Мой сосед придурок.

С какого именно момента все полетело к чертям в их общении — не мог сказать никто. Ни Куроо, который то и дело пытался выцепить Кенму, который на удивление легко ускользал. Ни Бокуто, который видя состояние лучшего друга, помогал искать Кенму, прячущегося с проворностью бурундука. И лишь Акааши, проснувшийся на следующее утро после разговора с ректором, был уверен — все посыпалось в тот же день. Потому что когда Акааши открыл глаза, комната была пуста, лишь солнечный свет заливал подоконник сладким теплом. Заправленная кровать с осуждением стояла напротив, и это было первым звоночком нехорошего предчувствия, разлившегося в груди. Сам же Кенма с того дня всячески избегал любой встречи, и лишь видя вдалеке знакомые волосы или силуэт, мчался прочь. Туда, где его еще никто, на удивление, не нашел — на крышу склада. Это место он облюбовал для свободного времяпровождения, устремляясь туда в свободную минуту. Там было все — тишина, покой и свобода. Есть время подумать о случившемся. Иногда компанию ему составлял Шое, который специально для этого просыпался задолго до рассвета. И сколько бы Кенма не ругал его — лишь отмахивался, продолжая развлекать беседами и спрашивая точно ли он пообедал. Объяснил он все тем, что раз уж он не приедет, то хотя бы будет рядом подобным образом. В такие моменты он сильнее всего понимал, что Хината из той породы людей, что напрочь лишены эгоизма. Да и в любом случае — Кенма был ему премного благодарен. Он, как и любой другой, нуждался в поддержке, а Хината был именно тем человеком, который готов в лепешку расшибиться, лишь бы помочь. Долгие часы наедине с собой не могли дать толкового ответа на смысл всего происходящего. Да и сам Кенма старался не думать, дабы не искушать себя. Он не знал, был ли его поступок правильным, и боль в груди лишь заставляла усомниться в собственном решении, но успокаивала мысль о том, что подобным образом он отгораживает ребят от неприятностей, которые прилипчивым комаром следуют за ним. Поэтому Кенма снизил общение с окружающими до минимума, держался обособленно, мало выходил из комнаты и либо играл в приставку, либо слушал музыку. И в какой-то момент в комнате воцарилась напряженная тишина, которую уже никто не пытался разрушить. Кейджи лишь вздыхал и качал головой, видя как Кенма закрывается. Сделать он ничего не мог. Потому что сколько бы Акааши не спрашивал, в ответ получал лишь односложные ответы и тихий, полный безразличия голос. А в Университете он теперь сидел за первой партой, по соседству с Нанами, в задумчивости крутя карандаш во время лекции, полностью погруженный в свои мысли. Он был словно вовсе не тут. Вроде вот — протяни руку, и коснешься тонкой руки, но весь его вид говорил о том, что мысли его далеко. За пределами аудитории, а может, и самой Японии. Для Куроо все началось с полного непонимания. После первой пары он спешил на второй этаж, громко топая кедами, лавируя среди студентов — хотел поскорее узнать как Куколка себя чувствует. Сегодня утром было особенно шумно. Отовсюду слышался смех и перешептывания. Не каждый день устраивали столь грандиозные вечеринки, заканчивающиеся дракой и последующим исключением какого-то парня. Вместе с Куроо в класс ввалилась остальная параллель, увеличивая шум, который и так царил в аудитории. Все здоровались, делились новостями, смеялись и шутили. Вот только с лица Тецуро улыбка слетела, стоило заметить пустое место рядом с Акааши. Кейджи на его взгляд лишь дернул плечом, взглядом указывая на первые парты. Светлая макушка сидела рядом с Нанами, сосредоточенно кликая на кнопки PSP. В легкой растерянности он двинулся к ним, упрямо отмахиваясь от назойливого голоска, бьющегося о черепушку. Может у них была контрольная, и учитель просто рассадил студентов. Полный надежды что ничего страшного не случилось, он присел на край парты под возмущенный вопль старосты. — Решил сменить дислокацию? Кенма лишь кивнул, не поднимая головы. Голос Куроо всегда действовал на него как разряд дефибриллятора, и стоило больших усилий, чтобы не вскинуть голову, едва заслышав эти бархатные нотки. Но четко осознавая, что если сейчас посмотрит в испытующие янтарные глаза, то весь план по избеганию покатится к чертям, он продолжал смотреть на экран. Да и велика вероятность того, что встреться он с ним глазами — выбежит из класса, не сумев сдержать своих эмоций. А этого он точно не хотел. Воспроизводя в голове текст любимой песни, как верный способ успокоится, продолжал следить за жизненным показателем персонажа, даже не рискуя скосить взгляд на крепкое бедро в темных джинсах. Куроо, которого это явно не устроило, склонился еще ниже, намереваясь что-то сказать, но был прерван Нанами, которая предупреждающе покачала головой: — Не сейчас. Недосказанность и закипающий гнев, сгущающийся как смородиновый джем, рассеял Бокуто, бесшумно возникший рядом, и легонько потянувший Тецуро за рукав: — Пойдем-ка. Куроо, стоило им отойти, вырвал свою руку из хватки. — Я вот понять не могу, с чего это ты так бесишься? — зло откинув сумку на ближайший стул, освобождая место ничего не понимающему Котаро, Акааши уставился на белого как мел Тецуро. — Завались, — тот с размаху упал на стул и закинул длинные ноги в черных кедах на парту. — С какой стороны ни глянь, пострадавшая сторона — Кенма, и ты должен это понимать. Куроо шумно вздохнул, играя желваками: — Именно потому что Кенме больно, мне хреново. — А ты не пытался понять в чем дело? Куроо наклонил голову, глядя