Я люблю тебя так сильно. Ты сможешь это принять?

День выдался просто дико загруженным. Съёмки, фотосессия, снова съёмки, затем интервью, ещё пара часов съёмок... Словно весь мир оживился после скандала и не хотел теперь давать ему передышку. Словно мог оборвать все связи и хотел взять своё сполна сначала. Нет, что за дурные мысли? Встряхнуть головой и выкинуть их вон. Ещё, как назло, Ибо тоже не отвечал ни на звонки, ни на сообщения. Может, тоже был сильно нагружен, но предчувствие точило нервы… Может, просто нужно выспаться. Просто поспать, хоть немного и через пару часов снова на работу. Успел только открыть дверь квартиры и снять пиджак, как зазвонил телефон. Вздрогнуть от резкого звука и прищурится, когда к ногам ласково прижимаются и мяукают в приветствии. Наклониться, подхватив любимицу на руки и погладить по голове. Телефон снова разрывается. С удивлением увидеть на экране имя менеджера Ибо. — Да. — Здравствуйте, господин Сяо… Не заметить, как дрожит голос мужчины очень сложно, как и то, как сердце гулко и тяжело на это реагирует — тоже… — Что-то стряслось? — спрашиваю резко, позабыв про вежливость и приветствие. — Господин Сяо не могли бы вы приехать… Сердце пропускает удар. — Что-то с Ибо? Мужчина долго молчит. — С утра всё было даже ничего… — начинает он. — Ибо улыбался и шутил с кастом, но к обеду… — Что случилось после обеда? — Был небольшой перерыв и он, как обычно зависал в телефоне, даже хотел вам набрать, но… — Но..? — Я правда не знаю, что произошло… — затараторил тот. — Ибо какое-то время смотрел в телефон, потом стал хмуриться. Стал чернее тучи и перестал отвечать на вопросы. Сорвал съёмку, накричав на режиссёра и всю съёмочную группу, убежал себе в гримёрку и закрылся там. Оттуда какое-то время были слышны ругательства и грохот. И когда всё же удалось взломать дверь, в помещении был ужасный бардак и разгром. Казалось, он разгромил там всё, что можно было… Коротко выдохнуть от накатившего напряжения. Отчего его диди мог так разозлиться?! — А когда его силком выманили оттуда — орал так, что кажется, весь город слышал! А под конец заявил, что ему это всё конкретно надоело и вообще он уходит из шоу бизнеса, представляете? Вы случайно не знаете, что на него нашло? Я растерянно покачал головой и вдруг вспомнив, что собеседник меня не видит, прокашлялся. Если бы знал, то находился бы уже рядом, а не в своей квартире. — Но вы не волнуйтесь, господин Сяо, он найдётся. Непременно найдётся. А когда найдётся, то непременно получит от меня хорошенькую взбучку! Будет думать, что говорит и где! Сколько трудов мне стоило это всё уладить… Погодите-ка что.? Когда найдётся? — А он не с вами? — взволнованно облизнуть губы от грызущего нехорошего предчувствия. И тут по законам жанра кто-то звонит в дверь. — Извините, кто-то звонит в… И стучит громко, и долго нажимает на звонок. — Да-да, конечно, — суетится мужчина. — Вам пора, я понимаю. Но если он объявится… — Я вам сразу же перезвоню, — отвечаю и сразу же понимаю, что нагло вру. Сначала узнаю, в чём дело, выбью всю дурь, а потом позвоню. И поспешно заканчиваю вызов. Надо ещё узнать, кто так ломится в дверь. Кто-то снова зло стукнул в дверь. То ли кулаком, то ли ногой. — Да иду я, иду… — крикнул громко и погладив напоследок свою любимицу, пошёл открывать дверь, пока её не выломали совсем. — Бо-ди? — удивлённо воскликнул, когда обнаружил оного на пороге. — Я, — как-то зло и свирепо шикнул тот в ответ. — Кого-то другого ждал? — Да нет, — растерянно ответил в ответ, когда нагло оттеснили от двери и прошли внутрь. — Я только вернулся. Ибо осматривает с ног до головы тщательно, сканируя каждый жест и каждую складочку на одежде, затем как-то горько морщится и отворачивается, смотря куда-то себе под ноги и сжимая кулаки. И я как-то сразу теряюсь от этого. От непонятной злости и холодности своего Бо-ди. И от того, как тот шарахается в сторону, как только я делаю крохотный шаг вперёд, желая взять за руку или просто обнять. — Что случилось, детка? — взволнованно спрашиваю и замечаю разбитые в кровь костяшки, а затем и коленки, когда сердитый Ван Ибо поворачивается и смотрит затравленно и зло. Он отталкивает протянутую руку и идёт ко входу обратно. Я сразу же бросаюсь