Ты дурак

      Ровно середина ночи. Атсуму сидел на кухне в наушниках, в которых тихо играл рояль. Так медленно разбирал по кусочкам всё, что собиралось долгими-долгими годами.       Сон совсем не шел, несмотря на вымотавшую до последней капли тренировку.       Руки были спрятаны в большом кармане его тёплого худи, который едва закрывал боксёры на бёдрах. В ладонях свободно лежал телефон и кейс от наушников, а душа скручивалась в плотный ком, готовый рухнуть на кафельную плитку кухни и разбиться ко всем чертям.       Посмотрев в окно, Мия заметил, что во всех окнах уже давным-давно потушен свет. Получается, во всём районе не спал только он один. Ну или по крайней мере на той улице, где был расположен дом. Тихий спальный район, как и говорил риелтор.       Желудок издал протяжный стон, больше похожий на жалобный скулёж. От этого Атсуму невольно поежился, прячась в капюшон худи и удобнее располагаясь на небольшом диванчике, который был слишком мал для его роста. Взгляд упёрся в потолок. Мыслей вообще никаких. Его не тревожил ни предстоящий матч, ни тренировка на следующий день, ни даже то, что он не спал в 3 часа ночи.       Он просто смотрел в потолок и медленно моргал, как будто что-то искал в своей душе.       На кухню, потирая глаза, вышел Осаму, посмотрел на брата и поднял бровь.       — Ты чего не спишь? — хриплым и сонным голосом спросил он, но ответа не последовало. Лишь пожав плечами взял стакан и налил воды.       Атсуму краем глаза заметил вошедшего на кухню брата, снял наушники и убрал в кейс.       — Прости, я разбудил тебя? — спокойно спросил Мия, закрывая приложение с музыкой. Осаму поставил стакан, оставаясь повёрнутым спиной к брату, и замер.       «Атсуму сейчас извинился или я ослышался?» Пребывая в смятенном состоянии, он простоял, как ему казалось, очень долго.       — Извини, ухожу уже, — Атсуму с печалью в голосе едва вытащил из себя слова и удалился с кухни, оставив Осаму наедине со своими мыслями.       — Что случилось? — наконец выговорил Саму после того, как раздался звук закрывающейся в комнату брата двери.       Конечно Тсуму слышал вопрос. Его переполнял страх от кончиков выжженных краской волос, до самых пят. Пальцы в момент стали ледяными и покрылись потом. Что случилось?       На привычной тренировке Атсуму настолько залюбовался прыжками Шоё, что после очередной быстрой взял и выпалил всё на одном дыхании. Внутри бешено колотилось сердце, адреналин зашкаливал не то, чтобы просто в голове, его буквально трясло от восхищения этим парнем. Атсуму просто сказал, что до последнего вздоха готов отдавать ему пасы, смотреть как он радуется и говорить о том, как сильно его любит.       Осаму просто спросил «что случилось?» А у Атсуму колени подкашиваются после того, что сегодня случилось.       Ведь после этого нелепого признания повисла такая тишина, что тренер с серьёзной миной вылез из своего кабинета и начал расспрашивать, что произошло и не потерял ли сознание Хината. Но Атсуму лишь смотрел в глаза Шоё, и ему хотелось то ли раствориться в них полностью, позволяя делать с собой всё, что только заблагорассудится этому парню, то ли провалиться сквозь землю, потому что… это же неестественно. Ситуация выглядела так глупо, что все глупости, которые творил Атсуму ну просто ни в какое сравнение не идут.       Осаму тихо стучит в дверь дважды и слегка приоткрывает ее, не заходя и не заглядывая внутрь, повторяет свой вопрос, но по-прежнему не получает ответа.       