в ярко-синие глаза приподняв брови. — Что ты имеешь в виду? — Кенма чувствует себя виноватым, — спокойным тоном, будто разъясняя ребенку, сказал Кейджи, приглаживая загнутый краешек тетради. — Ему стыдно, что он постоянно втягивает вас в неприятности. — С чего бы это? — недовольно ухнул Котаро, нахмурив брови. — Сами подумайте — все последние неприятности, в которые вы попадали, были так или иначе связаны с Кенмой. И я, если честно, не удивлен, что он это понял раньше вас. Вот только он не учел одного — вы и без него найдете проблемы. Бокуто и Куроо синхронно переглянулись и закатили глаза, но тут же посерьезнели. Тецуро спросил, чуть наклоняясь к другу. Пугающая бледность медленно сходила: — Так ты считаешь дело в этом? — А в чем же еще? — протянул Акааши, откидываясь на спинку стула. Всю пару Куроо сверлил взглядом затылок Кенмы, сидящего впереди. Сидеть за партой одному было непривычно. В мыслях всплывали моменты с занятий, когда Кенма смущенно подсовывал ему свою тетрадь, видя что Тецуро не успевает. И как он покраснев, сбивчиво бубнил благодарности, когда Куроо на свободной паре объяснял ему ту или иную тему по химии. Как парень заправлял длинные пряди за уши, чтобы не мешались. Сейчас, глядя на пустующий стул, в груди появилось тянущее чувство. Стало до жути не по себе. Переживания прервал Бокуто, повернувшийся к нему: — Может попробуем позвать его в столовку? Что думаете? Акааши лишь многозначительно хмыкнул, не отрываясь от записи: — Ну попробуйте, но больше чем уверен — он откажется. Куроо тяжело вздохнул. Попытка, как говорится, не пытка. Отбивая незамысловатый ритм пяткой по полу, и глядя на преподавателя, что-то чертящего на доске, он то и дело кидал взгляд на часы, которые будто совсем не двигались. Сломались что ли? Но вот стрелка приблизилась к двенадцати, и долгожданный звон огласил здание. Котаро с Тецуро тут же вскочили со своих мест, не слушая бубнеж учителя о домашней работе. Притормозив у парты Нанами, которая напугалась их резкого появления, они склонились к вздрогнувшему Кенме. — Хэй хэй хэй. Пойдем в столовку? — размахивая руками, заголосил воодушевленный Бокуто. Отрицательное покачивание головы со стороны Козуме обоих выбило из колеи. Он сидел, сканируя взглядом свежий конспект, и словно совсем их не замечал. Подошедший Кейджи подхватил парней под руки, поведя их в сторону выхода, тяжело вздыхая. Глядя на такого Кенму, Нанами сама поникла, но с расспросами приставать не спешила. Такому тихому парню требовалось много времени чтобы все осмыслить. Переварить последние события. Весь остаток дня прошел в том же режиме. Парни предпринимали различные попытки разговорить Кенму, но тот упрямо их игнорировал, всячески уходя от ответа. Акааши лишь вздыхал, качая головой. Как только прозвеневший звонок оповестил об окончании учебного дня, Кенму как ветром сдуло. Никто не видел куда тот ушел. Из-за этого Тецуро, подошедший к их аудитории в надежде на шанс поговорить, разозлился еще больше. Не слушая попыток Бокуто привести его в чувства, он самый первый ушел из Универа, пока Котаро остался ждать Акааши. За Университетом было тихо, лишь мягкое «чив-чив» сверчков тревожило сочную траву. Тецуро сидел на парапете, бессмысленно созерцая бескрайнее небо, то и дело выдыхая облачка табачного смога. Он уже сбился со счета выкуренных сигарет, а пачка, еще с утра бывшая полной, предательски опустела. Но мысль, что стоило бы дойти до магазина за новой, так и потонула в других — более важных. Голову занимал лишь Кенма, и его поведение. Какого вообще черта происходит? Что за догонялки и игнорирование? Что он такого сделал, чтобы Куколка резко начал его избегать? Их всех? Он винит его в произошедшем на вечеринке? Черт! Да, он сам знает что виноват! Но это игнорирование, не дающее и шанса на извинения, только больше бесит! Все это должно иметь какое-то объяснение, иначе какой толк Козуме избегать их? Но ответ так и не приходил на ум. Это злило еще больше. Тецуро и не помнил уже, когда последний раз так напрягался из-за кого-то. Но он упрямо не хотел оставлять все так, как есть. Его от слова совсем не устраивало случившееся. А он не был бы собой, если бы не попытался докопаться до истины. И все же.. Что именно заставило Кенму начать отдаляться? Куроо наоборот казалось, что парень стал им открываться, начал больше смеяться, и уже не так вздрагивал от любого прикосновения. А тут, словно снег на голову, происходит подобное. Куроо даже не знает с кем можно обсудить эту тему. Мысли Акааши по этому поводу пусть и звучат правдиво, но Тецуро не хочет в это верить. Неужели Кенму действительно так заботит то, что у них возникают проблемы? Да кого это вообще волнует? Тецуро никогда не считал плохим поступком вступиться за друзей — как раз таки наоборот, благодаря словам мамы в далеком детстве, считал это единственным верным решением. Тогда почему же Кенма так остро отреагировал? Может он хотел уйти из Университета? Козуме-сан ведь предлагала, но потом передумала. Дело в этом? Мысли сплелись в плотный клубок, не желая распутываться и выстраиваться в логическую цепочку. В задумчивости оттягивая колечко в губе, он чертыхнулся, взглянув на последнюю сигарету. Стлела. Нахмурившись, он отбросил бычок, поднимаясь. Определенно точно нужно что-то сделать. Но вот что — он не знал. С какой стороны нужно заходить, чтобы еще больше не оттолкнуть? Особенно такого человека как Куколка. *** Акааши откидывает учебник в сторону, вздыхая. Давно перевалило за полночь, а