пока ты жив

В комнате темно и оглушительно тихо, время словно застыло. Мисе не спится. Она борется с сухостью во рту, сглатывает, пытается оттянуть момент когда все таки прийдется встать и пойти за стаканом воды. За прикрытой дверью ванной комнаты горит свет, он никогда не выключается, ибо без него страшно и неуютно. Не ей конечно. Она прислушивается, вглядывается в темноту, пытается вспомнить где кнопка вызова Ватари, но никак не вспомнит. А в кухню идти долго и холодно, по длинному, темному коридору. Нет, она конечно может попить воды из под крана в ванной, но все-таки Миса всегда считала себя девушкой. Леди. А леди сие поведение не подобает. Убивать людей? Пожалуйста. Но пить из под крана она, извольте, не станет. Выбора нет, придётся встать с уютной, теплой постели и шлепать босиком до кухни. Миса раздраженно вздыхает и двигается к краю, однако не далеко уходит. Только ее босые ноги нащупывают пол, как худая, бледная рука ловит ее за талию, обхватывает и так крепко-крепко держит словно девушка падает с небоскреба в бездну, а не встает с постели. – Не бросай меня. Голос тихий и огрубевший от сна, а хозяин голоса прижимается к ней сзади. Миса устало улыбается, смотрит в потолок и думает, как же все это мило и нелепо. – Я не бросаю тебя, глупенький. Я хочу пить. Он что-то мычит ей в спину, еще не до конца проснувшись и сильнее прижимается к ней сзади. Его рука сильная и теплая и Миса никогда не узнает почему он любит одиночество днем, но так панически боится одиночества ночью. Почему порой часами не засыпает, а если засыпает то почему просыпается в холодном поту. Почему ему нужен источник света в темной комнате, будь то зажженный ночник, настольная лампа или монитор от компьютера. Да Миса и не хочет знать. Мисе это неважно. Лайт умер. А Л жив. *** Лайт умер месяц назад, с позором был застрелен Мацудой и похоронен в безымянной могиле, а она даже не пошла на похороны. Она сидела в отеле и впервые за долгое время ее трясло от ужаса. Ведь теперь отпираться что она не являлась вторым Кирой было просто бессмысленно, факты и доказательства тому лежали у Ватари на столе и ее ждала теперь либо казнь или жизнь в тюрьме. Но ни того не другого не случилось. Л пожалел ее. Он искусно обманул всех, предоставил бессмысленные доказательства, монотонным голосом объяснил почему именно она не виновна, помог ей выйти сухой из воды и даже благородно сохранил ее карьеру. Зачем? Миса искренне не понимает, долгое время ломает голову над этой загадкой, пытается распознать ход его мыслей. Благодарность переполняет ее также как и страх пред оплатой. Все равно прийдется заплатить, рано или поздно. Она не верит что Л благородный рыцарь в доспехах и что действовал из воистину бескорыстных соображений. – Чего ты хочешь, Л, как я могу тебе отплатить? – Она спрашивает его, сидя в маленьком кафе в Токио, рассматривает его и цепко наблюдает за тем как он ковыряет тортик. Его лицо освещают лишь цветные неоновые лампы, остальное освещение усталые официанты уже выключили, видимо предвкушая конец рабочего дня. – Мне ничего от тебя не надо, Миса. – Его голос тихий и уставший. На столе лежит британский паспорт, из-под синей корочки торчит билет в Лондон. Еще пара часов и он улетит. Ей почему-то страшно от этой мысли. – Тогда зачем, – она нервно сглатывает и не знает как подобрать слова. – Зачем ты мне помог? Почему? Он вскидывает на нее огромные, темные глаза, всматривается ей в лицо. Ее ладошки потеют, она их незаметно трет о джинсы, пытается не замерзнуть от теплоты его близости. – Я не считаю что тебя следует казнить или посадить в тюрьму. Твои поступки исходили из наивной веры в правосудие, тобой манипулировал Лайт, он же Кира. Человек который покарал убийцу твоих родителей и за которым ты слепо последовала. Мне жаль тебя. Он тебя использовал и твоими руками разрушал мир, дабы не марать свои. Но твоей вины в этой ситуации я не вижу.. ведь ты была лишь пешкой. – Он выразительно смотрит ей в глаза. – Этого ответа достаточно? Миса замирает. Хоть этот ответ имел свой смысл, он ей кажется слишком чистым. Слишком стерильно гладким, словно