А помнишь, как мы были счастливы?

В пустой холодной квартире царил мрак. Шторы, на которых красовались жирные пятна, были задернуты, чтобы лучи сентябрьского солнца не попадали в эту душную комнату. Воздух был пропитан спиртом и сигаретным дымом. В углах стояли бутылки из под дешёвого алкоголя, а сигаретные окурки были раскинуты по ковру, что уже утерял свою былую мягкость. На журнальном столике была соль и несколько бумажных купюр, через которые ее вдыхали, были и таблетки, и одноразовые шприцы, которыми успели попользоваться несколько раз. Видимо, есть что-то похуже инфекции. Возле столика на полу с сигаретой в руках сидел альфа с прикрытыми глазами, время от времени делая глубокие затяжки, а потом жуткий кашель, что разрывал его лёгкие. Юнги был бледен. Его молочная кожа на руках и запястьях была усыпана старыми и новыми, довольно глубокими, порезами. Он был худ, что ребра выпирали из под футболки, а скулы были острые, ибо щеки исчезли. Губы были сухие и потрескавшейся, что кожа уже слизала с них. Прошел час. Он также сидит. Два часа. Он не шевелится. Сигарета уже потухла и упала на грязный пол. Три часа. Он хмурится и сильно закусывает нижнюю губу. Капельки алой крови начали скатываться по подбородку. Четыре часа. Он приоткрывает глаза и вновь сгибается пополам от мучительного кашля. Юнги встает и, пошатываясь, направляется в спальню, в атмосфере которой царила та же аура, что и в зале. Он достает, что-то из тумбочки и направляется в коридор. Не удосужившись накинуть даже ветровку, выходит из квартиры, не закрывая ее на замок, ибо незачем. Альфа поднимается по ступенькам, потому что лифт не работал, на тринадцатый этаж. Последний этаж этой многоэтажки. Дверь на крышу не была заперта, и Юнги легко туда зашёл. Подходит к краю крыши и садится на перило, которое там было. Разжав кулак, он берет в руки помятую фотографию, на которой было изображение его омеги. — Привет, Чимини, — проговаривает альфа, проводя большим пальцем по лицу любимого. Затем устремляет свой взгляд на вечернее небо, что было уже малость усыпано звездами. — Как твои дела, моя звездочка? Он верил, что его омежка теперь одна из тысячи звёзд в этом бескрайнем небе. — Я скучаю... — протянул с чувством невыносимой тоски, — а ты? Тишина. — Ты любил космос, — Юнги слегка улыбнулся, пытаясь выискать не небе свою звездочку, — хотел выучиться на астронома, — минута молчания, — а я говорил, что в космосе нет жизни. Там пусто и нет чувств. Альфа откинул голову немного назад. — Но сейчас бы я подарил тебе целую галактику. По его бледной щеке потекла одинокая слеза. — Помнишь нашу первую встречу? Ты тогда в универе на меня поднос с едой опрокинул, а потом ходил хвостиком, прося прошения, — чуть-чуть рассмеялся, утирая слезу. — Ты был такой невинный. Юнги снова устремляет свой взор в небо. — Помню наш первый поцелуй... Ты в тот момент очень сильно покраснел. То, как мы начали встречаться, — глубокий вздох. — Я помню все до единого. Слеза опять катится по щеке. — Помню, ты как-то спросил у меня, «что будет, если я умру?», а я на это только рассмеялся и сказал, что уйду следом за тобой. «Но я тогда не понимал смысл этих слов» — А потом ты заболел.

