Te quiero

      Чарли знал Мэтта, как свои пять пальцев.       Знал его любимый напиток, кола, которую они постоянно покупали по дороге со школы. Знал его странную привычку: вечно поправлять свою странную огромную кудрявую копну волос, когда тот нервничал. Знал, что он ненавидит тако, которое так обожал Чарльз (он знал, что рано или поздно приучит его к мексиканской еде).       А ещё он знал, что искренне любил он в своей жизни только две вещи. Свою барабанную установку в гараже и рассветы.       И его ужасно злило, что среди этих двух вещей не нашлось место для него, для Джордона.       Они встречались почти каждый день. Мэттью набрасывался на Чарли с объятиями после школы. Тот звонко смеялся и протягивал наигранное «Ну Мэ-этти». Потом они забегали домой за скейтами (их дома были буквально друг напротив друга) и шли кататься на площадку. Там почти всегда они встречали своих друзей, Джорела, Дилана и Джорджа. И так продолжалось, казалось, на протяжении всей жизни.       Мэтти знал Чарли не хуже. Знал, что он ненавидит нежности. Знал, что он обожает пить пиво и никогда не отказывал ему в компании (хотя сам не переносил его вкус, но зато любил состояние легкого опьянения). Знал, что он отпускает обидные шутки, когда нервничает.       И самым интересным в Чарли ему казалось то, что все важные для себя фразы он говорит на испанском.       Их соседями были мексиканцы, лучший друг, Дилан, тоже был наполовину им (вообще, он считал себя больше канадцем), потому Мэттью не удивлялся, почему Джордон почти в совершенстве знает испанский. Но ему всегда было интересно, как он его использует.       Он извинялся только на этом языке. Потому что делал это редко, а если и делал, то вкладывал в извинения всю свою искренность, выдавая эмоциональное «¡Por favor, perdóname»! ¹.       Он объявлял о важных событиях в своей жизни только на испанском. Однажды, он сказал Мэтти, что он: «Va a la primera fiesta de su vida"². Им тогда было лет по пятнадцать. Мэттью рассмеялся, спросив, что это значит, а получив ответ, победно вскинул руку и обнял его.       И вот им шестнадцать. Мэтт стучится в окно Чарли часа в четыре утра. — Джордо-он! Открой! — тихо шепчет он. Дверцы тут же открываются. — Что? — шатен высовывается, сонно потирая глаз. — Пошли на рассвет смотреть! — Четыре часа, Мэтти… — устало проговорил он. — Ну, Чарли! — с надеждой воскликивает кудрявый.       Чарли жалобно смотрит на друга, но всё же кивает и вылезает из окна, спрыгивая на землю. Мэттью тихо хихикает и машет ему рукой, в знак, чтоб тот следовал за ним.       Они забегают на крышу заброшенного бетонного строения, которое было буквально в десяти минутах ходьбы от их домов. Погода стояла немного ветренная. Хоть ветер был и тёплым, но всё равно недостаточно, чтоб при слишком сильном потоке уши не болели от того, что обветрились. Чарльз недовольно похмурился, когда в лицо ударил поток воздуха. Мэтт явно самоубийца, раз решил притащить их сюда.       Кудрявый тем временем открыл рюкзак и вытащил оттуда две банки пива. — Ты же его не любишь? — удивленно вскинул брови Чарли. — В который раз ты задаёшь этот вопрос? — Мэтти быстрым движением вскрывает банки и отдает одну другу. — Solo me parece que solo lo bebes por mi³ — Что это значит? — парень сощурил свои ярко-голубые глаза. — А… забей, — шатен отмахнулся, делая глоток.       Они заметили, как где-то вдалеке появилась полоса света. Мэттью в этот момент поёжился от холода. Террелл с сожалением взглянул на него, стягивая с себя джинсовку и тут же укрывая его ей. — Мне не холодно. — Врёшь, — Мэтт в ответ на эту фразу только наигранно закатывает глаза, делает глоток пива и морщится.       