***
Рома. 17-ти летний выпускник, который полгода назад переехал в Москву, дабы поступить в вуз. Переехал он из маленькой деревушки на окраине Минска, без вещей и денег. С собой у него был лишь старенький ноутбук и несколько памятных вещей из дома. Что-то вроде брелка и браслетов. На что он надеется, практически один, в чужом городе? Но судьба сама привела его к квартире друга, с которым он живет и по сей день.***
Проснувшись от звона будильника, который отдавался в голове неприятным эхом, парень, не вылезая из-под одеяла, вытянул руку в сторону прикроватной тумбочки. Где, по идее, должен был лежать его телефон, но прощупав то, до чего он мог дотянуться, он нашел лишь наручные часы и какие-то бумажки. И ему не оставалось ничего, кроме как подтянуться и привстать на локтях, чтобы найти пропажу. Но телефона не было ни на тумбочке, ни на полу. Он был в руках другого, более молодого парня, который стоял рядом скрестив руки на груди, и иногда кашлял. — Ну и долго ты спать будешь? Я понимаю, ты на четвертом курсе, ты можешь вообще не ходить. Но кто мне обещал, что он будет вставать раньше птиц и бежать сломя голову? У кого тут огромные долги по учебе? — младший наконец отключил будильник и, кашлянув, аккуратно кинул телефон в сторону еще не полностью проснувшегося Джонни. —А, что? Сколько вообще время? — потирая глаза, он посмотрел на экран мобилы. — Твою мать, полдевятого утра. — Соскочив с кровати, Колбая стал собирать разбросанную вчера одежду. — А ты чего не собираешься? — он посмотрел на Рому, который все это время внимательно наблюдал за движениями старшего. — Я что-то нехорошо себя чувствую в последнее время, — он опустил взгляд куда-то вниз, рассматривая узор на своих носках. Они, кстати, были красивого ярко-зеленого цвета со Спанч Бобом. — Ну-ка. — Джонни подошел к Роме и, убирая кудряшки со лба, слегка прикоснулся губами к нему, моментально вгоняя того в краску и легкую дрожь. После чего сразу последовал короткий кашель. — Температуры нет, странно. Ладно, учеба отменяется, ведём тебя в больницу! И это не обсуждается. Он быстро начал одеваться, дабы успеть, пока не наплыли огромные очереди. — Ну чего ты стоишь, давай-давай, иди — подтолкнув младшего к шкафу, он вышел из комнаты, направляясь на кухню. Рома стоял неподвижно возле шкафа, это не первый раз, когда Джонни так, казалось бы, по-дружески заботится о нем. Но сердце бешено колотилось, будто вот-вот выпрыгнет и убежит в объятья старшего, чтобы спрятаться от внешнего мира и всех проблем в целом. Но делать нечего, пришлось собираться. Выйдя из комнаты и направляясь на кухню, он думал о предстоящем дне с Джонни. Хоть они и жили вместе, но времени нормально пообщаться, да и просто посидеть — не было. У Ромы учёба, у Джонни учеба. Плюс к этому всему, последний работал барменом в здании напротив, обычно в ночную смену и графиком 5/6. Джонни в это время сделал им напитки и уже вызывал такси. — Садись, пей. Твой любимый — он подтолкнул в сторону младшего кружку с ромашковым чаем. — Машина будет через 10 минут, думаю успеем. — проговорил он, и отложив телефон принялся пить кофе, наблюдая за Ромой, который пил чай и периодически покашливал.***
