Двое.

Отношения их не были плохими. Поэтические дуэли , словесные перепалки, но при этом взаимное уважение к творчеству друг друга. Да, конечно же все так и было. Ува-же-ние. - Вали в свою деревню, пастух! - Сам вали, хоть коров доить научишься, сукин ты сын! Громкий, хриплый голос белокурого мальчика заметно становился ещё звучнее, ярче, когда в поле видимости мелькала бритая макушка и колючий взгляд буквально пригвождал его к месту. В горле пересыхало, когда Сергей цеплялся взглядом за острые скулы и карие, глубокие глаза. Они смотрели друг на друга и больше не замечали никого вокруг. Свободная манера держаться , спрятанные руки в карманы черного пальто, шарф, несильно обматывающий шею, и тонкие губы, изгибающиеся в подобии на усмешку. Это облик Маяковского отпечатался в белокурой голове Есенина навсегда. Мужчина, на два года старше его, всегда стремительно скрывался в толпе, а Сергей все так же стоял, слыша гул собственного сердца и звуки толпы. *** Блондин зажимал свой рот, заглушая громкие, хриплые стоны, срывающиеся с искусанных губ. Брюнет скользил губами по напряжённому торсу, по светлой коже, оставляя на ней животные укусы и засосы. Есенин насаживался на движущийся в нем горячий член,сжимая его сильнее внутри, обхватывая ногами пояс любовника, выгибаясь навстречу. Ему никогда не было так хорошо. Маяковский сжимал его крепко, усиливая контакт, которого всегда было мало. *** - Эгоист ты, Сережа. Владимир горько усмехается и отворачивается от Сергея, который пьет водку прямо из горла, почти не морщась. - Эгоист, алкоголик и развратник. - Эка невидаль. А тебя это волнует? Есенин смеется и сидит на мятой кровати, расстрепливая и без того уже превращенные в воронье гнездо светлые волосы. Он отставил от себя бутылку непослушными руками на пол, а потом неловко дёрнул ногой, бутылка водки перевернулась и спирт вылился на пол, распространяя неприятный, резкий запах по комнате. Утренний свет резал голубые глаза, и Серёжа размахивал ногами, разглядывая напряжённого любовника. Шторы были запахнуты небрежно, ветер, пробивающийся сквозь старые оконные ставни, дарил лёгкую прохладу. По телу Маяковского пробежали мурашки, он немного поморщился. Есенин попытался встать с кровати и взять валяющуюся на полу неаккуратным комком одежду, но ноги держать его совсем не хотели. Владимир подхватил валящегося с ног Сергея, пока он не проломил своим лицом пол, и снова усадил того на кровать. У блондина перед глазами расплывались круги, и он откинулся тяжёлой головой на подушку,хранящую запах Володи, терпкий, сильный, родной. Есенин вытянул руку и схватил Маяковского за плечо, безмолвно приказывая лечь рядом, освобождая место с собой. - От тебя несёт алкоголем. Сережа что-то промычал в ответ и притянул Маяковского к себе, бесстыдно лапая того за ноги и задницу. Маяковский знал, что эти тайные встречи пора прекращать. Что из головы нужно гнать все образы на три веселых буквы, и белокурого поэта, который вечно норовит приложиться к бутылке тоже нужно гнать в шею, забыв все. Хриплые стоны, стихи, горячие прикосновения к оголенной коже. Это все нужно прекращать. - Давай, назови меня всеми грязными словами, которые ты знаешь, футурист чертов, - промычал Есенин и кажется, снова отрубился, обнимая руками подушку. А его любовник нежно провел рукой по светлому лицу, вставая с кровати и оставляя спустя некоторое время спящего Есенина одного.