la vie ne peut pas être meilleure

Даже спустя месяцы реабилитации Джереми замечает это. Как у Жана стекленеет взгляд, сжимаются кулаки, и он не реагирует на голос. Как его начинает трясти на подвальной парковке или в огромном Волмарте, как его пальцы сжимаются, обхватывая плечи, и сильный, широкоплечий Жан становится как будто в два раза меньше. Они уже прошли многое вместе. Джереми добивался его доверия упорно, не оставляя и не сомневаясь в нём, как привык делать всё, что касается своей команды. Своей семьи. ** – Жан, Жан, господи, что с тобой? – Джереми в растерянности, он падает перед ним на колени и, не думая, хватает за плечо. Он нашёл его в общежитии, в их общей комнате. На полу и в темноте. Уже через секунду он жалеет о том, что сделал. Жан дёргается от прикосновения, как от удара, и судорожно шепчет: – Нет, нет, пожалуйста, только не снова. Не трогайте меня, – и весь дрожит. Джереми включает свет, садится напротив, и у него всё внутри сжимается. Он повторяет снова и снова: – Жан, я здесь, это Джереми, всё закончилось, всё уже закончилось, я с тобой, – пока взгляд Жана не становится осмысленным. Пока он не берёт себя в руки одним мощным, резким рывком – тоже как привык. Выходит покурить и просит охрипшим голосом: «Не иди за мной, Джер, я сейчас вернусь». И Джереми послушно остаётся на месте, хотя его разрывает от желания быть рядом, потому что он видит страшные вещи, происходящие с Жаном, и хочет помочь. У него остался номер Рене, и он звонит ей, стоя на балконе и нервно оглядываясь, чтобы Жан не застал его вот так. Чтобы остаться уверенным, чтобы остаться капитаном. Чтобы не потерять доверие. Рене отвечает сразу, хотя Джереми даже не подумал о разнице во времени. Она спрашивает: – Джереми, всё в порядке? Что-то с Жаном? – и её голос не дрожит, но он знает, что она готова сорваться в любую минуту. – Ему... лучше, – Джереми сглатывает. В случае Жана то, что уже случилось, – большой шаг вперёд. – Но я не знаю, как... Как с ним... – он теряется и волнуется, невольно обнимая себя за плечи. Рене по ту сторону выдерживает небольшую паузу. – Джереми, ты не должен его спасать, ты знаешь? – Уокер ждёт его сдавленного кивка. – Просто будь рядом. У тебя уже хорошо получается. – Да, но я... – Ты не сможешь исцелить его, – жёстко перебила Рене. – Всё, что мы можем, мы уже делаем. Не бери на себя больше, чем можешь унести, капитан, – добавила она с улыбкой. – Спасибо, я понял. Я постараюсь. Жан возвращается через несколько минут. От него пахнет сигаретами и восстановившимся самоконтролем. А ещё немного виски. – Встретил Альварез. Она предложила, – хмыкает Жан на немой вопрос Джереми. – Иногда мне кажется, что она читает мысли. – Да, мне тоже, – улыбается Джереми. «Ты в порядке?» так и хочет сорваться с языка, но Джереми топит этот вопрос в своём сознании. Конечно, он не в порядке. И ещё долго не будет. ** Отправной точкой сближения Джереми считает то, что Жан стал говорить. Вбрасывать обрывки воспоминаний, делиться своей болью. Узнавать Жана с этой стороны было болезненно, но Джереми пытался вытравить жалость, никак не выдать лицом то, что бегущей строкой проносилось в его голове: «Он такого не заслужил, никто такого не заслуживает, господи, –». ** Они стоят на пороге общежития, Жан пытается закурить, и его пальцы дрожат настолько сильно, что он ломает сигарету. Он отбрасывает в сторону оставшийся в руках фильтр, и привычное putain срывается с его языка. Жан достаёт новую и жадно затягивается. Джереми отводит взгляд, понимая, что смотрит слишком долго. – Я не мог курить там, – такое внезапное откровение. Джереми чувствует себя идиотом, когда проглатывает первый вопрос «где "там"?», и не поворачивается. Уговаривает себя не смотреть, чтобы не спугнуть эту неожиданную искренность. – Рико один раз увидел, и... – он как будто захлёбывается следующей затяжкой. – Жан. – Джереми, я не хочу, чтобы ты жалел меня. Чтобы вы все... видели во мне только жертву. Я больше, чем это всё, – он обвёл рукой контуры своего тела. – Не думай об этом так, – Джереми наконец позволяет себе обернуться. – Зная даже часть твоей истории, я не могу не переживать. Но мы все видим в тебе больше, – он находит в себе силы на зрительный контакт. Глаза Жана – широко открытые, сомневающиеся – встречаются с его уверенным взглядом капитана. – Можно тебя обнять? – он следит, чтобы голос не дрогнул, но всё равно хрипнет к концу. Жан бросает сигарету и резко кивает. Они примерно одного роста, Джереми кладёт руки ему на плечи, и осторожно притягивает к себе. Жан замирает, медленно поднимая