следом, но боюсь касаться, замечая, как при каждом шаге мой баобеи хмурится и еле заметно дёргается от боли. Видимо, кроме раненых коленок и костяшек есть что-то ещё… Как же сильно он поранился, когда громил гримёрку? — Нам надо поговорить! — припечатывает Ибо и смотрит внимательно в глаза, когда поворачивается на секунду и начинает снимать кроссовки. Также зло и тяжело пыхтя, когда у него не получается снять второй. Я уже тянусь ему помочь, когда Ибо вздрагивает и сжимается весь, смотря на мой порыв просто помочь, поэтому просто про себя выругиваюсь смачно и стараюсь не мешать. Затем горько улыбаюсь и делаю шаг назад, хотя хотел бы прижать к себе и погладить по дурной голове, приговаривая в ухо, что всё непременно будет хорошо. Ибо смотрит почти благодарно, но с каким-то затаённым страхом и непередаваемой горечью в своих глазах, что желание крепко обнять становится с каждой секундой всё сильнее, но мой мальчик наконец отмирает и усаживаясь на пол и аккуратно снимает кроссовок. И тут, как назло раздаётся телефонный звонок. Среди тишины он звучит, как гром среди ясного неба. Вздрагиваем оба. Наверное, менеджер Ибо, — думаю я и ищу глазами свой мобильный. Надо сказать, что всё в порядке и Ибо у меня. Хотя, какой там в порядке? Ибо сегодня странный и очень ранимый, словно раненый лев, который смотрит одновременно и с надеждой, и со страхом. Сначала нужно ответить на звонок, а потом поговорить и выяснить в чём же дело. Звонит не менеджер, а мой друг. Чжочэн. — Да, — краем глаза я вижу, как Ибо мрачнеет и отводя взгляд, кусает губы.  — Ты уже дома? — спрашивает друг.  — Только вернулся, — вздыхаю я расстроенно. И сначала смотрю мельком на поднявшегося Ибо, затем на заметившую моего парня Орешек и радостно машущую хвостом, потом внимательно следя следом, как тот отшвыривает зло второй кроссовок и с досадой закусив нижнюю губу, смотрит на мою руку с телефоном, потом на мою кошку. Нежность к этому мальчишке полыхнула в сердце так сильно, что пару фраз я всё же прослушал и только чудом вспомнил, что разговариваю по телефону, краем уха слушая, как мой хороший друг сочувственно хмыкает и говорит, что мне стоит больше отдыхать. — Пока не выйдет — график забит под завязку, — отвечаю я больше на автомате, чем всерьёз. Орешек подходит к Ибо и трётся о его правую ногу, и тот непроизвольно шипит и приподнимает стопу немного в воздух на пару метров. Я дёргаюсь так же, как и этот невозможный ребёнок. Вот, что он уже натворил?! — Чжань… Чжань… — слышу я где-то отдалённо и приходится сконцентрироваться на чём-то, кроме Ибо. — Ты там уснул что ли? — Нет, прости, — раскаиваюсь вполне себе искренне. — Просто отвлёкся. Ибо смотрит на меня внимательно, почти не моргая. — Мы можем встретиться завтра? — просит друг. — Когда мы последний раз виделись? А общались? Я вспоминаю завтрашний график и почти вою от досады, но вдруг чувствую крепкую хватку на своём запястье и с удивлением смотрю в почти чёрные зрачки напротив. Когда Ибо успел подойти так близко, когда буквально секунду назад стоял так далеко? — Мне есть, что сказать тебе. Что-то очень важное. Очень важное. Я тяжело сглотнул под чужим взглядом. В нём до сих пор стояла злость и тоска, но также там стояли сильная привязанность и столько всяких «можно», что не утонуть в этих глазах в очередной раз нет никакой возможности. — Прости, Чжочэн, но завтра никак не получится… — успел, всё так же не отрываясь от этих глаз, как-то произнести. Успел увидеть только хищную усмешку в одобрение, а затем мои губы атаковали самым наглым образом, не давая продолжить, ничего сказать в своё оправдание. Судя по чужому напору и энтузиазму, с которым облизывают и кусают губы почти до крови, то нужно отменить все встречи и съёмки на завтра. Я пытаюсь что-то промычать в протест, но нижнюю губу кусают так сильно, что я от неожиданности ойкаю и вздрагиваю. Ибо вздрагивает следом, отстраняется и смотрит напуганно. Как бы он не был бы зол или возбуждён — он всегда боится причинить мне боль или неудобства. Приходится погладить его по голове, чтобы успокоить и с мягкой улыбкой заметить, что к моей руке ластятся, требуя дополнительной заботы и ласки. — И ещё, у меня будет к тебе просьба, — говорят в правое ухо. — Не