Наконец, когда солнце ярким оранжевым глазом начало показываться из-за горизонта, окрашивая небо в красные, почти апельсиновые тона, заставляя синие облака принимать грязно розоватый окрас, и проливая свои ярко-жёлтые лучи на землю, слепя двум друзьям глаза, Мэтти заулыбался. Он зажмурился, подставляя лицо яркому тёплому свету, а Чарли просто наблюдал за ним. Наблюдал, как у него дрожат ресницы, смотрел на черные кудри, которые стали странно-зеленоватого цвета после того, как солнечный свет пролился и на них, смотрел в его голубые глаза, когда он на редкую секунду приоткрывал их, замечая, как они стали почти прозрачными. — Мэтт, — резко прерывает он тишину между ними. — Мэтти, — повторяет тише, замечая, что Бусек повернулся на него и выжидающе смотрит. — Te quiero, — переходит на шёпот и отворачивается, нервно перебирая пальцами. Он всё равно не поймёт, что он сказал.       Мэтт внимательно смотрит на Чарли. В голове вертится куча мыслей, и среди них ярким красным мигает «Он только что признался мне в любви?». Он берёт руку парня в свою, аккуратно поглаживая её большим пальцем. Чарли не одёргивает. — Ты… — голубоглазый закусывает губу. — Я тоже… я имею в виду… Чарли с надеждой и неким испугом посмотрел на друга. — Можно? — Мэтт двинул губами. Джордон сначала замешкался, не понимая, на что тот намекал, а затем округлил глаза и быстро закивал. — Да. Бусек аккуратно придвинулся, приближая своё лицо к лицу друга. Легкое соприкосновение сомкнутых губ. — Страшно? — он отстранился, следя за реакцией Джордона. — Немного, — Чарли коротко усмехнулся и теперь уже сам проявил иннициативу, аккуратно касаясь рукой щеки Мэттью и притягивая его к себе.       Всё было так странно: вроде бы, он целовался уже миллиард раз (за свои-то шестнадцать лет), а с Мэттом это всё равно по-другому. И губы у него другие. Какие-то более мягкие и сладкие, чем у всех остальных. И кожа более нежная, и пахнет он приятнее. И вообще он лучше. Лучше всего, что когда-либо было у Чарли. Сердце разрывалось от осознания того, что ему нашлось место в сердце этого парня. Чувствует, как Мэттью обвивает руки вокруг его талии. После этого он отстраняется, утыкаясь Чарльзу в шею и иногда целуя её. — Te quiero, — с отвратительным испанским произношением произносит он, чем вызывает у шатена смех. — Yo también³. Так откуда ты узнал? — Узнал что? — Что это значило…? — Ну, догадался. Плюсом, моя мамаша любит смотреть эти мексиканские драмы… И я там очень часто слышал такую фразу. После неё герои либо плакали, либо лизались взасос, — Мэтт мерзко хихикнул. — А почему у нас с тобой не пошло ни по одному из этих сценариев? — Джордон ухмыльнулся. — Если ты хочешь… — Ой, заткнись, — оба смеются. Мэтт поворачивает голову на солнце. Оно поднялось довольно высоко и уже начало слепить глаза. — Ну вот, весь рассвет пропустили… — с наиграной грустью говорит он. Чарли крепче прижимает его к себе и зарывается носом в его кудри. — Зато мы вместе.       Мэттью счастливо выдыхает и прикрывает глаза. Сердце понемногу начало униматься. Всё это настолько правильно, настолько так, как и должно быть, что Бусек поверить не мог, что упускал такого человека рядом с собой. Внезапно в голове возникает вопрос: — Ты же ненавидишь подобное… — Что? — Ну, все эти телячьи нежности. — С тобой я люблю всё, Мэтти. Потому что ты — это ты, — Чарли целует его в щёку, как только тот поднимает голову. Мэттью тут же поворачивается к нему лицом и ответно целует парня сначала в уголки, а затем и в сами губы.       Они сидят так до момента, как Чарли шепчет тихое испуганное «Черт, родаки…». Они разрывают объятия и срываются с места, смеясь и обещая друг другу встретиться сразу после школы.

Правда, теперь, эти встречи не будут похожи на их прошлые