Кенма так и не вернулся. За окном сгущались неспокойные тени. Мокко свернулся на подушке хозяина пушистым комочком, то и дело поглядывая в сторону двери. Перед тем как уйти, Козуме явно заходил — об этом свидетельствовала наполненная до краев миска кота. Но куда он ушел — неизвестно. Когда вернется — тоже. И сказать честно — Акааши уже начал беспокоиться. Но это чувство беспомощности нельзя было разбить даже звонком — все равно не ответит, он уже пытался. В конце концов, Кенме сейчас тяжело, он это понимал, а значит нужно и время все обдумать. Написав ему о том, что ложиться спать, Акааши выключил свет, укладываясь в кровать. В полутьме тоскливо сверкнули глаза Мокко. Кейджи, не придумав ничего лучше, тихо произнес: — Все будет хорошо. — после чего закрыл глаза, тут же проваливаясь в неспокойный сон. Телефон завибрировал входящим сообщением когда он уже подходил к общежитию. Стоило ухватиться за холодную ручку, за спиной зажглись фонари. Он и не заметил что уже так поздно. Кое-как договорившись с, на удивление, понимающей комендантшей, он проскользнул в здание. Подсвечивая себе путь почти севшим мобильником, он долго рылся в кармане в поисках ключей, а после тихонько отпер дверь. Акааши мирно сопел на своей кровати, отвернувшись к стенке. Электронные часы неутешительно демонстрировали пол-первого ночи. В тишине раздалось тихое мяуканье, и Кенма опустился на колени перед приветствующим его Мокко. Тот ластился к его рукам, тихонько мурча. Через силу улыбнувшись, парень почесал его между ушей, после чего взял полотенце с одеждой. Сначала в душ. Также тихо вернувшись, он нырнул под одеяло, поглаживая улёгшегося под боком кота. Уставившись в темный потолок, он почувствовал новые волны апатии. Она, словно янтарь, медленно окутывала его сознание, постепенно становясь оковами. После занятий он сразу сбежал, лишь на прощание кивнув Нанами, которая с пониманием отнеслась к его состоянию, и даже поговорила с Аки, давая Кенме возможность занять место со знакомым человеком. И Кенма был ей крайне благодарен. Как и Аки, который без слов пересел на соседний ряд. Быстро добежав до магазина, минуя все места, где могла оказаться знакомая троица, он закупился колой, отправившись на облюбованное местечко. Сначала возникло желание позвонить Шое, поговорить с ним, но потом откуда-то появилась жуткая слабость. И все что ему оставалось — смотреть на сакуру, с которой медленно слетали завораживающие цветки, улетающие в даль с порывами ветра. И единственное, чего сейчас хотел Кенма — улететь куда-нибудь далеко вместе с ними. Улететь в неизвестность от окружающих его проблем. Хотя бы ненадолго. Банально отдохнуть, забыться. Но, черт бы побрал этот мир — он человек, которому подобное не дано. Тяжело вздохнув, он укладывается на бок, покрепче прижимая к себе Мокко, и закрывает глаза, с тяжестью на душе предвидя завтрашний день. С утра он встал не сразу. Дала о себе знать затянувшаяся прогулка. Но Мокко, настойчиво требующий еды, и тычущийся носом в его щеку, успешно сыграл роль будильника. Перекатившись на спину, Кенма увидел Акааши, который только вернулся из душа. Встретив его легким кивком, Кенма вылез из-под одеяла, и потирая глаза, насыпал Мокко корма. Тот, благодарно боднув головой руку, наконец затих, принявшись громко хрумкать угощение. Понаблюдав с улыбкой за ним пару минут, Козуме, захватив джинсы и одну из многочисленных толстовок, ушел в душ, зевая и сонно шаркая тапочками по коридору. Со всех сторон слышалось сонное копошение и тихие разговоры заспанных студентов. Общага медленно просыпалась. Ничего не изменилось. По приходу в аудиторию, Кенма вновь занимает место рядом с Нанами, которая встречает его приветливой улыбкой. А ему стоит огромных трудов улыбнутся в ответ. Несмотря на подавленное состояние, он внимательно относится к своему окружению, и все также тепло воспринимает Сасаки, которая явно не желает ему зла. Что делать с троицей парней, которые явно терроризируют его взглядами, он по прежнему не знал. Поэтому мог лишь сидеть, воткнув наушники в уши на перемене, а на парах внимательно слушать преподавателя, полностью сосредоточившись на записях. А Тецуро словно нарочно продолжал нервировать — приходил на каждой перемене и усаживался рядом с Акааши, сверля взглядом, пока неугомонный Бокуто носился по аудитории с Аки. И сколько бы на них не шикала Нанами, те не прекращали, поэтому когда Котаро в очередной раз громко заухал, она поднялась, громко произнеся: — Значит так, неугомонные вы придурки. Ты, — указав пальцем на Бокуто, — ты, — на Аки, — и ты, с ними за компанию — под прицел попал Тецуро — в коридор. И чтоб я вас больше не видела тут до конца перемены. Парни стушевались, а Куроо, возмущенный тем, что его приплели, собрался было возмутиться, но под гневным взглядом девушки сдулся. А вот Котаро явно был не согласен, поэтому уперев руки в боки, встал в нескольких метрах напротив нее. Девушка и бровью не повела. — Вот значит как… — с этими словами она подошла вплотную к Бокуто, который стоял, не двигаясь с места, и выжидающе смотрел на нее сверху вниз весело сверкая глазищами. Откуда-то раздалось: — Ой зря… Нанами резко схватила стоящую в углу швабру, молниеносным движением огрев ею парня по заднице. Тот взвизгнул, и вся его мужественность иссякла. Схватившись за мягкое место, он рванул между парт от разозлившейся девушки, крича и ухая время от времени. Аки, быстрее смекнувший что к чему, шмыгнул в коридор. Бокуто же, резво перепрыгнув через