мог бы ты не впускать Ван Ибо к себе сегодня? — Почему? — спрашиваю и смотрю на в раз погрустневшего и даже побледневшего львёнка напротив, что пытается отстраниться, а потом и вывернуться из крепкой хватки на запястье. — Он слишком много натворил сегодня. Много всего… Весь интернет пестрил об этом. Даже твоё имя всплывало переодически. Конечно, всё подчистили быстро и теперь ничего не найдёшь, но то, что он вдруг исчез из поля зрения после всего — даёт почву для размышлений. — Да? — удивлёно шепчу и пытаюсь заглянуть в прячущего глаза своего парня. — Что он такого натворил? — Поругался со всем кастом на съёмках. Наорал просто так на режиссёра и сценариста. Разгромил личную гримёрку и свой трейлер, да так, что там одни почти обломки остались… Ибо пытается вырваться с новой силой. — Стой спокойно! — прикрикиваю строго и он застывает послушной статуей от хриплого и злого голоса любимого человека. — Прости, это я не тебе, Чжочэн, — вздыхаю от резкого молчания в трубке и смотрю на стену напротив, чтобы не сорваться. — Так, что там дальше было? — Ох, Чжань… Не пугай так, — засмеялся друг. — У меня чуть сердце в пятки не ушло. <i> Если у тебя чуть не ушло то, что говорить о моём чувствительном Бо-ди, что вообще застыл статуей в моих руках? — думаю я.</i> — Поругался с менеджером и заявил при всех в эпитетах и формулировках, куда может пойти всё высшее общество и начальство взятое, ещё заявил, что уходит и будет просто танцевать, но не сниматься. Поклонился низко и сбежал на своём мотоцикле. Никто не успел его поймать. Теперь, никто не знает где он и как он… У меня есть пару видео сохранённых и уцелевших — я вышлю тебе сейчас. Я ошарашенно посмотрел на своего диди, что спрятал своё лицо и нос у меня на шее. — Эмм… — всё ещё удивлённо и потрясённо выдавил я. — Я услышал тебя. Но мне правда пора. Завтра рано вставать. — Хорошо, хорошо… прости, что отвлёк. Но мне правда нужно сказать тебе что-то очень важное! Важнее шумного дыхания на моей шее и сжимающихся пальцев на моей спине с такой силой, что почти рвут дизайнерскую рубашку? — Давай не сейчас, ладно? — А когда? Пальцы на спине сжались ещё сильнее. — Я позвоню позже… Чжочэн тяжело вздыхает, но соглашается и просит перезвонить завтра, как только я буду свободен. Я согласно угукаю и отклоняю вызов. — Бо-ди, ты можешь объяснить мне, что произошло? — осторожно спрашиваю. Тот качает головой и всё также крепко обнимает меня. — Эй, диди… Он опять качает головой, но теперь я чувствую что-то мокрое на своей шее. Он, что плачет? Это заставляет меня смягчиться. — Ну, что ты, солнышко моё… — после моих слов, слёзы потекли градом. — Эй, детка, что случилось? — Ничего, — шепчет он тихо и всхлипывает. Я глажу его по спине успокаивающе и пячусь немного, чтобы сесть на диван. Чудом не натыкаюсь ни на что и когда чувствую коленями что-то мягкое, облегчённо выдыхаю и сажусь, заставляю машинально вцепившегося в меня парня, поступить также. Вот, только он не отстраняется, а вжимается в меня с новой силой. — Бо-ди… Ноль реакции. — Что случилось с твоими костяшками и коленями? — Поранился, — слышу приглушённо. — Когда громил гримёрку? Молчание в ответ. Так, пойдём другим путём. — Любимый, давай обработаем твои боевые раны, а потом выпьем чаю и спокойно поговорим, а? Ибо поднимает заплаканное лицо от моего плеча и смотрит в мои глаза. — И ты не сердишься? — смотрит заискивающе. — Сержусь, — вздыхаю тяжело и вижу, как он дёргается. — Но хочу сначала выслушать, что ты скажешь. — Ты уже всё и так слышал, — бурчит себе под нос. Я улыбаюсь мягко и целую в лоб. — Слышал, — отвечаю я и вытираю большими пальцами его слёзы. — Но если ты так поступил, значит на то были весомые аргументы. Новые слезинки грозятся сорваться с этих длинных и изящных ресничек, но я успеваю быстрее и стираю и их. Лицо его светлеет. — Чжань-гэ… — прозвучало смущённо. — Что? — А ты не выгонишь? — Нет. Выгонишь его. Ага, как же! — А спать уложишь? Кто бы меня уложил после тяжёлого дня? — Да, Бо-ди. На улицу я тебя не выгоню в час ночи. Его глаза просияли. — Давай так… — говорю я и стараюсь не зевать. — Ты ставишь чайник, а я наконец-таки сниму эти дизайнерские вещи и приму душ. -Ой! — внезапно громко восклицает Ибо. Да