Происшествие

— Ну же, Гасси, — простонал Вустер, от нечего делать рассеянно пиная ножку стула, — ты навязался к нам в гости с просьбой о совете и поддержке — и мы, разумеется, с радостью тебя примем, — но ты уже двадцать минут сморкаешься в платок вместо того, чтобы рассказывать. Насчет «с радостью примем» Берти, конечно, приврал. Он уже опаздывал в свой клуб, Дживс тоже куда-то спешил, правда, в отличие от своего хозяина, камердинер был настроен к внезапному гостю гораздо более благодушно. Или, по крайней мере, делал вид. Гасси всхлипнул с каким-то особым отчаянием и выдал: — Мадлен умерла. Зонтик выпал из рук Вустера с негромким хлопком. Сам Берти выпучил глаза и схватился за голову. Сзади него слегка шевельнулся Дживс, сохраняя на лице совершенно бесстрастное выражение. — Как это случилось? Гасси промокнул глаза. — Она перестала есть… Все время лежала без движения… А под конец вся покрылась какими-то странными язвами… Это произошло так быстро… — Господи! — воскликнул Берти, расстегивая верхнюю пуговицу пиджака. — Но отчего же она заболела? Финк-Ноттл не ответил: он снова пустился в рыдания, да так, что зубы клацали.  — Нужно немедленно сообщить тете, — сокрушенно покачал головой Берти и потянулся к телефону. — З-зачем? — промямлил Гасси. — Она всегда ненавидела ее. — О чем ты, приятель? Тетя была от нее без ума, — отмахнулся Вустер. Ну да. И чуть не женила его на ней. Не то чтобы он хотел отделаться от нее именно таким образом… — Но она называла ее «мерзким склизким животным», — запротестовал Гасси, и в сердце Берти вкралось неясное подозрение. Дживс негромко кашлянул. — Сэр, — мягко позвал он, — напомните нам еще раз: кто такая Мадлен? Тот поправил очки. — Triturus carnifex, то бишь серопятнистый тритон, очень редкий экземпляр… На этот раз из рук Вустера выпал стакан. — Ты назвал тритона в честь невесты?! — рявкнул он и тут же добавил. — То есть настоящая Мадлен в порядке? — Не знаю, должна быть. Мы разошлись на прошлой неделе, — безразлично пожал плечами Гасси. — С вашего позволения, я налью вам чаю, — с этими словами Дживс направился на кухню. Берти поплелся следом. — Никогда не любил Мадлен, но еще больше я не люблю тритонов, — вздохнул он, почесывая затылок. — Должен признаться, я тоже, сэр, — отозвался камердинер, и Вустер заулыбался, похлопывая слугу по выступающей задней части. На лице Дживса вновь не дрогнул ни один мускул. Ничем его не проймешь.