упавший стул, чуть ли не снося косяки, пулей вылетел из помещения что-то крича. Сасаки, явно довольная собой, воинственно взглянула через весь класс на Тецуро, который заметно побледнел и поднял руки ладонями вверх, пока вся аудитория задыхалась от смеха. — Понял, принял — ухожу. — Вот и молодец. После ухода парней в аудитории воцарилась тишина, прерываемая лишь хохотом ребят. Нанами, с видом победителя, подняла упавший стул, и поставив многострадальную швабру на законное место, устало опустилась рядом с Кенмой, который все еще пребывал в легком шоке от увиденного. Все же девушки — пугающие существа. После слов Нанами, парни больше не рискнули заходить во время перемен. Лишь заглядывали в аудиторию, отгораживаясь дверью как щитом, шепотом подзывая к себе вздыхающего Кейджи. Кенма провел остаток пар в раздумьях о том, чем же занять вечер. Сидеть в комнате не хотелось — скорее всего туда придут ребята, а пересекаться с ними он был не готов. Особенно после всех этих взглядов, которые бросал на него Куроо. Скорее всего опять придется сидеть на крыше. Поэтому после пар он медленно собирал свои вещи, и не менее медленно шел в сторону выхода, безразлично оглядывая снующих туда-сюда студентов, спешащих по своим делам. На помощь нежданно негаданно пришёл Джо. Парень поймал его на выходе из Универа и предложил вместе поиграть в приставку. Кенма хотел было отказаться, но представив что целый вечер вновь придётся сидеть одному и вязнуть в мыслях, поспешно кивнул. Как оказалось, на учебу Джо тоже ездил на машине, поэтому, всё ещё неуверенный в своём решении, он неловко двинулся за широкой спиной в сторону парковки. — Не переживай, я отвезу тебя обратно, как только ты захочешь. — Хорошо, — почему-то это пояснение заставило окончательно расслабиться. Да и Джо внушал доверие, которое раньше он испытывал разве что рядом с Хинатой. Кивнув самому себе, Кенма уверенно сел в красную мазду, не заметив как сжимающий кулаки Куроо провожает его взглядом, стоя на крыльце. Дорога, разбавленная легкой музыкой, не заняла много времени. Водил Джо прекрасно, и это спокойное движение почти убаюкивало. В задумчивости следя за руками, уверенно ведущими машину, Кенма и не заметил как они остановились. Дом Джо без кучи пьяных подростков казался ещё огромнее, чем он запомнил, но и не в пример комфортнее. Парень отпер дверь, пропуская гостя вперед. — Будешь лимонад? — идя следом спросил хозяин дома, пока Кенма неловко оглядывался. — Или поедим? — Я.. я не знаю. Джо хмыкнул и повёл парня на кухню, чтобы через пять минут поставить на стол тарелки с притягательно пахнущей лазаньей. Пока ели, Джо удалось немыслимое — разговорить закрытого от всего мира Кенму, который в силу расшатанного состояния, легко поделился последними новостями, и даже затронул тему собственной мечты. Парень перед ним кивал и то и дело улыбался, когда разговор сворачивал к какой-нибудь старинной игре. За разговорами, заливая закатными лучами гостиную, незаметно пришел вечер. В компании Джо Кенма не испытывал неловкости, которая иногда настигала его с общительной троицей. Те знали друг друга как облупленных, и иногда обсуждали темы, в которых он не особо шарил. А с этим парнем у Козуме, как оказалось, есть много общего, да и они, на удивление, с самого начала легко нашли общий язык. Когда Джо предложил заказать пиццу, Кенма не отрываясь от приставки, кивнул. Дожидаясь хозяина дома, он поставил игру на паузу, в задумчивости крутя в руках джойстик. Когда пицца приехала парни сели есть, в очередной раз поставив игру на паузу. Кенма, вытягивая из коробки сочный кусок, поинтересовался, во сколько приедут родители парня, на что тот лишь махнул рукой, сказав: — Об этом не беспокойся. Они обычно приезжают поздно, мы и не пересекаемся почти. Со смехом откладывая приставку, Кенма смотрит на Джо, который сидит скуксившись. — Я снова выиграл. — Как, блин, ты это делаешь?!! Ты колдун! Кенма снова смеется. Джо, бесспорно, был хорош в играх, но раз за разом проигрывал, дуясь как ребенок, что не могло не вызвать смех. Очередной раунд он окончил поражением, поэтому решил зажевать горе оставшейся пиццей. Пока Кенма медленно жевал оливку, Джо неожиданно произнес: — Не против если я сниму историю в Инстаграмм? Козуме секунду подумал и кивнул. Иногда он совершенно забывал обо всех этих социальных сетях, все больше чувствуя себя белой вороной. Джо взял смартфон и открыл соц.сеть. Кенма успел сесть лицом к огромной плазме, все еще держа в руках кусочек пиццы, и посмеиваясь слушал восклицания парня о том, что Кенма какой-то супер монстр, выигрывающий каждую катку. Оставалось лишь тихо хихикать в кулак от количества позитивных криков. Джо, как оказалось, мастер поднимать настроение. Весь остаток вечера они смотрели какой-то низкосортный ужастик, главный герой которого уж больно смахивал на пингвина, неловко улепётывая от монстра. А в общежитии в это время Куроо, решивший глянуть обновления инсты, во все глаза смотрел на историю Джо, в которой Кенма, весь такой домашний смеялся с его шуток. Челюсть крепко сжалась, а бездушный кусок металла полетел в стену, брызнув осколками экрана. *** Кенма и Джо просидели до самого утра. Оба так и не смогли уснуть, поэтому устроили киномарафон, то и дело ставя на паузу и обсуждая детали фильма. Поняв что стоит вернуться перед уроками в общежитие, дабы сменить тетради и захватить учебники, Кенма спросил, сможет ли Джо отвезти его сейчас. Тот активно закивал, хлопая по карманам в поисках ключей. На