так громко, что я чуть не заработал инфаркт от неожиданности. — Что такое? — Ты же сказал по телефону, что только недавно вернулся домой… а тут я… и… ой! Я засмеялся от облегчения. — Всё в порядке, диди, — смеюсь я и целую его в нос. — На это я не злюсь. — Точно? — подозрительно щурится. — Точно. Он с важным видом кивает, а я улыбаюсь и заслуживаю щипок в бок. — Эй! — шиплю я свирепо и грозно пальцем грожу. Но этот бестыдник ловит мой палец и целует в ладонь. — Гэгэ — самый лучший! Самый красивый! И самый… Я затыкаю ему рот ладонью, пока он не переборщил и не превратил моё лицо в спелый помидор. Ну, вот, как на него злиться хоть за что-то?! — Сначала душ, потом чай. Он кивает и так резво поднимается, но тут же падает на диван и шипит от боли. — Любимый, где болит? Он мотает головой. — Вот же упрямый ребёнок на мою голову! — бурчу себе под нос и встаю. Ибо тут же хватает меня за руку обеими руками. — Гэ, не уходи… — просит жалобно. Да, что с ним такое?! — Я просто схожу за аптечкой, диди. — Я с тобой! — Нет. И видя, как он весь сжался от непонятного мне страха — я прикрыл глаза на мгновение и выдохнул согласие. Когда глаза открылись — его глаза светились ярче всяких огней мира. Телефон снова зазвонил. — Не бери. Я потянулся к нему. — Не бери, пожалуйста… Я сжал зубы, борясь с собой. Звонил менеджер. Но уже не Ибо, а мой. — Прости, Бо-ди, но мне нужно ответить. Ибо нахмурился, но отпускать мою правую руку отказывался. Ладно. — Да. — Господин Чжань, вы ещё не спите? Я вас не разбудила? — Нет-нет. Я ещё не сплю. А что случилось? Встречу перенесли пораньше? В трубке замялись. — Нет, дело в другом… хотя, и в изменениях графика тоже. Я напрягся и почувствовал, как мой баобеи гладит успокаивающе по ладони большим пальцем. Я посмотрел на него благодарно. — Вы же уже слышали о скандале с Ван Ибо? — Мельком, — ответил я и метнул грозный взгляд в возлюбленного. — Мне звонил его менеджер. — Так вы уже в курсе его выходок? Я похолодел. Выходок? Что он ещё натворил?! — Завтрашние и послезавтрашние встречи немного подвинулись… после слов вашего друга. — Какого ещё друга? — опешил я снова. — Ну, вашего "хорошего" друга… Ван ибо… — А, — всё также не понял я. — И что он заявил? Ван Ибо опустил глаза. — Заявил во все услышанье, что влюблён в вас. Я аж присел. Что?  — Влюблён беспамятно, по-настоящему и искренне. С самых первых минут вашего знакомства и с вашей первой улыбки… И даже, если его чувства вам не нужны — он всё равно будет вас любить и бороться за вашу любовь. — Мне не нужны? — удивился ещё больше. — Да, он сказал, что у вас есть другой любимый человек и вы его наверное сильно любите, но он будет всё равно бороться за вас и победит. Я тупо поморгал. — Может известить вашу девушку об этом? - Какую де… — аж поперхнулся. — Ах да, девушку... О чём? — Ну… — замялась менеджер. — Что лучше ей пока какое-то время не высовываться из-за скандала, который был поднят из-за заснявшего это безобразие видео. Конечно, все кадры и видео были быстро удаленны и подчищенны, но всё же, мало ли что… В трубке на время замолчали. Чего-то явно ждали от меня. Но чего? Если бы не хотелось так дико спать - я бы понял сразу. — Я ей передам! — начал заводиться я. — Обязательно передам! Что-то ещё? Вы что-то о графике говорили… — Ах да, — прозвучало как-то слегка разочарованно. — На завтра и послезавтра начальство отпустило вас. — Как отпустило? — ошарашенно фыркнул. — Там же были съёмки и фотосессия… — Всё из-за этого скандала с вашим "близким" другом, — в чужом голосе послышалась вина и сожаление, и выделенное вдруг слово не показалось чем-то подозрительном. — Мы пытаемся что-то сделать и исправить, но пока не сильно выходит… Они категорично решили, что вам нужно отдохнуть или даже спрятаться на время. А конкретное время не обозначили… Простите! Куда уж прятаться, если его лев уже здесь? — Я вас понял. Спасибо. Неприятная волна воспоминаний о прошлом с ним скандале всколыхнуло неприятный, колючий осадок в душе, но тут же и погасла — сначала надо разобраться с тем, что есть сейчас… — Извините за беспокойство, — попрощалась менеджер. — И отдыхайте! Когда раздались гудки, я повернулся к своему Бо-ди, но его не было рядом. Он обнаружился в коридоре, натягивающем