Ты так и не сказал, лжец

      — Не смей умирать! Эй, ты! — а в ответ тишина, мерзко скользящая по спине холодком, застрявшая в горле горьким комом потерянной надежды.       Чуя осоловело застыл, наблюдая за тем, как постепенно сходит на нет, исчезает, тускнеет тот самый блеск в глазах Дадзая, который заставлял его творить безумные вещи.       Накахара вдруг потянулся к его лицу, провёл пальцами по ещё тёплой коже, скрыв под застывшими веками стеклянный взгляд. Следом медленно отпустил воротник Дадзая, даже не помня, когда успел схватить, и опустил на землю его безжизненное тело. Упал рядом, облокотился на ладони, всё ещё не веря, не конца понимая и даже лелея где-то на границе сознания надежду, что это всего лишь розыгрыш, очередная игра в «смерть» такого знакомого Дадзая, ведь он часто… часто так делал.       Кожу обожгло влагой — самое яркое подтверждение того, что это не игра — это реальность. Слишком жестокая, бьющая жилкой в висках, давящая на затылок, заставляющая до боли сжимать зубы — так, что сводило скулы. Всего несколько капель, но с каждой секундой Чуя понимал, что сейчас разрыдается и не сможет остановиться. Будто мальчишка, которому сломали велосипед, и от обиды ему ничего не оставалось делать, как только плакать.       Да только сломанному велосипеду Чуя был бы рад как никогда сейчас.       Он перестал сдерживаться, сгребая землю в кулак, и закричал так пронзительно и надрывно, что даже сорвал голос до хрипоты. Слёзы градом текли по фарфоровым щекам, запачканным грязью, падали на землю, смешивались с кровью Дадзая и тянули за собой горечь с помесью осознания. Он вдруг схватил его за воротник снова и хорошенько встряхнул, при этом проговаривая вслух каждое слово с такой интонацией, как будто говорил не с мертвецом, а с человеком, который ловко притворился мёртвым:       — Дадзай, вставай! Вставай! Сейчас же! Время для шутки про мою шляпу!» — тут он осёкся, тон заледенел: — Кто будет меня останавливать? Кто ещё сможет меня остановить, кроме тебя…       Чуя притянул его к себе и прижал так, что хрустнули рёбра. У него или у Дадзая — уже не важно. С его лица капали слёзы, падали, казалось, ударяясь о землю с таким громким стуком, что звенело в ушах. Или звенело потому, что боль вырвалась наружу оглушительным криком, не в силах больше находиться внутри него. Он не знал, потому что не слышал. Больше не слышал стука его сердца.       Час или два прошло — Чуя потерялся во времени. Он всё ещё крепко прижимал его к груди. Окровавленные руки не желали отпускать столь драгоценное сокровище в объятья смерти. Он больше не рыдал, не плакал, не надрывался в бессмысленных криках, пытаясь дозваться его, будто Дадзай мог услышать их с того света. Нет, он просто молчал и прижимал его всё сильнее, будто боялся потерять.       Прошло ещё пару часов, прежде чем Чуя пришёл в себя. Он обнаружил себя сидящим на земле, зарывшимся руками в волосы, и даже услышал обрывки собственных фраз, брошенных шёпотом:       — Придурок… бросил… оставил… Кто-нибудь… вспомнит обо мне? Кто-то, кроме тебя, стал бы обо мне вспоминать? — он говорил это сам себе, но как будто разговаривал с ним, отдаваясь воспоминаниям давно забытых лет. — Избить бы тебя сейчас, да так, чтобы даже Мори не узнал в тебе Дадзая, а потом бросить в переулке, как ты меня когда-то, как не нужную вещь, — Чуя ещё что-то бормотал себе под нос, какие-то фразочки, которые давно хотел сказать ему, но так и не сказал. Так и не успел. Он поднялся на ноги, тяжело вздохнул. Бросив взгляд на мёртвое тело, лежащее на земле, Чуя взял его на руки и, подбросив в воздухе, чтобы удобнее было нести, вдруг усмехнулся. Вглядевшись в осунувшееся лицо Дадзая, мирно покоящегося на его плече, Чуя на миг представил, как было бы здорово, если бы он как в тот раз, резко открыл глаза и сказал: «Привет, Чуя! Ну, как тебе мой новый способ самоубийства?»       «Кого мне теперь нена…?»       Накахара шёл вперед, трепетно держа в руках безжизненное тело… друга. Этого он всегда и боялся — назвать его однажды другом, ведь тогда это означало бы, что он что-то для него значит. Но тот самый вопрос, на который он так и не смог получить ответ, слетел с губ тихим шепотом:       — С кем мне теперь пить виски, а, скажи?       Голосовое сообщение от 11.04.2024г.       [Эй, Чуя, не знаю, что ты там себе на придумывал, но давай так – если выиграешь у меня в шахматы, так и быть, расскажу, где спрятал твою дурацкую шляпу].       — Ты так и не сказал, лжец.