Ночной бордель с Б/беллкой

      От неё исходила злость за метр. Ей не нужно было даже смотреть на Бэллу, чтобы она смогла прочувствовать телом насколько ей трудно сдерживать свои действия. Даяна сидела на своей кроватке, злостно сжимая какую-то инцеклопедию в руках. Она точно её не читала. Бэлла поняла это после десяти минут молчания, из которых она ни разу не повернула хотя бы одной страницы книги. Кузнецова также не решалась сказать что-либо первой. Чувствуя ауру своей подруги, не лезла наражён. И всё таки, спустя некоторое время Даяна делает глубокий вдох ноздрями, откидывая вовсе книгу куда-то в сторону. Сжимая свою переносицу, открывает глаза, устремляя взор на Кузнецову. — Если ты сейчас хотя бы раз скажешь мне, что он с тобой что-то сделал, клянусь, я тебя изобью до полу смерти! — Как бы страшна сейчас не была подруга, было заметно, что она угрожает ни ради того, чтобы чего-то боялась Бэлла. А ради того, чтобы она осознавала, что парню придётся расплатиться чем-то более важным, чем просто деньги. — Всё супер, — ловя на себе недоумевающий взгляд, решается пояснить, — он оказался слишком доверчивым, податливым, в общем согласился помочь, — И напряжённость Даяны не проходит. — Ты же понимаешь, что всё проворачивать стоит с космической скоростью, чтобы твой "спаситель-принц" не очухался от всего обмана?! — проделывая жестом в воздухе своими пальцами знак кавычек, показывает свой сарказм произношения. Бэлла смеётся от того, насколько она гениальная и эти слова подруги подтверждают это. — Да всё будет на мази, Даянка, прорвёмся как-нибудь, — отвечая в привычной ей манере, с уже более весёлым настроением, падает на кровать рядом с подругой. Как обычно на своей собственной и понятной только ей волне бесстрашия. Девушки замолкают на некоторое мгновение, но не надолго. Пока темноволосая не вспоминает о том, что её больше всего волновало с самого начала. — Ты так и не сказала мне, — Даяна снова заставляет Бэллу прочувствовать такую же напряжённость, как и она, — он приставал к тебе? — И ей бы очень хотелось сейчас соврать. Кузнецова на миг задумалась о том, чтобы что-то не договорить или вовсе пересказать историю по другому. До тех пор, пока Даяна не схватила Бэллку за ляшку, щипая её для того, чтобы мозг не смог напрячься для раздумий над тем, что она может соврать. — Что ты..больно же! — пытается отодвинуться от девчонки, но та не уступает, двигаясь к ней, продолжая свои мучительные действия уже и на руках, и на боках. — да всё, блять, хватит! — повышая голос, продолжает уворачиваться от щипаний Даяны. — Я всё ещё жду ответа, Бэлла Кузнецова, — Имя и фамилия врезаются в слух. Как бы сейчас она её не смешила, своей речь она достаточно давала понять насколько она сейчас серьёзна. Ведь обычно её прозвища не заходят дальше "малыхи" или "бэйбика". — Да, да, блять, да! Приставал он, сука, всё, отстань теперь! — закипая, скидывает руки подружки, пытаясь отдышаться от её допроса и своей нервозности. А вот Даяну не назовёшь счастливой в эти минуты. Бэлла замечает за подругой грусть, вместо злости. Это настораживает. — В чём дело? Даян? — обеспокоено расспрашивает девушку, усаживаясь к ней ближе, не давая себе наглости касаться её в таком состоянии. В отличии от неё самой. Но они бли слишком разные по темпераменту в таких ситуациях. — Ни в чём, просто устала, Бэлл, — отмахиваясь от вопроса, ловко пытается перейти на другую тему, — о чём болтали-то? Ночь же, всё таки, провели вместе, — Это звучит до тошноты пошло, но Кузнецова немного улыбаясь, даёт понять, что в принципе разговор прошёл не плохо. — Он рассказал мне историю моего бомжевания на какой-то там улице, где он заезжал проездом куда-то, — на этом вся пошлость разогревшегося рассказа и исчезла, подругу рассмешило то, как обыденно об этом рассказала Кузнецова. Ведь это её обычные будничные дни, чтоб так спокойно рассказывать такую историю. — тебе смешно, а мне, при его рассказе, стало так хреново, что мы в принципе дальше разговор не продолжили. — — Да ну? А ты ожидала, что он заплатил за твой дворовой базар? — ещё громче начиная хохотать, заставляет и саму Бэллку улыбнуться. — Ой, всё, Даян! — толкая темноволосую в бок, пытается заткнуть её звонкий и уже немного противный смех. — А спали как? — не унимаясь, уже специально задаёт такие вопросы. Бэлла удивлённо таращит глазами на подругу, а затем, как только понимает вопрос, отвечает. — Меня он оставил, на том самом, богатеньком диване, а сам ушёл на пол, — и девушке напротив очень даже известно о каком именно роскошном диване идёт речь. А теперь свои глаза вылупила Даяна. — Ты хочешь сказать, что он спокойно сам ушёл спать на пол?! — переспрашивает она её, не веря в только, что услышанное. — Я уже тебе так сказала, Даяна, блять, какая разница? — разводит руками от недопонимания.       