кроссовки и куртку. Как я не почувствовал, что мой Бо-ди отпустил мою руку?! — Ван Ибо! Вышеупомянутый сначала замер, а потом стал интенсивнее одеваться. — Куда? — закричал я и подбежав, развернул его к себе лицо ладонями. — Чжань-гэ… — прошептали жалобно. — Обратно. Ибо тяжело вздохнул. — Быстро! Он послушно снова снял куртку. Кроссовки помог ему снять уже я и даже поцеловал в разбитые коленки. — Гэ! — послышалось дрожаще. Его дрожь я почувствовал, когда на плечо опустилась моя рука. - Ммм? — промычал вопросом. — Ты же знаешь, как я тебя люблю? Я вздохнул и поднял глаза. Эти самые глаза смотрели с восторгом и трепетом. Как впрочем и всегда. — Знаю. Ибо расстроенно кивнул. Но смолчал, но обида явно проступила на его красивом лице. Этого я уже себе простить никак не мог. — А диди знает, как его любит его гэгэ? Мой баобеи аж засветился весь. И совесть склонила голову обратно. — Но его гэгэ немного опечален и очень зол его действиями, — всё же не смог смолчать. Улыбка пропала с родных, умопомрачительных губ. Челюсть напряжена и отчётливо проступают скулы, а губы сжаты в тонкую линию. — И этот неповторимый гэгэ хочет расстаться со своим диди? — голос слегка дрожит. Неповторимый? Это я-то? С синяками под глазами и усталостью всего мира сейчас? — Почему его любимый диди так решил? — игриво спрашиваю и поднимаюсь наконец с корточек на ноги. Ибо прячет взгляд. А мне эти гляделки, глупые предположения и недопонимание всех дел — раздражает уже! Придя домой, я просто хотел стянуть эти дизайнерские вещи, смыть усталость этого дня и если бы хватило сил, даже поесть что-то. Но нет. В мою квартиру нагло врываются (не то, чтобы я был бы сильно против, нет) и рассказывают какие-то фантастические, даже на богатое воображение, вещи. Поэтому я сильно зажмуриваюсь, в надежде проснуться и чувствую робкое прикосновение к локтю, но я лишь сильнее зажмуриваюсь. Пожалуйста… — Гэ. Нет, не сон. — Я приму душ, диди, — выдыхаю настолько устало и бесчувственно, что не удивительно, что вижу, как мой Ибо вздрагивает, как только я открываю глаза. Но сейчас просто хочется чуточку понимания ситуации. — Отпустишь меня на время? Ибо кивает, но вопреки согласию, сжимает пальцы сильнее. Мне приходиться чуть ли не с силой отцеплять чужие (родные) пальцы от локтя. — Я могу остаться? — упрямо, сухо. — Конечно, — улыбаюсь уголками губ. А потом, тихонько уйти в сторону спальни. Когда я вышел из душа, затянувшегося на добрые полчаса, в квартире было тихо. Совсем. Телевизор не шумел, света не было. Ушёл? Я рванул в гостинную… кухню… ко входу. Никого. Я обессиленно прижался к двери и прикрыл глаза. Я должен был с ним поговорить!!! Стукнул кулаком по двери и только открыв глаза, с удивлением заметил знакомые кроссовки и куртку. Не ушёл?! Рванул в гостиную, к дивану и сердце забилось громко от облегчения. Он здесь. Лежит, скрючившись в три погибели, на диване, обнимая Орешек. Орешек словно почувствовав хозяина, открыла глаза и осуждающе мяукнула. Всё правильно, милая. Так нельзя. Тихонечко подойдя к дивану, присев на корточки, рассматриваю знакомые до боли черты. Орешек фыркнула мягко и выскользнув из чужой хватки, спрыгнула с дивана. Ван Ибо нахмурился и пошарив рукой, резко открыл глаза, встречаясь с ласковым и мягким взором. — Гэ, — протянул сонно. И нежность захлестнула с головой. — Привет, Бо-ди, — погладил по щеке. — Пойдём в кровать? На диване спать неудобно. Ибо аж встрепенулся, заглядывая в глаза. — Спать? — Спать, Бо-ди, — улыбнулся широко. — Уже слишком поздно. И встав на ноги, протянул ему ладонь. Тот облегчённо улыбнулся и ухватившись за ладонь, попытался встать. Но тут же зашипел от боли. — Что такое? — переполошился я. — Больно… — схватившись за правую ногу, шипит парень. — Подожди, диди, сейчас… — умоляю и кидаюсь в спальню за аптечкой. Открыв шкаф и найдя искомую, облегчённо выдохнул и метнулся обратно. Затем сбегал на кухню за тазиком с тёплой водой. — Зачем нам вода, Чжань-гэ? — Смоем кровь на костяшках и коленках. Снимай рубашку и джинсы. — Гэ, так сильно хочет раздеть меня? — игриво послышалось рядом с ухом. Я, что перебирал мази с бинтами, подпрыгнул на месте и услышав смех, закатил глаза. Раз шутит, значит ему лучше. Когда