Whether the Angels can see and speak

«Мне больно существовать. Существовать с осознанием того, что никогда не смогу подойти и заговорить с тобой о погоде, о следующем уроке, обсудить бесящих одноклассников, да хоть о чём… Я никогда не смогу заговорить с тобой, да и заговорить не смогу вообще…» Дазай Осаму, с виду обычный 17-летний школьник, но есть что-то, что не бросается в глаза. У этого парнишки патология голосовых связок, он не может разговаривать, но может слышать, пусть его слух и не очень остр. «… Проходя мимо тебя, я каждый раз оборачиваюсь, чтобы увидеть твою прелестную улыбку, когда ты смеёшься с каких-то глупых шуток своих друзей…» Дазай брюнет и у него прелестные карие глазки, с потухшим внутри огоньком. Осаму учится на отлично, наверное, это потому, что больше интересных занятий в своей жизни найти не может. «… А у меня ведь даже друзей и нет, никто не захочет общаться с парнем, который и ответить толком не сможет…» Его обаятельной пассией является одноклассник – Чуя Накахара. Низкий парень, ростом 160 с голубыми глазами и средней длины рыжими, пылающими волосами, зачастую собранными в низкий хвост. «…Ты ведь даже никогда не смотрел на меня, думаю, что ты ни на кого не смотрел. Но твои глаза настолько прелестны, что каждый раз я тонул в них. Я часто в открытую пялился на тебя, мне было всё равно, ты бы не увидел этого…» У Чуи тоже была своя особенность – он был слеп. Слеп с рождения. И, казалось бы, его глаза должны были быть покрыты толстой белой плёнкой слепоты, но они сияли ярче бирюзы. Его глаза зачаровывали и манили окунуться в их безжизненной невинности. «…Твои волосы…Они горели ярче огня и манили прикоснуться. Я часто незаметно для тебя касался их, ты тогда не понимал, что происходит и просто встряхивал головой, чтобы убрать это ощущение…» У Накахары много друзей, всех в какой-то степени манила его особенность. Он учился в обычной школе, но по специальным книгам, поэтому общение со сверстниками не было для парня проблемой. «…Я до сих пор помню нашу игру в бутылочку на поцелуи, когда нам было по 15 лет…» Эта игра в бутылочку произошла на местной мини-пати в доме старосты класса, где учился Дазай. Это была пятница, послешкольное время. Осаму поплёлся за ребятами в то место, где какая-то девушка предложил сыграть в бутылочку на поцелуи, и все поддержали её. «…Когда был твой ход, ты крутанул, и бутылка указала на меня. Ты с интересом спросил, кто там сидит, и кто-то из твоих друзей ответил, что там стена, пустое место, и ты крутил повторно, а после целовался с какой-то блондинкой, на которую выпала бутылка. Я ушёл и не знаю, что было дальше. Мне было жутко больно, больно внутри, под рёбрами ломило. Я так надеялся, что, хотя бы так я смогу поцеловать тебя, докоснуться до тебя…» У Осаму ломило внутри, ломило от чувства безысходности. Дазай – особенный человек с особенными чувствами. «… Я написал тебе стих и положил его в твой ящик, надеясь, что ты нащупаешь, и кто-то из твоих друзей прочтёт его вслух. Как я был глуп…» Чуя тогда и вправду нащупал ту записку со стихотворением, отдал подруге, но та сказала, что это чья-то шутка и выбросила листок в ближайшую урну. «… Если бы мне только хватило смелости, я бы подошёл к тебе и притронулся, положил руку на твоё плечо, докоснулся бы до твоих губ и погладил по волосам. Но думаю, ты бы только уставился в пустоту с явным непониманием, и мы бы простояли с тобой минуту, может и две, в тишине. Ты бы спросил кто это, но разве я могу что-то ответить? Нет, конечно же нет…» Брюнет, приходя домой, где его ждала глубоко любимая тётя, зачастую зарывался с головой в одеяла и рыдал на взрыд, умоляя собственные чувства угаснуть. Тётя, в такие момент, лишь укоризненно качала головой и уходила, давая Осаму проплакаться. «… Я даже не помню, когда впервые воспринял информацию, что мне нравится парень, как должное. Не помню, когда признался об этом своей тёте. Она была для меня самым дорогим человеком, конечно после тебя…ты всегда будешь для меня первым…» Родители Осаму отказались от него сразу же, как узнали о врождённом диагнозе парня. И попечение над бедным, немым парнем взяла вдова-тётя, родная сестра матери. Добрая леди оплатила всех врачей для Дазая, она надеялась, что диагноз ошибочный, и как только это вскроется, родители паренька заберут его обратно, и Осаму будет жить в полной, любящей семье. Но чуду не дано было случиться, поход по врачам только удостоверил диагноз. «… Ты стал моим ангелом. Ангелом, который не видит. Ангелом, который даже не знает о моём существовании. Ангелом, которому не суждено было влюбиться в меня. Или это мне было не суждено, чтобы такой ангел как ты полюбил меня. Это уже не важно. Я так устал от того, насколько невыносимо видеть каждый день своего ангела и не суметь заговорить с ним, притронуться к нему…» Некоторые люди превозносят солистов, некоторые моделей, некоторые превозносят бога, а Дазай всегда, сколько себя помнит, превозносил Чую. Осаму был готов пасть рыжему в ноги и целовать песок, куда ступала нога слепого. Дазаю было всё равно: ударит ли его Накахара, обзовёт, толкнёт или даже попытается убить. Любое действие со стороны Чуи в сторону Осаму означало для последнего лишь одно – Чуя знает, знает, что Дазай существует. «… Я так хотел стать для тебя чем-то большим, чем пустым местом, стеной, на которую случайно указала бутылка или прохожим, до которого у тебя нет дела. Я хотел стать для тебя ангелом. Ангелом, который не говорит. Ангелом, что плачется в подушку от неугасающей любви. Ангелом. Твоим ангелом-хранителем. Я обещаю сберечь тебя. Даже если никто не прочтёт тебе эту записку, накаляканную в четыре часа ночи, пожалуйста, просто знай, что я тебя очень любил и люблю до сих пор. Не знаю, какова будет твоя реакция на всю эту ерунду. Мне это уже не важно. Мне больше ничего не важно и ничего не нужно, кроме тебя. Если тебе читают это, значит ты уже знаешь. Знаешь, что я всегда буду рядом…»

