Фиат тихо сидел в кресле, иногда всхлипывая и боясь пошевелиться. Его грудь вздымалась от частых вздохов, которые, тем не менее, всё равно не помогали успокоиться. Вокруг стояла тишина, но он не мог быть до конца уверен, что Тайп уже ушёл и не вернётся вдруг, чтобы сломать ему колено или сделать что-нибудь ещё. «Хотя, даже сломай он мне ногу сейчас, я это заслужил», — пронеслось в голове у Фиата, и слёзы с новой силой потекли у него из глаз, пропитывая и так уже влажную повязку и скатываясь по щекам. Было сложно признать это, и только сейчас Фиат в полной мере осознал, насколько он жалок и что натворил в итоге. Он строил из себя крутого и уверенного в себе. Никого не слушая и не видя препятствий, упрямо добивался Тайпа всеми возможными способами, думая, что сможет его заполучить. Впервые в жизни получить то, что он хочет. И что теперь? Тайп ненавидит его. Лео больше даже не смотрит на него. Несчастный, всеми брошенный и никому не нужный. Судорожный вздох вырвался изо рта парня.
А ведь он просто хотел быть любимым. Разве это так много?.. Он так хотел внимания от Лео, хотел, чтобы о нём заботились. И он получал это — ведя себя с ним как ребёнок, милашничая и давя на жалость. Но Лео будто бы не замечал его намёков, игнорировал все попытки стать чем-то большим, чем друзья, словно проводя незримую черту между ними. И Фиат пытался отвлечься на других, заменить столь желаемого человека партнёрами на одну ночь, хотя бы на время вытеснить из сердца это сводящее с ума чувство, что не находило ответа. Но случайные связи не могли дать ему того тепла, в котором он так нуждался. И каждый раз он снова возвращался к Лео, который никогда не отталкивал его, но и не давал надежды. Что ж, уж лучше так, чем потерять его навсегда. Иначе он сойдёт с ума…
Но в один прекрасный день Лео уехал в Италию, и Фиат знал, как важна была для него эта поездка. Он не стал его останавливать. Между тем, его собственное эмоциональное состояние перестало быть стабильным. Стиснув зубы, Фиат загружал себя тренировками чуть ли не до потери сознания, срывался на членах команды, которые с опаской смотрели на психующего капитана и шептались, что Лео стоило бы вернуться поскорее. И тогда случилось то, что окончательно выбило его из колеи.
Он не знал, как это произошло — возможно, сказались изнуряющие тренировки и натянутые до предела нервы, или же он просто был неосторожен, — но в один момент Фиат осознал себя сидящим на полу баскетбольного зала посреди тренировки, когда шум вокруг доносился словно сквозь толщу воды, а нарастающая острая боль в колене не давала даже вздохнуть.
В больнице что-то говорили об операции, но Фиат не хотел даже слышать об этом. Что, если она пройдёт неудачно?.. Что, если он больше никогда не сможет играть? Он не мог потерять ещё и баскетбол. Он запаниковал. Устроил истерику прямо в больничном кабинете, крича на ни в чём не повинную медсестру и продолжая твердить, что должен играть на матче через месяц. Конечно, его нога не смогла бы восстановиться за такое время.
И тогда появился Тайп. В тот самый момент его жизни, когда Фиат был абсолютно растерян и сокрушён, когда не знал, что делать дальше. Удивительно, но всего несколько коротких разговоров и ёмких фраз хватило, чтобы он согласился на операцию.
Тайп был резок и прямолинеен и вовсе не нянчился с ним, уговаривая, как другие врачи. Но ему было не плевать, и Фиат видел это. Фиат вцепился в него как в спасательный круг, ходил за ним хвостиком, посещал больницу гораздо чаще, чем это было необходимо, караулил под дверьми. Вынудил дать контакт в Лайн, потому что «а вдруг нога заболит, как я спрошу совета?». Тайп неохотно реагировал на все эти жесты, порой прямо отталкивая Фиата, но, видимо, не считал его серьёзной проблемой — в конце концов, у него и так хватало забот, чтобы ещё загоняться из-за чересчур надоедливого пациента. Да и чуть что, Фиат сразу же ссылался на больную ногу, и Тайп не мог просто остаться в стороне. Всё-таки, его волновало состояние собственного пациента, и к работе он относился ответственно. Несмотря на достаточно тяжёлый характер, доброта и сострадание ему были не чужды.
Всё это помогало отвлечься от Лео и скрасить одиночество. И даже, когда тот в спешном порядке приехал обратно в Тайланд, узнав о его травме, Фиат не прекратил попыток добиться Тайпа. Его не остановило даже то, что Тайп не был свободен. Он не обращал внимания на Лео и его недовольство поведением Фиата, всё больше уходя в надуманное чувство влюблённости, которое хотел считать чем-то серьёзным.