свои руки и едва касается спины Джереми. – Спасибо, – шепчет он. Плечи Жана под руками Джереми дрожат, и он замирает. Жан плачет, а душа Джереми, кажется, сейчас развалится от боли на куски. Он собирается с силами ради Жана. – Ш-ш-ш... – он осторожно проводит рукой по спине Жана. – Я здесь. Я здесь, с тобой. Жан прячет мокрое лицо в шее Джереми, и это какой-то недоступный уровень искренности. ** Джереми привыкает наблюдать. Привыкает искать во взгляде Жана, в положении его тела признаки напряжённости. Он всё время боится пропустить, боится оставить, боится не успеть. Он просит Альварез и Лайлу присматривать за Жаном, и они не задают ему вопросов. Джереми чувствует ответственность. Знает, что не должен, что он не ангел-хранитель Жана Моро. Но он знает, что за спиной у Жана людей не так много, чтобы поймать его, когда он начнёт падать. ** Они тренируются. Джереми старается распределять внимание, наблюдая со стороны и включаясь в небольшой тренировочный матч внутри команды. Игры ещё далеко, поэтому он мягко критикует промахи, перекидывается шутками с Альварез и внимательно. Смотрит. На Жана. Для линии защиты Жан – настоящий подарок. Маневренный, высокий, с быстрой реакцией. Джереми нечего сказать, он хочет поддерживать темп и просто позволить Жану выйти на поле в красно-золотом. Помочь ему не сломаться, когда на поле окажутся Вороны. Отдельное – Жану нельзя перерабатывать. Джереми просматривал заключения Эбби, и знает: в форму нельзя возвращаться рывками. Тем более, после того, что произошло с его психикой. Имя Рико Джереми даже мысленно не хочет произносить. Потому что не хочет знать, что Рико делал. Потому что когда глаза Жана мутнеют, когда он начинает говорить об этом, у Джереми опускаются руки. Жан подходит, пьёт воду и тяжело дышит. – Ты хорошо поработал сегодня. – Фил дважды смог обойти меня. Я не могу восстановиться. – Жан. – Что? Ты не мог не видеть. Джереми видел. За сорок минут тренировочного матча их новый форвард, Фил, дважды обошёл защиту и пробился к воротам. Ничего криминального, его данные были потрясающими, и они с Риманом не думали ни секунды, когда отобрали его анкету. – У него необычный стиль. – Джереми, – Жан наклоняется, упираясь ладонями в колени и выравнивая дыхание. – Не успокаивай меня. Я не хочу быть обузой. – Жан, ты... Он проглатывает очевидное: «Ты важен для нас, ты не обуза, ты отлично справляешься». – Жан, ты должен быть мягче к себе. После всего, что ты пережил... Жан двигается быстро. Он толкает Джереми к ближайшей стене и хватает за воротник формы. Жан смотрит ему в глаза встревоженно и зло. Хриплым голосом выдавливает: – Не надо. Меня. Жалеть. Джереми заставляет себя расслабиться. Он видит: Жан его проверяет. Секундное сомнение на его лице, и Жан потерян для Троянцев навсегда. – Жан, – Джереми протягивает руку и кладёт ему на плечо. – Я обещаю, – он, не думая совершенно, поднимает вторую руку и медленно – медленно – поднимает её к лицу Жана. – Если я увижу, что ты не справляешься. Если я увижу, что ты сдаёшь и не удерживаешь защиту, я посажу тебя на скамейку. Рукой Жан всё ещё цепляется за его воротник, когда Джереми, максимально приблизившись, кладёт пальцы на его шею. – Ты забываешь. Мы играем все вместе. Я не собираюсь жертвовать тобой или жертвовать победой. Я сделаю всё для команды, – Джереми видит, что Жан теряется, когда не получает агрессию в ответ. Через секунду он снова испуганный и забитый, рефлекторно отстраняется и шепчет: – Прости. Шепчет: – Я не должен был. И Джереми еле сдерживает отчаянный вздох: как Жан постоянно умудряется обвинить себя? Он бросает всё и идёт за ним. Не даёт сбежать и ловит в дверях раздевалки. – Ты не можешь, Джереми, – дрожащим голосом выговаривает Жан. Он сжимает в руках свою сумку, и даже не пытается уйти. Затем поворачивается и садится на скамейку. – Не могу что? – Быть таким... – Жан проглатывает несколько попыток закончить. – Добрым? Блять, я не знаю. Он опускает взгляд. – Я не заслужил этого, понимаешь? Как будто я разбитая чашка, а ты бегаешь вокруг меня со скотчем, – он говорит быстро, рвано и еле дышит. Джереми садится рядом, плечом к плечу. – И самое страшное: я понимаю, что из неё, из этой чашки, никогда не получится целая. Ты не соберёшь меня во что-то красивое, Джереми. – Не говори так. Ты заслуживаешь будущего, – Джереми уверенно кладёт руку ему на затылок. – Ты один из нас. Ты – Троянец. Я не буду тебя собирать, лечить, чинить или что ты там придумал. Ты подходишь нам. Подходишь мне, понимаешь? Жан крупно вздрагивает и встаёт. – Спасибо, – говорит