Надевая маски на лицо, парни прошли на второй этаж и сели у кабинета терапевта. Рома все так же кашлял, но редко. — У тебя точно все хорошо? Горло не болит? А голова? — спрашивал Джонни смотря на Рому и переплетая свою ладонь с его. — Если что, то сразу говори, я же волнуюсь! — он крепко сжал ладонь ромашки, от чего тот громко кашлянул и отвернулся, но все так же продолжал держать его руку. Слишком много мыслей было в голове Джонни в тот момент, он искренне не понимал, что происходит с Ромой в последнее время. Он часто краснеет, отводит взгляд при разговоре. При любых прикосновениях вздрагивает и бегает глазами, смотря куда угодно, но не на самого Джонни. А еще и этот странный кашель, без каких-либо других симптомов. Но вот кажется подошла очередь ребят, и они вдвоем зашли в кабинет. Рома уселся на стул около стола где врач, а Джонни стоял позади него. — Так-с, молодые люди — начал говорить терапевт, смотря им в глаза — во-первых, кто вы друг другу, а во-вторых назовите имя и фамилию. — Мы, аэ, друзья — неуверенно сказал Рома взглянув на Джонни — Роман Фильченков. Врач цокнув языком закатил глаза, — Тогда попрошу вашего друга выйти, это не по правилам, — он слегка качнул головой в сторону двери и стал ждать, пока тот выйдет. — Да ладно Рома, не стесняйся. — Джонни посмотрел сверху вниз. — Я его парень. Простите, просто он стесняется. Ну, сами понимаете. — Он развел руками в стороны и глупо улыбнулся. В этот момент все внутри Ромы сжалось до размера молекул, казалось, что весь мир вокруг исчез, оставив за собой пустоту, которая заполнила пространство. Было ощущение, что ты летишь в пропасть, бесконечно глубокую пропасть. Эмоции смешались воедино, оставляя осадок, что Рома просто чего-то то не заметил в их отношениях. Что было в голове Джонни, когда тот это говорил, ромашка даже и представить не мог. Слегка помешкав из-за услышанного ответа, врач нашел в компьютере данные Ромы и стал их читать. — Что вас тревожит? — спросил он, прикладывая пальцы к клавиатуре, как бы готовясь писать. — Кашель. У него сухой кашель, редкий. Ни температуры, ни прочих симптомов нет. Но он странно ведет себя, то краснеет, то вздрагивает. — продолжил излагать мысли Джонни, запустив руку в волосы Ромашки, от чего тот поежился. — Хорошо. — Врач продолжил что то писать, то и дело часто кликая мышью. А Рома в это время пытался отвлечься от налегающих мыслей, и осматривал кабинет. Большое окно, за которым виднеется дорога и какое то заброшенное здание. Да уж, удачное местечко. Стены были выкрашены в грязно голубой цвет, как в подъездах. На них висели различные картины или памятки о здоровье. Напротив врача находились часы в виде совы. В углу кабинета располагался шкаф рядом с которым лежала уличная обувь. Сбоку от него был ростомер и весы. Напротив этого всего был еще один шкаф, закрытый на замок. Рядом была кушетка, куда вскоре сел Джонни, и стал ждать вердикта врача. — У него кашель на нервной почве. — Спустив очки на нос сказал врач. — Ему бы воздержаться от стресса, а то так и до белочки недалеко. — Усмехнувшись, он начал заполнять бумажку, выписывая какое-то то успокоительное. Слишком резкий ответ напугал Рому от чего тот вздрогнул и непроизвольно кашлянул. —Вот. Пример. Он испугался и начал кашлять. — Он выдал Джонни бумажку с названием препарата. — Принимать три раза в день, до еды. — Спасибо, хорошо. До свидания — попрощался кареглазый, и, взяв Рому за запястье, повел к выходу. — Молодежь. — Добавил им вслед врач, и пригласил к себе следующего человека.***
Уже дома Рома взял таблетку, которую дал ему Джонни, не забыв сначала прочесть рецепт. Чтобы знать все противопоказания и побочные эффекты. После чего тот отправился готовить им еду. Все таки они с самого утра ничего не ели, а лишь попили чай. Рома, положив таблетку под язык пошел в спальную Колбая. Почему? Просто там ему было спокойнее. Он лежал на кровати и думал о словах сказанных в больнице, — он это сказал серьезно или просто чтобы остаться со мной? — сказал он вслух и закрыл лицо руками. Ему жутко хотелось спать, он сам не понимал почему. Может, действие таблетки, а может из-за боли в голове, которая была с самого утра. Рома не стал рассказывать об этом старшему, тот