Бесконечность

Утренний луч солнца разбудил Луи, легко прикасаясь к щекам, обросшими небрежной щетиной. Просыпаться, конечно, не хотелось, но дела от этого никуда не уйдут, и Луи это прекрасно понимал, сквозь нежелание продирая глаза. Наконец поднявшись и пройдя все утренние процедуры, Луи сделал себе крепкий кофе, достал завалявшийся в холодильнике пакет сливок и включил телефон. На экране высветился портрет Гарри, улыбающегося во все тридцать два зуба. Томлинсон любил это фото. Оно напоминало ему о тех беззаботных днях, когда его бойфренд почти всегда был рядом с ним. Сейчас Стайлс где-то далеко - в Лос-Анджелесе - на съёмках фильма. Общение по фейстайму, безусловно, немного скрашивало одиночество, но хотелось поскорее прижаться к любимому телу и вдохнуть его запах: терпкий, подчёркнутый дорогими духами. Листая новостную ленту, Луи неспешно потягивал горячий кофе, разливающийся по его организму. Вдруг глаза наткнулись на невыносимо знакомое имя. Заголовок гласил: Гарри Стайлс сделал предложении Оливии Уайлд. Недолго думая, Луи нажал на ссылку, переходя на сайт известной газеты. «Гарри Стайлс сделал предложение Оливии Уайлд, процитировав несколько строк Шекспира»,- Луи быстро, отрывками читал статью, пытаясь ухватиться за самое важное,- «Известно, что дизайнером свадебного платья выступит сам Стайлс». Шок парализовал всё тело, медленно добираясь до мозга. Сомнение смешивалось с агрессией, с непониманием, с отрицанием происходящего. Картинка перед глазами туманилась, взгляд был направлен куда-то сквозь пол, прожигая насквозь фундамент дома. «Этого не может быть»,- навязчивая, словно муха, мысль металась в голове, повторяясь миллион раз. Нет, Луи не оставит всё как есть. Его тонкая чувствительная натура не привыкла к таким перегрузкам, и Томлинсон решил спросить напрямую. У самого Стайлса. В конце концов он его парень, он часть его души. Этот человек спас его не один раз от саморазрушения, от гнусного общественного мнения и от самого себя. Гарри ведь был с ним всегда. Поддерживал во всём. Нет, он не могу так поступить. Прослушивая гудки, Луи всё больше нервничал, заводя себя своими же мыслями в тупик. Наконец раздался хриплый сонный голос Гарри, такой родной и милый. - Луи... у меня сейчас час ночи... что-то случилось? - фраза звучала слишком мягко, но Луи всё-же сохранил настрой серьёзно разобраться в проблеме. - Гарри, какого хуя? В прессе пишут, что, мало того, что ты закрутил роман с этой режиссёршей, ты ещё и жениться на ней планируешь! - Луи покрикивал, раздражённо выговаривая всё слишком быстро для восприятия полусонным мозгом Гарри, - скажи, что это неправда. Скажи, что СМИ как всегда преувеличили и перевернули всё вверх дном! - Лу... понимаешь, они написали правду. Я действительно сделал ей предложение, но... Гарри не успел договорить. Томлинсон бросил трубку. Ему не нужно было оправданий, по типу «это, разумеется, фиктивно», «мне так сказал агент сделать, чтоб раскрутить альбом». Нет. Стайлс должен был с ним посоветоваться, прежде чем идти на такой серьёзный рискованный шаг. Обязан был! Осознание неприятно растекалось по венам, заполняя весь организм. Отрицание, быть может, всё ещё таилось где-то далеко в мозгу, но оно было забито более сильными негативными чувствами. Словно стрела в голову ударила мысль о том, что это точно конец. Любовь Луи и Гарри пережила очень многое: смерть миссис Джоан, измены Луи, множество ссор и скандалов, но они были ничтожны в сравнении с произошедшим. Сердце Томлинсона разрушалось, медленно осыпаясь осколками вниз до самого пола, останавливаясь в ногах, которые неподвижно монолитно стояли, не шевелясь. Телефон снова затрезвонил. Луи, сконцентрировавшись, решил поставить точку вместо трёх. Он поднял трубку: голос Гарри что-то беспрерывно тарахтел, но вслушиваться в это не было ни сил, ни желания. Хотелось сейчас же придушить этого Стайлса, а потом и себя, и всех вокруг. Ненависть глубоко засела в груди, не давая вдохнуть. Что-то