он, повернувшись спиной, и наконец сбегает. ** Когда они первый раз целуются, Джереми болит внутри. От того, сколько в Жане болезненной нежности. Хрупкости. Он гладит рукой тонкое запястье с выступающими венами и задыхается от красоты. Жан сломан, это факт. Но то, с какой силой и усердием он старается наверстать, заполучить, вырвать силой – бросить себя в объятия Джереми, чтобы наконец получить то, что ему так долго было нужно – всё это заслуживает бесконечного восхищения. – Жан? Ты в порядке? – мягко прикасаясь загорелой рукой к белой щеке. – Скажи мне. Жан издаёт звук. Нуждающийся, рваный, и молча наклоняется к губам. Целует напористо. Джереми опускает руку ему на грудь и слышит, как часто-часто бьётся под рёбрами его сильное сердце. Джереми кажется, что один из них сейчас не выдержит и сгорит. Боится, что любое движение может напомнить о том, о чём Жан молчит, когда стоит у окна по ночам и сжимает кулаки в карманах штанов. Джереми всего себя собирает в огромное нежное облако, отдаёт – руками по рёбрам, осторожно губами у ключиц. «Я здесь. Я рядом. Ничего не бойся.» Постоянно смотрит в глаза Жана, чтобы убедиться – он не застыл, не замёрз в каком-то из бесчисленных страшных воспоминаний. Что он всё ещё хочет. Его. Быть сейчас здесь. И Жан хочет. Стягивает с Джереми майку и осторожно проводит пальцами по груди. Они целуются, и Жана кроет от непривычных, чистых эмоций – Джереми смотрит в его расширенные зрачки и хочет умереть от счастья на этом же месте. Он видит, как Жан собирает из переломанного Ворона кого-то нового. Уверенного и невероятно чувственного. ** Жан срывается и кричит на их полузащитника. Бросает клюшку и на попытки Джереми взрывается: – Это дерьмово. Ты не можешь этого не видеть. Это, блять, плохая игра. У него красное лицо, и Джереми стыдно за свои мысли, но это сексуально. – Отойдём? – предлагает он. Никак не прикасаясь. Они закрываются в тренерской, и врезаются друг в друга. Руками, губами, бёдрами. Жан целует агрессивно, горячо, гладит руками бока. Это непрофессионально. Джереми должен быть капитаном прямо сейчас. Но злой Жан, полный желания, смывает все мысли из головы. Потом, всё потом. Выходят из тренерской они красные и счастливые. Джереми говорит: – Не делай так больше. Можем обсуждать твои замечания позже, но ты не будешь кричать на ребят. И Жан взмахивает чёлкой. И Жан говорит «да». ** Жан выгибается под ним на кровати. Нуждающийся, горячий. Абсолютно – ослепительно – красивый. Его руки сжимают простыню и отпускают. Джереми смотрит внимательно, записывает на изнанку сетчатки. Жан чувственный, пластичный. Сжимает его бёдрами и не отпускает ни на секунду. Руки скользят по его груди, плечам, обнимают за талию. Медленная, томительная, тянущаяся, как патока, прелюдия. Джереми чувствует, как разваливается на части, когда Жан сжимает одну руку у него на плече. Другой он спускается ниже – и, боже мой, он согласен умереть, пока пальцы Жана обхватывают полувставший член. Они целуются – жарко, мокро, не отрываясь друг от друга, медленно двигая бёдрами. Их руки встречаются, и они дрочат как-то вместе – тоже неловко, до безумия хорошо. То, как Жана выгибает красивой, идеальной дугой, бросает Джереми в бесконечный жар, его всего перетряхивает, и он кончает через несколько секунд. Джереми аккуратно опускается сверху. Они обнимаются, всё ещё горячие до безумия. Мурашки бегут по рукам и плечам от лёгкого сквозняка в комнате. Жан быстро тыкается в шею Джереми носом, проводит языком и губами по шее, кадыку, ключице – и нет ничего лучше этого. Джереми хочется окружить Жана, обнять всем собой, и держать, держать в своих объятиях. Ему кажется, нет ничего интимнее этого. Усталые руки Жана обхватывают его плечи, они поворачиваются набок и засыпают. ** Они побеждают Эдгар Аллан, и на пределе своих сил Джереми бросает себя в объятия Жана, они кричат – все вокруг кричат, и то, как Жан прячет свою улыбку в шее Джереми наполняет его чем-то бесконечно сильным. Он готов подхватить его на руки и вот так, истощённый долгой игрой, отнести в раздевалку. И сдерживается. Остальные понимающе улыбаются, и Альварез, проходя мимо стирает пот со лба перчаткой и даёт им обоим пять. Господи, как же они все счастливы. ** Джереми больше не боится. Не чувствует неловкости. Они с Жаном бронируют билеты домой к Джереми – после тысячи «я буду объедать твою семью» и «ты не обязан всё это делать». Джереми видит искры счастья в глазах Жана, видит во снах сильные руки своего защитника, и просыпается, оказываясь в объятиях этих рук. И жизнь не может быть лучше этого. **