вопрос, точно ли это удобно, он лишь отмахнулся. — Загляну в гости к одногруппникам. Выйдя на улицу, Козуме подставил лицо свежим потокам ветра, вдыхая прохладный, бодрящий утренний воздух. Зябко ежась от резкого перепада температуры, оба парня сели в машину. По дороге до общаги болтали обо всем, что только приходило на ум, то и дело срываясь на смех. Давно Кенме не было так удивительно спокойно. Выйдя из машины, оба поприветствовали комендантшу, которая с любовным видом поливала растущие под окнами цветы. Она пожелала им доброго утра и вернулась к своему занятию, параллельно что-то напевая. В коридорах было достаточно тихо — почти все еще спали. Это было то редкое время, когда никто еще не проснулся, а самые стойкие гуляки ложились спать. Где-то тихо играла Lost Frequencies. Шумела вода. На лестнице ребята попрощались, и Кенма с неожиданной легкостью на душе пошел в сторону своей комнаты. Закрыв дверь, Кенма собирался было на цыпочках взять необходимые вещи, но развернувшись, подскочил от страха. Акааши не спал. Переведя дыхание, Козуме поздоровался, пока Кейджи виноватым тоном произнес: — Извини, не хотел тебя пугать. Но Кенма лишь махнул рукой — бывает. Быстро переодевшись в темную толстовку, он упал на кровать, поглаживая Мокко, который в приветствии потерся о его руки, довольно мяукнув. Акааши, глядя на это, мялся. Вчера вечером зашел чем-то жутко разозленный Тецуро, который попросил Кейджи написать, как только Кенма вернется. Вздохнув, он отправил короткое сообщение, тут же откладывая телефон в сторону. Хотелось что-то сказать. Но вот что именно? Через некоторое время в коридоре раздались торопливые шаги. Дверь резко распахнулась, и в проеме показался помятый Куроо. Кенма, с котом на руках, резко подскочил от неожиданности, но тут же напустил на себя безразличие, стараясь восстановить сбившееся дыхание. В комнате густело напряжение, выжигая кислород. Решив смыться пока не поздно, Кенма подошел к шкафу, чтобы взять полотенце, но был остановлен тяжелым взглядом. Куроо был просто в бешенстве. Он с глазами, в которых плескался первородный гнев, смотрел на Кенму, который испуганно вжался в стену. Акааши, увидев что сейчас рванет, подскочил с кровати: — Куроо… — ЗАТКНИСЬ! НЕ ДЕЛАЙ ВИД ЧТО НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ. НЕУЖЕЛИ ТЕБЯ НЕ ЗАДЕВАЕТ ТАКОЕ ОТНОШЕНИЕ?!!! Я ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ НОШУСЬ ПО ЕБАНОМУ УНИВЕРУ, В ПОПЫТКАХ ВЫЦЕПИТЬ ЕГО, ПОГОВОРИТЬ, А ОН, СЛОВНО НАПЛЕВАВ НА НАС — НА НАШИ ЧУВСТВА, УБЕГАЕТ НЕ ПОЙМИ КУДА, ИГНОРИРУЯ ЛЮБЫЕ ПОПЫТКИ СБЛИЖЕНИЯ! ЗАТО ТУСУЕТСЯ С ДЖО КАК НИ В ЧЕМ НЕ БЫВАЛО! КАК, БЛЯТЬ, Я ДОЛЖЕН РЕАГИРОВАТЬ НА ЭТО ДЕРЬМО?!! МОЖЕТ ОБЪЯСНИШЬСЯ?!! — перевел он взгляд на Кенму, в глазах которого стояли слезы. Акааши шагнул вперед и залепил другу смачную пощечину. Во взгляде и голосе — лед. — УГОМОНИСЬ! РАЗВЕЛ СПЕКТАКЛЬ НА РОВНОМ МЕСТЕ. ПРЕКРАТИ ВЕСТИ СЕБЯ ТАК!! ПОЙМИ УЖЕ, КАКОГО СЕЙЧАС КЕНМЕ!!! Куроо тряхнув головой, перевел взгляд на Кенму, который тихо плакал, вжавшись в поверхность, и чертыхнувшись, ударил в стену. Кулак впечатался в стену рядом с головой Козуме. Да так, что только зажившие костяшки лопнули, окрасив стену в алый. Кенма сполз по стене, прижимая колени к груди и срываясь на громкие рыдания. Кейджи без слов вытолкнул Тецуро за дверь, хлопнув дверью так, что та чуть не слетела с петель. Вот же идиот! Вздохнув, он присел перед плачущим парнем на корточки, разглядывая его подрагивающее тело. Подхватив того под колени, он перенес его на свою кровать, заботливо накидывая одеяло на спину и прижимая к себе. Тот, на удивление, прижался к нему, вцепившись в футболку. Сейчас Кенма выглядел еще более маленьким и хрупким. Акааши молчал, давая другу время выплеснуть эмоции, и лишь тихо поглаживал спину, показывая что он рядом, меланхолично ощущая намокающую от слез футболку. А Кенма не мог успокоиться. Рыдания сковывали горло, и он рывками вдыхал воздух, цепляясь за спину Акааши, которому сейчас был благодарен. Пожалуй, Кейджи был единственным из этой троицы, кто понимал его. Но эти мысли сейчас не имели значения. Для Козуме сейчас была важнее произошедшая ситуация. Ему было больно. Душевно. Он был в полном смятении. Хотелось просто взять и бросить все. Уехать домой — к маме. Она обнимет, выслушает и утешит. Или хотя бы созвониться с Шое. Тот точно подберет такие нужные сейчас слова поддержки. Подскажет как быть. Сердце сковывала вина. Он даже не подумал, что своим поведением доведет Куроо до такого. Но и Куроо мог понять его! Неужели он не понимает? Из глубин памяти вдруг выплыло лицо Шое, окрашенное предрассветными лучами: «— Чтобы понимать друг друга, нужно общаться.» Из пучины апатии медленно, словно монстр, на поверхность вынырнуло чувство одиночества. Такое сильное, что ощущалось ненастоящим. От этого рыдания выплеснулись с еще большей силой. Но прозвучавший над самым ухом тихий голос заставил прислушаться: — Кенма… Послушаешь меня? Сил хватило лишь на кивок в плечо Акааши. Тот вздохнул и прочистил горло. — Знаешь, когда-то я тоже был таким. Закрытым, даже пугливым. Я боялся людей. И пусть все было не так плачевно, как у тебя, понять могу. И тот поток чувств, что ты испытываешь, и твои мысли. Но пойми одно — если ты сейчас сбежишь, лучше не станет никому. Мы все, как бы странно это не звучало, прикипели к тебе всем сердцем. Куроо тоже можно понять. Он всегда, сколько я его знаю, был взбаломошным. Больше чем уверен, все то, что случилось минутами ранее, — от