flashback

Вновь входит Юнги в большую больницу, белые стены сразу же начинают давить на него. Накинув халат и надев бахилы, проходит вверх по лестнице, заходя в стационар. Медсестры и медбратья уже знают его по имени и фамилии, ибо парень посещает это отделение уже на протяжении последних восьми месяцев. Вновь проходя по длинному коридору, Юнги направляется в палату, где лежит его больной омега. И вновь эта дверь, за которой находится его смысл жизни. Юнги нажимает на ручку и входит в палату, сразу же видя маленького омегу, к которому были подключены разные приборы, сидящего в кислородной маске. — Чимини, мальчик мой, я пришел, — Юнги подходит к кровати, и аккуратно обнимает омежку, чтобы не повредить какой-нибудь провод, проводит рукой по редким русым волосам, которые успели за время лечения выпасть. — Все хорошо? Не скучал? — садится на край кровати, с лаской проводя по спинке Чимина. В ответ отрицательные мотания головой, мол, «я скучал». — Малыш, я не могу сутками находится тут, — как можно мягче сказал альфа. — Ты же понимаешь, у меня работа. — Я понимаю, — послышался очень хриплый голос омеги, приглушённый маской. Юнги обнял Чимина, прижимая его к своей груди и зарываясь носом в его волосы. От них пахло медикаментами и... больше ничем. Запах топлёного молока и меда давно был сменён на терпкий запах химиотерапии. — Все будет хорошо, — прошептал альфа больше для себя, чем для младшего. Эти слова стали слишком банальными для такого запущенного состояния Чимина. Врачи только разводили руками, говоря, что помочь большим они не могут и то, что ему осталось от силы полгода. Потому что на четвертой стадии рака лёгких люди уже умирают, их не спасти. Можно только продлить жизнь при правильной терапии. Но Юнги верил. Он верил в то, что его омега выздоровеет. У него была эта маленькая искорка надежды, которая угасала с каждым днем. С каждым днём Юнги смотрел на то, как слабел младший, как его состояние ухудшается. — Я умру? — тихо, но серьезно спросил Чимин, лёжа в объятья своего альфы. У старшего внутри что-то ёкнуло. Его об этом никогда никто не спрашивал, только вопрос Чимина, сказанный два года назад: «а что будет, если я умру?». Он тогда не придал этому большое значение, а теперь эти слова провели по его сердцу. — Ты не умрёшь, — пытаясь уверено, ответил он, — я обещаю. Прижимает омежку ближе к себе, так боясь потерять и больше никогда не почувствовать это родное тепло.

***

Что бы вы чувствовали, если бы на ваших глазах умирал родной человек? Наверное, сильный страх, растерянность и мысли о жизни после того, когда этого человека не станет. Он родной... и от этого больнее. Страшно вдруг не услышать его сбивчивое дыхание и стук сердца. Страшно больше не увидеть родных глаз и счастливую улыбку. Страшно. Именно такое чувство испытывал Юнги, сидя на стуле возле кровати, на которой лежало почти безжизненное тело, подключенное к аппаратам искусственного дыхания и жизнеобеспечения. Были пики от кардиомонитора, что стоял возле. Такие жуткие, от которых мурашки по коже. Чувство, что в следующий раз сердце не стукнет. Юнги поглаживает холодную ладошку в своих больших и теплых руках, так не хотя её отпускать. Тяжёлые вздохи, заглушённые кислородной маской, разносились в устрашающей тишине светлой палаты. «Ему осталось не больше двух суток». После этих слов та искорка надежды у Юнги погасла, ибо не на что уже надеется. Чимин умирает прямо на его глазах. Прямо сейчас, в этот жалкий момент. Юнги молчит, потому что давит на душу камнем. Он не хочет ничего говорить, потому что больно... Больно от этих ужасных чувств. Он не может сдерживаться, он тихо рыдает возле кровати, шепча молитвы, но их никто не слышит. Проходит час. Юнги сидит, крепче сжимая маленькую ручку омежки. Проходит два часа. Юнги начинает разговаривать с Чимином, надеясь, что он его слышит. — Ты так любил звезды, — едва улыбаясь, шептал он, — каждый вечер просил меня посмотреть с тобой на ночное небо, но я отказывался.

flashback

— Эй, Юнги! — прокричал Чимин на всю квартиру, а потом выбежал в зал к альфе, что читал книгу. — Пойдем на крышу! Сегодня можно увидеть множество созвездий! Ответа не последовало. — Юнниии, — проныл омега, садясь возле альфы и теребя его за руку, — ну пойдем! Юнги закатил глаза и оторвал глаза от книги. — Чимин, иди один, я не хочу, — как-то холодно отозвалось в ушах Чимина. — Но, Юнни... — начал было он, но его перебили. — Отстань. Омега обиженно нахмурился и надул губы. Встав с дивана, он направился в коридор, решив больше не трогать альфу и пойти одному.