и так много времени потратил на него. А боль — это лишняя трата нервов и времени. Полежав еще немного, он, сам того не замечая заснул, сжав подушку в крепкие сонные объятья. Вдыхая пряный аромат шампуня, часть запаха которого осталась на подушке. Приготовив яичницу, Джонни положил тарелки на стол и пошел за Ромашкой. Но в гостиной оного не было, хотя обычно младший спит там. Немного насторожившись, он пошел в ванную, после к себе в спальню, и обнаружил спящего поперёк кровати Романа. Улыбнувшись, Колбая взял его на руки и положил нормально, убрав подушку из рук и положив под его голову. И только собравшись уходить, он услышал невнятную речь, и обернувшись, застал, как Рома снова обнял подушку и что-то говорил во сне. Подойдя к нему и сев на край кровати, он стал прислушиваться к словам. Было трудно разобрать, что он шептал во сне. Но одно Джонни понял точно — тот влюбился в него. Всем своим юношеским сердцем. Странное чувство тяготения появилось внутри живота, когда Колбая уходил на кухню, чтобы все обдумать. — Надо будет с ним серьезно поговорить.***
Проснувшись после недолго сна, Рома ненадолго затупил, почему он спит тут, а не в гостиной. Но вспомнив все события, он заправил кровать и обнимая все ту же подушку, пошел на кухню, откуда доносилась приятная мелодия. Заглянув через щелочку в двери, Фильченков заметил нелепо танцующего Джонни возле окна. Хихикнув, тот открыл дверь и не нарочно кашлянул, чем прекратил это представление. — О, соня проснулась, как спалось? — спросил старший, подходя к Роме и потрепав по волосам. — Сам ты соня! А вообще спалось отлично, — он поудобнее взял подушку, — а ты чего это тут растанцевался? — Настроение хорошее просто, — Джон нахмурил брови, — а вообще, иди пей таблетку и приходи в гостинную, у меня к тебе важный разговор. — Он посмотрел на Рому, и, обогнув его, пошел в соседнюю комнату. С лица младшего резко спала улыбка. Он не помнил, когда последний раз видел соседа по комнате таким серьезным. Кажется, случилось что-то действительно плохое. Либо… Рома призадумался и крепко обнял подушку. — Может он хочет мне признаться? А слова в больнице, были проверкой моей реакции? — думал Ромашка держа во рту таблетку и шагая как пингвинчик в гостиную, где уселся на диване, поджав под себя ноги. — О чем ты хотел поговорить? Прокашлявшись, Джонни с ноткой грусти взглянул на напротив сидящего парня. Взъерошенные волосы после сна, спавшая с плеча футболка, которую Рома украл у старшего, усталый, но радостный взгляд, слегка приоткрытые пухлые губки, — все это отличало его от других друзей Колбая. Он был такой невинный и хрупкий, как стеклянная и очень дорогая ваза. Ты готов сдувать с нее пылинки и охранять гораздо лучше, чем себя. Малейшая трещина или неосторожное движение могло сломать ее на тысячи, нет, миллионы осколков! Которые никогда не смогут стать такими, какие были раньше. — Ты чего? — Рома провел рукой перед лицом Джонни, который смотрел на него не отрываясь уже больше минуты или даже двух. — Прости, задумался, — мотнул головой тот и продолжил. — Я случайно услышал, как ты разговариваешь во сне. — Джонни посмотрел на младшего, который моментально изменился в лице. — И я услышал, что ты, — брюнет отвел взгляд, — говорил про меня. — Он снова посмотрел на Рому у которого, кажется, задрожали губы. Но при этом, тот натянул улыбку. — Ну и что ты такого слышал? — Фильченков устроился поудобнее и сжал подушку в руках, думая, что это наверно какая-то фигня, которую старший просто неправильно понял. — Все, Рома, все. Почти. — Он посмотрел ему в глаза. — Но я точно понял, что ты, — Джонни согнул руку и положил себе на шею, — влюбился в меня? — Он спросил это слегка