напоминания Кенма всхлипнул, — было лишь выплеском эмоций. Он выплескивает их подобным образом, и этого не изменить. На самом деле он не желает тебе зла — будь уверен в этом. Иначе какой толк от того, что было до этого? Это все было не спектаклем, в котором ты был марионеткой. Прямо сейчас он уже жалеет о том, что натворил. Слушая такой спокойный голос, Кенма не знал что делать. Казалось что он поступает правильно, изолируя друзей от себя, но вот об их чувствах не подумал. Хотел как лучше, а в итоге выставил себя тем еще эгоистом. Акааши прав, как и Шое — побег это не выход. И от осознания этого захотелось вновь заплакать. Но он взял себя в руки и глубоко вздохнул. Сейчас слезы ему не помогут. Но и что делать он понятия не имел. Как теперь подступиться к Куроо? И захочет ли он с ним разговаривать? После всего что произошло? Словно прочитав его мысли, Акааши произнес все тем же тихим, успокаивающим голосом: — Дай ему остынуть. Мягко отстранив несопротивляющегося Кенму, он отошел к столу. Под взглядом, полным непонимания, он взял его ноутбук, и открыв, зашел в скайп. Первым в списке был Шое. Тапнув по кнопке вызова, он поставил ноутбук на колени все еще недоуменного Козуме. — Мне нужно отойти. А это тот, кто действительно нужен тебе сейчас. Ответ не заставил себя ждать — Кенма даже не успел ладошками стереть слезы с щек. В окошке появилась ничуть не заспанная мордашка Шое. Его радостная улыбка тут же сменилась на обеспокоенное выражение лица, и Кенма ощутил укол совести. Снова он будет нагружать друга проблемами. Но резкий звоночек в голове заставил изменить ход мыслей. Шое не раз говорил что все в полном порядке, и что он может обращаться когда душе угодно. Акааши, удовлетворенный своим решением, кивнул сам себе и вышел из комнаты, слегка прихрамывая. Поврежденная конечность все еще отдавала болью. Кенма обнял себя руками, плотнее закутываясь в чужое одеяло, вздохнув. Шое терпеливо ждал, пока друг соберется. Пару раз глубоко вздохнув, Козуме наконец заговорил. *** Словно сговорившись, никто в тот день не пошел на занятия. Кенма так и сидел в комнате, слушая рассказы Шое о команде, который после разговора пытался всячески его отвлечь. Но Кенма почти не слушал того, что говорит друг. Все его мысли были заняты размышлениями по поводу того, что он услышал от Хинаты. — Кенма, я не хочу тебя обидеть, но пойми наконец, что это те люди, которые желают тебе добра. И пускай ты поступил подобным образом — ты сделал это не специально, и я думаю они тоже это осознают. Ведь ты крайне необщительный человек, и это общение тебе тяжело дается. Но все познается методом проб и ошибок. Если уж на то пошло, Куроо тоже виноват. Ведь он знает твою проблему, знает как тебе тяжело дается выходить из зоны своего комфорта, поэтому он явно мог обойтись помягче. Так что не взваливай все на свои плечи. Ты не должен один страдать. Хотя исходя из того, что ты мне о нем рассказывал — он достаточно взрывной парень, а таким свойственно время от времени выплескивать эмоции. Он мне даже в этом плане напоминает Кагеяму. Иногда наступает такой момент, когда накопленные эмоции выплескиваются подобным образом из-за многочисленных окружающих нас факторов. Просто все люди по разному дают им выход. Кто-то через слезы, кто-то через крик, а кто-то просто молчит, слушая тишину, но их всех объединяет то, что таким образом они выпускают пар. Единственный минус людей, которые делают это через крик — иногда под раздачу могут попасть люди, которые совсем этого не заслуживают. Вспомни Кагеяму — по первости мы были как кошка с собакой, ведь он постоянно кричал, срывался. Но со временем, и он научился сдерживать свои эмоции ради меня. Уверен, Куроо поймет свою ошибку, и в будущем это будет для него уроком — как не стоит себя вести. По крайней мере с тобой, остальных мы пока затрагивать не будем. Но возвращаясь к нашей теме — ребят тоже можно понять. Я думаю мне бы тоже стало немного обидно, если бы я всей душой болел за человека, а он нежданно негаданно резко бы начал отдаляться. Для них это стало ударом — они начали думать, что не оказывают нужной поддержки. Это плохо сказывается на их отношении к самим себе. Но повторюсь — не вини себя. Ты, несмотря на свой возраст, редко заводишь новые знакомства, а совершать ошибки свойственно каждому. Мы учимся дружить всю жизнь, а у тебя, вследствие средней школы, не было такой возможности, поэтому сейчас тебе вдвойне тяжелее. И я думаю, твои друзья рано или поздно это поймут. Уже начинают понимать. Тебе просто стоит дать им шанс. Кто-кто, а они этого заслужили. Просто поговори с ними. Эти слова Кенма прокручивал у себя в голове, и все больше убеждался в том, что Шое просто замечательный друг. Кенме очень повезло, что они познакомились, потому-то сейчас ему было бы вдвойне тяжелее справиться с происходящим в одиночку. Кто бы знал как он благодарен. Хината прав. После разговора Кенма осознавал это в полной мере, и не собирался просто так отступать. Но вставал следущий вопрос — что делать? Акааши посоветовал дать Тецуро остыть. Сколько времени это займет? А что если на тот момент, когда он остынет, к нему придет осознание того, что Кенма тот человек, на которого он напрасно тратит свои нервы? От этого на душе заскребли кошки. Но он все равно извинится. Обязан, после всего что ребята для него сделали. *** Зайдя в комнату после бесцельного разглядывания стен и пяти выкуренных сигарет, Куроо громко хлопнул дверью, заставив развалившихся на кровати Бокуто и