Library Rendezvous

Восьмикурсник Гермес Грейнджер нахмурился, перечитывая в домашнем задании по Древним рунам ещё один пункт, который не имел абсолютно никакого смысла. Слепо похлопав верхнюю часть библиотечного стола, он мысленно снова прочитал предложение, на этот раз медленно, пытаясь переварить каждое руническое число на случай, если он что-то пропустил. Пока парень быстро просматривал свой учебник, он уже мог представить, как Гарри и Рон безумно тарахтят на заднем плане, в который раз указывая, как нелепо для него было вернуться в Хогвартс на восьмой курс, когда перед ними так любезно открылись двери Министерства. Оба лучших друга Гермеса решили заняться обучением мракоборцев, в то время как сам он решил, что хочет вернуться в Хогвартс, чтобы хотя бы сдать экзамены ЖАБА. Парни пытались уговорить его присоединиться к ним, но они знали, что как только Гермес Грейнджер задумал что-то, никто не сможет сделать ничего, чтобы это изменить. — Ага, — мягко воскликнул гриффиндорец, наконец поняв, в чём он ошибся, и тут же потянулся к своей красной чернильнице, всё ещё не отрывая взгляда от пергамента. Внезапно по его столу раздался громкий скрежет, и парень вздрогнул, сбив чернильницу. Нахмурившись, он стал наблюдать за тем, как красные чернила просачивались в щели на его столе, а потом пристально посмотрел на своего шумного посетителя. Ирис Малфой, всё ещё одетая в слизеринскую квиддичную мантию, встретила его мрачным взглядом. Её великолепные длинные светлые волосы были аккуратно заплетены в французскую косу, и на мгновение Гермес уставился на девушку. Ирис всегда распускала волосы, которые доходили почти до поясницы, так что это было приятным изменением. — Привет, — дружелюбно поприветствовал парень, преодолев первоначальное раздражение, а затем схватил со стола свою волшебную палочку и убрал весь беспорядок. Красные чернила вернулись в чернильницу и стали как новые. — Тебя не было на матче по квиддичу, — многозначительно прорычала Ирис. Гермес приподнял бровь, наблюдая за гневом слизеринки. – Я же сказал тебе, что вообще не планирую смотреть, — спокойно напомнил он, не обращая внимания на её взгляд. Мерлин, он был жертвой таких истерик последние несколько лет. По правде говоря, Гермес уже становился немного невосприимчивым к маленьким вспышкам девушки. Правда, в прошлом её ярость была такая же, но в последнее время… ну, она действительно выглядела немного очаровательно. Безмолвно улыбаясь про себя, парень знал, что она достойна того, чтобы её так описывали. Гермес однажды заметил, что слизеринка напоминала ему Живоглота. Капризный и раздражительный снаружи кот тут же успокаивался, стоило подарить ему знаменитые тёплые объятия Гермеса. Ирис Малфой не особенно любила, когда её сравнивали с уродливым полукниззлом парня, и всё же сходство было до глупости сверхъестественным. — Чему ты ухмыляешься? — рявкнула она, нахмурившись, глядя на выражение лица гриффиндорца. Улыбка пропала, и Гермес вздохнул. — Ирис, — сказал парень, и уголки его рта стали подёргиваться от того, как она напряглась, когда он использовал её имя. Конечно, до недавнего времени слизеринка всегда, всегда была для него Малфой. Но как он мог всё ещё называть её Малфой после всего, через что они прошли за последние несколько месяцев? — Я же говорил, что совсем не люблю квиддич. — Грейнджер, — заныла девушка, — перестань иногда быть таким заучкой и проникнись духом факультета. — Наблюдая за квиддичем? — спросил он, приподняв бровь. Существовали и другие методы демонстрации духа факультета, например, получение баллов за ответы на вопросы. Малфой бросила на него испепеляющий