неуверенно, надеясь, что ему показалось. — Да, это так. Раз уж ты узнал, я не буду скрывать. Это произошло еще тогда, когда я только въехал к тебе. — Рома убрал подушку и сел чуть ближе к Джонни. — Сначала я не понимал, что я чувствую, мне казалось, что это просто волнение из-за того, что я не дома. Но, когда я видел тебя каждый день, все становилось хуже. Я не мог прожить ни минуты, не увидев эту твою улыбку или не услышав смех. Но при этом, я ненавидел каждую минуту с тобой, ведь это причиняло мне боль. — Он сидел совсем близко, ни капельки ни стесняясь. Джонни аккуратно отодвинулся от младшего, все больше погружаясь в себя и свои мысли. — Ром, ну ты же понимаешь, что мы два парня? Это. Неправильно? — Он правда боялся ранить своими словами Рому, хотя знал, что он и так бы оставил след. — Я тебя люблю, правда. — В глазах Ромашки мелькнула искорка надежды. — Но как друга или младшего брата. Не более. Прости. Джонни попытался взять за руку Рому, у которого по щекам потекли слезы. Он улыбался, пытаясь стереть их воротником футболки, но ничего не выходило. Казалось, что внутри него что-то сломалось, такое глубоко скрытое и таинственное. Пробормотав, что то на подобии «Все правда хорошо, ничего страшного» Рома вырвал свою руку из хватки Джонни и забежал в ванную, закрывшись там. Медленно скатившись по двери, он зажал рот рукой, чтобы хоть как-то остановить сильный приступ кашля. Слезы, не переставая лились солёным водопадом из глаз Ромашки, футболка, а точнее, её ворот, был уже насквозь мокрый. Он был сломлен. Он был безусловно сломлен. Это был первый раз, когда он так влюблялся и полностью отдавал себя. И вроде даже получал что-то взамен. Сердце билось как бешенное, грудная клетка начинала болеть, отдавая боль во все тело. Глаза опухли и покраснели, впрочем, как и все лицо. Горло от постоянного кашля начало жжечь и сушить, а голос стал сиплым. Зачем Джонни так вёл себя с младшим? «Зачем, зачем, зачем» — крутилось в голове голубоглазого, пока слезы текли сильнее и сильнее. Становилось труднее дышать, а голова уже туго соображала. Он не слышал ничего вокруг себя. Все было как в тумане. Хотелось вскрыться или исчезнуть, чтобы забыть все, как самый страшный и ужасный сон в жизни. Последнее, что он запомнил перед тем как отключиться, так это то, что Джонни в буквальном смысле снес дверь с петель.***
Следующие несколько месяцев Рома был как неживой. Он ел ещё меньше чем раньше, и почти не выходил на улицу. И, естественно пропускал пары, из-за чего находился на грани исключения. Что бы не делал Джонни, младший все игнорировал, он даже пытался наглотаться таблеток, которые прописал ему врач. Но Колбая вовремя вернулся с магазина и застал того за этим, и больно ударив по ладони, выбил все таблетки из рук. После чего Рома снова упал в обморок, и не приходил в себя некоторое время. Джонни несколько раз вызывал скорую или даже сам отвозил того в больницу, но все врачи разводили руками и говорили, что это нормально для его возраста, и лишь выписывали кучу успокоительных и снотворных. Казалось, хорошая погода, на улице приятно светило солнце. Но все это не радовало Фильченкова. Он ходил мрачнее тучи и даже ни разу не улыбнулся с того самого дня. Он вообще жалел, что когда-то то приехал в этот дом и без задней мысли отдал своё сердце этому человеку. Который за короткое время заполнил все мысли, и сидел внутри как паук. Плетя паутину, которая ещё больше сковывала изнутри. Он даже не пытался уехать отсюда, ведь знал, что старший его никуда не отпустит. Ведь винит себя в том, что происходит с Ромой. Хотя парень неоднократно говорил, что он сам виноват, что влюбился в человека, который просто относился к нему, как к брату.