Акааши подскочить. — Ты чего? — Бро, не трогай меня немного. Мне надо остыть. Брови Котаро недоуменно съехались вместе, и он взглянул на Акааши. Тот не стал жалеть Куроо, поэтому прошипел: — Сам виноват. Тот лишь одарил его взглядом из-под бровей. — И не надо так на меня смотреть. Сам ведь понимаешь — накосячил. Бокуто все больше хмурился: — Да что, блять, произошло?! Кейджи даже не повернулся, вызывая недовольный ух, продолжая сверлить Тецуро взглядом: — Кенма и сам осознает всю ситуацию, а ты своими криками лишь усугубил все. Котаро, издав полу-ух, повернулся к Тецуро: — Ты накричал на Куколку? Тебе щас врезать, или попозже? Олень. — подскакивая и отвешивая смачную затрещину, заголосил Совун, но тут же сдулся под предупреждающим взглядом Акааши, в глазах которого читалось: «Устроите драку — УБЬЮ.» Тецуро замер. На душе стало еще тяжелее. Сев на свою кровать, он уперся головой в сложенные на коленях руки и просипел: — Что мне делать? Неожиданно Бокуто сказал: — Знаю! Куроо ожидал чего угодно, кроме того, что севший обратно Бокуто, поднося телефон к уху, елейным голосом произнесет: — Маааааам… *** Стоило завершить звонок, женщина устало потерла переносицу, переводя красноречивый взгляд на мужа, в котором так и читалось — как мы могли воспитать Это? Тот лишь хмыкнул, пожав плечами. За окном зрел туман, молочным покровом укутывая мегаполис. Пару минут посмотрев на переливы разноцветных огней вечно не спящего мегаполиса, Бокуто-сан издала очередной вздох. Пока она думала, муж успел скрыться на кухне и теперь весело гремел чашками, заваривая чай с мелиссой. Кивнув самой себе, женщина нашла среди контактов нужный и принялась ждать ответа. Мгновение, и в трубке слышится мягкий голос. Бокуто-сан улыбается: — Козуме-сан, дорогая, здравствуй… *** Кенма вздрогнул от неожиданно зазвонившего телефона. Разговор с Шое он завершил буквально несколько минут назад, и сейчас лежал на кровати Акааши, уставившись в потолок. Взглянув на дисплей, он сел. Мама. — Да? — Солнце, привет, как ты? Кенма прочистил горло. — Могло быть и лучше. С той стороны раздался вздох: — Не сомневаюсь. Что у вас произошло? Кенма выпучил глаза: — Откуда ты… — Неважно. Давай, я слушаю. Прикрыв глаза, он в вкратце пересказал последние события, в том числе и то, что сказал ему Шое. Мама не перебивала, лишь изредка цокала, особенно громко на том моменте, когда он описывал ссору с Куроо. Когда он завершил, женщина выждала паузу, а потом заговорила: — Дорогой, в этой ситуации я полностью солидарна с Хинатой-куном. И Куроо, и тебя можно понять. Так сложились обстоятельства. Тебе действительно стоит держаться за них всех. Я попросила Куроо-куна присматривать за тобой, и ни разу не пожалела о своем выборе. Каким бы проказником он не казался, он отличный парень, как и Бокуто с Акааши. Они, несмотря на то, что кардинально отличаются от тебя, благосклонны к тебе. И это стоит учитывать. Да и я видела как ты держишься в их компании. Они горой за тебя стоят. Цени это, солнце. Кенма молча, как и в разговоре с Шое, слушал, и вникал в каждое слово. Мнения этих двух людей всегда были у него в приоритете, и что самое главное, они почти всегда одинаково мыслили в вопросах, касающихся его отношений с окружающими. Какой же он дурак, что сразу не поговорил с ними. — Спасибо, мам. Правда спасибо. Ты мне очень помогла. — Не благодари, дорогой. — Кенма не видел ее лица, но был уверен, что она сейчас улыбалась. — Я рада что могу оказать тебе поддержку в такой ситуации. Люблю тебя. — И я тебя. — Удачи. Буду ждать новостей. — Хорошо. Отключившись, парень встал. Вся эта ситуация сильно истощила его. Но теперь он точно знал что нужно делать. Осталось только понять, с какой стороны подойти, чтобы не сделать хуже. *** Когда гомон в коридоре окончательно стих, вернулся Акааши. Довольно помятый, с припухшими от поцелуев губами. Под его испытующим взглядом Кенме стало неловко. — Спасибо тебе большое за поддержку. Кейджи улыбнулся, мягко потрепав его по волосам. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, присаживаясь на кровать. Кенма, по прежнему закутанный в одеяло, подумал и твердо произнес: — Уже гораздо лучше. — он немного замялся, — Ты не знаешь где Куроо? — Нет. Он свалил из комнаты. И не успел он разочарованно выдохнуть, раздался стук. В комнату ввалился по прежнему мрачный Куроо. Кенма, бросив на него испуганный взгляд, зарылся в одеяло по самый нос. Кажется принести извинения будет сложнее чем он думал. Тецуро хмуро посмотрел на Кейджи: — Акааши, можешь выйти? Нам надо поговорить, — кивок в сторону Кенмы, — наедине. Акааши мрачно просканировал его взглядом, оценивая степень ярости, курсирующей по венам, и неохотно кивнул, уловив что той заметно поубавилось. Кенма от такого заявления встрепенулся, напрягаясь и роняя одеяло. Но стоило двери закрыться за спиной Акааши, Куроо вздохнул, и шагнув вперёд, присел у его кровати, проникновенно заглядывая в глаза. Повисла тишина — Тецуро собирался с мыслями, после чего тихо заговорил: — Пожалуйста, прости меня. Я.. был зол, но не хотел срываться на тебе. Мне с детства тяжело бороться с приступами агрессии. Я даже состоял на учёте, — Куроо прикрыл глаза, зарываясь в волосы ладонью. — И я разозлился, что из-за какого-то ублюдка ты стал отдаляться от нас. А в итоге сам же оттолкнул тебя ещё больше. Прости меня, если сможешь. Кенма не мог выдавить и слова. Он представлял себе миллионы развилок будущего, которые последуют после его извинений. И одна была мрачнее