Будни будущего богатыря

*** Елисей бесцельно блуждал по расписным палатам. Дела государевы не то чтобы очень докучали, но были тяжким бременем на сердце молодого князя. С того памятного дня, когда Елисей и Забава повенчались, минуло без малого десять лет. Срок немалый, но, когда живешь в любви и гармонии, все беды ни почём. Двоих очаровательных детей родила ему Забава. Мите, первенцу в этом году исполнится девятый год. Он растет настоящим воином — крепкий, волосы темные, глаза ясные, голубые, как небесная глубина. Он уже был определён в зарубежный полк офицером, когда родилась его сестра, Маруся. И хотя на вид девчурка была слабенькой и бледной, она была не прочь поозорничать и, как только встала на ноги, сладу с ней не было — весь день носилась по палатам, забавно шлёпая босыми ногами по холодному полу. Золотая копна волос на ее головке пуще походила на солнечные лучи и украшала вечно улыбающееся лицо, а черные глазки всегда смотрели с забавным любопытством. Елисей, и правда, был счастлив. По-настоящему счастлив. Но сейчас Елисей скучал. Он стоял у распахнутого окна и смотрел на далёкий темный лес, который раскинулся далеко за пределами столицы. Тяжело вздохнув, князь обернулся. Невыносимо смотреть на всю эту красоту без возможности ощутить её. Взгляд Елисея скользил по полкам у стены и вдруг остановился на пустом месте у самого края первой из них. Раньше там стояла одна из шкатулок Забавы с разными безделушками, бусами да кольцами. Елисей нахмурился. Приоткрытый ларец стоял на столике. Елисей подошёл и открыл его. Бережно перебирая украшения рукой, князь лишь ещё больше нахмурился. Среди золотых и серебряных украшений с разноцветными каменьями должен быть и старый потертый браслет. Бусины его были вырезаны из дерева, и на каждой из них виднелся резной рисунок. Это простое украшение сделал сам Елисей, ещё будучи гонцом. Он не знал наверняка, сохранила ли Забава его или выбросила ещё в первый же день, но несколько лет назад был очень рад узнать, что именно этим простым бласлетом его суженная дорожила больше всего. Но сейчас Елисей не нашёл украшения. И это беспокоило его. Мужчина вздохнул и сел на стул. Безмятежность резко сменилась напряжением и тревогой. *** В светлицу вбежал юный князич Димитрий. Елисей поднял голову и посмотрел на сына. Он был явно возбужден чем-то, потому что затараторил ещё с порога: — Пап, я победил! — воскликнул он, подбегая к отцу. — Представляешь, у нас были тренировки за двором с Ионком, Святомиром и его братом под руководством дяди Арикона. Мы бились на мечах, на настоящих, пап! Правда, Арикон сказал, что они не были заточены, но всё равно. Я так устал! Меч ужасно тяжелый, но я использовал все те приёмы, что ты мне показывал, и дважды победил Иона! А ведь он старше меня на три года! Всё это было произнесено скороговоркой, и когда, мальчик закончил свою тираду, Елисей притянул сына в объятие и прошептал: — Я горжусь тобой. Елисей слушал рассказ сына с горящими глазами, буквально не дыша. Он тоже участвовал в подобных тренировках, когда сам был мальчишкой. И теперь он гордился своим сыном, который стал показывать успехи в военном деле. — Ты молодчина, сынок! — искренне сказал молодой князь. — Ага, ещё какой! — улыбнулся Митя и вдруг замер, заметив, что глаза отца стали печальными. — Что-то случилось, отец? — осторожно спросил он, и Елисей поднял на него взгляд. Князя всегда поражало, как его сын может в одно мгновение светиться от счастья и смеяться, а уже в другое — стать серьезным, внимательным и чутким. Елисей проговорил: — Не бери в горову, сынок. У твоей матери пропали бусики из шкатулки с украшениями. А мы с ней очень дорожили ими, — сказал Елисей печально. В другой ситуации Елисей заметил бы, как резко изменился в лице