки, напыщенно смотря на брата, бросал слова, зная, что тот не отвертится. Джин каждый раз поражался, как из милого и тактильного мальчика, он превратился в неугомонного, идущего на пролом, знающего себе цену и не по годам умного омегу. Джину бы самому у Тэ поучиться. Стоя на кассе, младший шепчет хитреньким голосом: «Ты лучший брат.» На что Джин пропускает вдох, представляя, что проблем с таким характером, как у Техёна будет вагон и маленькая тележка.***
— Ким Сокджин, к вам пришли, — забежал без стука в кабинет пожилой бета, сильно переживая. Джин не дрогнув лицом смотрел, пытаясь осознать, с каких пор к нему влетают так беспардонно. Хотелось сделать выговор, но уже было поздно, потому что в дверь вошел мужчина, неся на руках мальчика лет четырех. — Ким Сокджин извините, — откланялся бета, закрывая за собой дверь. Джин, пытаясь осознать, что только произошло, провел рукой вдоль шеи, чтобы хоть как-то сдержать гнев, не накинувшись на стоящего перед ним альфу. Это альфа. Безоговорочно. Аура, наполняющая небольшое помещение, напрягала. Глаза, в упор смотрящие, вызывали негодование и вопрос, как вы посмели в конец рабочего дня ворваться без объяснений. Джину противопоказано врачом было волноваться и уж тем более, как в старые времена кричать от разъедающей боли в подушку. Теперь зная, что от стресса его запах сильнее пропадает, старался изо всех сил оставаться в спокойствии, постоянно повторяя, важно лишь, что происходит здесь и сейчас. Он записался к психотерапевту, восстановил режим питания, стал больше уделять времени брату и даже ходил на свидания в надежде завести серьезные отношения, но проблема лишь одна — у него отсутствует запах и альфы принимают за бету, на постоянной основе, говоря созвонимся позже. Но Джин и не расстраивается сильно, ведь главное счастье уже рядом в голубой пижамке, где изображен, тот самый герой, на которого младший яростно хочет походить, даже заставив старшего покрасить волосы в ядовито-зеленый. — Чем могу быть любезен в столь поздний час? — Произнес Джин, с укором вглядываясь в глаза незнакомца, напоминающие ночное небо. Альфа, перемещая ребенка на колени, присаживается на бежевый диван, вскользь бросая взгляд на врача, пытаясь принюхаться. Но безуспешно. — Извините за столь неуважительный по отношению к вам поступок. Ни в коем случае не хотелось вас обременять. Но прошу, выслушайте. — Просил альфа с едва уловимой грустной улыбкой. — Забыл представиться. Ким Намджун. — Надеюсь, надолго не задержите. У меня дома маленький ребенок, который между прочим снова засыпает один, —выпалил Джин, рассматривая альфу, подмечая, что он красив. — Ким Сокджин, вы единственная надежда для Чонгука, — показывая на мальчика с черной шевелюрой, сидящего на коленках, — все врачи отказывают в лечении, говоря, что невозможно, — вежливо и проницательно молвил, чтобы хоть как-то смягчить врача. — Год назад Чонгуки перестал говорить, именно в тот роковой день, когда умерла мама на его глазах. Ни одни психологи, ни одни терапевты и психиатры — никто не помог. Все пытались, но ничего не выходило. Знаете, Гук ведь был очень веселым и задорным, рос на моих глазах, помню даже, как нарвал в клубе цветы, а я отчитал, — улыбнулся впервые за все время, — а после, после всего- теперь жизнь в его глазах потухла и спасения нет, только надежда. Закончив свою речь, Намджун обнял мальчика, целуя в макушку, тем самым, давая понять, что он рядом. Джин опешил. В его глазах возник снова образ, погибших родителей. Так и хотелось кричать, но нельзя, нельзя ради Техёна, ради своего же будущего, ради, в первую очередь, себя. Отказать сложно. Очень. Но можно же хоть кому-то попытаться оказать, действительно, помощь. — Я займусь вашим Чонгукки. Поэтому приезжайте завтра к 9 утра. Бумаги на осмотр врачами (психологами, психоаналитиками), подпишите сегодня на ресепшене. А пока, загадывать ничего не собираюсь. — Вставая с кресла, подходя к ребенку и говоря, — Чонгукки все будет хорошо, — с нехарактерным ему оптимизмом, улыбаясь ребенку, случайно касаясь рукой альфы. Проводив нежданных посетителей. Джин понимает, что в кабинете витает шлейф его любимой мяты. С тех пор как Чонгук начал посещать центр, прошел месяц. За это время были небольшие продвижения, альфочка стал больше улыбаться и даже шел на контакт с окружающими. Все складывалось хорошо, кроме взаимоотношений Джина с альфой. Сокджин долго не мог принять, что вежливый и тактичный, грациозный и чувствующий Намджун — истинный. Страшно. Особенно если учесть, тот факт, что у него отсутствовал запах. В самом начале омега предполагал, что Чонгук сын и альфа состоит в браке, но, к счастью, теория разрушилась. Но даже этот факт не смог подтолкнуть Джина вперед. Оставалось лишь вдыхать умопомрачительный и такой любимый запах мяты, держа невозмутимое и безразличное лицо, каждый раз дистанцируясь, когда Намджун хоть на сантиметр приближался. Намджун же с первого взгляда