другой. Поэтому сейчас, когда Тецуро сам пришел к нему, и не с чем-нибудь, а с извинениями, изо рта не могло вырваться ни слова. Он просто смотрел в эти янтарные глаза и чувствовал небывалую легкость, словно гора с плеч свалилась. Чувству страха и неуверенности в завтрашнем дне на смену пришел покой и умиротворение. А Куроо просто сидел перед ним, покорно ожидая ответа. — Как я могу держать обиду? Я виноват, я не должен был… Куроо рванул к нему, в едином порыве прижимая к себе, окончательно вырывая из уютного тепла одеяла. — Пусти, — задохнулся Кенма, застигнутый врасплох, вырываясь. Но Тецуро лишь крепче сжал объятия, притягивая ближе, горячо выдыхая в макушку. — Не пущу. Кенма возмущённо засопел, но широкие ладони прошлись по спине, нежно погладив, напрочь сбивая все протесты. Чувствуя Куроо каждой клеточкой своего тела, Кенма не мог не поддаться эмоциям. На губах сама собой зажглась улыбка, а легкие гоняли воздух полный его запаха. Было такое чувство, что руки Куроо, его близость, возвращали в сердце Кенмы разбитое доверие, искореняя давние страхи. Куроо, не ожидавший такого поворота, был в таком смятении, что выдал первое, что пришло в голову: — Погнали в столовку? Больше всего ему хотелось уложить голову на широкое плечо и закрыть глаза, но он действительно плохо ел в последнее время. Идея перекусить была не такой уж и плохой. — Сейчас? — все же спросил Кенма вскинув голову, почти сталкиваясь с ним губами — так близко было лицо Куроо. — У тебя есть предложение получше? Кенма не ответил. Дав себе миг на слабость, он ткнулся носом в ключицу, выдохнув: — Дай мне секунду. Прошло куда больше пары секунд, когда Козуме наконец поднял голову. Куроо смотрел на него с теплотой, глазами пробегаясь по его лицу, и Кенма почувствовал всю мягкость, с которой его разглядывали. Тут его глаза скользнули на одежду Кенмы, и тот покраснел, только сейчас осознав в какое положение сам себя поставил. Толстовка, в которой он сейчас сидел, принадлежала Тецуро. Та самая, которую он ему дал когда-то. Секунда молчания, в которую Куроо просто пялиться на предмет своего гардероба, который неожиданно правильно смотрелся на Кенме, прошибая позвоночник искрой тока. Медленно переведя взгляд на красное лицо сидящего напротив парня, он завис. Впрочем, как и Козуме. Завороженно уставившись в янтарные глаза Куроо, Кенма не сразу почувствовал руку в волосах, легонько надавливающую на затылок и притягивающую ближе. Он невольно подался вперед, зачарованный. Когда между лицами оставалось ничтожно маленькое расстояние, Кенма пораженно застыл. Он что, хочет его... Тут Тецуро подался вперед, мягко приникая к губам Кенмы, у которого от удивления все внутри оборвалась. Легкие словно сжались, не пропуская кислород и лишая возможности вдохнуть. Куроо же, не чувствуя отказа, мягко, слишком мягко, прижался ближе. Когда Козуме все же ожил, то щеки затопило румянцем. Появилась мысль убежать. Убежать и спрятаться, чтоб больше никогда не попадаться на глаза, и не испытывать всепоглощающего чувства смущения. Но ведь он тоже этого хочет. До дрожи в коленях и закушенной до крови губы. До бабочек в животе и тумана в голове. С первого взгляда и этого невозможного «Куколка». Поэтому, прикрыв глаза, он отвечает, забросив в тёмный угол все сомнения, и запуская пальцы в волосы Куроо, теряясь в ощущениях. Тот же, наконец почувствовав отдачу, осмелел, скользнул руками на тонкий торс, притягивая ближе, усаживая на колени. От теплоты, даже жара чужих губ, прижимающихся к его собственным, Козуме словно атрофировался от этого мира — тот просто перестал существовать. Неважно. Все неважно. Есть только «здесь» и «сейчас». Ощущение близости с тем, кто так нравится, и понимание того, что так нежен Тецуро только с ним, рассыпало во вселенной чувств искрящиеся звезды, которых никогда не достигнет черная дыра, потому что это только их вселенная, и управляют ей лишь двое. Осмелев, он прихватывает губами желанное колечко в чужой губе, тут же отпуская, и ощущая горячий полу-выдох на своих губах. Контрольным в голову для Куроо становится тихое: — Тецу... Тело прошибает током, заставляя стиснуть парня ещё сильнее, и просяще прикусить за нижнюю губу. Кенма приоткрывает губы, тут же ощущая чужой язык, скользнувший внутрь. Все это так ново, что конечности отказываются функционировать, наполняясь дрожью, сознание туманится и только крепкие руки что так крепко держат, прижимая к груди, напоминают о реальности. Стесняясь своей неопытности, он пытается отвечать, но Куроо, проявляя безоговорочное доминирование, целует жадно, словно дорвался, прикусывает губы и ловит тихие стоны, неконтролируемым потоком вырывающиеся из горла окончательно разомлевшего Кенмы. В голове все плывёт. Прямо как в тот день, когда вместо лимонада в стакане оказался экстази. Но если тогда он мечтал чтоб это прекратилось, сейчас он молился, чтобы это длилось вечно. Находясь в тёплых объятиях, и ощущая чужие губы на своих, он мог лишь растечься лужицей в чужих руках, заторможенно отвечая. Эти руки давно стали для Кенмы домом. Стоило лишиться возможности чувствовать их, чтобы понять как же сильно он по ним скучал. В мире просто не существовало более нежных и надежных объятий. *** За дверью в кулак пищал Бокуто, под искрящийся взгляд Акааши. Ну неужели эти дурачки наконец осознали и приняли свои чувства. Парни стукнулись кулаками, и тихо засмеялись. Уходя, Бокуто произнес: — Не помню чтоб Куроо извинялся. Акааши лишь улыбнулся: — Куколка. Все дело в нем.