взгляд. — Гриффиндор даже не играл, — деловито заметил парень. — Тогда хотя бы поддержи Слизерин, меня, ради Морганы, – прорычала она в ответ. Гермес фыркнул. – Я уверен, что змеи убили бы меня своими взглядами, если бы я решил сесть рядом с ними и поболеть за свою тайную девушку, — небрежно ответил он. Однако его сердце забилось немного чаще, когда гриффиндорец подумал, есть ли у него уже разрешение считать её таковой. Конечно, после всего, что с ними случилось, он думал, что уже имеет право называть её так, но Гермес всегда делал это молча. Они никогда по-настоящему не затрагивали эту тему, зная, что какими бы ни были их отношения, они всё ещё были такими ошеломляющими. После войны, когда мир медленно восстанавливался, стараясь вернуть свою былую славу, которая была у него до эпохи Волан-де-Морта, у них, естественно, появились другие вещи, на которых нужно было сосредоточиться: Гермес собирался сдать свои экзамены ЖАБА, а Ирис стремилась доказать всему миру, что она была другой Малфой, лучшей Малфой. Но их отношения должны были состояться. Даже до того, как разразилась война, Гермес всегда знал, что между ними есть что-то. Их упрямая дружба освежала, даже воодушевляла, и Гермес задавался вопросом, могло ли быть что-то большое, если бы не разные сторон и чистота крови. Когда МакГонагалл сделала их старостами школы, это послужило как раз тем толчком, в котором они нуждались. Гриффиндорец вздохнул с облегчением, поняв, что Ирис не заметила его кратковременного промаха. — Ты всё ещё мог наблюдать и болеть за Когтевран, – проворчала она, скрестив руки на груди. В горле у парня пересохло от того, как грудь слизеринки дразняще приподнялась от её действий. Иногда он ненавидел мужской мозг. Это было совершенно несправедливо. — Я бы всё равно принёс книгу и полностью проигнорировал бы игру, — отметил Гермес, собравшись с мыслями. Ирис издала раздражённый звук. — Послушай, Малфой, — начал объяснять волшебник, а затем бросил взгляд на домашнее задание по Древним рунам и поморщился. Он планировал закончить его сегодня, но, конечно, конечно, Ирис Малфой всегда разрушала его планы. (Пример А: Он не должен был влюбляться в неё, но всё равно влюбился. Проклятье. Пример Б: Он должен был начать домашнее задание по зельям после Древних рун, но она выбрала именно этот момент, чтобы устроить истерику только потому, что он не смотрел её игру. Проклятье, чёрт возьми.) — Ты знаешь, что я боюсь летать, — продолжил парень, не отрывая глаз медового цвета от её бушующего взгляда. — Хотя я и сижу на трибунах, меня всё равно тошнит, когда я наблюдаю за летающими по небу точками. Не помогает и то, что моя девушка решила стать чёртовым ловцом слизеринской команды по квиддичу. Мысль о том, как ты безжалостно приближаешься к небу, меня не устраивает. Он использовал слово на букву "д". Опять. Ему бы хотелось, чтобы Ирис всё ещё не заметила этого. — Что ж, твоя девушка, — мягко ответила она, — всё равно хотела бы, чтобы её парень поддерживал её, даже спрятав нос за дурацкой книгой, или сидя с когтевранцами, или... или... по крайней мере, просто... — Ирис вздохнула и нахмурилась, глядя на стол: — Я была бы очень счастлива, если бы ты был там. Глаза Гермеса неуклонно расширялись от её маленького заявления, нисколько не упуская из виду того, что она назвала его своим "парнем". Что ж. Щёки гриффиндорца покраснели, и он стал гадать, собираются ли они наконец обсудить эту конкретную тему своих отношений. — Прекрати так на меня смотреть, Грейнджер, — резко сказала Ирис, и её серые глаза сверкали раздражением и смущением. — Ты выглядишь как чёртов придурок. — Точно, – ответил Гермес, желая, чтобы