Погосова оглядывается в сторону двери, её уши заостряются, удивительно то, как свободно она может ими немного шевелить. Тихо поднимаясь, подходит всё ближе. Оглядываясь на подругу, указательный палец подносит к своим губам, показывая так ей жестом <тише>. Светловолосая щурит глазками, думая, что на девчонку что-то нашло. — Даян, сядь, а, — разрушая тихую идиллию в комнате, вместе с тем, не слушая сосем указ подруги, разрушает разоблачение того, кто нагло подслушивал весь разговор. За дверью слышится небольшой грохот, в то время как Погосова резко срывается с места, отпирая полностью дверь. — Чёрт! — ругается девчонка, закрывая своё лицо рукой от безнадёжности. — Бэлла, я же показала тебе, чтобы ты помолчала? Пару минут, сложно с закрытым ртом побыть? — Закрывая дверь, смотрит на испуганный вид Бэллы. — Нас кто-то подслушивал всё это время, — присаживаясь рядом, легонько гладит подругу по плечу, дабы убрать её новый настигнутый страх. — Но как ты услышала? — — Дверь скрипнула, хотя была закрыта, кто-то достаточно мясистый облокотился на дверь, чтобы было легче подслушивать, — Кузнецова совсем не слышала ни один шорох, настолько была увлечена разговором про того парня. Надо в действительности приглядываться к окружающему миру, а иначе что-то случится, а она и не заметит.       — Оставляю я тебя, готовься к вечеру, а мне стоит отдохнуть. — поднимаясь с кровати подруги, оставляет её одну, стремительно исчезая из поля зрения. Моментом и Погосова заподозрила за своей подругой уже видные изменения. Будто её план меняет стратегию и идёт не совсем в нужном направлении. В этот момент можно было остановиться. Но обе девушки продолжали верить друг в друга.        Хватая судорожно в руки телефон, набирает выученные ею цифры и подносит трубку ближе к лицу. На соседнем проводе продолжительное время играет одна и та же мелодия. Время 12:45. А ей хочется прямо сейчас придушить ближайшего человека. Ближайшую Бэллу Кузнецову, которая уже успела напоить ядом её жизнь своим приходом в этот дом. — Чёртов Купер! — ругаясь, продолжает ждать ответа. И долгого ожидания проявлять не приходится. Мелодия выключается, взамен слышится гудок, который свидетельствует о том, что трубка только, что была снята. — Кто? — по ту сторону слышится сладкий и до боли приятный голос. Весь арсенал негативных мыслей исчезает на несколько секунд, а в голове только эхо томного голоса. — Это Ася, Купер, твоя давняя подружка, — она старается придти в себя, голос дрожит, поперхнувшись, прочищает горло, отодвигая трубку на какое-то время, — ты, я заметила, увлёкся новой пассией нашего заведения? — теряя свою прежнюю невинность в разговоре, режет своей наглостью. И зная уже ответ, она всё же любопытно подначивает его. — Увлёкся, Ась, тебя это каким боком ебёт? — голос сменяется на грубые ноты, давя этим ещё больше на девушку, вызывая куда больше в ней чувства злобы, ревности и ненависти. — Случайно пару минут назад проходила мимо спальни её подружки.. — замолкает. Специально. Чтобы раззадорить его и увидеть, как Бэлла потеряет свою опору, хотя вот, казалось, буквально обрела. И то, что принадлежит ей, станет снова её, никакая светловолосая дрянь не коснётся Купера. Пауза в разговоре, будто парень что-то обдумывает. Сложно не поверить главной сплетнице дома, в котором они находятся. И Ася уже знает, что он будет думать об этом. Даже если не поверит, все мысли будут только о том, что его снова обманули. — Если начала этот ебаный разговор, будь добра его закончить, — в какой-то момент выпаливает Костя, пугая этим девушку, которая подпрыгнув, чуть не