отполированным. Этот самый ответ отчеканил Ватари в суде. Этот самый ответ был послан в японскую полицию. Этот ответ был подстать Л, придраться к которому не смог бы даже адвокат дьявола. А ей хотелось знать ответ другого Л. Л Лоулайта, человека чье имя она теперь знает, хоть и не видит более дату его смерти над головой. Тетрадь исчезла, а вместе с ней и способности Мисы. Она знает что умрет слишком рано, может завтра, может через десять лет. Ей все равно. Ее жизнь все равно не имеет больше смысла, она проиграла. – Скажи мне правду. Л вновь вскидывает на нее глубокий, умный взгляд. В темных зрачка отражается свет неоновых ламп, уголки его бледных губ слегка растягиваются, и ее сердце почему-то щемит. – Ты всегда мне нравилась, Миса. Лайт умер, а Л жив. *** Она не помнит как оказалась в его Роллс-Ройсе, помнит лишь что черная машина гнала по ночному городу не останавливаясь ни разу. Помнит что бегала по темной квартире, напрочь забыв включить свет, как истерично и рассеяно искала вещи, впопыхах запихивала их в чемодан дабы лететь с ним в Англию, а он лишь молча стоял и наблюдал за ней. Помнит как потерянно остановилась, смотрела на него огромными, испуганными глазами, с футболкой в руках, тихо подошла к нему вплотную и как нежно поцеловала его. Прижалась мягкими, девичьими губками к его, горячим и слишком сухим, а затем растерянно улыбнулась ибо сама не знала… зачем? Она сидит в ВИП классе самолета, летит в Англию и даже не задумывается о том что ее там ничего не ждет. Миса не задумывается о том что будет когда закончится наркотик который она чувствует. Она вновь слепо следует за мужчиной которому благодарна? В голове ошеломляюще тихо, она не чувствует ничего кроме пустоты и бесшабашного безрассудства которое подталкивает ее идти за ним по аэропорту, сесть на заднее сидение его машину, позволить себе заснуть у него на коленях. Проснулась она уже в широкой постели, в незнакомой комнате пахнущей до боли знакомым детективом. Лайт умер, а Л жив. *** – Позови Ватари, он тебе принесет воды… Л сонно целует ее в локоть, видимо даже не задумавшись о содеянном, но от прикосновения его губ по коже бегут мурашки. Не смотря на то что она спит в его постели по собственной инициативе уже несколько недель (в Лондоне так холодно, а я всегда мерзну, да и кровать у тебя вон какая огромная, не жлобись, Л) он никогда не касается ее. По крайней мере сознательно. Л истинный джентельмен, который с легкостью пытает своих подозреваемых, но который также ни за что не прикоснется бы к ней против ее воли. Лишь иногда, проснувшись ночью, она осознавала что лежит в чужих, горячих объятьях. Его объятьях. Миса не расстраивается и не злится. Ее удивляет то, что ей не противно. Может это вполне нормально для людей, которые делят постель случайно прижаться друг к другу? Ведь человек так устроен. Ей лишь немного горько, ибо она должна была просыпаться так в объятиях другого, улыбаться от счастья а потом лежать, и слушать стук сильного сердца. На месте Л должен был быть Лайт. Но Лайт- – Не уходи, пожалуйста. Миса выдыхает, ее сердце бьется сильнее от его голосе. Его пальцы поглаживают ее талию, и от его прикосновения хочется растаять словно мороженое в стаканчике. Сухость во рту забыта, вместо нее в глотке поселяется комок непонятных, слишком сильных эмоций. – Хорошо. Она позволяет Л затянуть ее обратно в постель, прижать к себе. Он тяжело дышит ей в шею, и ей становится слишком жарко. Она на мгновение отстраняется, полностью забыв о приличии, или другой тупости которую ей вбивали в голову менеджеры, рывком снимает выстиранную футболку »Лед-Зеппелин« и падает к нему в объятья, зарывается носом в чужое плечо и не понимает почему так громко бьется сердце. Он пахнет терпкой сладостью, может от дорогущего одеколона, а может от его излюбленных конфет, чем-то мятным, порошком для стирки, горчинкой пота… и Миса не может надышатся. Она впервые обвивает его руками, отвечает на нежность и он замирает. Впервые она безумно хочет близости, а не толерирует ее. Близость последних недель не значила ничего ведь та близость была неизбежна, страх одиночества притягивал