его сердце замедлило ход. Широко ухмыльнувшись, потому что как ещё он должен был реагировать на это, волшебник потянулся и взял девушку за руку. Ирис слегка подпрыгнула от его откровенно публичной демонстрации привязанности и украдкой огляделась. — Этот стол — один из самых укромных в этой библиотеке, — заверил он. — Ты бы знала это, если бы больше занималась здесь. — В отличие от тебя, — начала она. — Я не заучка. — Конечно, — фыркнул парень, вспоминая все случаи, когда он ловил блондинку, перелистывающую тома книг в их общей гостиной старост школы. Ирис как-то заметила, что имидж глупцов совершенно не подходит Малфоям. Гермес всегда уговаривал её учиться с ним, но слизеринка наотрез отказывалась, обвиняя его в том, что тогда станет больше похожей на Грейнджера, если будет следовать за ним повсюду, куда бы он ни пошёл. Нежно улыбаясь ведьме, которая причудливо захватила его сердце, волшебник продолжил: — Извини, любимая, – сказал он, проводя большим пальцем по её костяшкам. – Я бы попробовал посмотреть в следующий раз, но никаких обещаний. Она начала смягчаться, и Гермес старался не улыбаться. — Я бы стала заниматься с тобой в библиотеке, если бы ты ходил на мои матчи, — начала торговаться девушка. Когда Гермес приподнял бровь, Ирис высокомерно приподняла заострённый подбородок и продолжила: — Только один раз. Я бы предпочла не становиться похожей на Грейнджера и превращаться в заучку, — она поморщилась. – А то глазом моргнуть не успеешь, а я уже буду обнимать всех, кто в этом нуждается. Гриффиндорец от души рассмеялся. — А вот это я бы хотел увидеть, — дерзко ответил он с широкой улыбкой. К его удивлению, Ирис не откусила ему голову за этот комментарий. Вместо этого эта блондинка положила подбородок на ладонь и игриво ухмыльнулась. — Знаешь, — начала она, опуская глаза и красиво хлопая ресницами, — может, я бы хотела получить одно из твоих "больших, тёплых объятий". Глаза Гермеса расширились, и прежде, чем он успел выдавить ответ, Малфой уже встала со стула и закинула ногу ему на колени, и волшебник застыл, приобретая ярко-красный оттенок. Его тело начало реагировать на её близость, и перед глазами парня стали вспыхивать мысли об их интимных моментах в общей гостиной старост школы, в каком-то чулане для мётел и заброшенных классах. Надо признать, он действительно представлял, как они занимаются какими-то… э-э-э, неакадемическими вещами в библиотеке, когда книги беспорядочно разбросаны по полу, а Ирис лежит на столе и выглядит так… так… – Точно, — сказал гриффиндорец, пытаясь отогнать свои нелепые фантазии. Гермес Грейнджер был рационально мыслящим и очень умным молодым человеком. Он не поддавался своим основным побуждениям, в отличие от других парней его возраста. Он думал не членом, поэтому его всё-таки провозгласили ярчайшим волшебником своего поколения. Но, конечно, как уже говорилось ранее, Ирис Малфой всё испортила. — М-мы в библиотеке, — неубедительно заметил Гермес, проясняя голос. Ирис ухмыльнулась, как настоящий Малфой. Грейнджер всегда думал, что это выражение её лица было очень раздражающим, но, Мерлин, помоги ему, Мерлин, теперь от её ухмылки кружилась голова. — Как недавно заметил мой любимый заучка, — промурлыкала Ирис, наклоняя голову и прижимаясь губами к его уху, — это место чертовски уединённое. Гермес нервно сглотнул. Девушка осторожно поцеловала то место, которое, как она знала, всегда, всегда вызывало у гриффиндорца слабость в коленях. Ирис отстранилась и посмотрела в его глаза медового цвета, и теперь её ухмылка превратилась в нежную улыбку, которую он так любил. — Знаешь, я сегодня поймала снитч, — прошептала