Атсуму до скрипа кожи и хруста костей сжимает кулаки в кармане худи с логотипом и надписью «BJ». Это лишь название их команды, из которой уже хотелось убежать. Плюнуть на весь труд, проделанный ради своей мечты — стать лучшим сеттером. Просто плюнуть на всё, молча уйти, исчезнуть из Токио, уехать на Хоккайдо, работать в каком-нибудь офисе с утра до ночи, напиваться до тумана в глазах по вечерам и на утро всё по новой. Устроить себе жизнь под названием «день сурка», чтоб прям тошно было от одного и того же дня. Чтоб прям воротило до ужаса, до блевоты, до слёз и истерик, лишь бы просто больше никогда в жизни так не лажать.       Осаму повторно стучится и спрашивает можно ли ему войти. Ответа по-прежнему нет, а парень уже начинает волноваться, поэтому всё-таки заходит в комнату и включает свет.       — Саму, я облажался, — едва слышно выговаривает блондин, поднимая голову к потолку. Осаму готов был поклясться, что слышал, как тот скрипел зубами от злости. Осаму лишь садится на его кровать и накрывается чужим одеялом. Обычно Атсуму это бесило и разгон от спокойного брата до долбанного истеричного идиота составлял буквально полторы секунды. Но Атсуму лишь стоял с поднятой головой, даже глаза зажмурил. Осаму не говорил ни слова, не зная, что сказать и спросить. Повисло долгое тяжелое молчание в комнате, даже раздражающее тиканье часов было в тему. В этот момент у Саму зарождались мысли о том, что «облажался» Атсуму вовсе не в волейболе, ведь матчей сегодня не было, а значит, дело в романтических отношениях. Он лишь догадывался о том, что брат его явно не по девушкам, раз таковых не было в их квартире, но и со стороны Осаму таковых не было, а значит, двойная тайна оставалась по-прежнему нераскрытой.       С тайнами у них всё было проще, чем кажется на первый взгляд. Если один раскрыл свою тайну, то другой также раскрывает тайну в ответ.       Таково было их негласное правило позволяющее жить каждому своей жизнью, несмотря на то, что они близнецы.       — Ты будешь орать как птеродактиль, — на тяжелом выдохе с усмешкой сообщил Атсуму, уже предвкушающий колючих шуток от брата, — я до одури влюбился в Шоё-куна.       Осаму молчал. Даже бровь не изогнул. Даже не посмотрел на него. Он по-прежнему смотрел в пол, ровно в то место, где ступни Атсуму касались татами.       — Даже не будешь стебать? — с удивлением шёпотом произнёс блондин, а затем более эмоционально продолжил свой рассказ, — Саму, твой близнец – гей, и ты даже не скажешь ничего на это?! Блять да я признался сегодня Шоё в любви посередине тренировки! Лучше бы меня на обратном пути сбил чёртов грузовик, насмерть. Размазал все мои внутренности по долбанному асфальту и раскидал все конечности. Каждый палец, которым я держу мяч!       — Тсуму, а что тогда было бы со мной? — вопрос, брошенный куда-то в пустоту, поумерил пыл брата. Атсуму никогда не говорил о смерти, в каких бы передрягах он ни был. Блондина перекосило, он только собрался что-то ответить Осаму, как тот продолжил свои слова, — тайна за тайну. Я встречаюсь с Ринтаро. Давно. Еще со старшей школы. Как ты этого не заметил — понятия не имею.       — То есть…       — Не хочешь перекусить? Еще остались онигири, которые я готовил сегодня, с тунцом.       — Ты… серьезно?!       Осаму вышел из комнаты хватая брата за руку. Атсуму видел перед собой лишь спину брата в чёрной футболке.       Оказавшись снова на кухне, Осаму достал из холодильника несколько онигири и начал наливать воду в чайник. В этот момент на его плечо Атсуму положил свою тяжёлую голову.       — Я дурак, Саму, всё испортил. Зачем я это сказал на тренировке? — блондин сжимал свои ладони в кармане худи.       — Что он ответил тебе?       — Ничего. Просто смотрел ошеломленными глазами, а потом я ушел.       — Не писал после этого?       — Не знаю, отключил звук на телефоне.       — Посмотри, — спокойно отвечал ему Осаму, включая чайник, выжидая, пока брат достанет смартфон и хоть что-то расскажет.       Сейчас Осаму казался Атсуму самым надёжным человеком, который сможет его поддержать. Продолжая лежать на плече брата, он всё же достал смартфон. На экране были многочисленные уведомления о пропущенных звонках от тренера, Бокуто и даже пару звонков Сакусы. Где-то пятнадцать новых сообщений в соцсетях от совершенно разных и незнакомых людей. Из них только три диалога оказались важными, а в них было по еще тридцать сообщений в каждом. Но только в одном важном для Атсуму диалоге было одно сообщение.       — Хочу поговорить с тобой, — Атсуму продиктовал сообщение от Шоё.       — Поговори, — коротко ответил Осаму.       — Он всё еще не спит. У нас завтра опять тренировка и скоро матч, — Атсуму начинал закипать, — почему он не спит?!       — Потому что такой же дурак, как и ты, — по-прежнему не поворачиваясь, ответил Осаму.       — Поговоришь со мной? — Атсуму снова продиктовал сообщение только что пришедшее от Шоё, а затем, шёпотом ответил то, что отправил ему, — да.       — Вот и хорошо, а теперь ешь, — Саму повернулся и потрепал взъерошенные волосы брата, усаживаясь за стол, — чай за тобой, уж с этим справишься.       На экране появилось уведомление о входящем звонке от Шоё. Мия молча ответил на него, просто провёл пальцем на приём входящего и придвинул к уху телефон, где дрожащим голосом Хината прошептал:       — Может, уже пустишь в квартиру?       Внутри Атсуму образовался вакуум. Хорошо он хоть чайник не успел поднять, а то уронил бы, честное слово.       Осаму услышал сказанную по телефону фразу и быстро удалился в комнату, а затем вернулся, протягивая брату домашние шорты, попутно натягивая такие же.       Атсуму, как загипнотизированный, побрел к входной двери.       — А чай придется опять самому делать, Тсуму, Тсуму… за тобой должок, — прошептал Осаму, слегка улыбаясь, и принялся заваривать чай на троих, доставая еще онигири.       Осаму услышал, как входная дверь неуверенно открылась, а внутрь зашёл человек. Послышалось шипение от долгожданного тепла, и Саму снова ухмыльнулся, ну кому придет к голову посередине ночи переться черт знает куда и ждать, пока человек, признавшийся так нелепо в своей любви, соизволит ответить хотя бы на сообщение или звонок.       Что было в прихожей Осаму не знал, но мог предположить.       Когда Атсуму открыл дверь, перед ним стоял Шоё в своей чёрной толстовке с такой же надписью, как у него, «BJ», и кутался в нее, как замерзший воробушек. Мия отошёл от двери, пропуская внутрь Хинату. Неуверенно тот зашёл, а дверь за ним тихо закрылась. Между ними повисла тяжёлая тишина.       — Атсуму-сан… — прошептал едва слышно Шоё, настолько тихо, что блондину пришлось наклониться, чтобы это расслышать. Хината ухватился ледяными ладонями за его шею и притянул к себе. От неожиданности Атсуму готов был упасть, но стена, в которую он упёрся ладонями, помогла этого избежать.       Их лица находились намного ближе обычного, и от этого у Тсуму сердце просто готово было разорваться, выпрыгнуть из груди или вообще грозило остановиться, а дыхание спёрло, ему было больше даже страшно дышать, чем невозможно. Он так боялся спугнуть этого замерзшего парня, на которого буквально изрыгнул своё глупое… хотя сейчас, ему уже не кажется так, признание. Атсуму лишь с нежностью и робостью смотрел в глаза Шоё и смог бы поклясться в том, что он готов душу продать за этот момент, — ты дурак, Атсуму-сан.       Только и произнёс Шоё, едва касаясь губ сеттера.