С этого всё и началось.
— Юн, ты уверен, что запереть тебя в четырёх стенах было правильно? Наверняка врачи просто ни черта не знают об этой болезни, вот и решили закрыть тебя, скажем так, до выяснений. Перестраховщики, блин. — Хорс, не поднимай панику раньше времени. Я лазил в инете, искал хоть какую-то информацию об этой болезни, но там ничего нового: ровно то же самое, что говорят в больницах. Возможно, они и правда мало знакомы с этим заболеванием, и всё, что им остаётся, — это следовать инструкции. — Черти… Я так надеялся увидеться с тобой, сколько уже времени прошло? Три… Четыре года? Когда отец говорил «ненадолго», я надеялся, что счёт будет идти в месяцах. Грёбаные Штаты, им что, своих людей мало, раз заманивают простых офисных сотрудников? Под «простым офисным сотрудником» Хосок имеет в виду замглавы департамента здравоохранения, которым являлся его отец. Они переехали в Штаты четыре года назад, и с тех пор Юнги остался практически без друзей, а после ситуации с течками так и вовсе стал бы одинок, если бы не ежедневные разговоры по «Skype» с лучшим другом. Чон Хосок был альфой с запахом клубничного вина; да, аромат специфический, но статус его семьи позволял не волноваться по этому поводу. Чон и Мин познакомились десять лет назад, когда Юнги было шесть. Его отдали в школу танцев, учителем в которой был старший брат Чона — Чонгук. Альфе с запахом горького шоколада тогда было восемнадцать, и его карьера только начинала идти в гору, а Хосоку было десять — заглядывал посмотреть на танцы старшего. Сам того не замечая, он начал общаться с одним из новеньких учеников, им и оказался Юнги. Позже выяснилось, что семья Чон живёт на углу той же улицы, где жил Мин с родителями, и ребята начали бегать друг к другу в гости, проводя всё свободное время в компании друг друга. Когда Чон СокХи оповестил сыновей об их скором переезде за границу, младшему только стукнуло шестнадцать. Перед отъездом Юнги и Хосок провели двое суток за просмотром сериалов и обсуждением их будущего: — Если ты не вернёшься, я приеду в Штаты сам. Мы будем друзьями, всегда, слышишь? — Разумеется, мы будем друзьями, я буду звонить тебе каждый день, и когда командировка отца закончится, я вернусь в Корею и мы будем проводить ещё больше времени вместе, я обещаю тебе, мяу-мяу. — Ащ-щ, сколько раз просил не называть меня мяу-мяу, зачем ты это делаешь? — Я не винова-ат, ты же правда похож на котёнка: большие чёрные глазки, блестящий носик и маленькие тонкие губы. — Эй, мне всего двенадцать, вот увидишь: я вырасту и не буду таким милым. Я буду красивым, даже нет, я буду самым привлекательным омегой, и у меня будет очень мужественное лицо! Надув губки, Юнги сделал мордашку котика из «Шрека» в надежде получить слова поддержки от друга, на что тот лишь потрепал волосы Юна и принялся что-то искать в коробке, одиноко стоящей на комоде. — Вот, возьми, я собирался оставить себе, но, думаю, лучше пусть будет у тебя, пока я в отъезде. Хо протянул коробочку, в которой лежал фотоальбом. Открыв его, Юн обнаружил очень много своих детских фотографий с первого и второго классов танцевальной школы, фото с поездок, конкурсов, пикников во дворе поместья Чон и, конечно же, снимки этого засранца Чонгука, который очень часто пугал мальчишек, кормил невкусной едой и запрещал гулять допоздна даже во дворе. — Он тут зачем?! Этого балбеса мне хватило на всю жизнь, если захочет — пусть не возвращается, так ему и передай. — Да брось, если бы не он, нашей дружбы не было бы, так что пусть эта фотка будет у тебя в знак благодарности. К тому же он делал наши дни веселее своими далеко не взрослыми выходками. — Угу. Думаю, ты прав: он помог случиться нашей дружбе, так что я потерплю его рожу в альбоме, только-о... Он же не обидится, если его фото будет в самом конце? Мальчишки залились звонким смехом, оглушающим весь дом, но вскоре утихли, понимая, что времени до самолёта почти не осталось. — Обещаю: вернусь — и всё будет отлично, только не забывай отвечать мне на смс и звонки в «Skype», договорились, малой? — М, ладно, но если будешь писать редко — найду себе нового друга!Наши дни:
— Па, ничего же не будет, если я изредка буду гулять с ним, я же чувствовал себя хорошо всё это время в вашей компании. Предполагаю, если он будет пить блокаторы, я смогу с ним пересекаться. — Юни, солнышко, я понимаю, что ты скучал по Хосоку, но и ты нас пойми. Даже врачи не знают, что может произойти; я не могу допустить, чтобы ты навсегда лишился возможности обрести свой запах, а это может произойти от чьего угодно запаха, пусть и очень слабого. — Врачи даже не могут ответить мне на лёгкий вопрос: здоровый я или всё же больной? Родители понимали Юнги, но всё же пытались делать вид, что скоро ситуация наладится и он снова сможет жить обычной жизнью подростка-омеги. Влюблённость, обычные течки, запах, встреча своего истинного… Дэён и ЛиХван хотели для своего сына всего этого, но всё-таки опасались, что этого может никогда не случиться.