Лео не было рядом в нужный момент. И Фиат подсознательно обижался на него за это, сумев на время увлечься кем-то другим. Чем больше Лео пытался воспрепятствовать ему, тем больше он был упрям и безрассуден в своих действиях.
Что ж, в итоге это привело к тому, к чему привело. Фиат стал центром конфликта и причиной крупной ссоры Тарна и Тайпа. Он вёл себя просто отвратительно, словно эгоистичный и избалованный ребёнок, которым впрочем, и являлся. Манипуляции, притворство, хитрость — это всё, с помощью чего Фиат привык добиваться цели. Но в этот раз он не добился ничего, в конце концов, потеряв даже поддержку того, кто обещал всегда оставаться на его стороне.
Да, Тайп прав. Кто же его такого полюбит?.. Фиат горько усмехнулся.
Он не знал, сколько времени прошло, но лишённые движения конечности начали неприятно ныть, а босые ноги ужасно замёрзли и по ощущениям были ледяными. Начинающие подсыхать дорожки слёз противно стягивали кожу, а в голову закрались мысли о том, что он даже не знает, где находится и сколько ещё ему придётся здесь сидеть. Неужели Тайп просто бросил его здесь?..
Сквозь плотную повязку на глазах совсем ничего не было видно, но Фиат почему-то был уверен, что в помещении темно. Темнота, будто бы окружающая со всех сторон, начала давить, в ней вспыхивали один за другим пугающие образы, и Фиат почти что заскулил от страха. Он никак не мог остановить нервную дрожь по всему телу. Никогда ещё он не ощущал себя таким беспомощным, как сейчас.
В этот момент он почувствовал прикосновение чьих-то рук к плечам и в ужасе отшатнулся, вжавшись в спинку кресла.
— Кто это?! Не трогай меня! — его голос сорвался на отчаянный крик.
Лео молча стоял, смотря на парня перед собой. Съёжившийся, испуганный и дрожащий, Фиат вызывал острую жалость где-то внутри, совсем не походя сейчас на того своевольного и упрямого парня, которым всегда пытался казаться. Он получил то, что ему причиталось, и ещё легко отделался — да, Лео понимал это. Но мучить того, кого несмотря ни на что любил всем сердцем, больше не мог.
— Ничего этого не произошло бы, посмотри ты на того, кто действительно любит тебя.
Фиат поражённо выдохнул. Это правда голос Лео или?..
Узел повязки был развязан, и яркий свет неожиданно вспыхнул перед глазами. Фиат зажмурился, моргая и пытаясь привыкнуть, а когда он открыл глаза, прямо перед ним было до невозможности знакомое лицо. Его глаза в шоке распахнулись.
— Теперь видишь? Того, кто ценит тебя.
— Лео?.. — вопрос вышел едва слышным, на грани шёпота. Парень шумно шмыгнул носом. — Лео…
Фиат потянулся к нему, не обращая внимания на связанные руки, его лицо исказилось от рыданий. Лео сразу же заключил его в объятия, прижимая к себе, после чего осторожно развязал уже успевшие затечь без движения руки. Фиат судорожно вцепился в парня, обнимая его дрожащими руками и продолжая всхлипывать.
— Где ты был?.. Мне было так страшно. Пи’Тайп хотел сломать мне колено. Я бы больше не смог играть с тобой в баскетбол. У меня бы ничего не осталось, — Фиат замолчал, не в силах продолжать из-за душащих его слёз.
— Даже если больше не сможешь играть, обещаю, я навсегда останусь рядом.
Лео осторожно поглаживал его по спине, утешая и успокаивая. И это были те слова, которые Фиат хотел бы сейчас услышать больше всего. Но вдруг он вспомнил, как много дней подряд Лео проходил мимо него, не удостаивая даже взглядом. Как игнорировал все его попытки заговорить. Он отстранился, смотря в глаза парню.
— Неправда. Ты больше не хочешь иметь со мной дела. Ты и смотреть на меня не хочешь. Даже когда я назло сплю с другими, тебе всё равно наплевать! — Фиат в сердцах почти выкрикнул это ему в лицо.
— Кто сказал, что это так? — по голосу Лео сейчас совсем не чувствовалось, что ему наплевать. Фиат опустил взгляд, зажмурившись от вновь подступающих слёз, пока Лео легко гладил его по щеке.
— Ты хоть понимаешь, как мне больно, когда вижу тебя с другими? — голос Лео слегка надорвался. — Это я думал, что ты видишь во мне только друга.
Фиат поднял глаза и горячо воскликнул:
— Я люблю тебя!