выронила из своих рук мобильник. — Твоя новоиспеченная шлюшка водит тебя вокруг носа, напрямую сказала это своей подружке и похвасталась, что из-за этого ты чем-то ей поможешь, — на одном дыхании прощебетала всё девчонка. Сама не замечает за собой, как на её лице вырисовывается улыбка её какой-никакой, но победы. И заканчивая свой короткий пересказ об ситуации в общем и целом, ждёт взрыва в трубке, но за ней идёт простое: — Я тебя услышал. — оно такое монотонное и глухое, что в ушах после звучит заново эхо. Ему действительно стало больно. Она это почувствовала через его простую интонацию. Совсем ненадолго задумывается, что ведь он никогда так не расстраивался из-за неё, хотя спит с ней уже четыре года. Митронина корит себя. Ведь и вправду, просто спит. И заново гудки, показывающий то, что собеседник скинул звонок. Ася сжимает свой телефон в руках, следя за тем, чтобы совсем его не разбить. Отходя от своей злости, откидывает телефон в сторону. От эмоций начинает пищать, слишком тихо. Никому и не должны быть слышны её порывы нахлынувшего груза. Ей было до ужаса не ясен выбор Купера. Ведь эта маленькая дрянь не имела ничего того, что было в Митрониной. Сама Ася была первой среди остальных. Её внешние данные всегда отмечали мужчины прибывавшие в это заведение. И ведь были те, кто мог увезти за собой. Кто умолял её покинуть это место к чертям, обещая ни просто золотые горы, но и золотое небо. Но Ася была непреклонна. Ей нужно было другое. Нужен был он. Четыре года. Чёртовых четыре года. Ей с самого начала был так сильно неприятен этот нахальный мальчишка. До тех самых пор, пока это нахальство не стало любимым качеством из всех, какими он обладал. Купер не жадничал в вопросе с деньгами. Он всегда платил, и за девушку, и самой даме за её "услуги". Ася купалась в его деньгах, теряясь в этой щедрости. Но он был такой не только с ней, что и доставало Митронину. Но это было не проблемой. До того самого дня, пока он не заплатил в первый раз за все эти четыре года, что он здесь пребывает, двойную сумму за девочку. И ладно бы он это сделал спустя нескольких проб этой идиотки, как считала девушка, но не после первой ночи. Её эго было задето. То, чего она добивалась четыре года и так не достигла этого, другая же взяла это буквально за несколько проводимых часов с ним. Не-спра-ве-дли-вость, вот как это называется.       Злоба кипела изнутри, как в бурлящем вулкане, который только и ждёт момент для начала своего извержения. Для того, чтобы убить всё прекрасное и живое, что строилось так долго вокруг него. Момент часа пришёл неожиданно. Все только забыли, что это за чудовище, но им предстоит всё только узнать.       Прошло ровно три дня с того звонка, который так и не мог дать спокойно хотя бы принять душ. Её слова въелись в голову прочно, да так, что их хер вырежешь. Костью не должны волновать какие-то второсортные шлюхи из подворотни, но ведь и она не такая, что самое обидное, из-за чего видимо сердце так бешено стучит, когда она всего-то вспоминает её тупой взгляд в неё, или же нервные бледновато избитые ноги. Чёрт бы её побрал, но это всё было искусно. Именно на ней. "Класс, блять, давай влюбись в проститутку, Костья Купер, давай!": кричал внутренний голос как-только в голове упоминалось хотя бы её имя. Это останавливало немного, бодрило что-ли, как холодный душ в июле. Но ненадолго, точно также сравнимо с тем проклятым душем. Три дня. Дня три. Сил мучиться не осталось. Мысли съедали живьём. Ей срочно нужно было с этим что-то делать. Хотя бы взять и приехать, вот так без предупреждения, но не к ней. Да, точно. Не к ней. Чтобы эта малолетка уяснила кто такой - Купер. Ни одна дурная девчонка не сможет обманом схватиться за его доброту. И она намерена ей это показать.       