повернулся обратно, то охнул в удивлении. Костяшки разбиты, на плече красуется большой синяк. Коленки сильно разбиты, на правом бедре кровоподтёк и царапины. В правой ступне пару маленьких осколков стекла. — Ох, Бо-ди… — Всё плохо? — напрягается тот. — Нет ничего, что мы не могли бы поправить, — отвечаю и глажу по щеке. Тот кивает и ярко улыбается. — Откуда царапины на бедре? — Упал с байка, пока ехал, — совсем тихо. — Что? — делаю вид, что не расслышал. — Упал. С мотоцикла. Когда ехал. Сюда, — уже громче. Цокаю. Спешил, значит. — А стекло на ступне? — Наступил, наверное, пока рушил всё в комнате, — вообще тихо, почти шёпотом. - Ммм… — соглашаюсь спокойно, хотя так хочется обнять и не отпускать от себя ни на шаг. — А костяшки и колени тоже оттуда? Он неуверенно кивает. — А из-за чего ты так разозлился? — Глупости! Я выбираю осколки, он шипит. — Так из-за чего говоришь, ты пришёл в ярость? — хитро щурюсь. — Ты ни в чём не виноват. Это всё я. — Что ты? — Увидел очередные фото с твоей дорамы, где ты целуешься с девушкой. — И всё? — Нет. Ещё сообщения. — Какие сообщения? — Опять с левого номера о том, что я для тебя несерьёзная интрижка, и ничего более… — Ван Ибо! — Прости. Я закатываю глаза и мстительно лью побольше анестетика на ватный тампон и прикладываю к длинному росчерку на правом бедре. — Ай! Чжань-гэ! — шипит и бьёт в плечо. — Больно! — Прости, прости, Бо, — смеюсь и дую на царапину после. — Прости. Ибо снова бьёт в плечо, но когда я разгибаюсь, он уже улыбается и немного краснеет. — Посмотрим синяк? — Не надо. Он почти не болит. Ага, как же! — Любимый, давай намажем мазью, а потом осмотрим коленки? Тот упорно мотает головой. — Ладно. Ибо хмурится, когда я складываю всё в аптечку и с глухим стуком закрываю её. Потом хватается за руку, когда я встаю. — Прости меня. Давай обработаем коленки и синяк. Смотрю долго, но киваю. Некоторое время, мы молча проводим за втиранием заживляющей и успокаивающей мази в синяк на плече. Чувствую ласковый поцелуй в висок, когда наклоняюсь ближе, чтобы его осмотреть. Потом, аккуратно смываю кровь с коленок и костяшек, бережно обрабатывая и целуя каждый пальчик. А когда поднимаю глаза, то вижу, как мой любимый Бо-ди тихо плачет и внимательно следит за каждым моим движением. — Бо-ди, — охаю я и притянув к себе, зарываясь одной рукой в его волосы, чуть массируя кожу головы, а второй напряжённо сведённые лопатки. Такое чувство, что у него истерика и я прижимаю его крепче, и укачиваю в объятьях. Что было в тех сообщениях, что он так разозлился? Почему он так отреагировал на звонок Чжочэна? Приревновал? Но это абсурдно! Он просто друг. Хороший, но друг. Кто-то ему что-то сказал? -Диди… Нет ответа. — Малыш… Он даже не рассердился, но всхлипы стали реже. — Детка, если тебя кто-то обидел… — начал осторожно. — Ты! Я растерялся. — Что? — Ты обидел. Сглотнул в неверии и аккуратно, как только мог, отцепил от себя цепкие пальцы и вгляделся в глаза. — Что ты сказал? Глаза были красные, на ресницах висели капельки не высохших ещё слёз. Нос распух. Губы надутые от недовольства. Если бы я мог ещё больше влюбиться, то влюбился бы наверное сейчас… В это милое и доверчивое лицо. — Я сказал… — сглотнул гулко. — Что ты меня обидел. Чем? Кажется это я вслух сказал. — Потому что влюбился… В первый раз в жизни. Ох. — Я люблю тебя. Люблю так сильно и невыносимо, что это чувство с трудом во мне помещается. Я чувствую себя живым, каждый раз, когда мы встречаемся взглядами, или ты звонишь узнать, как прошёл мой день, или когда улыбаешься ярко и широко, словно рассветное солнце, но только мне, или когда говоришь мне, как скучал и хочешь меня увидеть, или когда согреваешь мои руки в своих ладонях, как сейчас… Я с трудом перевожу взгляд на наши руки, и я действительно держу его руки в своих, поглаживая кончиками пальцев ладони. — Прости, — только сейчас замечая, что глажу не только ладони, но и разбитые в пух и в прах костяшки. — Тебе наверное больно? — Иногда. Я поднял на него глаза. — Мне больно, когда ты не отвечаешь на мои звонки или сообщения, хотя я прекрасно осведомлён, о том, что в тот момент ты занят. Когда не вижу тебя или не слышу твоего родного голоса, хотя бы сутки, то готов взвыть. Когда не могу