Утро ударило в глаза солнечными лучами, тем самым разбудив и без того злого и, кажется, зарёванного Юнги. Тот лёг спать совсем недавно: всего за час до рассвета. Всю ночь, подперев собой дверь, он думал… О том, что за аромат постоянно сбивает его с толку, какой план был у папы и… Почему, никого не предупредив заранее, он вдруг решил оформить эту дурацкую путёвку в пансионат, в котором ещё и будет этот дурацкий докторишка, вечно предлагающий «волшебные», всё лечащие уколы успокоительного. Возможно, были и плюсы в поступке родителя, но Юн, как, наверное, и любой другой обиженный на весь мир подросток, отказывался видеть положительные стороны в поездке в это «прекрасное» заведение.
Окончательно проснувшись, он откинул одеяло и, нехотя усевшись на край кровати, начал натягивать на себя шорты, мирно валяющиеся на рядом стоящем стуле.
— День только начался, а я уже ненавижу всё и всех… Отличное начало, Юн, такими темпами следующим твоим пансионом будет дурка, — пытался взбодрить он сам себя, но почему-то получалось все с точностью да наоборот.
Кое-как застелив за собой постель, он пошел в душ, и вот там до него дошло то, что, наверное, должно было дойти еще месяц назад. У папы не было течки… И это могло значить, что либо он сбил свой цикл подавителями, которые на самом-то деле были очень сильными и опасными для омеги, либо…
— Чёрт… он… он беременный??? Это могло бы объяснить повышенную эмоциональность и осторожность по отношению к нему со стороны отца, но… — Юн старался остановить не только собственные слова, но и мысли, которые немного его пугали. Хотя, если быть честным, пугали они его до мурашек на теле, до нервного скрежета зубами, до дрожи в коленках. Ведь этот ребенок может быть таким же, как и Юнги, а может, и хуже… кто знает, а это значит, что папа будет тратить все силы, все свое время и, возможно, даже все финансы на поддержание жизни двух больных детей… — Не буду сочинять того, чего нет… возможно, дело и правда в таблетках. Нужно дождаться, когда папа сам об этом скажет, если посчитает нужным, — закончил свои умозаключения Мин и направился в столовую.
На кухне, как всегда, шумела соковыжималка, а отец, как обычно, убежал в комнату за пару минут до прихода сына, потому что забыл выпить подавители. Режим «изоляция от больного», конечно же, был только первое время, а после это проговаривалось и инсценировалось только в присутствии врача, дабы не рушить его поверья о том, что жизнь Юнги висела бы на волоске, если б не предписания, которые тот свято называл «законы».
— П-пап, а… можно уточнить? — Мин на всякий случай решил быть более осторожным, дабы на него не перешла ответственность за состояние малыша, если, конечно, таковой имелся.
— Конечно, милый, что ты хотел уточнить? — папа выключил соковыжималку и присел на стоящий рядом стул.
— Этот… П-пансион, он…
— Что он? Юни, ты снова будешь пререкаться? Мне казалось, мы решили все еще вчера…
— Да, конечно, решили… Что ты, нет, я не хотел спорить по этому поводу, просто… — Мин начал нервно закусывать губу, — просто… В общем, вы же не хотите избавиться от меня таким образом? Это же просто лечение, и я по прежнему ваш любимый сын, да? — совсем разнервничавшись, он начал дергать заусенцы, оставляя вокруг ногтей темно-красные полосы только что оторванной кожи.
— С-солнышко, — на глаза Дэёна тут же навернулись огромные волны слез. — Т-ты… как ты мог так подумать? Мы безумно любим тебя и хотим для тебя только самого лучшего. Мы купили тебе путевку еще раньше, просто в связи с ситуацией за тобой должен будет наблюдать врач, ведущий историю твоей болезни и знающий все случаи рецидивов. Мы… Мы правда не хотим тебе зла, котеночек, — окончательно разрыдавшись, две омеги сползли на пол и, сидя на коленях, заключили друг друга в объятья.