Схватив чёрную куртку, пытается более ровно уложить растрёпанные и совсем ещё не высохшие волосы после душа. Плюнув на свой внешний вид, захватывает телефон и ключи от машины, выбегая из квартиры. Бегом прыгает за руль на водительское сидение, откидывает в сторону пока что куртку, на улице стояло настоящее пекло. Заводит машину и трогается с места, пытаясь следить за своей дорогой, разблокировав телефон старается быстро найти диалог с недавней собеседницей. Ася Митронина. Вот она то нам и нужна. Нажимая на клавиатуру, набирает смс, продолжая мельком бросать взгляд на дорогу, чтобы прежде временно не встретиться с какой-нибудь машиной или деревом нос к носу. Наконец, откладывает телефон и облегчённо выдыхает. Становится немного легче только от мысли, что сейчас вот-вот устроит ей нехреновое такое шоу. Она бы хотела на это посмотреть со стороны зрителя, но увы, выступает в главной роли.       Вступая на ровный асфальт, чувствует свою всё ещё не взятую победу. Смотря на этот дом, в груди защемляется некоторое время что-то, не давая воздуху несколько секунд пройти в грудную клетку. "Сначала Анжела, потом Ксюша, а теперь ты? Бэлла?": с этой мыслью она идёт прямиком с направлением на этот дом. Надвигается на него своей страшной бурей. Лавиной. Градом. Всеми стихийными бедствиями, чтобы уничтожить постоянное враньё этих наглых несозревших девиц. Именно нескольких. Некоторых. Одной. Чувствуя на себе недавно узнавший взгляд голубых глаз, она не собирается прятаться от них, поэтому ответно кидает на неё свой взгляд. Но он не тот. Даже не такой, какой был в самые первые дни их <недознакомства>. Сейчас из её глаз высекают искры льдинок, которые одаривают смотрящую на неё в окне девушку только холодом. И Бэлла чувствует этот незримый, но вполне себе ощутимый стальной прохладный мороз. И всё же она через силу натягивает на себя улыбку, одаряя своим, как казалось Костье, фальшивым светом. А она ведь так нуждалась в настоящем. Была готова протянуть руку помощи, а в ответ заново плевок в лицо. Первая прекращает зрительный контакт светловолосая, не в силах уже выдерживать на себе пронзающий, режущий и колющий взгляд мятно-лесных глаз.       Костья не заморачивается над открытием двери и со всей своей уверенностью в себе выбивает ногой её достаточно громко, ради шумного представления. Если она прилюдно унизит только повышавшееся достоинство этой малолетки, тогда эго внутри ещё сильнее будет ликовать, чем может в принципе.       Как и стоило ожидать, в гостиную сбегается весь наполненный дом девиц, уже начинающий обсуждать нежданный приезд такого почтенного гостя этого заведения. Какой он уже по счёту? Именно нежданный..Второй? Ради кого, спрашивается? Купер начинает выискивать глазами главную виновницу её визита. Она обязана появится. — Блять... — шепчет сама Купер себе под нос, щипая себя за переносицу, понимая, что даже сейчас делает это всё ради этой бледной куклы. Которая в свою очередь не стоит даже простейшего внимания на неё. — А, это снова вы? — Выбивая из своего разговора с самой собой, Мари держится не совсем уверенно как обычно. Она также прочувствовала разогревшийся настрой в этих острых плечах, который серьёзно намерен на привлечения общего внимания не просто так. — Снова я, — повторяет за главной мадам этого дома, уже концентрируя всё внимание на этой даме. — я желаю воспользоваться услугами ваших девочек. Опять. — Мария в замешательстве. Ей не совсем понятны слова "ваших девочек". Ведь не так давно, парнишка заплатил удвоенную цену за новоиспечённую красотку этого заведения. Что могло пойти не так в то время, казалось бы, когда они совсем не виделись? Но как оказалось, могло, и всё!       Во время мысленных раздумий Марии, Купер боковым зрением всё таки находит совсем бледное тельце в толпе, которое было окутано в простейшую белую майку, она то и дело весела на ней из-за её худощавости. А вот, что под низом девчонки было, оставалось только гадать. Она не могла сейчас приглядеться, но на ней виднелись либо чёрные шорты, либо же чёрное бельё, которое она так не нарочно решила выставить на её обозрение. — Хорошо, — успокоив свой женский нрав, она находит в себе силы начать эту беседу. Это ведь не первая такая выходка. За её плечами работы здесь, Купер является самым заядлым холостяком, к тому же придирчивым и не постоянным, что некоторым девочкам и разбивало сердце, — кто сегодня по вашему желанию скрасит ваш вечер, и ночь? — жестом охватывает рукой весь зал с молчаливый словом "осмотрись". И она осматривается. Чёрт, эти глаза. Они не совсем голубые. Не чёткие. Сейчас ей удаётся впервые присмотреться. Они цвета семи морей. Этот