их друг к другу словно магнит, переплетал их сны, но… – Л, Л, Л… Миса пытается слиться с его телом, прижимается к нему настолько близко насколько физически возможно, забрасывает точеную ножку ему на талию, притягивает еще ближе. Ее губы соприкасаются с кожей его ключиц, это еще не поцелуй, но Боже, как же она ненавидит его кофту, почему он до сих пор не раздел ее? В его объятьях не хочется думать, не хочется плакать о смерти, не хочется вспоминать прошлое или гадать о будущем. Впервые в жизни Мисе так спокойно, так хорошо. – Я… Л.. Ты можешь? Она тянет за мягкую, белую ткань и он понимает, на мгновение отпускает ее и послушно стягивает кофту через голову. Миса наблюдает за тем как он небрежно отбрасывает ненужную вещь куда-то в недры комнаты и не знает когда успела задержать дыхание. Он совсем не такой как… нет, она не будет его сейчас вспоминать. У Л бледная, белая кожа, прозрачная в слабом свете комнаты, он словно светится. Она нежно находит его ладонь, гладит длинные пальцы. – Ты… Ты такой… – Жаль что слов не хватает, но его черные глаза смотрят ей в душу, читают ее мысли, значит не страшно. – Как же я раньше не замечала? Она затягивает Л обратно в постель, и уже не пытается скрыть тот жар который чувствует. Миса целует его в шею, слушает его рваные вдохи и лижет, пробует его кожу на вкус, оставляет синяки словно хочет показать всем он мой, он мой. Его руки крепко держат ее, не отпускают даже когда она тихо постанывает его имя, когда она шепчет ему в шею как он ее заводит. – Миса, остановись сейчас, или не смогу остановиться я. Мурашки бегут по коже от его хриплого голоса, от его порывистого дыхания. Она выгибается, трется о его затвердевший член, гладит плоский мужской живот. Остановится совершенно невозможно. – Л… – Она запинается, забывает как дышать. – Ты трахнешь меня? Пожалуйста? Она чувствует как его пальцы дергаются, чувствует как его тело еле заметно напрягается, даже кровь шумящая в ушах не может заглушить его тихий стон. – Прошу, не делай ничего к чему ты не готова, Миса. Она бы рассмеялось да только воздуха итак не хватает. Поэтому она целует его. Время замирает, мир словно остановился, она бессмертна. Она целует Л. Его губы на вкус словно клубничный ликер, мягкие и сухие, горячие и податливые. Он позволяет ей вылизать его нижнюю губу, открывает рот и лижет ее язык, мягко и нежно. Еще никогда Мису так не целовали, а целовали ее часто. Он целуется неумело, но так сладостно вкусно... Нежно прикусывает ее губки, словно боится разбить фарфоровую куклу. Когда Миса на мгновение отрывается от его сладких губ, пытаясь уравновесить дыхание, его пальцы мгновенно запутываются в ее волосах, он упорно притягивает ее обратно, и целует ее снова и снова, словно набирает обороты. Миса не знает что ей нравится больше. Его нежные, трепетные поцелуи минуту назад, или поцелуи изголодавшегося по ласке мужчины. Его пальцы то грубые, то нежные, то тянут за волосы, то нежно гладят по плечам, словно мед текут по коже и останавливаются на бедрах, никогда не ниже. Она сходит с ума, тянет его на себя, скрещивает лодыжки у него за спиной и стонет когда он упирается членом ей в живот. – Л, прошу… Его руки находят ее грудь, сминают в теплых ладонях бледную, девичью кожу, а губы находят сосок, прикусывает почти что до боли. Миса выгибается, выдыхает его имя и запускает руки ему в волосы, которые на удивление мягкие, хоть и спутанные. Он оставляет на ее коже засосы, поцелуи, его ладони теплые а пальцы холодные. Миса никогда не поймет как в одном человеке сочетаются столько противоречий. Завтра она спросит его, трахал ли он кого-то до нее. Завтра она спросит может ли он ее привязать к постели. Завтра она узнает что он хочет - подчинять или подчинятся. Завтра она исцелует его губы до исступления. Завтра она исцелует каждый миллиметр его кожи, залижет раны. Завтра она затянет его в душ, и трахнет его прямо там, стоя под горячими струями. Но сегодня, сейчас, ей нужно, нет, жизненно необходимо чтобы он трахнул ее. – Миса… – Его пальцы поддевают край ее трусиков, он смотрит ей в глаза и ей хватает сил лишь кивнуть. Он стягивает с