Что, если ты изменишь меня?
Тело сковывает корка льда, словно вторая кожа. Пробирается глубже и глубже к сердцу. Дышать больно, но я пытаюсь, используя какие-то идиотские дыхательные техники. Три коротких вдоха и один выдох. Хочется плакать, но уже нечем. Все слезы выплаканы ранее, и уже ничего нельзя сделать. Мне остаётся только смотреть из своей ледяной клетки на то, как мой единственный любимый человек с другой. Его глаза, чёрные как сажа, смотрят с таким безразличием, словно я просто деталь интерьера. Его взгляд пробегает мимо меня, на неё. С ней он смеётся, с ней он шутит и её он бесконечно любит. - Сколько можно издеваться над девчонкой, Кунсайт? - ядовитая усмешка из уст Берилл заставила бы меня вздрогнуть, но не теперь. Я смотрю на нее и пугаюсь разницы. И даже понимаю, почему он выбрал её. Она свободная, само олицетворение непринятия всего "правильного". Настолько же красивая, насколько и вульгарная. Отвратительно. - Я не делаю ничего сверх меры, ты же знаешь. Просто жду, когда она сломается. Сломается. Кунсайт, я давным-давно сломалась, как ты не понимаешь?! Но какая к чёрту разница? Я не могу даже звука издать, настолько моя тюрьма совершенна. - Тогда продолжим? - она перебирается к генералу на колени и целует, сначала медленно, словно пробуя на вкус, а потом их захлестывает волна похоти. Я вижу это и чувствую, и мне так тошно. Сколько можно? Сколько ещё я должна видеть то, как ты топчешься на нашей с тобой любви?! Нашей ли? Может, я действительно дура, как и говорила Рей? Может, я действительно выдаю то, что хочу за правду, и просто всё придумала? Может быть, это только я любила? Из нас с тобой ничего не вышло, Кунсайт. Так может быть, это всё просто сон? - Ещё, пожалуйста! - кричит она, когда Кунсайт особо сильно впивается в её тело побелевшими от напряжения пальцами. Я смотрю на всё это, и мне больно. Так больно. Что больше уже не вынесу. Я чувствую, как ненависть захлестывает меня волнами жара, от низа живота к горлу поднимается и согревает. Ледяная корка трещит по швам, но они не слышат и не видят. Им слишком хорошо вместе. А мне слишком больно от этого! Я больше не буду терпеть и тебе меня не сломать! Наконец-то, с лёгким хлопком моя тюрьма лопается и я тут же выхватываю цепь любви из-за пояса, связав ошеломлённых любовников вместе. Ещё мгновение... - Луч полумесяца! - их тела насквозь прорезает вспышка, исходящая из кончиков моих пальцев. Немой крик застыл на их лицах и я не могу понять, боль это или наслаждение? Да и какая разница? В моей атаке всё: любовь и ненависть, зависть и ревность, обида и выплаканные слезы, невыполненные обещания и они. Наконец-то, их тела обмякают и демоны повержены. Одним махом двух зайцев, надо же. Я хрипло, измученно смеюсь и сажусь на пол, напротив этих двоих, чтобы в последний раз оплакать мою убитую любовь. Я понимаю, что всё, что произошло, уже никогда не смогу забыть. Усталость и боль вытекают из моего тела вперемешку с кровью из раны, которую ранее закрывал его лед. Небольшая царапина, если быть честной, но я раз за разом расцарапываю её и размазываю кровь. И теперь, благодаря ему, эта рана огромна и её уже ничто не закроет. Едва поднявшись на ноги, я беру нож со стола и подхожу у мёртвому Кунсайту. Отрезав на память прядь кроваво-седых волос, я улыбаюсь и целую его холодеющие губы. Ещё немного и у тебя получилось бы меня сломать, но ты пошёл не тем путём. Теперь, ты сам сломан, любимый. Ты не сломал меня, но дал мне нечто новое. Новую меня, которая теперь не знает пощады.Что, если ты изменишь меня?
А Минако стала сильнее с нашей последней встречи неделю назад. Сколько уже она у нас в плену? И не ломается, не сдаётся. Только смирно подставляет своё безусловно очаровательное тельце в мои ловушки. Вот и сейчас, она в моей спальне, скованная коркой вечного льда, не может даже пошевелиться или отвести взгляд. Ах да, этот её непокорный взгляд, которым она так привыкла бросать вызов. Прекрасная, сильная воительница, внутри которой умирает девушка, которая любит. Как же это интересно, кто из них первый опустит руки? - Сколько можно издеваться над девчонкой, Кунсайт? - голос Берилл возвращает меня в реальность и я отрываю взгляд от интерьера комнаты, в который так удачно вписывается фигура сенши. Женщина стоит около моего дивана и смотрит сверху вниз, приподняв брови. Ревнует, и даже не пытается этого скрыть. Я только усмехаюсь в ответ и окидываю её взглядом, полным похоти. Сама же приняла правила моей игры, но всё равно ворчит. Платье с глубокими разрезами на бёдрах идеально для секса, так что я не сдерживаю себя и откидываюсь на спинку дивана, раскинув руки. - Я не делаю ничего сверх меры, ты же знаешь. Просто жду, когда она сломается. Берилл усмехается в ответ и быстро кидает на Минако взгляд, полный презрения. Залпом осушает бокал красного вина и, плотоядно облизнувшись, улыбается. - Тогда продолжим? - садится ко мне на колени, а потом скользит выше и выше, быстро расстегивая мои брюки. Целует,сначала нежно, а потом всё более развязно. Мы боремся с ней за лидерство даже во время секса, такова наша природа. Делает всё сама, сама направляет рукой мой член в себя, сама насаживается и сама же двигается. Я могу только обхватить её безупречные бёдра ладонями, бросив взгляд на сенши. О да! Смотри, дорогая! На её месте могла быть ты! И я вижу в её глазах столько боли и ревности, что только распаляет меня. Я резко толкаюсь в тело Берилл, сжимая её шею своими пальцами, толкаясь своим языком в её рот и ловя её крик: - Ещё, пожалуйста! - конечно, моя дорогая королева. Её стоны и крики, резкие движения друг другу навстречу до пошлых влажных шлепков, сбитое напрочь дыхание. Она кончает секундой ранее, чем я. И тут, мы слышим резкий хлопок. Я поднимаю взгляд от губ своей любовницы и замираю, так и не успев из неё выйти. Золотая цепь опутывает нас, заставляя вскрикнуть. Я смотрю в глаза Минако как раз в тот момент, когда она шепчет: - Луч полумесяца! - вспышка и резкая, невыносимая боль пронзает всё тело. Берилл кричит, сжимая в руках мои плечи и падает на меня, пригвождая к дивану. Невозможно дышать, тело немеет. Я чувствую, как из тела вытекает жизнь, в перемешку с кровью и соками любви нас двоих. Минако смотрит на нас без единой слезинки в глазах, и её ненависть - последнее, что я запомню из этой жизни. Ты изменилась, Минако, но не сломалась.