глубокий и столь насыщенный своим сумбуром цвет, что вполне объясняет её необузданный характер. Который, блять, ко всему худшему, хочется обуздать. Отталкивая себя мыслями от её пленительных глаз, она находит менее привлекательные для неё. Собственно, те самые, что устроили весь балаган. Ася Митронина. Она вся при параде. Хотя о приезде была оповещена буквально за пол часа до всего "банкета". Поразительно, насколько быстро можно привести себя в порядок, если хочешь, чтобы тебя трахнули всего-то двумя пальцами. Но зато с какой техникой. Купер искривляется в своей привычной ухмылке, это по истине смехотворное зрелище. Убогое. Но ради этого и стоит продолжать. С такой же просьбой в глазах, без стыда и с чувством пожалеть её должна смотреть и Бэлла, ни только Ася. Купер этого хотелось. — Митронину мне на сегодня вполне хватит, — самодовольно смакуя губами эти слова, снова кидает взгляд на Кузнецову. И вот она, да, реакция, та самая! И пусть этой шлюховатой девчонки будет мало на этот день и вечер, но получать взамен такую реакцию Бэллы, было нечто. На этот раз глаза меняют оттенок, поддаваясь давлению эмоций хозяйки. Она теряется, это видно по тому, как её глазёнки начинают бегать из стороны в сторону, поглядывая, то на счастливую улыбку Аси, то на издевательское поднявшееся с подбородком вверх лицом Кости. И злость в ней закипает. Это прослеживается за тем, как она играет своими скулами, которые виднеются из её светлых патл волос. Но игра на публику только набирает обороты. Костье нужно больше эмоций. — Я буду в той же комнате, что и тройку дней назад, — Да, по телу разливается довольная горячая кровь. Она довольствуется тем, как Бэлла жадно сдерживает всю свою злость и непримиримую агонию неопределённости ситуации в своих только что сжавших бледных кулаках. Приятно осознавать, что такая строптивость может ещё и надавать по морде. Но пока не тот уровень. — Минут десять и она у вас, — открывая проход к той комнате, даёт парнишке пройти к входу. Вышагивая свои размеренные и спокойные шаги, представляет в своей голове, как у неё они разъедаются с грохотом, а может даже с эффектом эха. Бросая последний взгляд в этом вечере на неё, успевает увидеть совсем еле видневшуюся слезу, стекающуюся по щеке, которая тут же переходит к носу и падает, разбиваясь о пол, как и обман, планы, а вместе с тем несбывшиеся мечты девчонки. Костья бы тоже расплакалась, будь она на её месте, но к счастью, каждый на том месте, на котором позволяет ему его душа и её ценность. Она заходит и дверь закрывается. Ожидание. Осталось только надеется на то, что Ася не дура и сделает всё в свою пользу. Как ей это свойственно делать.       Шаг в сторону и ты убит. Такое чувство сейчас было внутри тела, от чего оно обездвижено продолжало выстаивать в позе солдатика. Она бы отдала ему свою честь, если бы он приказал. Какая же глупая и наивная дурочка, повелась на обещания парня, которого знает каких-то несколько часов, если даже всё время соединить воедино? До плеч нежно касаются родные руки, говорящие о том, что они всё понимают. Но зачем ей эта жалость и понимание, когда в себе самой её предостаточно? Спасение выскользнуло из её рук так же быстро, как и присело на неё первыми непроросшими из под кожи корнями. — Ты не виновата, Бэлль, — шёпотом выдаёт Даяна. Но от её слов не легче. Они ей ясны, как гром при свете дня. Она же правда не виновата. Ей просто было нужно найти хотя бы так своё спасение. Получается, даже так не вышло. — Потом, Даян, не сейчас, — она впервые отрезает их разговор. Для Погосовой это является хорошим знаком того, что именно сейчас девушка отчаялась. И она бы рада дать поддержку и помощь, но она в ней именно в этим минуты меньше всего нуждается. Делая неуверенные шаги из своего только что простоявшего места, невольно бросает взгляд на ту самую Асю Митронину. Какой мощный поникший в стервозности взгляд глаз с цветом едкого ликёра, которым пользовалась бабушка Бэлль для протирания своих старческих рук. Кузнецову воротит от неё. От чего в голове прокрадываются мысли того, что так в принципе и должно было закончиться, а что ты ожидала, как сказала тебе твоя же подруга, неужели он будет платить двойную цену за