На крови

Этот мир устроен так, что у каждого есть своя вторая половина, предначертанная ещё с утробы матери. Негласным правилом витало в воздухе, что принято хранить девственность и чистоту для второй половинки. И её не избежать. Она есть у каждого, любите вы друг друга или нет; враги вы или друзья; из одного вы социального класса или из разных. Этому миру всё равно. Он создан так, что от судьбы не убежать, не уйти, или не спрятаться. Соулмейтизм держит равновесие в это мире. Убивая человека ты должен понимать, что убиваешь не только его — ты истребляешь весь его будущей род, ты уничтожаешь будущих соулмейтов его детей. Распределено в утробе матери? Нет, до рождения, со дня сотворения этого мира у всех всё предопределено. Первый закон Конституции этого мира гласит: «Убьёшь одного, убьёшь целый род». И это цепочка, с которой каждый должен смириться. От этого не уйти — человек в этом мире создан для того, чтобы развивать род. Хочется, не хочется, с этим нельзя поспорить. И так было в этом мире всегда, этот мир отличается от нашего. У этого мира выбора нет. Одной Вселенной лишь известно, и лишь одна она решает, кого благословить и кого проклясть. Проклят один — проклят весь род. И род проклятый будет уничтожен. И это закон самой Вселенной этого мира, и ни одна душа, проживающая в этом мире, не может его оспорить. Это данность, это лишь «дано» в задачке, под названием «жизнь», которую должны решать все люди, живущие в мире соулмейтов. Род может быть проклят по грехам родителей. Вселенная может решить, что сам родитель слишком пуст для наказания, и всё равно не достигнет равновесия. Но внук, правнук, сын или дочь — они полны новой энергии, которую нужно забрать. Не родители, а Вселенная этого мира дала ребёнка силу, и она же вправе её забрать, в качестве наказания родителям. Это — закон. Это — не оспорить. Это — непреложная истина. Это — нельзя отменить. Это — равносильно смерти. Она была, есть, и будет. И это никто не может оспорить. Но Розэ, как и многим подросткам, было плевать на правила и на законы. Она лишь эгоистка, которая не воспринимала правила. Её соулмейтом оказался сын учителя и музыкантки. Розэ на Чимина плевать. Чимин — никто. Он никогда не добьётся успехов в карьере и статусе. Ну и что, что он добрый и бескорыстный. Чимин — никто. Пустая единица. Скучный и немногословный. Такой же, как и все. Даже хуже — он неприметен и незаметен, его легко сместят с должности, если он её добьётся. Но Пак никогда этого не сделает, нет. Он слишком прост. Нет, даже глуп. Чонгук тоже был из тех, кто нарушал правила. Ему было глубоко плевать на своего соула. Ну и что, что она из богатой семьи. Она скучная и правильная, следует, как дурочка, законам и стереотипам. Лалиса не та, кто нужна такому, как Чон Чонгук. Ему нужна преступница, искусительница, эгоистка и неформалка. Такая, как… …Розэ. Чонгук познакомился с ней в клубе. Та искала очередного парня, чтобы провести с ним время. Там её Чон и подцепил. И в отличие от других его пассий, Пак оказалась намного интереснее. Живая, бойкая, импульсивная, безрассудная и страстная — она идеально к нему подходит. И они оба знали — правила созданы для того, чтобы их нарушать. В отличие от скучной Лисы, в отличие от скучного Пака, Чонгук и Розэ веселились на полную катушку, забив на своих соулов. Их соулмейты ощущали предательство, понимали, что эти двое убивают не только свою судьбу, но и судьбу своего рода. Боль, которую испытывали Лиса и Чимин невозможно описать. Пока взбалмошная парочка веселилась и нарушала все законы мироздания, созданные Вселенной, и проверенные жизнями предков, Чимин и Лиса ощущали страх. Страх перед всем. Сумасброды подводили самих себя. Они шли против правил. Против системы, построенной на костях и чужих страданиях. Они не знали, в отличие от Пака и Манобан, что… …Правила созданы на крови. Если есть правила — есть те, кто пострадал, нарушая их. И это проверялось людьми с самого создания мира, и глупости человеческой никогда не постигнуть того, что судьба всё равно настигнет тебя. Хорошая или плохая — решать тебе. Как ты провёл свою жизнь, такая тебя ждёт и судьба. Подобное к подобному? Нет. Совершенно идентичные кусочки пазла не скрипишь даже суперклеем. Из двух одинаковых красок не получиться новый цвет. Из двух одинаковых продуктов не получится салат. Из двух стен не построишь дом. К любой дыре нужна заплатка. Что не тянет один, будет тянуть другой. Противоположности притягиваются. Одно дополняет другое. Это правило. Непреложное. Неотменимое. И что бы ты себе не придумал — Вселенная создала закон, который лишь сформулировали люди, путём проб и ошибок. На крови, правила созданы на крови. Чимин и Лиса оказались в одной лодке. В дырявой лодке, посреди океана. И ничего не оставалось делать, как пытаться вразумить этих правонарушителей. Но как, если им плевать? Розэ и Чонгук и слушать не хотят. Они оба — эгоисты. Мир вообще эгоистичен, да, это так. Но есть границы. Границы закона, людей, государств. И ты не должен заходить через них. Если Чимин и Лиса пытались их не переходить, то Чонгук и Розэ делали это постоянно. Немудрено, что когда они перешли черту в очередной раз, терпение Вселенной треснуло. И она прокляла их. И это было ожидаемо. И никто не удивился, кроме их самих.

