побег

Я злой человек, злой человек Я твой человек, твой человек

      Он бежит сам от себя по бесконечно-извилистым дорогам Иного мира, который кажется гораздо больше, чем когда-то доводилось видеть ему в архивах Алфеи, на потрепанных картах, что хранила в своём кабинете Даулинг. Теперь это часть прошлой жизни, но Сильва твердо уверен, что не его. Он эту часть отделил от себя с методично-хирургической точностью, оставив лишь шрам, что болит ночами, заставляя искать утешение в очередном мини-баре задрипанного номера в мотеле. Он не помнит, да и не хочет вспоминать какой это по счёту. Все они кажутся ему одной сплошной опостылившей бесконечностью на фоне гонки за чем-то призрачным. На часах около полпервого ночи, воздух холодом обжигает легкие, но Сол не закрывает окно машины, вдыхая как можно глубже, чтобы ощутить хотя бы временное облегчение. Мимо мелькают смазанной чередой зеленые пейзажи, но он не смотрит. Заветная точка на карте, что закинута у него в бардачке, все еще слишком далека. У него проблемы с прошлым, с собственным доверием к людям, которое распотрашено и выкинуто к отходам, так же как он сам, но Сол против воли мажет глазами по движущейся точке на обочине трассы, что с приближением обретает силует девушки, которая вновь откуда-то из собственного, будто бы его, прошлого. Светлые короткие волосы, что с их последней встречи стали короче и достают ей теперь всего-лишь по плечи. Черное платье в цветах. Принцессу Солярии, да вот только принцессу ли теперь, он не знает, Сильва узнаёт с первого взгляда. Он тормозит рядом с ней резко, да так что колеса с визгом прочерчивают полосы, по все еще не остывшему после полуденного зноя асфальту. — Подвести? — он честно, готов к взгляду из числа тех, что смотря на него люди словно бы видят покойника, ведь после немилости королевы Луны в солярийских тюрьмах выживали лишь единицы. Но Стелла не из робкого числа, а кисейной барышней лишающийся чувств от всяческих потрясений её врядли ли можно назвать. У неё во взгляде мелькает облегчение и что-то еще, но Солу слишком, до грызущего отчаяния все равно, чтобы находить объяснения тому, что могло просто показаться. — Конечно, мистер Сильва. Они молчат оставшуюся часть пути до пункта ночевки, Сильва морщится досадливо представляя очередное нечто, бодро оценивая хозяевами в три звезды, но выматанность и усталость, что грузом давит на плечи все же сильнее. Он краем глаза смотрит на Стеллу, по пунктам отмечая изменения. Привычной капризной девчонки в приторно-розовых платьях больше нет. За место неё кто-то сломанная, раздробленная высшей волей на куски и такая же замеревшая в своём одиночестве и отчаянной усталости, как и он сам. Она просит закурить, чем вводит его в откровенный ступор, доставая из маленькой сумочки пачку сигарет, попутно вынимая из них одну. Сильва кивает, смотря на то, как Стелла крутит колесиком зажигалки, выбивая из неё золотистых всполох, а после выдыхает дым в приоткрытое окно, который тут же рассеивается в ночных сумерках. Горечь и виноград осаживается у Сола в лёгких, и он думает о том, что это и есть Стелла. Та, которой она является теперь. Они к мотелю с названием «Бесконечность» подъезжают около трёх часов ночи, когда тишина окружающая их повсюду прерывается лишь изредким клекотом цикад. Стелла расписывается за одноместный номер в регистрационной книге, потому что пара путешествующих привлечет внимания гораздо меньше, чем двое по-отдельности. Ведь типично-обыденное, показушное счастье не выходящее за рамки понимания, отлично застилает глаза тем, кто хочет узнать большее. То, что прячется за фасадом столь разных и одновременно столь схожих людей.        Сильва вздрагивает, когда она садится рядом с ним на пол, напротив раскрытого балконного окна, также как и он опираясь спиной в рядом стоящую кровать. — Вы не можете спать без кошмаров из-за того, что она с вами делала, ведь так? — тихо спрашивает она, глядя на мелькающие пятна одиозно-проносящихся машин по трассе. — Как мне это знакомо. — Они с Андреасом вначале действовали очень милосердно. Словами, обещаниями, столь шедрыми, что на их фоне вся Солярия казалась лишь крошечной золотой монеткой. Хотели, чтобы я отказался от Ская и Алфеи, просто исчезнув. Но я отверг их предложение. Тогда они приступили к более продуктивным действиям. В их игру вступила Розалинда, и они с Луной заставляли меня видеть то, что они сделают со Скаем, каждый раз усугубляя насланные кошмары в разы. Я — солдат и к физической боли привычен. Но здесь… Стелла, я практически перестал отличать где насланный ими морок, а где реальность. Сбежать удалось лишь волей случая. — Сильва заканчивает говорить, чувствуя, как сердце с болью бьется о ребра, а понимание обрушивается на него несокрушимой лавиной: она первая , кому он открыл все то, что сжигало его на протяжении всех этих месяцев. — В это время она мучала не только вас. Она день за днем выкачивала из меня мою магию. Теперь я пуста. А сбежала от нее по срокам, чуть позже, чем вы. — у нее предальски звенит голос, а Сильва впервые за все время ощущает горькую жалость и кажется сожаление, что затапливает его по отношению к Стелле целиком. И это странно, до дрожи на кончиках пальцев, вновь чувствовать, находясь рядом с ней. Он касается ее руки, что безвольно откинута рядом с ним, вверх тонким запястьем с горизонтальным шрамом. Сильва не спрашивает, лишь касается бережно поднимаясь выше перепления вен, чувствуя как она кладет голову ему на плечо и закрывает глаза. Сильва замирает, внезапная близость пугает и манит одновременно, он вдыхает ее запах, что лопающейся карамелью осаживается у него в горле. Сильва думает, что у них впереди множество долгих дорог, но они живы в своей обособленной от прочего мира реальности и это кажется ему главным.