end flashback

— Сейчас бы я каждую ночь ходил с тобой смотреть на звезды. Третий час. Юнги опускает голову на матрас с тихим «умоляю». Проходит четвертый и пятый час. Юнги клонит в сон, но он не закрывает глаза. Шестой. Седьмой. На улице глубокая ночь, а Юнги также сидит возле койки с опухшим лицом и красными глазами, прислушиваясь к редким пиканьям от кардиомонитора. В палату входит врач и просит поехать домой, отдохнуть, но Юнги посылает его на все четыре стороны. Восьмой час. Юнги будят учащённые пики. Он в ужасе выбегает из палаты и зовёт врача, начиная истерить и молить их что-то сделать. Но внутри него все рушится, когда в палате раздается мерзкий писк остановленного пульса. Все кончено. Альфа падает на пол, бья его кулаком изо всей силы до крови на костяшках. Слышится отчаянный вопль. — Нет, нет, нет... нет! — кричит он, захлебываясь в собственных слезах. — Пожалуйста, только не это... Прошу... Вошедший в помещение санитар, которого позвал врач, начал поднимать Юнги с пола, тот упирался и грозился прикончить, если его хоть кто-то тронет. Но это всего лишь с ума сошедший разум, из-за этого, подозвав второго бету, его кое-как подняли на ноги. Юнги брыкался в их руках, громко плача и смотря сквозь пелену слез, как его омегу отключают от аппаратов и увозят навсегда из этой палаты. Когда двери захлопнулись, беты потащили его к выходу, а Юнги вновь взвыл, не веря тому, что только что произошло. Сознание разрывалось, но не собиралось отключаться, издеваясь над и так вымученным альфой. Юнги, в прямом смысле, тащат за собой, ибо тот отказывался идти, но уже перестал вырываться, просто смотря в яркий потолок застывшим взглядом, а по лицу скатываются горячие слезы. Его затаскивают в кабинет, кладут на кушетку и вкалывают сильное успокоительное, которое подействовало через десять минут, и он перестал издавать, похожие на собачий вой, звуки. Глаза сильно опухли и горели, будто в них насыпали тонну песка. Нижняя губа подрагивала, а руки тряслись. Юнги проводит в кабинете первой помощи два с половиной часа, ибо до этого он не отзывался ни на имя, ни на щелчки пальцев вокруг лица. Он вздрогнул и быстро заморгал, привлекая внимание медбрата. Тот спрашивает, как он, на что альфа горько усмехается и с сарказмом говорит, что все просто «отлично». После его проводят в кабинет врача. Там они вместе с врачём заполняют документы для свидетельства о смерти, и Юнги опять разрыдался, вспоминая те страшные моменты. Тело омеги будет готово завтра, его можно будет забрать и похоронить.

***

Похороны Чимина прошли тихо, в кругу самых близких. Было много плачущих омег и их альф, которые со скорбью смотрели, как каждый приглашённый подходит к деревянному гробу и говорит последние слова умершему, провожая его в последний путь. Когда все закончили, подходит заплаканный Юнги, на котором лица не было. Синяки под глазами и искусанные до крови губы. Он наклоняется и кладет голову на край гроба, смотря на глаза, которые были навсегда закрыты под тяжёлыми веками. — Чимини, ангелочек м-мой... — произносит альфа, заикаясь, а слезы капают на мягкую оббивку, — я обещал, что ты останешься жить... Прости. Как альфа мог повлиять на жизнь омеги? Юнги каждую ночь искал клиники, чтобы Чимина взяли на курс химиотерапии. Юнги работал только для Чимина, оплачивая дорогое лечение. Себя обделял, ибо любимый дороже. — Я обещал тебе, что ты выздоровеешь. Но не сдержал слово... Прости меня, — он начал проводить глазами по лицу омежки, которое было уже синим и холодным. — Обещал, что когда-то мы с тобой поженимся, — бархатная коробочка с обручальным кольцом теперь навсегда останется лежать на полке шкафа. — Я не успел... Прости, прошу... — носовой платок был уже насквозь мокрый. — Ты мой свет и воздух. Я безумно скучаю по тебе, мое солнышко... Я так сильно тебя люблю... — это были последние слова, после Юнги отходит, а за ним закрывают крышку гроба на замок и погружают в машину, чтобы уехать на кладбище. На кладбище земля промёрзшая и сухая, и Юнги с болью смотрит на то, как гроб погружают в нее и закапывают навсегда. Он останется там, в этой грязной земле. Все начинают класть букеты белых роз и гвоздики. Все расходятся, кроме Юнги. Альфа остался там до вечера, стоя на коленях возле надгробья и шепча, только Богу известно что. Он встаёт на ноги и уходит с кладбища обратно в город. Обратно в этой греховный мир.

end flashback

Юнги проводит на крыше три часа, долго что-то обдумывая. На улице уже ночь, стало прохладно, подул ветер, но альфе всё равно, что дрожит от холода. Совсем скоро это закончится. Он берёт фотографию с омегой обратно в руки и прижимает к груди со стороны сердца. — Прошел уже почти год, — прошептал тихо-тихо, слегка улыбаясь, — а я до сих пор тебя люблю. Перекидывает ноги через перила и встаёт на самый край крыши, смотря вниз на освещённый огнями город, потом снова поднимает глаза на чёрное небо. — А помнишь, как мы были счастливы? — воспоминая вновь всплывают в голове. — Прости, что так долго... Я иду. Парень делает шаг в пустоту. Молодая пара, сидевшая во дворе, увидела летящее вниз тело. Девушка вздрогнула, когда оно с силой ударилось о землю, а под ним растекалась лужа крови. Они подбежали к нему, сразу вызывая скорую и полицию. Но все напрасно. Мёртвому уже не поможешь.