твои разговоры и при этом помогать тебе в чём-то? Сказки и бредни верующего в слишком светлых людей. Хотя, откуда в ней такая вера, после всего прожитого ею в жизни. Ожогом. Теперь Купер является для неё ожогом и пока только первой степени. Осталось его так же уверенно избегать, как и думается прямо сейчас в голове, дабы обеспечить себе хотя бы маленькое противоядие. Чтобы не столкнуться с огнём лицом к лицу. И эта дрянная девчонка будто бы нарочно задевает её своим плечом, толкая. У Бэллы зудят кулаки, уже больше получаса они желают хотя бы к кому-то приложиться. И этот кто-то хорошо подходит на роль Аси. Прекрасная, не совсем дальновидная блондиночка со своими такими дразнящими губами, которые походят на форму губ утки. Противно. Как это чудище можно трахать? И вот оно очередное чувство несправедливости, чёрт бы его побрал, надо бежать от сюда как можно дальше, чтобы вовсе больше не думать об этом странном татуированном лице, которое уже возымело над ней власть, пусть пока только мыслительную, но на ней хочется закончить процесс этого развития. И как только её ноги ступают на ту проклятую лестницу, сзади слышится, как её окрикивают. — Белочка, тебя просила выйти на разговор Анжелика, поищи её, я совсем забыла, — и эта блондинистая кошолка специально задевает её этим дурным прозвищем, напоминая, что здесь такие правила и никто не будет ничьей собственностью. Только эта дура не ведала одно. Её тошнило при его виде. Она пропитала к нему ненавистью за считанные секунды, хоть это и не естественно для обычного человека, но пусть так думают другие, теперь он в её глазах ничем не лучше её отца. Копия ненавистного человека всей её жизни. — Как мило, что ты меня всё же решила оповестить, — прощебетав такой же ядовитый ответ этой даме, она всё таки ускоряет свои шаги, наконец-то теряясь совсем из виду всех тех, кто остался в гостиной. Куда бы ты не бежала, от того, что тебя поджидает у подножья обрыва, не убежать. Или, чем сильнее мы бежим, тем сильнее притягиваем. Всё это так беспокоило внутри её головы, но сейчас другого выхода не было.       Спустя пару часов её мысли и голова смогли освежиться. Приоткрыв себе окно, ради настолько впервые необходимого свежего воздуха, растворилась в своей наготе чувств и мыслей. Они покинули её. Это длилось всего пару мгновений её сладкого сна, но это было очень приятное чувство, которое заставляло вспомнить, что же такое быть счастливой. В этом доме совсем забываешь про счастье. Частые стонущие звуки, доносящие с первого этажа, просто не имели конца. Они затихали во время дня, но это время так быстро ускользало из под её рук, что и вовсе не ценилось самой ею. Но она научилась засыпать под этот громкий и непрекращающийся звук разврата, хоть иногда и достигалось до неё какое-то странное чувство внизу живота, но оно настолько неизведанно, что особо и не мучает. Вспоминая про совсем не давний разговор с блондинкой, быстро подскакивает. Точно, Анжелика! Как только это проносится в голове, она сметает впереди дверь, со скоростью света перешагивая ступеньки винтовой лестницы. Да чёртс два она упадёт, не сейчас, всё, что могло у неё, а то есть достоинство и чувство собственного удовлетворения эга, уже упало. Её прыгающие шаги были сравнимы с мышиными в том смысле, что они были еле слышны кому-либо. И что особенно странно, сейчас была повсюду тишина. Ни смотря на то, что приехал достаточно важный гость и вроде бы одна из сослуживцев пошла нехило так обслуживать гостя.       Оглянувшись вокруг, решила, что если она заглянет совсем немного в ту самую комнату ничего же не случится. Это всё простое любопытство, да и только. Любопытство. Которое почему-то начнёт резать слух, если вдруг эта дрянь откроет рот от того, что можно представить в своих неординарных фантазиях. Снова перед ней эта дверь. Она разрушает всё её личное пространство, даже больше, чем сам Костя Купер. А может, ей так кажется? Может, она уже много ему позволила? — Бред, блять, — шепнув себе под нос, всё-таки тянет свою ладонь к ручке двери. И, о нет, не останавливается даже на миг, чтобы подумать о том, что, а вдруг они там до сих пор трахаются? Да если бы она и подумала, вряд ли бы это её остановило. Дверь отпирается. Эта еле ощутимая горечь запаха в этой комнате, сигаретный аромат, который истощал вместе с собой запах мускуса. А вместе с тем слишком много пота, перемешанный между собой этой шлюхи и этого...