влюбился. Но не имел права даже предложить сходить на свидание такому сдержанному и неприступному Джину. Альфа с самого начала понял, что Сокджин — омега, а не бета, как считали многие. Причем омега строгий, не терпящий контроля, иногда напоминающий правда мумию, но такой очаровательный, когда руководит занятиями Гукки. Джина хочется обнимать, дарить тепло, успокаивать, шептать в холодные вечера нежности и дарить лишь радость. Альфа мечтает вызвать улыбку на таком строгом и безэмоциональном лице. Но все безуспешно. Омега убегает, как ошпаренный и это наталкивает на мысль, что у него уже имеется пара. За что Джун дает себе мысленные подзатыльники. Джин больше не льет слезы по ночам, не кричит от боли. Он придумывает план, как преподнести Джуну новость. А маленький догадливый Техён, сверкая зеленой шевелюрой, гаденько улыбается брату, мол намекая, влюбленный братик, признайся уже в чувствах.***
— Сокджини, у меня муж попал в больницу, пожалуйста, отпустите, я Техёна привезу к вам на работу, — кричала в слезах женщина. Ким, конечно же, безоговорочно согласился. Техён забежал в кабинет не постучавшись, не послушавшись даже бету, все ему нипочем. Сверкая своей улыбкой, рассматривая удивленно взрослого альфу и альфу поменьше, теребя в руках новую футболку, теперь с еще одним любимым героем, Аидом из мультфильма «Гермес». — Техён, почему не постучался. У меня посетители. Марш за дверь, — отвечает Джин с не присущей эмоциональностью. Маленький Гукки, аж, подпрыгнул, рисуя в альбоме зеленого гоблина. — Не кричи на меня. Я соскучился по тебе. Ты снова пропадаешь на работе. Забыл когда в последний раз гуляли. А обещание. Говорил, посмотрим на выходных все части Бэтмэна, а сам побежал как ошпаренный, к своему Намджунни, — кричал Тэ на старшего брата. Джин в ступоре. Воздух из легких пропал. Техён сдал его. Младший брат. Сдал. Хотя ведь он сам виноват, что переименовал Ким Намджун в Намджунни. И до сих пор ведь так и не признался. До Джуна дошел смысл слов дерзкого омеги и, кажется, Джину теперь точно не отвертеться от разговора, одной лишь фразой «Извините Намджун, но меня дома ждет ребенок, давайте в другой раз пригласите на свидание». Техён сморозил очередную глупость, предварительно не проанализировав и подставил старшего, выдавая со всеми потрохами. Но, как говорится, что сделано, то не вернуть. Техён уже было хотел откланяться, но строгий голос брата остановил. —Тэ, — уже более спокойно, — посиди с Гуком, пожалуйста. Я сейчас вернусь. Выходя, Джин, схватил за руку Джуна, от чего сердце пропустило еще один удар. Так приятно держать, спокойно от одного касания. Но не успев опомниться. Альфа прижал Кима, к стене в углу, где точно никто не заметит, приблизился резко, грубо, всматриваясь в глазах омеги, ищя ответ, вгоняя еще в большую краску и выбивая землю из-под ног, от усилившегося запаха мяты. Рука опустилась на узкую талию, сжимая нежно, давая ощутить тепло исходящее от Джуна. Пальцы огладили пунцовую щеку, вырывая из омеги стон. — И долго ты собирался скрываться от меня, — с уверенностью в глазах и резкостью отчеканил альфа, приближаясь к пухлым, завораживающим губам. Но Джин был бы не Джином, если бы не скривился. — Не устраивай цирк, Сокджинни, не молчи, прошу, — насмехаясь по доброму, отпустив омегу произнес. — Прости, — всхлипнул омега, — я давно хотел признаться, но боялся, что оттолкнешь и посчитаешь за сумасшедшего, — скрывая слезы и вглядываясь в такие родные глаза, — мы истинные, Намджун. — Я знаю, — сказал с грустью альфа, опустив руки, будто сдался окончательно. — Но как? — Удивился, приближаясь тихо к альфе в надежде заглушить вину за свой характер. Намджун не церемонясь схватил крепкими руками Джина, приближая к лицу длинную белоснежную шею, указывая на нее. — В первый день нашей встречи мне на миг почудился запах липы, той самой, что в разгар лета, расцветает и манит ближе вдохнуть и насладиться, — сокрушительно шептал на ухо, вызывая по телу омеги табун мурашек, — но затем понял, что видимо ошибся, ведь в дальнейшем ничего не ощутил, — проведя мокрую дорожку вдоль нетронутой никем шеи, очерчивая узоры до уха, бесцеремонно вторгаясь рукой в золотистые волосы, оттягивая, вырывая визг наслаждения, упиваясь таким расслабленным и загнанным в угол Джином, — но вчера все стало на свои места. Ты облажался, дружок, — слишком мило смеясь, щекотя носом розоватую щечку. — вчера выдал себя, когда в попыхах бросил фразу, — извините у меня проблемки, — скрываясь за стенами уборной, оставляя шлейф цветущей липы — моей любимой, Джин. Омега понял, почему вчера весь персонал косился и озирался, а Техен, сказал, что: «Брат, что за духи такие резкие». А Джину то невдомек. Тэ только на липу так реагирует лишь на нее. — Намджун, отпусти, вдруг заметят, — вырывался, пытаясь убежать из лап альфы. — Теперь я тебя никуда не отпущу, — заявил сокрушительно альфа, целуя с нежностью, окутывая любимым запахом мяты.