Митя. Он весь побледнел и напрягся. Но всё же не произнес ни слова. — Может ты видел его? — Нет, отец, не видел, — чуть дыша произнес Митя и поспешил выйти из комнаты, объяснив это тем, что его перерыв прошёл и теперь он должен вернуться к тренировке. Елисей печально смотрел ему вслед. *** На следующий день молодой князь проснулся чуть свет. В его памяти вновь всплыли деньки, проведенные с Добрыней на Заставе. Особенно те, когда ему доставалось от богатыря за нарушения нескольких правил. Сейчас Елисей лишь грустно усмехнулся и решил, что стоит ему непременно навестить своего давнего друга. Князь вышел на крыльцо и, услышав позади себя шаги, удивленно обернулся, только никого уже не было. Елисей прищурился и направился в комнату, где на полке у зеркала стоял ларец с украшениями. Спустя мгновение, Елисей сделал резкий шаг в светлицу и замер. Посреди комнаты, приоткрыв ларец, стоял его сын. Митя чуть не выронил шкатулку из рук от неожиданности. Елисей нахмурился и жестом приказал положить шкатулку на стол. Митя повиновался, тотчас побледнев. — Пойдём-ка потолкуем, голубчик, — сказал Елисей строго и первым вышел из комнаты. Митя, понурив голову и чуть не застонав от отчаяния, шёл позади. Он не боялся отца, но ему было очень стыдно за то, что он натворил. Ему казалось, что отец уже никогда не сможет доверять ему. Он был виноват, он просто побоялся сознаться ещё вчера, а сейчас пришёл час расплаты. *** Елисей с сыном остановились в сенях, и князь, нахмурившись, приказал: — Объяснись. Короткий приказ. Да только он так режет душу… Отец сразу показался Мите чужим и каким-то отстраненным. Но, не желая ещё больше злить отца и показывать свою слабость, Митя начал свой рассказ: — Прости меня, отец. Я был не прав. Я поступил очень очень глупо. Я знаю. Я думал, что этот браслетик старый и никому не нужен, мама ведь не носит его! И. Я. Я решил подарить его Алёне. — К черту браслет, — резко прервал его отец. — Почему ты мне вчера соврал? Митя замер, ему было очень больно даже самому себе признать, что струсил вчера. Так бывает, а потом жалеешь и вспоминаешь об этом всю жизнь, и стараешься не совершать больше подобной ошибки… — Я жду, — напомнил Елисей, скрестив руки на груди. — Я испугался, что ты будешь злиться, поэтому и не признался, что это я взял браслет… Прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду. — Не будешь, — подтвердил князь, кивнув. — Но, сын мой, мне придётся… — Елисей замолчал, ему было трудно произнести это слово, он отлично помнил свои собственные наказания и никогда бы не пожелал Мити подобного, но он не мог не признать и эффективности подобного метода… И он решился, — мне придётся наказать тебя. Митя вздрогнул и попятился. Слёзы сложно уже были готовы политься из его глаз. — Папочка, пожалуйста, не надо! Я буду очень хорошим, не надо меня пороть… Елисей скривился, но отступать не собирался. Он снял с себя поясок и сел на скамью у стены, притягивая к себе сына. Благо, тот хоть не пытался вырываться и позволил отцу уложить себя на колени. Но как только с него стянули портки, Митя начал брыкаться и чуть не свалился на пол. Он тут же почувствовал первый шлепок ниже спины. — Ай! — Совершил проступок — хоть наказание прими достойно, — проговорил Елисей, нанося второй шлепок. Митя закусил губу. Сам виноват. Теперь сам расхлебывай. От этого заключения ему стало невыносимо жалко себя, но он сдержал слёзы. Он решил, что надо терпеть. Надо заслужить доверие отца… Любой ценой. И Митя терпел, но боль от постоянных шлепков жгла невыносимо. Слёзы скатывались по щекам мальчика. — Ааай, ой-оой-аия… — захныкал он наконец, когда боль стала невыносимой. — Прости меня, папа, — прошептал он еле слышно. — Этого больше никогда не повторится…ай. Елисей поднял сына