Кости. Бэлла всматривается в маленькую щель, которая позволила открыть не особо удобный вид для рассмотрения. Но это хоть что-то. Глаза приобретают округлость, а вместе с тем она чувствует, как её щёки начинают совсем немного пылать. Ноги подкашиваются, и чёрт его знает от чего точно, то ли от невообразимого стыда за то, что она сейчас подглядывает и это прямая констатация факта. То ли за то, что они творят там и это до безумия не правильно. Видеть их - не правильно. Его оголенные руки и торс, который отчего-то перевязан туго поясом, обескураживают. Сейчас его тату можно рассмотреть ещё сильнее, чем ей предоставлялось возможность с прошлого раза. Они кажутся страшными, но это и является его победным шармом. Победным именно над ней. Кажется, она сейчас сопротивлялась своим чувствам сильнее, чем когда либо. Противоречия, вокруг витает оно вместе с той самой несправедливостью. — Сними эти ебаный трусы с себя! — Кузнецова сжимает ноги, что за голос? Он хрипит. Чёрт, так быть не должно. Но она не пытается остановить себя смотреть на этот убожественный срам. — Кость, сними их с меня, пожалуйста, — щебечет в ответ уже не такой дурманящий голосок, который и заставляет придти в разум. Но представление не заканчивается, пребывая прямо сейчас над девушкой, он ловко спускается ниже. Это происходит настолько быстро, что сама Бэлла не успевает заметить самого важного. Мускулистая шея переливается своими жилками от взаимодействия в этом процессе, а как он умело стягивает своим ртом эти грязные трусы с этой грязной девчонки. Её сейчас схватит рвотный рефлекс. И вот именно сейчас от чего-то чувство любопытства сменилась каким-то жадным что ли. Он же буквально три дня назад прижимал её к себе и пытался даже с ней вести диалог. А это, наверное, важнее какого-то там слияния тел. Теряясь в своих раздумиях, осматривает очень даже не плохое тело Митрониной. Что самое главное, у неё были стройные ноги. То, о чём всегда мечтала сама Бэлль. Да и чего греха таить, эта пышная вздымающаяся грудь, она и саму девушку обескураживала, но вот её противное лицо.. Лицо, которое смотрит прямо сейчас на неё. Попалась.       Ступор зажимает какие-либо опорно двигательные аппараты в ней. И неужели прямо сейчас она так и продолжит смотреть неотрывно ей прямо в глаза? Что за мания глядеть на лица, лучше бы вообще не смотреть больше никогда в такие наглые лгущие морды. Сейчас бы думать о том, что больше не стоит всматриваться в лица.. Из-за потери своей бдительности, она так и не двигается, а вот Асю этот процесс не смущает, в её голосе слышится стон, который только что вырвался с её губ. И кто знает, нарочно ли был проделан этот трюк, но она не останавливается, обхватывая руками лицо Кости, она поворачивает направление его головы так, что он теперь тоже смотрит на неё, но этот взгляд отличается от предыдущих. Животный. Пустой. Хотелось бы сказать, что совсем не притягательный, но она соврёт, если всё таки придётся сказать это. — Как долго ты здесь, милая? — На Асе озлобленно чертится последнее прозвище слетающее с губ Купера. Это видно по тому, как она кривит истошно свою улыбку, будто тоже злорадствует тому, что она только смотрит. Но она молчит. Её полный арсенал убийственных ответов теряется, как только он заговаривает с ней? Или это от ситуации в целом? Да, точно. Ситуация, она просто поймана врасплох. Как маленький ребёнок, который случайно включил порно-фильм на старом подкассетнике и был пойман своими родителями, но теперь даже не в силах оправдать свой поступок, просто от того, что и сам не понимает для чего просмотрел достаточную часть половины всего показа фильма.       Но эта нахальное татуированное вспотевшее лицо приобретает новые окраски. Он довольствуется сильнее, чем сама Ася, что это всё видела Бэлла. — Может тогда займёшься более полезным делом, чем просто остолбенением в дверях? — немного привставая с этого роскошного, но уже напрочь испачканного соками из лона девушки, отчетливо показывает вид, как расстегивает свою ширинку и уже готовится к снятию ремня. <Лёгкая добыча.