Вечность мгновения

- Я скучаю по будущему,- шепотом произнесла Гермиона ,- я не знаю что это... абсурд или истинна... - Объясни,- затягиваясь сигаретой, спросил Драко - Будто я что-то упускаю, будто изнемогаю о том, чего никогда, по сути, не было. Это не объяснить словами, не передать... иногда я задыхаюсь от приступов агонии вернуться в те места, которые так требуют меня - Думаю, это военная суета,- выдохнул Драко,- я тоже чувствую такое иногда, но быстро засыпаю, перекрывая эти конвульсии дымом царства Морфея. - Как думаешь, мы выживем?,- тихо произнесла Гермиона - Конечно, любимая, конечно,- ответил Драко,- я покажу тебе ещё весь мир: мир без руин и страха, мир с гармонией в ядре, с защитой в мантии. Мы обещали сыграть свадьбу через три месяца , ты помнишь? - Конечно помню, любимый,- улыбнулась девушка,- так и сделаем. На мне будет идеально белое платье и самая красивая фата! - Ну самой красивой будешь ты, но фата может и тоже ничего такая,- засмеялся Драко, туша сигарету - Как хорошо, что ты есть у меня и я умею хорошо стрелять, а то сидела бы сейчас в лазарете медсестрой, волновалась и молила Бога о встрече с тобой, а он бы ещё прислал тебя мертвым прямо в больничную кровать ко мне! - Даже в таких моментах ты думаешь обо мне и кровати!- ещё больше засмеялся парень, а кусочки его губ поднялись вверх с неимоверной амплитудой - Даже на фронте ты меня бесишь! Гермиона поправила свой тяжелый, цвета хаки шарф, и неспешно зашагала к выходу. 1942 год-тяжело было всем. Немцы и не собрались отступать, становились ещё сильнее и страшнее. Гермиона и Драко одни из лучших снайперов, бывшие однокурсники и одноклассники. Любовь, что истекала над ними была похожа на паруса корабля-красивые и елейные, но и им было суждено разбиться о скалы и тихим покрывалом прошлого утонуть. Теодор Нотт- командир их роты, кидал острые, но пустые взгляды на новоиспеченных бойцов, проводя взглядами утрат и неискушенного гнева. - Разделимся четыре на четыре: Драко, Симус, Энтони и Блейз- вы идёте в одну, Джордж, Аня, Гермиона и Фред- вы в другую. Гермиона бросила взор на Драко, а он, кончиками рта, застенчиво улыбнулся, будто они собрались идти на командные соревнования на свадьбе, а не на поле красных оттенков. Перестрелка шла пять часов. Кули танцевали порочные танцы, пересекаясь друг с другом и будто смеясь с нелепости людей, высоко летели толи в небо, толи в ещё горячие сердца и холодные тела воинов. Симус и Энтони погибли. Они лежали бездыханными, словно младенцы которые вот-вот собирались издать животный, но чистый крик сердца или связок. Нет. Возможно, сейчас, допустим, в Ванкувере корчится от боли какая-то мать, рождая того самого Энтони в совершено другом обличии и даже девочкой. Или через двадцать земных лет по земле будет бегать мальчик Алекс, который когда-то давно был верным товарищем и также верно погиб. Никто не знает и не знал, но сейчас, в этот жалкий промежуток минут- они оба мертвы, а Ванкувер далеко. -Гермиона, сзади! Голоса смешались в кучу зовов приведений, а пересохлые губы указывали на туманность этих всех смертных, что со страхом в глазах и знаниями в мозгах о отважности душ, стреляли твёрдыми автоматами по телам врагов. Гермиона обернулась и на мгновение увидела, как тонкая пуля со свистом летит в её темно-болотную форму. Она тихо упала и все крики прекратились: девушка осталась одна со спокойствием и безмолвием. Драко бежал от цунами жестокой правды, которая душила его горло самым сильным напором боли, накрывала лавиной воды отчаяния. Он тяжело дышал и рвался со всех ног-успеть. Опустившись над телом его возлюбленной, его лучшей подруги, его опоры , парень замер. Слёзы бесшумно лились рекой, впадая в всё то же цунами, что залило его минутами ранее. -Нет нет нет!- верещал он,- ты не можешь так сделать, нет, Гермиона Джин Грейнджер, ты будешь жить! Нет, нет.... Драко срывал одежду, пытаясь вытащить пулю, перевязать рану. Нет-нет-нет. -Малфой, что за?...- начал бы какой то голос доходить к Драко, как он почувствовал сильную боль в области груди: парень был уверен, что это жжение уже больше десятка лет,ведь возле его колен закрытые веки, нот самые любимые веки не дёргаются, не поднимаются, не шевелятся. Но боль становилась всё сильнее и ощутимее и он взглянул на своё ребро-оно истискало чем-то красным , будто мак, было горячим, словно хороший кофе. - Блейз, а где остальные?-тихо задал вопрос Теодор Нотт - Все погибли,- также ответил Забини Через минуту послышались взрывы: подорвали бомбу, и через ещё одну секунду вечности юный Блейз и Тео закрыли свои глаза навсегда.