сподвигло Луи кричать, и он уступил этому желанию, высказывая всё в трубку телефона, который, казалось, вот-вот лопнет от того, что его сжали в руке. Луи не мог сдержать истерику, поэтому высказывал всё, что думал: "тебе нужно было посоветоваться со мной, прежде чем идти на такой большой шаг! Ты сказал, что Оливия всего лишь друг с работы, но каждый раз звоня тебе, я слышал её голос, разумеется, за кадром, после чего ты быстро выключал камеру! Стайлс, это была последняя капля и ты это сам понимаешь". Поставив точку в своём истеричном монологе, Луи швырнул телефон в стену. Гаджет, соприкоснувшись с монолитным ограждением комнаты, разлетелся: стекло распалось на тысячи маленьких осколков, детали самого телефона разрозненно лежали возле стены, на которой образовалась заметная вмятина. Так же разбито, как и телефон, на полу, рухнув, сидел Луи, тщетно пытаясь разобраться в мыслях, разъедающих мозг. Слёзы градом катились по впалым скулам, слегка покрытыми щетиной, охлаждая бледную кожу; порывы воздуха, сопровождаемые повизгивающими стонами, высвобождались из носа. Несколько часов самоистребления не привели ни к какому конкретному выводу. Солнце скрылось за тучами, подул северный ветер, нагоняя тоскливую морось, затем дождь, что косо бил по стёклам окон, рассекая нагретый утром воздух. Шум отвлекал, иногда приглушая своей постоянностью мысли, а точнее - выводы. Грустное небо чернело всё больше, дождь лил непроходимой стеной. Казалось, даже природа в тот момент была в ярости, грусти и унынии одновременно, с каждой секундой всё больше путаясь в эмоциях, как и Луи. В какой-то момент захотелось отделаться от этих мыслей, выковырять их из своего мозга, не оставляя даже малейшего напоминания их присутствия когда-то. Оглушающие раскаты грома словно взрывы раздавались где-то в чёрном небе, сверкая многочисленными паутинами молний. Луи, навалившись на ручку двери всем телом, вышел на улицу. Было холодно, но физические неудобства волновали меньше всего, так что он отошёл от крыши навеса, попадая под шквальный дождь. Только сейчас он задумался над тем, что он просидел у стены, рыдая, почти пять часов. Лёгкая футболка не спасала от пронизывающего насквозь ветра: он, казалось, вот-вот порвёт её неловким движением воздуха. Луи укрылся от дождя в машине, стоявшей неподалёку от дома на заднем дворе. Острые капли били по стеклу, водопадом размывая вид. Парень помедлил. Он, словно заворожённый, смотрел на струи воды, катившиеся откуда-то сверху, пытаясь залить, казалось, весь город. Рука машинально потянулась к ключу, повернула его, и машина загудела. Дворники на секунду очистили стекло, но дождь воспринял это как вызов и начал лить ещё сильнее. Мотор немного шумел, фары освещали пролетающие капли, но ехать было некуда. Мысли всё ещё роились и галдели, словно стая пчёл. Выехав из ворот, Луи решил покататься немного по городу. Он проехал парк, и воспоминание, словно волна безумия, накрыла парня, ведь здесь они гуляли почти постоянно, поедая мороженое и сахарную вату. Томлинсон вдавил педаль газа, прижимая себя к креслу, и быстро понёсся по мокрой дороге, ведущей из города. Трасса была узкая, всего на одну полосу, машина ревела от скорости, но сбавлять её не планировалось. Дождь заливал весь обзор, а дворники не справлялись с ним, работая ежесекундно. Впереди мелькнули два огонька. Словно заблудшие духи, они летели рядом друг с другом навстречу Луи. Парень почувствовал, как поскорее хочет поравняться с ними, встретиться, столкнуться, и увеличил скорость. В голове было только безумие и усталость. Удар. Огромная фура размозжила маленькую двухместную машину в разные стороны, тело улетело далеко вперёд, окровавленное, похожее на обычный кожаный мешок с раздробленными костями внутри. «Бывший участник группы one direction Луи Уильям Томлинсон разбился на своей машине. Певец ехал по загородной дороге, когда навстречу ему вылетела фура»,- напишут на следующий день в газетах, и Гарри, разумеется, это прочитает.