Красота по-сторибрукски

      Злая, очень злая была сегодня Регина Миллс.       Мало того, что этот слюнтяй, сын Голда, громил ночью город, так затем, ближе к утру, под окнами мэра несколько кошек устроили концерт.       Кошкам было плевать на то, что сейчас подходил к своему концу сентябрь, на то, что к своему концу подходила ночь и даже на то, что терпение бывшей королевы тоже заканчивалось. Наконец, оно лопнуло, и взрывной волной Регину буквально подорвало с кровати в сторону окна. На злополучных кошек тут же обрушился поток ледяной воды, отчего их мяуканье стало только мерзопакостней. Видимо, кошки, как истинные сторибрукцы, тоже не любили королеву, так как завывания на одной ноте под окнами продолжались до самого рассвета.       Плюнув на всё, Регина вышла из дома и отправилась прогуляться по пристани, укутавшись в своё единственное бесформенное пальто, предназначенное как раз для того, чтобы топить в нем своё дурное настроение. Немного погодя, в тёмноволосую голову Миллс пришла очередная светлая мысль — утро добрым не бывает, но ссора в этом помогает — поэтому она, не долго думая, свернула в сторону дома Голда. — Эй, Голд?! Голд, просыпайся! — Что Вам угодно, Регина? — Тёмный маг открыл дверь и облокотился на дверной косяк. — С добрым утром, солнышко! — ехидно улыбнулась мэр Миллс. — Где новое объявление? — Вы из ума выжили, ваше величество? Сейчас семь утра, да я только через час должен был встать, поцеловать Белль в щеку, выпить кофе и растолкать сына, чтоб в наказание он подольше помучился от похмелья! — Очень мило, Голд, слышать о вашей семейной утренней идиллии, но, раз Ваш сын не давал спать ночью мне, сейчас я не дам спать Вам! Быстро делайте афишу, и тогда я от вас отстану! — и в подтверждение серьезности своего требования Регина царственно топнула ножкой.       Разгневанный Голд сотворил такой замысловатый жест, что если бы после него в небе не появилась новая афиша, жест бы считался крайне оскорбительным и вообще нецензурным. — Довольны?! — Нет, но, так и быть, можете идти досыпать! — Регина повернулась на каблуках и спустилась с крыльца. Позади с шумом захлопнулась дверь.       До десяти часов дня Регина умудрилась попить крови всем: сначала по местному радио, чьи рупоры были установлены по всему городу, она без остановки крутила "Имперский марш", на все звонки с претензиями отвечая, что "празднует свою победу". Затем она вспомнила про главную тему из "Призрака Оперы" и ещё несколько раз прокрутила её, предварительно сняв трубку с телефона и дирижируя ей в такт музыке. Когда Эмма, изрядно задолбленная жалобами на взбесившуюся женщину, появилась в её кабинете, Регина была уже "навеселе". Свон вздохнула и транспортировала её в городское кафе, наконец-то выключив аппаратуру. — Почему мне так тяжко? За что меня так все не любят? — грустно вопрошала Регина у бокала с вином. — Ты ещё спрашиваешь! Совсем взбеленилась девка! Будь ты моей внучкой, получила бы сейчас у меня! — бурчала вдова Лукас, протирая столешницу барной стойки. — Мне кажется, у неё нервный срыв, — сказал срочно вызванный Арчи, смущенно отведя Эмму в сторону, от греха (то бишь Регины) подальше. — Ага, ПМС называется. Пусть тут у бабули посидит, мне нужно ответить на жалобы. — Ты что, так просто тут её бросишь?! Да сюда полгорода завтракать ходит, они же убьют ее за такое пробуждение!       Последнего бокала оказалось достаточно: Регина, пробормотав что-то вроде "ну хоть высплюсь", облокотилась на стойку и действительно начала засыпать. Эмма уставилась на неё, не веря своим глазам. — Боже, ну почему ты делаешь меня мученицей?! Чем я это заслужила? Сначала зеленая краска, теперь пьяная колдунья — у меня вообще может быть спокойное утро?!! — патетически вопросила Свон небеса.       Боже вкупе с небесами проигнорировал этот крик души, и Эмма, махнув рукой, отвезла Регину к ней домой и приставила к ней Генри.       Спустя несколько часов Регина проснулась в собственной кровати. Рядом сидел Генри и что-то читал. — Малыш, что произошло? — Ох, мам, тебе лучше не вставать с постели.       Выслушав отчет о своих действиях, Регина схватилась за голову: теперь-то о победе точно можно было забыть! — Генри, меня, наверное, сейчас все ещё больше ненавидят? — Да нет, вообще-то, — рассеянно ответил Генри, переворачивая страницу. Правда, увидев недоуменное выражение лица Регины, он поправился и добавил: — Уже нет. Сначала все и правда ругались, но бабуля Лукас пресекла все возмущения на корню, рассказав о твоей исповеди винному бокалу. После этого все смягчились и даже добродушно посмеялись, а Руби вот недавно принесла тебе пирожков, говорят, отлично излечивают от головной боли. — Знаешь, Генри, видимо, я никогда не смогу понять жителей этого города. Который час? — Половина шестого, вообще-то. Конкурс причесок начнётся через полчаса. — Вот же ...! — Регина, перейдя на сверхзвуковую скорость, начала лихорадочно собираться и наводить красоту. — А может хоть ты мне скажешь, что такое "..."? — Генри, забудь, что ты это слышал. Где моя расческа?! — Мне вообще кто-нибудь объяснит значение этого слова? На комоде. — Тебе правда лучше не знать, малыш. — Все вы, мамы, одинаковые, — проворчал Генри, снова переключаясь на книгу, пока Регина спешно приводила себя в порядок.       Наконец, ровно двадцать пять минут спустя, Регина и Генри оказались перед павильоном. Обняв женщину на удачу, мальчик отправился в зал, а Регина проскользнула незамеченной в закрепленную за собой гримёрку.       Конкурс должен был вот-вот начаться.