***

В нос ударил противный запах хлорки и медикаментов. Розэ слышала писк приборов и их гудение. Локти болели из-за вставленных иголок. Затылок был перевязан и жутко ныл. Не сказать, что Розэ была в больнице первый раз — она стала постоянным гостем в больнице, где её постоянно откачивали. Врачи неодобрительно кивали головами. Она ведь портила жизнь, ладно самой себе, но и своему соулу — Чимину, который, не смотря на измены, и поганый характер, всё ещё надеялся на то, что всё заблагорассудиться, что девушка измениться. — Чё-ёрт… — простонала девушка. — Дай воды, — как всегда, слегка надменно и без обращения потребовала Розэ, протянув руку и даже не оборачиваясь. Но вместо знакомой руки воду протянула чужая, да и к тому же, женская. Розэ удивлённо посмотрела на незнакомку. Коротко подстриженные ногти с бледным аккуратным лаком; дорогая, но всё-таки слишком скучная одежда — неброское пыльно-розовое платье чуть выше колена, и туфли на небольшом каблучке чёрного цвета. Французская коса из длинных тёмных волос, которых она, видимо, не разу не красила, боясь испортить. Аристократическое происхождение выдавало колье, скрашивающее этот сдержанный образ, дорогие серёжки с бриллиантами и браслет. Вид у неё был измученный и потерянный. Подавая воду, Пак заметила дрожащие руки незнакомки. На лице её читалась огромная боль, страх, и отвращение. Губы её тряслись в печальной усмешке. — Не ожидала? — девушка похлопала глазами, скрывая слёзы. — Ты убила его. Довольна? — Что? — не веря словам прошептала Розэ. На глаза навернулись слёзы. Этого просто не могло быть! — Не… невозможно! — Возможно, — непослушными руками незнакомка отодвигает горло платья, показывая побледневшую татуировку в виде дракона. Точно такую же, как и у Чонгука. Но метка должна быть яркой, и если она бледна, это может значить только одно — соулмейт мёртв. Розэ не могла принять этого факта. Всегда же всё было хорошо! Всегда же всё сходило с рук! Так почему же этого не случилось сейчас? За что Розэ наказали? Она же… Она же не убила… Или… или уже убила? Но этого не может быть… В палату вошёл удивлённый Чимин. — Ты Лиса, верно? — не смотря в глаза своему соулу, глядя лишь на отчаявшуюся незнакомку спросил парень. — Я её соул. Меня Чимин зовут. — Не повезло тебе с ней, — грустно подметила Манобан. — Но она хотя бы жива. — Да, но моя метка почему-то бледнеет… — как можно тихо сказал Пак, но Розэ его всё равно услышала. — Но я жива! Я не умру! — от собственного крика у неё запульсировало в висках, заново заныл затылок. Руки отпустили стакан, разбившийся вскоре вдребезги. Прозрачная вода и осколки с шумом заполонили пол больничной палаты. На треск разбитого стекла подбежали санитары. — Девушка, вам нужно быть аккуратнее! — на выдохе произнёс санитар в синем халате. — И вообще, выйдите вон, пора поменять капельницы! Вторые половинки вышли из палаты. Чимин продолжал всё также удивлённо смотреть на свой правый локоть, где бледнела леопардовая метка. Розэ визжала в своей палате, но татуировка проходила, подобно высыпанию, будто её никогда там и не было. В конце концов, она просто исчезла с правого локтя. — Но такого не бывает! — опешила Лалиса. И если бы она не увидела это своими глазами, ни за что бы не поверила. Не было ни единого случая, где метка пропадала бы навсегда даже после смерти соула, а тут она исчезла при живом. — Тебе нужно к соулмейтологу сходить. — Тебе тоже, — Чимин махнул головой в сторону девушки. — У тебя тоже нет метки. Аристократка удивлённо похлопала глазами, достав зеркальце и пытаясь разглядеть дракона. Но его будто и не было никогда на её ключице. — Такого никогда не было… — не веря произнесла Лалиса. — Вселенная меняет законы своего мира? Чимин махнул плечами. — Ну знаешь, бывают исключения из правил, — спокойно произнёс Пак. — Бывают… — подтвердила Лиса. — Стой, твоя шея! — удивлённо воскликнула Манобан, трогая того за татуировку феникса. — И твоя, — тот коснулся пока что бледной метки. — Мы… Мы соулы? — Видимо да… Знаешь… Исключения из правил всё-таки бывают. Вселенная прокляла их, но дала второй шанс нам. — Как же удивительно устроен мир, — Чимин опустил руку. — Может… Проводить тебя до дома?