почувствовать твои руки на моём теле, если это даже простые объятья, то готов мчать через весь мир, чтобы их получить, даже на секунду. Или как сегодня, когда даже на доли секунды, представив, что ты мог бы со мной расстаться, я готов был всё смести на своём пути или сделать что угодно, лишь бы это не произошло… — Бо-ди… — Нет — нет, — закрыл мне рот ладонью. — Молчи! Иначе, я не смогу ничего сказать. Я послушно замолчал и поцеловал его ладонь. — И лучше закрой глаза. Улыбнулся и закрыл глаза. — Мне даже молчать с тобой приятно. Мне тоже. — Ты мой якорь. В хорошие дни — ты наполняешь меня счастьем и теплом, которые согревают меня и заставляют двигаться вперёд и рушить все преграды на пути. В плохие дни — мне просто хватает твоей улыбки, чтобы забыть об усталости или плохом настроении. И если уж совсем честно: Я просто не представляю, чтобы было бы, если я тебя так и не встретил… И я Бо-ди… И я… — Не открывай глаза пока, ладно? Я киваю. -Нам будет сложно, я знаю. Мы ведь не простые люди, а медийные. За каждым нашим шагом следят. Мне иногда кажется, что бы я не сделал, то я уже под прицелом дюжин фотокамер…- Так сильно, горько усмехается, что я хочу открыть глаза или сказать уже хоть что-то в ответ, но мой умный и смышлёный Бо-ди что-то почувствовав — сжимает ладонь на моих губах, а второй рукой закрывает глаза. — Молчи… Молчи, пожалуйста… Я тяжело вздыхаю, но послушно слушаюсь и молчу. — Но не смотря на популярность, а может, благодаря именно ей — я встретил тебя… В родном голосе отчётливо появилась гордость и счастье, что я не мог не погладить мягко по волосам. Он в ответ погладил мой бок. — Но если ты захочешь, то… — голос стал заметно хриплым и стал дрожать. — То мы справимся. Я справлюсь. Гулко сглатываю. — Просто люби меня, хоть немножко. Просто будь рядом. И я смогу, если ты захочешь — горы сверну. Ради тебя. Ради нас! Только… Только никуда не уходи… Слышишь? Послышались всхлипы. И я не выдержав, отнимаю руки от моих глаз и губ, и стискиваю в объятьях. — Детка… — шепчу я ласково и глажу по спине и по волосам успокаивающе. — Я готов вынуть своё сердце и вложить в твои ладони. Только не бросай меня. Теперь, плачу уже и я. Чем я заслужил такое доверие?! — Знаешь, — сквозь всхлипы. — Я готов оповестить всему миру о том, что люблю тебя… Кажется, ты уже это и так сделал, диди. Просто пока не осознаёшь этого пока… Кажется, и я тоже… — Но знаю, что тогда поднимется скандал и многие нас будут ненавидеть… некоторые завидовать… Мне плевать на мою репутацию! Просто не хотелось бы, чтобы ты пострадал. Ох, Бо-ди… — И возможно найдутся более смелые, что попытаются увести тебя у меня… — смеётся горько и хрипло. Притягиваю ближе, давая возможность почувствовать моё сильное сердцебиение и целую в макушку, по-прежнему молча, зная, что ты ещё не всё высказал. — Но я буду бороться! Я так просто не сдамся и никому тебя не отдам, так просто! Ты мой!!! Я знаю, Бо-ди… Я знаю… Мой лев умеет драться и стоять на своём. — Но я слишком люблю тебя, поэтому даже если… Даже, если ты… — на время воцарилось молчание. Я мягко поглаживал дрожащие плечи моего дикого льва, что слаб и так откровенен передо мной сейчас. — Даже, если ты захочешь расстаться — я не сдамся, — наконец заканчивает фразу и я удивлённо охнул. Так вот, чего ты боишься, Бо-ди?! Боишься, что ты мне не нужен? Боишься, что я уйду после прекрасных двухлетних отношений, в которых меня кутали в свои объятья, как в тёплый плед, от невзгод и укрывали от бурь? Боишься, что я выгоню тебя, после всех этих слов? — Чжань-гэ? — протянули настороженно и осторожно. Видимо, я задумался глубоко и мой диди решил, что я отказываю ему. Я зажмурился сильно, чтобы ненароком не напугать его своими слезами или не умереть от нежности, когда взгляну на него сейчас, и давая себе внутреннюю передышку — потянулся ладонями к его талии и мягко пересадив его к себе на колени, услышав удивлённый и одновременно счастливый смех, стал покрывать его лицо поцелуями. Лоб. Скулы. Нос. Губы. Мой Бо-ди нетерпеливо заёрзал и захныкал, прося полноценный поцелуй. И кто я такой, чтобы отказать ему в этом?! И когда, получив желаемое, он замурлыкал мне в губы — я не успел сдержать ласковый смешок. — Что такое? — встрепенулся