она, и её глаза загорелись радостью и гордостью. — Так и надо этим мерзавцам-когтевранцам, — слизеринка прижалась лбом ко лбу парня и вздохнула. — По крайней мере, я не испортила квиддич, учитывая то, что я порчу всё. Гермес поднял руку и убрал ей за ухо выбившуюся светлую прядь. — Ты не портишь всё, — мягко, но твёрдо ответил он. Девушка медленно отстранилась и приложила идеально ухоженную руку к его щеке. — Не всё, — пробормотала она, тепло улыбаясь волшебнику. Гермес почувствовал, как его сердце затрепетало, потому что он знал, что эта улыбка предназначена для него и только для него. — Я люблю тебя, — выпалил он прежде, чем успел остановиться. — Ты не должен, — как обычно ответила Ирис с улыбкой на лице. Она взглянула на его манящие губы и вздохнула. — От меня одни неприятности, Гермес. — Нет, — страстно ответил гриффиндорец. — Ты определённо запутавшаяся. Но от тебя нет неприятностей… нет. Никогда. Глаза ведьмы блестели в мерцающем свете библиотеки, и на этот раз она опустила губы, чтобы наконец закрыть пространство между ними. Ревущий огонь распространился от сердца Гермеса до кончиков пальцев ног. В её поцелуях всегда была теплота, в отличие от той холодности, что она показывала другим людям. У неё был вкус лета и обещаний, ванили и ирисок, и она заставляла его чувствовать... заставляла его чувствовать себя спокойно. — Я люблю тебя, — снова пробормотал парень, наклоняя голову слизеринки, чтобы поцеловать её глубоко, отчаянно. Ирис улыбнулась ему в губы, а её пальцы теперь сжимали его дикие кудри, которые, как она когда-то заметила, напоминали птичье гнездо. Она так и не ответила, даже несмотря на то, что прежде он бормотал ей эти нежные слова бесчисленное количество раз. Но для Гермеса это было нормально, потому что он знал, что Ирис всё ещё сомневалась, что он останется… что он на самом деле охотно проводил с ней своё драгоценное время, потому что хотел этого. Чувства слизеринки были несомненными, и хотя она так и не ответила ему, лёгкая и быстрая улыбка девушки, нежное пожатие руки и блеск глаз уже говорили, что было в её сердце. Когда-нибудь он собирался заставить её ответить. Парня не волновало, сколько времени это займёт, но он был чертовски уверен, что ещё долго будет рядом с ней, пока не наступит этот день. Отказавшись от планов закончить сегодня домашнее задание, Гермес схватил её за бедра и притянул ближе. Ирис мягко мявкнула, прерывая его поцелуй, чтобы он мог прикоснуться своими тёплыми губами к её шее. — Знаешь, – задыхаясь, ответила она, — меня так утомил квиддич. Может, нам стоит... – девушка резко вздохнула, когда гриффиндорец припал губами к её ключице. — Может, нам стоит вернуться в нашу общую гостиную. Гермес молча взмахнул своей волшебной палочкой, его губы всё ещё были прижаты к её коже, и оторвались только тогда, когда все его вещи были аккуратно сложены в сумку. — Что ж, — сказал он, и на его лице появилась ухмылка, — я знаю место в этой библиотеке, определённо укромное. Может, нам стоит проверить книги, прежде чем вернуться? Эй, раз уж они уже были в библиотеке, почему бы не воплотить в жизнь его библиотечные фантазии? — Дурак, — прошептала Ирис, соскользнув с его колен. Гермес широко улыбнулся и встал, схватив девушку за запястье, чтобы отвести её в то самое уединённое место, о котором он упоминал. — Но ты любишь меня, — сказал он с огоньком в глазах. На мгновение волшебник увидел, как она обдумывает, что ответить. Он задержал дыхание, и его сердце снова забилось быстрее, но Ирис просто покачала головой и сказала: — Заткнись, Грейнджер. Гермес усмехнулся и, наконец, толкнул ведьму к книжной полке, захватив её губы.