Юнги не помнил, когда в последний раз обнимал папу, но, кажется, это было очень давно. Так давно, что тот успел позабыть, насколько теплыми и мягкими могут быть объятия крепкого, мускулистого мужчины.
— Вы чего тут устроили? — от вида, представшего перед глазами, отец слегка впал в растерянность. Не каждый же день увидишь, как твой сын и твой муж плачут в обнимку, сидя практически под столом.
— Н-ничего, п-просто, — Мин слегка заикался от еще не отступивших от горла всхлипов, — я вас очень люблю.
Сколько эти водопады слез продолжались, не знал никто, да и зачем? Главное, что все недосказанное было услышано, а все споры наконец разрешены.
Позавтракав легким салатом и сладкими тостами с апельсиновым соком, семейство разошлось по комнатам и каждый принялся за своё. Дэён и Юнги поднялись в комнату и начали перебирать вещи, отбирая все самое нужное для поездки, а отец отправился на заправку. Путь до пансиона хоть и не долгий, но мало ли что, а по пути не будет ни одной заправочной станции. Тем более что на обратном пути их с супругом ожидала очень интересная поездка, которая, возможно, изменит всю их дальнейшую жизнь.
Заправив полный бак, он направился по магазинам, ведь несмотря на то, что пансион дорогой и на его территории наверняка будет какой-нибудь магазинчик с полезными продуктами, он прекрасно помнил, что просто обязан купить то, без чего Юнги не мог прожить и пары дней: рифлёные чипсы со вкусом сметаны и лука. Набрав столько, сколько, наверное, хватит на пару месяцев полноценного питания, он прочёл смс от мужа: «Мы готовы, ждём тебя», — и отправился домой за двумя своими самыми любимыми и родными омегами.
Собирать вещи было не трудно — трудно было осознавать то, что целый месяц ты будешь находиться под круглосуточным наблюдением докторов и других работников пансиона, которым совершенно плевать на твои пожелания и личные просьбы. Но Юнги решил ненадолго отодвинуть свои желания, ведь теперь он просто обязан вылечиться. Для себя, для родителей и… для возможного братика.
Дорога до пансиона была очень весёлой: папа шутил, отец подпевал радио, а Юнги…он просто наблюдал за этой картиной с заднего сидения и был безмерно счастлив. Да, он болен и, возможно, никогда не обретёт счастье быть чьим-то смыслом жизни. Возможно, никогда и ни от кого он не услышит слово «папа», но сейчас ему казалось, что у него есть все, чего только можно просить у жизни: у него хорошие родители; его любят, ценят, им очень дорожат; вероятно, скоро их станет больше и семья станет в разы счастливее, а пока им хватает того счастья, что у них есть.
Отец смотрит на своего супруга, понимает, что уже сегодня они узнают что-то очень важное для них всех, что-то, после чего их жизнь больше никогда не вернётся в прежнее русло. Мысли о маленьких топающих ножках увлекли его далеко, да настолько, что тот не сразу заметил поворот к пансиону и не успел в него завернуть.
— Ничего, дорога пустая, я сейчас развернусь, и мы заедем, — успокоил он охающего супруга.
— Н-нет, там машина! ОТЕЦ!
— Это патрульный номер 1244, тут авария, Audi разворачивалась в неположенном месте и в неё влетела Kia. К счастью, обошлось без смертей. Скорая уже в пути, пострадавших четверо.
***
— Одного мы осмотрели и обработали
раны прямо на месте — думаю, нет смысла
брать его в больницу.
Двое поедут с нами: у них ушибы головы,
надо бы проверить.
Также был один… Кажется, беременный, у него тупая травма живота и много свободной жидкости. Думаю, потребуется операция.
— Столкновение было несильным, возможно резкое натяжение ремней безопасности… Что ж, его уже увезли?
— Да, мы поедем на второй машине
скорой помощи, а его увезли на той,
что приехала первой.
— Спасибо, что так быстро приехали. Держите нас в курсе, пожалуйста. Хорошей дороги.
— Конечно, сержант.
Вам тоже удачи, а нам пора.