с колен, отправил одежду и тихим голосом наказал: — Ступай в свою комнату. Ты прощен. Но никогда не ври мне больше, поверь, это ранит больнее кинжала. Ты меня понял? Митя с заплаканным лицом стоял напротив отца и, всхлипнув, кивнул. Но вдруг он заплакал. И тогда князь притянул сына в объятия, и ещё несколько минут они сидели так. Елисей гладил сына по головке и шептал, что всё уже позади, и что он прощен. *** Когда Елисей остался один, несколько слёз скатилась по его лицу. Ему было больно. Больно от осознания того, что он причинил боль своему сыну. Князь встал, накинул висевший на стене серый плащ и направился к Добрыне. Он точно знал, что Добрыня поможет разобраться со всем, включая и ужасно чувство вины, которое терзало молодого мужчину. Только сейчас Елисей понял, что наказывать кого-то также больно, как и получать наказание. Только боль разная. У одного она физическая, а у другого — душевная, и можно ещё поспорить, кому больнее в итоге… *** — Добрынь? — позвал Елисей, постучав в дверь и приоткрыв её. Он зашёл в небольшую комнату, в печке стояла каша и свежий хлеб, но никого не было. Елисей грустно вздохнул и собирался уже сесть за стол, как услышал, что заскрипела дверь, и на пороге появился богатырь. — Добрыня! — радостно воскликнул Елисей. — Какие гости пожаловали! Ну, здравствуй, Елисей! — Добрыня, широко улыбаясь, крепко обнял своего бывшего ученика. — Как жизнь, как женушка поживает? Ты уж месяца два ко мне не заглядывал. — Всё своим чередом, Добрынь. Забава тебе привет передавала. Жизнь во дворце расписная, да не всегда сладкая. И прости, что не заходил, дела… — Да ничего-ничего, я понимаю, — добродушно сказал Добрыня, и неожиданно спросил: — а Митька как? Погрустнел Елисей, и богатырь нахмурился: — Случилось что? Елисей. — И да, и нет. Не знаю. Тяжело мне на душе… Вот помнишь ты меня, ох… Ну внушения делал, когда я портачил? Добрыня кивнул. — Митька мой наврал мне, мне больно от этого стало, ну. И я. Его наказал. Да только теперь мне от этого ещё больнее, — печально сказал молодой князь, поднимая глаза на своего наставника. — Вдруг он возненавидит меня? — Что мне делать? — спросил он с тихой надеждой в голосе, что Добрыня точно знает ответ. — Митька не в обиде на тебя? — Да нет, вроде… Я его утешил ведь, — неуверенно сказал Елисей. — Тогда вставай. — Зачем это? — удивлённо спросил Елисей. — Увидешь. Давай-давай. Елисей встал. — А теперь «упал — отжался». Тридцать раз. — Ты серьёзно, Добрынь? — удивился князь. Такого он точно не ожидал. — Серьёзней некуда. Давай. И вслух считай. Елисей занял позицию и начал считать. Уж давненько он уже не выполнял подобных приказов… На двадцатом он почувствовал, что болят кисти, но продолжил отсчёт. — Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, — шептал он через боль. — Ладно, Елисей, довольно, — сказал богатырь и улыбнулся, увидев, что молодой князь мотнул головой и продолжил. — Тридцать, — выдохнул Елисей вставая. — Ну что, гонец, полегчало? — спросил Добрыня участливо, но с усмешкой. Елисей всхлипнул и кивнул: — Немного. — А теперь послушай меня, Елисей. Митя любит тебя. Ты его отец, и ты пример для него. И он всегда будет любить тебя. Вспомни себя, неужели ты ненавидел меня, когда я наказывал тебя? — Мне было больно. Но, если чесно, я больше ненавидел себя за свои глупые выходки, — признался Елисей. — Но Митя… Добрыня вздохнул и притянул Елисея к себе: — Дурачок ты, Елисей Силович. Митя уже забыл об этом, а ты всё мучаешься. Лучше бери жену и детей и приходи к нам на праздники. Вместе отметим. Елисей посмотрел в глаза Добрыни и с благодарностью кивнул. — Обязательно. Когда пришла пора прощаться, Елисей вновь накинул серый простой плащ и у двери проговорил: — Спасибо тебе, Добрынь, спасибо за всё.