***

- «… что я всегда защищу тебя. Знаешь, что я просто люблю тебя. Прости меня, Накахара Чуя. Прости…» - Это всё? – спросил парень, сидя на стуле в актовом зале и глядя в, только ему известную, неизвестность. - Да, Накахара-сан, это всё – тёмноволосый парень с осветлёнными кончиками волос аккуратно сложив письмо и положив его на стол, медленно продвинулся в сторону двери. - Акутагава – чуть ли не выкрикнул сидящий – как, ты говоришь, звали того паренька. - Осаму, Дазай Осаму – поспешно ответил уходящий парень. - Осаму, значит… - задумался Чуя, приложив палец к подбородку – Рюноске, можешь быть свободен. Акутагава удалился из зала, оставив рыжего тет-а-тет с самим собой. - Осаму Дазай, да? – прозвучало скорее утверждение, чем вопрос Поразмыслив ещё пару минут, не меняя позы, Чуя с усталым вздохом встал со стула и направился к выходу. - Мне совершено плевать на него и его чувства, но я всё же надеюсь, что на меня не повесят статью доведения до самоубийства – шёпотом произнеся это, парень лишь усмехнулся, поспешно выходя из актового зала – Осаму Дазай, значит? Осаму Дазай, значит? Осаму Дазай? Осаму? Существовал ли когда-то этот Осаму? Нет, для Чуи Накахары – нет. Конечно же, нет. Этот человек так и остался пустым местом для своего Ангела. Ангела? А существуют ли Ангелы? Если да, то могут ли они видеть и говорить? Умеют ли Ангелы видеть и говорить?