Нас не пустят в Рай

      Война закончилась. Команде номер семь только исполняется семнадцать. Стать героями в таком юном возрасте, казалось бы, невозможно, но для великой троицы Листа отныне нет недосягаемых вершин.       Наруто метит на пост Хокаге, прилагая все усилия для учебы. Саске защищает Коноху из тени, взяв пример с брата. Какаши становится правой рукой Цунаде и постоянно мелькает на важных собраниях и мероприятиях. А Сакура… По силе и медицинским ниндзюцу она теперь может спокойно вставать наравне с пятой, только вот…       Когда они знакомились с Какаши на выпуске из академии, все члены команды обозначали свои цели: Наруто хотел стать Хокаге, Саске – свершить месть, а Сакура… она и тогда не была уверена, чего хочет. Знала точно только то, что любит брюнета из Учиха, и эта любовь не давала поселяться другим мыслям в её голове.       Но сейчас она выросла и изменилась до неузнаваемости: твёрдая, уверенная походка, сознание своей значимости для деревни, пусть иногда и сбиваемое собственными комплексами, волосы до пояса и серьёзные изумрудные глаза. И она больше не любит его.       Сама не помнит, когда осознание снизошло на неё. Может это случилось в момент, когда Саске пытался пронзить её сердце райкири, а в глазах его не было ни грамма сомнения? Да, это однозначно случилось тогда. Несколько лет назад.       Она помнила этот момент до мелочей, и помнила того, кто спас её. В чьих сильных руках, защищенная от всего мира, она отлетела в сторону от дребезжащих молний.       А ведь правда: он всегда был рядом. Как только она нуждалась в помощи, или её жизни угрожала опасность – Какаши появлялся и протягивал руку.       Сакура пыталась пресечь эти чувства. Всё-таки их социальные роли не могут позволить им – учителю и ученице – быть вместе, пусть те уже и совсем взрослые. Но она замечала, как искры с каждым разом сильнее сверкают между ними.       Какаши тоже это чувствовал – правда, для него это началось только во время войны. Он подмечал всё: пронзительные горящие взгляды, долгие касания, желание постоянно быть рядом; а они и правда почти не расставались. Она ухаживала за ним, отогревая напрочь замороженное сердце мужчины, и лечила, тревожась о здоровье бывшего сенсея сильнее, чем он сам. Он спасал её, хотя девушка и не особо нуждалась в этом; ревновал, видя толпы поклонников сильнейшего медика и выдыхал с облегчением, когда куноичи тактично выпроваживала молодых людей из своей палатки. А в бою, как только она пропадала из виду, Какаши пытался снова обрести её в поле зрения.       Копирующий и раньше замечал за собой особую заботу об ученице, которая сильно отличалась от его отношения к двум другим оболтусам, но сейчас… Когда он понял, что может потерять её, когда представлял, что больше не увидит прекрасную улыбку или не услышит незамысловатых комплиментов в его сторону, слетающих с девичьих бархатных губ, он чувствовал: иначе быть и не может.       Ох, эти губы не раз нарушали спокойный сон Хатаке, затуманивая голову мыслями о последствиях поцелуев с бывшей ученицей.       «В любом случае, эта девушка не хочет видеть с собой никого, кроме Саске. Я однозначно в пролёте…» – думал пепельноволосый, пиная камушек по дороге в парке.       Бах.       Под ногами уже лежат папки, а бумажные отчёты разлетаются по округе. – К-какаши-сан, извините, задумалась и не увидела вас, – Сакура, краснея, опустилась на колени и уже хотела поднять первую папку, как под своей рукой обнаружила далеко не пластмассовую поверхность, а мягкую ткань перчатки Хатаке. – Будь аккуратнее, я помогу, – слегка смутившись, он едва удержался, чтобы не отдернуть руку из-под тонкой девичьей кисти. – Спасибо.       Документы были собраны, но девушка выглядела расстроенной. – Что такое, не хватает чего-то? – обеспокоенно озираясь по сторонам, спросил копирующий. – Да нет, вроде всё, только теперь заново раскладывать... Ничего страшного, спасибо, и ещё раз извините, – она уже собиралась уходить. – Ну, это я в тебя влетел, и тебе не за что просить прощения. Это моя вина, теперь мне и отдуваться, – твёрдо заявил мужчина, выхватывая папки из рук у Сакуры и шагая вперёд к больнице. – Н-но… – Никаких но, идём, – он взял застывшую девушку за запястье и мягко, но уверенно, потянул за собой, на что Сакура лишь послушно поддалась.       Дойдя до здания больницы Какаши вдруг понял, что всё ещё держит руку девушки в своей, и быстро отпустил её под предлогом падающих папок. Сакура потянула за ручку, и перед ними оказался светлый коридор с дверьми по обе стороны. – Спасибо, что помогли донести, но я сама разберу, – она попыталась вытянуть документы из рук мужчины, но тот лишь сильнее прижал их к себе. – Та-ак, где тут твой кабинет, говоришь? – словно не замечая попыток Сакуры, он огляделся и пошёл вперёд с повисшей на несколько секунд на его плече розоволосой девушкой. – Ну Какаши-сан…       Когда куноичи наконец смирилась с нынешним положением вещей, Хатаке была указана дверь в конце извилистого коридора, куда он ввалился, как к себе домой. – Ну, приступим, – мужчина удобненько разложился на столе медика и оперся на деревянную поверхность руками, – А в какой папке что должно быть? – В фиолетовой – выписанные, в красной – последние поступившие, остальные – на ваше усмотрение.       Немного обиженная тем, что Какаши не собирался её слушать, девушка плюхнулась в кресло, сложив руки на груди. – Отличненько, – в голосе пепельноволосого был один энтузиазм. – У вас что, так много свободного времени, что вы решили сделать мою работу? – непонимающе наблюдала за действиями копирующего Сакура. – Ну, во-первых, это я рассыпал все твои труды. А во-вторых, – он вчитался в бумагу в руках, – ага, красненькая, так о чём я? Ах, да, я стараюсь освободить твоё время, сегодня вечером оно тебе понадобится. – О чём это вы? – Ты разве не знаешь? Саске-кун возвращается в деревню, – намеренно выделил суффикс у имени пепельноволосый.       Этот бесстрастный почти ко всему мужчина сам понятия не имел, почему его бесило любое упоминание об этом самовлюбленном потомке Учиха, но каждый раз он почти воспламенялся от одного лишь слова о нём. – А мне какое до этого дело? – совершенно без эмоций было сказано Сакурой.       Хатаке не подал вида, что его до безумия обрадовала эта новость. – Во-от как, – протянул он, перебирая бумаги.       Но это же не значит, что у нее нет кого-нибудь другого. – С каких пор вам интересно то, как я провожу вечер? – вдруг до Сакуры дошло, о чём интересовался бывший учитель.       Последовала лишь тишина и шуршание папок. – Игнорирование вопроса не освобождает вас от ответа, – слегка игриво протянула последний слог девушка, поднимаясь из кресла. – А, что? Ты что-то спросила? – пытался делать серьёзный вид мужчина, которого чуть не раскрыли.       Да, пусть он давно влюблен в неё. Пусть она самая красивая, самая прекрасная девушка в его жизни. Но он не будет делать ни шага в её сторону, пока не увидит, что она тоже чувствует что-нибудь к нему.       А Сакура, в свою очередь, слишком умело скрывает свои желания. Слишком она в этом хороша, чтобы просто так сдаться.