он и отстранившись немного, стал всматриваться в мои глаза с беспокойством. Я помотал головой. — Ничего, диди, ничего, — ласково погладил его по щеке, потом под подбородком и коснулся кадыка. Он тяжело сглотнул и его взгляд стал тяжелее и темнее, обещая мне многое… — Просто думаю, что дикий лев сейчас больше похож на домашнюю кошку, что ластится за каждым движением к хозяйской руке. Почувствовав несильный щипок в бок, я рассмеялся счастливо. — Это только с тобой… — шепчет томно Ибо и игриво кусает за подбородок, чем вызывает ещё один смешок полный нежности и всепоглощающей радости за эту выходку. Я поднимаю взгляд и обмираю от тех чувств, что плещется на дне его зрачков. Восторг. Любовь. Похоть. Наслаждение. И толика страха. Страх?! — Не бойся ничего, диди… — шепчу я ему и целую в шею, его пальцы тут же впиваются в мои плечи, но это приятная боль. — Ничего не бойся. Он кивает и внимательно смотрит, как я снимаю ремень с его джинсов и растёгиваю пуговицу. — Поможешь своему гэгэ? — шепчу ему в губы и он стонет, когда мы буквально в две руки освобождаем его от джинсов и трусов сразу. — Пожалуйста… — стонет он протяжно, когда я дотрагиваюсь до его головки. Я усмехаюсь и как можно более осторожно, помня про его травмы, отстраняю его и тут же слышу разочарованный вздох, следом удивлённый и восторженный ох, когда переворачиваю его на спину и нависаю сверху. — Гэ собирается меня мучить? — спрашивает он со своей неизменной гремлиновской усмешкой, но вопреки его игривости, в его глазах я вижу жажду и нетерпение. — Ну что ты, мой хороший, я просто хочу насладиться десертом, который мне может предложить, мой прекрасный диди. Он протяжно стонет и смотрит на меня с упрёком. Что, мой хороший, в эту игру ведь можно играть вдвоём, да? — Тогда, не соизволит ли уже невероятный гэгэ, вкусить этот сладкий десерт прямо сейчас? Я целую его коротко и спускаюсь поцелуями ниже, не забыв прикусить любимые мною кадык и ключицы. Бо-ди нетерпеливо ёрзает и отзывается на каждое моё движение. Нетерпеливый и ненасытный львёнок. Мой львёнок! С головы до пят! Я улыбнулся и нежно провёл по его мягкой коже языком, слегка затрагивая соски, спускаясь плавной дорожкой к животу и прикусывая кожу у пупка. Диди закрыл глаза от наслаждения и застонал. Я не став его долго мучить, спустился ниже и обвёл контур головки языком, и вобрав, как можно больше, стал делать характерные ритмичные движения ртом. Бо-ди задрожал и почти выгнулся дугой на кровати, но я его придержал и взял глубже. — Чжань-гэ… — протянул он, сквозь стиснутые зубы. Я постарался, как можно больше расслабить горло и принять глубже всю длину. Ван Ибо полузадушенно хрипел. Я успокаивающе погладил его по бедру и почувствовал юркие и смелые пальцы на своём загривке, которые аккуратно и не сильно сжимали мои волосы. В своих мыслях, я пропустил момент, как Ибо накрыло. Только почувствовал, как тот вздрогнул всем телом и почувствовал тёплую струю семени, что резко стрельнула в горло. Послушно принял всё, не забыв облизать его член, не выпуская из плена. Ван Ибо глухо застонал и за волосы настойчиво потянул меня вверх. Встретился с родными глазами полными восторга и нежности. — Спасибо, — шепчет Ван Ибо и целует глубоко. Я ласково улыбаюсь и глажу его по расслабленной спине. — Теперь, пойдём в постель? — Гэ хочет своего диди? В его глазах был немой вопрос, который проигнорировать я бы не посмел. — Всегда. Гэгэ всегда хочет и будет хотеть своего диди. Но… Ибо нахмурился. — Но гэгэ помнит о травмах своего любимого и также про свою усталость после загруженного дня, поэтому он великодушно отнесёт его в постель и мы будем наконец-таки спать. Сегодня только спать. — Только спать? — расстроенно протянул тот. — Спать, — соглашаюсь и целую его в лоб, и подхватывая под бёдра, встаю со своей драгоценной ношей. — Какой мой гэгэ сильный, что может поднять своего диди! — лукаво усмехается этот чертёнок и покрепче обхватывает меня ногами за талию, а руками за шею. Я замечаю, как мой Бо-ди восхищённо и ревностно замечает «мой гэгэ'' и ласково ему улыбаюсь, и несу его в спальню. Я даже не сомневаюсь, что мы всё преодолеем и всё сможем. Ведь теперь мы есть друг у друга, а что ещё нужно для полного счастья?