>: всё, что проносится в голове Купер. Кипяток проходится по ней всей, ошпаривая и заставляя прямо сейчас придти в себя. Действительно, что его прямо сейчас остановит взять, подойти к ней и затащить в эту комнату, кинув прямо в лапы этой гадюки? Оба истерзают её совсем ещё невинное тело и это не будет наказуемо, ведь это бордель. Здесь гостью позволено больше, чем самой хозяйке заведения! Какая же глупость, думается в её голове..       — Не произноси свои ебливые фантазии даже вслух! — окрикивает Бэлла, это вот единственное на что она способна, угрозы издалека, она бы их точно продолжила, не будь Костя Купер более яростной и приближающейся угрозой. Захлопывая судорожно дверь, всё таки срывается с этого места, пытаясь выкинуть из головы те картинки этих двух извращенцев, которые до сих пор у неё пляшут. Надо же было открыть эту чёртову дверь? Зато всё более, чем ясно. Он точно не походит на роль её спасителя, о которую она только успела облокотиться, как о надёжное плечо.       Оглядываясь назад, облегченно выдыхает, видя, что за ней никто не последовал. Всё таки интерес будет сильнее там, в совсем голой и истекающей Митрониной, чем в такой растерянной и раздосадованной Бэлле. Оно и к лучшему. Может совсем чуток проявляется чувство самолюбия, которое ударяет по ней, но это лучше, чем оказаться под ним без доброй на то воли. И рассматривая эту дверь, в потоке своих съедающих мыслей, совсем забывает смотреть вперёд. — Ай! — восклицает впереди голос. — Э? — только и может вымолвить из себя, разворачивающаяся корпусом Бэлла, но как только видит перед собой Анжелику, сразу же хватает её за руки, моля о своём прощении. — Прости, пожалуйста, совсем не смотрю под ноги! Я, наверное, тебе там целую ступню отдавила своей ножищей! — Но Анжелика мило смеётся от такой нелепой ситуации и аккуратно откидывает от себя руки девушки, свидетельствуя так о том, что она ровно стоит на ногах и с её ступнёй всё в порядке. — Так, спокойнее, — расслабляя саму Бэлль от недавнего чувства сдавленности, подхватывает также вместе с этим бодрящий настрой от нелепости девчонки, — я тебя пол дня ищу в этом огромном доме! Лучше поведай мне, где ты лазиешь!? — Это не звучит, как претензия, но это действительно интересовало брюнетку. Кузнецова радуется тому, что в этот раз это не Даяна и здесь точно должен быть непредвзятый взгляд на ситуацию. Хотя, кажется, это не совсем правильно, разговаривать о личном не с ближней подругой, а с той, которая ввязывалась с ней в разговор по случайности за всё время пребывания здесь около трёх, может, пяти раз. И все они были короче, чем её мизинец. Они не вели за собой что-то серьёзное, какой-то волнующий их обоих контекст. Скорее простое лёгкое общение, в которое вступает большая половина этого дома с друг другом из-за общей скуки.       Но Кузнецова решается. Ей нужно с кем-то об этом поговорить и, так, чтобы за этим не последовало упрёка в сторону из-за волнения за неё. Непредвзятый взгляд. Холодный и расчетливый, который и был у самой Анжелики. — Ну? — давя сильнее на девчонку своим предлогом, всё-таки вызывает в ней ещё большую откровенность. Бэлла рассматривает свои руки. С чего бы начать? как бы правильнее всего можно было построить это гребаное предложение мыслей, чтобы она всё поняла? Синяки, ссадина, колючая боль пронзает снова от воспоминаний того, что посодействовало всем этим отметинам на её теле. — Я, похоже, нашла своё убежище там, где можно затеряться, но сердце - блядина, отказывается в это верить, — и всем этим она сказала всё, что томилось в её бездонно ледяных глазах, отражающих стальной металл, который разбился о чудовище с лесным и таким мятным взглядом, точно также отражавший холод, но и манящий своей безграничной широтой. — Ты влипла, подружка, тяжело, я бы сказала, очень тяжело влипла, — от её повторения и играми в слова не становится легче. Да и она сама это понимает, хватая девчонку за бок и унося прочь с этого огромного зала, который так и душит своим видом. И сама того не ведая, подписала себе трагический финал на смертном одре. Вот с чем эта история была сравнима по ощущениям для неё в самом начале.