нее насквозь промокшую ткань, и не удержавшись, окунает холодные пальцы в ее киску. Л трахает ее, медленно, медленно, и Миса уверена что он издевается, что ему хочется видеть как она всхлипывает, насаживается к нему на пальцы и течет. Его взгляд темный и голодный, и Миса впивается ногтями ему в плечи, молит взглядом, просит, просит, просит. По его движениям видно что он больше не может ждать. Он аккуратно подносит пальцы ко рту и слизывает ее соки. Наверное он сам не понимает, насколько это простое движение заводит Мису. Мгновение спустя, раскаленная головка его члена трется о ее нежный клитор, размазывает капли своей смазки по ее киске, и глухо стонет. Он накрывает ее сверху своим телом и Миса не знает как описать ее чувства, она словно сходит с ума, лихорадочно шепчет бредовые мысли ему на ушко. – Ты первый который трахнет меня без… то есть… я хочу чтобы ты кончил в меня, Л, прошу, Л…. Он затыкает ей рот поцелуем, пробует ее стоны на вкус и входит в ее податливое тело, медленно, медленно, растягивает ее под себя, заполняет ее. Ей сладостно больно, она не ожидала такого размера, ее ножки дрожат у него за спиной. Крышу определенно сносит. Мисе все равно услышит ли ее весь Лондон, да хоть весь мир. Ей так хорошо, так сладостно больно когда Л не сдерживает себя, трахает ее глубоко и резко, не сдерживает стоны, Господи, это так горячо, она пытается не кончить лишь от его голоса. Он наглый, она слабо подмечает, он сдерживается большинство времени, но сейчас его стены рушатся. Л показывает ей кто он на самом деле, трахает ее как хочет, оставляет синяки на ее бедрах, так сильно он сжимает нежную девичью кожу пальцами, и жалобно всхлипывает ей на ушко когда она царапает ногтями его спину. Она течет как никогда в жизни, насаживается на его член в ритм с его толчками, а его пальцы находят ее киску и нежно поглаживаю клитор. Притворно нежно, слишком нежно, Миса не может дышать а Л… Л издевается своими мягкими движениями, Л стонет ее имя, Л резко трахает ее, Л осыпает поцелуями ее шею и грудь, лижет соски, прикусывает нежнейшую кожу снова и снова. Л падает головой ей в ложбинку между шеей и плечом, и Миса больше не может ждать, голова кружится и она точно знает что на грани. – Миса… я сейчас… Он кончает. Его член пульсирует у нее в киске, горячая сперма наполняет ее до краев. Он лениво лижет мягкую, искусанную кожу ее шеи и этого достаточно. Она выгибается дугой, откидывает голову и чувствует как горячие слезы абсолютного счастья текут по щекам. – Л… – Она сотрясается, прижимает его к себе, кончает как еще никогда не кончала в жизни. – Лоулайт… Он вздрагивает от звука имени и стонет, его член резко дергается в ее киске, и она повторяет его имя как молитву снова и снова, а он держит ее, обнимает крепко крепко и тяжело дышит ей в шею. Миса обмякает, падает в пуховые подушки и дышит полной грудью. Впервые за долгий месяц она дышит свободно и воздух словно первый снег, чистый и свежий. Ее пальцы рассеяно перебирают черные пряди, гладят худые но сильные руки и она не думает абсолютно не о чем. Л спокойно дышит, смотрит в пустоту и держит ее в своих объятьях. Но теперь эти объятья без привкуса паники, без привкуса отчаянья и страха что она исчезнет, что она проскользнет сквозь его пальцы словно вода. Это объятья благодарности и сильнейших чувств. Объятья нежности присущей только ему. Она не знает сколько они так лежат, просто наслаждаясь близостью, наслаждаясь спокойствием которого было слишком мало в их жизни. Миса лениво разглядывает ночное небо за окном и чувствует как Л засыпает, тихонько сопит и девушка устало улыбается, прижимает его ближе к груди, и зарывается носом в его волосы. Завтра она спросит его что дальше. Завтра она решится позвонить в модельное агенство Англии, номер которого уже который день лежал у нее на столе, записаный размашистым почерком гения. Завтра она позвонит Саю и спросит как она поживает, узнает оправился ли Соитиро от травм. Завтра она перестанет боятся что прошлое вернется и заново поглотит ее жизнь. Миса смотрит в потолок и в голове крутится одна лишь мысль. Л жив. А значит будет жить и она.