Он выкрикнул это, ни секунды не сомневаясь, как нечто давным-давно понятное, нечто само собой разумеющееся.
Лео поражённо отнял руку от его щеки.
— Но если бы я сказал тебе, ты бы ушёл. Как отец, как мама. Как все те, кто бросил меня. И тогда у меня никого не осталось бы… — Фиат всхлипнул.
Лео взял его лицо в свои руки и покачал головой.
— Я никогда тебя не брошу. Прости меня за то, что был таким трусом, — парень сглотнул, пытаясь сдержать эмоции. — Прости меня за то, что боялся рассказать о своих чувствах. Потому что я чувствую то же самое.
Они крепко обнялись, и Фиат ещё долго рыдал, уткнувшись в плечо Лео.
***
Выйдя из душа, Фиат сразу же юркнул под бок к Лео, уютно устраиваясь у него на плече. Была уже поздняя ночь. Общий свет давно был погашен, и только ночник с изящным абажуром мягко освещал их большую двуспальную кровать, на которой они столько раз спали вместе, не зная о чувствах друг друга.
Лео мягко перебирал волосы Фиата, а тот только довольно ёрзал, подставляясь под ласку. Его истерика наконец-то закончилась, и на смену ей пришла усталость и некоторая расслабленность. Вообще, после всего произошедшего у него словно камень с души свалился. Конечно, мысли о собственной вине и проснувшаяся совесть ещё напомнят о себе, но об этом Фиат пообещал себе подумать завтра.
А вот сейчас он хотел думать совсем о другом. Если их чувства взаимны, и они наконец всё выяснили, значит ли это, что теперь ему можно?..
— Лео? — Фиат приподнял голову, смотря на парня чуть блестящими в неясном свете глазами. В них было и предвкушение, и страх чего-то нового, и нетерпение, и, наконец, желание пересечь ту самую границу, которая все эти годы возводила между ними стену всего лишь одним словом «друзья».
Рука Лео в волосах Фиата вдруг остановилась. Он серьёзно посмотрел на него в ответ. Фиат лёгким поцелуем коснулся щеки парня, затем чуть ниже, а потом, немного помедлив, словно спрашивая разрешения, прикоснулся к губам, решительно накрывая их своими.
Несколько мгновений Лео не реагировал, позволяя Фиату делать всё, что он захочет, а после ответил на поцелуй, беря на себя инициативу. Фиат тут же позволил ему вести, словно только этого и ждал.
Не разрывая поцелуй, Лео медленно перевернул парня на спину, нависая над ним, осторожно касаясь шеи, плеч, груди, словно не веря, что это всё теперь может принадлежать ему. Наконец, он нашёл руку Фиата, и тот с готовностью переплёл их пальцы между собой, крепко сжимая в ладонях. В этом жесте было всё — обещание быть рядом, уверенность друг в друге и неосознанное желание держать любимого как можно крепче.
Сердце Фиата быстро-быстро стучало в груди, он почти задыхался от наплыва эмоций. Он никак не мог поверить, что это происходит наяву, прямо сейчас. Когда они наконец оторвались друг от друга, Лео прислонился лбом к его лбу, и какое-то время они просто лежали вот так, тяжело дыша.
Фиат робко улыбнулся и счастливо потёрся носом об нос Лео. Потом чмокнул его в этот самый нос. И в губы. И в подбородок.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
И тут же получил такой же негромкий ответ:
— И я тебя.
Лео сам оставил недолгий нежный поцелуй на его губах, и снова сжал в объятиях. Он не видел, как Фиат расплывается в сумасшедше-радостной улыбке и зажмуривает глаза, в то время как в его голове всё ещё звучит то самое «и я тебя». Сколько раз он мечтал об этом?.. Но даже в самых смелых мечтах не было так хорошо, как сейчас.
***
Ночник был выключен, и в комнате было темно, не считая слабого света с улицы, пробивающегося сквозь шторы. Уже засыпая, лёжа на тёплом надёжном плече, Фиат чувствовал такое спокойствие и умиротворённость, которых, кажется, не испытывал с самого детства. Только сейчас он почувствовал, насколько вымотался за этот длинный вечер, поэтому буквально провалился в сон, не успев даже осмыслить всё произошедшее.
А вот Лео не смог так быстро заснуть. Его рука бережно обнимала Фиата, как самое настоящее сокровище, и он всё не мог насмотреться на его еле видный в темноте спящий силуэт с иногда подрагивающими во сне ресницами. Его сердце всё ещё трепетало от осознания, что тот наконец принадлежит ему. Больше он ни за что не позволит Фиату взглянуть на других, и не позволит другим завладеть им. Теперь он только его, Лео, а Лео — только Фиата. И он будет рядом с ним всегда, как и обещал.
